Kitobni o'qish: «Са, Иса и весь мир»
Пролог
В каждом из нас живёт самое первое воспоминание о самом себе. В известной степени оно случайно. И может быть не самым значимым. Но одно несомненно: оно важно в том смысле, что является точкой отсчёта, с которой начинается формирование личности. Ибо человек в полном смысле этого слова, как индивидуальность, как субъект, как творец самого себя возникает в этот момент, с которого и начинает формироваться его отношение к внешнему миру, зарождается обратное, персональное влияние его на окружающую действительность.
Маленький Иса помнил себя с того вечера, когда мама, баюкая его, пела колыбельную мягким чистым голосом. Она пела о том, что Бог послал ей любимого ангелочка, и она благодарила за это небеса. Иса хотел спать, у него слипались глаза, но ему так нравилось мамино пение, что он терпел до последнего.
Благосклонно внимая маминому вокалу, в унисон ей мурлыкала кошка Мура, греясь близ очага. Даже козочка Дося в своём загоне согласно кивала бородатой головой с маленькими рожками.
И только седой Ос, сидя напротив молоденькой певицы на каменном ложе, устланном матрасом, иронично морщился и шутливо говорил ей: «Ма, да ты бы уж не пела. Пускай лучше Иса кричит!»
Много позже до Исы дошло, что таким образом старый Ос просто балагурил. У Оса было особенное чувство юмора, во-первых, а также отсутствие музыкального слуха, во-вторых.
Мама же Исы воспринимала безобидные насмешки Оса с улыбкой, продолжая баюкать малыша.
Огонь в очаге дарил их семье тепло, отблески пламени рождали причудливые тени на стенах пещеры, и Иса умиротворенно засыпал, думая о том, что утром мама напоит его свежим козьим молоком, накормит вкусной кашей, а Ос в очередной раз поведает ему какую-нибудь занятную историю. И это всё, что нужно Исе. И в этом заключается вся жизнь.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
КТО ЕСТЬ Я?
Глава первая
1
Вторым воспоминанием Исы было то, как седой Ос вещал ему старинные предания. Если певец из Оса был «никакой», то рассказчик он был потрясающий. Яркими красками он описывал былины из истории Древней Реи. А спустя какое-то время уже сам Иса пересказывал их по памяти. По собственному почину. Чему Ос и Ма очень удивлялись: их малютка ходить-то едва-едва умел, но слова без труда складывал в длинные фразы, а последние – в объёмные пересказы, не упуская ни одной услышанной им детали.
Ос не только устно повествовал о прошлом Древней Реи, но и изредка зачитывал старинные притчи из папирусных свитков. Изредка – потому что свитки он очень берёг и их у него было мало.
Ису заинтересовали таинственные квадратные знаки, нанесённые на папирус, которые Ос переводил в слова. И мальчик заинтересовался ими. Ос, не особо уповая на положительные результаты обучения в младенческом возрасте, тем не менее, не без любопытства растолковывал малышу значение каждой из букв. Каково же было потрясение старика, когда он стал проверять усвоение учеником пройденного материала: тот с первого раза запомнил почти все буквы.
– Эта? – тыча пальцем в очередную букву на втором по счёту уроке, и не веря ушам своим, спрашивал Ос воспитанника.
– К. Коза, – отвечал ему тот.
– Молодец, Иса! А эта?
– Б. Бык.
– Молодец, Иса! Ну-ка, а вот эта?
– В. Вода.
– Молодец, Иса! Ну, а эта? – ткнул пальцем в букву "П" экзаменатор.
– Э-э-э-э…, – в затруднении поднял глаза кверху смышлёный питомец.
– П! – опережая его, промолвил довольный учитель.
– Молодец, Ос! – подражательно похвалил того Иса.
И оба дружно засмеялись. Вернее, сначала Ос, тотчас за ним – Иса, а чуть позже к ним присоединилась и Ма. Уж она-то и без всякой проверки изначально знала, что её любимец – самый необыкновенный из сыновей человеческих.
Вероятно в седом Осе, который был мастеровитым плотником и каменотёсом, в молодости едва не умер замечательный педагог, так как с малышом он занимался с увлечением и весьма изобретательно. На дворе стоял сезон дождей, больших заказов не было, и потому старик располагал свободным временем. Ан было бы крайней несправедливостью не упомянуть, что и подопечный ему достался исключительно толковый.
Так, Иса сходу улавливал не только внешнюю геометрию предметов, но и распознавал их вслепую, на ощупь. Ос завязывал ему полотенцем глаза, а затем давал в руки различные вещи.
– Круглое. Колесо от тачки, – трогая деталь, определял её принадлежность экзаменуемый.
– Молодец, Иса! – одобрял его смекалку наставник, заменяя предмет. – А это?
– Кубик, – опознавал обрезок от бруска мальчонка.
– Молодец, Иса! – лестно отзывался учитель. – А это?
– Сандалька, – угадывал вручённый ему объект малыш. И понюхав его, скривившись, добавлял: "Сандаль Оса".
И снова дружная троица заразительно хохотала над смешной ситуацией.
Иса был любимцем их небольшой и дружной семьи, а также объектом всеобщего обожания. Даже кошка Мура спала исключительно с ним. Да и козочка Дося, когда мальчуган подходил к её загону, вставала на задние ноги, обнюхивала его и лизала волосы на макушке, словно Иса был козлёночком.
Однако малыш никогда не зазнавался и всегда заботился о
других. Ему также нравилось дарить добро ближним своим, как они щедро делились с ним. Как, например, та же Дося, радостно и бескорыстно жаловавшая ему своё молочко. Только однажды, спросонок, мальчик оплошал. Да и то лишь поначалу.
В то утро малыш проснулся от того, что в пещеру постучали. Ма отодвинула щеколду на двери. Открыв дверь, внутрь зашёл Ос. В правой руке он держал маленькую глиняную плошку, которую поставил в нишу стены, где лежали игрушки. Это значило, что Ос принёс подарок для Исы.
Мальчик вскочил с лежанки, подбежал к Осу и полюбопытствовал:
– Это что такое моё в миске?
– Это тебе Ос…дикий мёд принёс, – заглянув в миску, почти стишком пояснила Ма, подошедшая к ним от очага.
– Мё-од? А это что? – глядя на тугую золотистую жидкость, спросил малыш.
– Это самое сладкое на свете, – сказала Ма. – Кушай, маленький.
– Не-е, это не моё, – спохватившись, заявил Иса. – Это наше! Сначала поешь ты, мамочка, потом – Ос, а уж затем – я.
– Да мёда же и так…чуточку, – улыбнулась Ма.
Она взяла чистую палочку, которой обычно замешивала тесто, обмакнула её в миску, после чего слизнула несколько ароматных янтарных капель сама, а также дала на пробу Осу. При этом взрослые причмокивали, щурили глаза и говорили: "Ой, как вкусно!"
Наконец, настала очередь Исы. Такого восхитительного лакомства он ещё никогда не ел! Тем не менее, он не забыл ни про Муру, лизнувшую сладость исключительно из вежливости, ни про Досю, для которой Ма смыла водой остатки липкой сладости из плошки в корытце. Коза, в отличие от кошки, осушила свою посудину в два счёта, после чего пару раз одобрительно "мемекнула". И тогда они хором, впятером, всей семьёй «засмеялись»: кто как умел.
Вот таким образом Иса всегда щедро делился с обитателями пещеры. И объединял их. И им всем от Исы было тепло и душевно. «Ты будто лучик солнца нас греешь!», – смеялся Ос. Отсюда и пошло, что Ос и Ма стали называть его Лучиком. Но даже Мура и Дося знали, что Лучик – это Иса. И стоило Ма позвать сына: «Лучик!», то кошка и козочка непременно смотрели в сторону всеобщего любимца.
И всём обитателям пещеры было удивительно хорошо вместе! Потому Иса про себя решил, что их скромная обитель, их уютный мирок – это и есть всё, что только может быть на свете. И так будет всегда. Лишь изредка Ос станет выходить из пещеры в "тёмное ничего", чтобы приносить оттуда этот бесподобный дикий мёд.
2
Следующий памятный для Исы эпизод был связан с тем, что Ос сделал для него тачку, и они пошли кататься. Так Иса впервые оказался на улице. Вернее, запомнил эту прогулку как первую. Как дебютный, осмысленный им, поход. Как выход в свет.
Внешний мир его ошеломил! На дворе стоял погожий осенний денёк. Светило яркое солнце, сияло синее небо, открылись земные просторы и гористая местность, в которой расположилось селение Арет, а также река в низине. Всюду сновало множество людей, животных, передвигались повозки, запряжённые ослами, а изредка – даже лошадьми…
Иса довольно долго молчал, сидя на тачке, которую катил Ос. Мальчик просто озирал округу и напитывался впечатлениями, в то время как Ос здоровался со встречными, беседовал со знакомыми, что-то покупал у уличных торговцев. Только через полчаса малыша прорвало:
– Это что? – спросил он Оса, слезая с тачки.
– Что что? – не понял его тот.
– Это что? – повторил вопрос Иса и повёл вокруг себя рукой.
– Ах, это…, – улыбнулся собственной недогадливости "извозчик", взяв малыша за руку и двигаясь вместе с ним мелкими шажками вперёд. – Это…Хм…Если коротко, это то, что создал Бог.
Прежде Ос, зачитывая выдержки из свитков или излагая притчи, завершал их своим резюме: "Так завещал нам Бог!" Но до сей поры присказку насчёт таинственного Бога Иса пропускал мимо ушей, не придавая ей значения. Зато сейчас, потрясённый впечатлениями, он закономерно спросил:
– А Бог, это как? – И, поразмыслив над своим вопросом, поправился: – Это кто?
– Бог? – почти без паузы ответил Ос. – Это Всевышний. Это Саваоф. Это Господь над Древней Реей и над всеми людьми.
– А Всевышний? – уточнял вдумчивый малыш.
– Всевышний…, – на сей раз задумался его спутник. – Это тот, кто может всё! Кто сотворил весь мир, кто управляет этим громадным поднебесьем, а также и нами – мной, Ма, тобой…
– И Досей с Мурой? – не унимался Иса.
– И Досей с Мурой, – улыбнулся его собеседник.
– А я…А я думал, что Бог – это ты и мама, – недоверчиво и полувопросительно поведал мальчик.
Ос засмеялся было, но тут же, спохватившись, посерьёзнел и поучительно проговорил:
– Про Бога нельзя говорить всуе, то есть просто так! 3а такое он может рассердиться и покарать.
– Бог…А где он? Он какой? – вертя головой, осматривался мальчуган.
– Его нельзя увидеть простому человеку, – серьёзно сказал Ос. – Но Он везде и всюду. Всё знает и всё видит. Стало быть, Он не только всемогущ, а и вездесущ.
– Нельзя увидеть…Как же тогда мы знаем про него?
– Знаем…, – натужно промолвил многоопытный мужчина, которого до этого чрезвычайно любознательного человечка никто не ставил перед столь сложными проблемами. – Ну…Он являлся пророкам, то есть самым достойным прародителям народа нашего.
– А зовут Бога Саваоф?
– Нет, что ты! Он не имеет имени…
– Но ты же сам сказал «Саваоф»?
– Саваоф – не имя. Саваоф – значит «Господь ангелов». По имени Бога нельзя называть.
И Ос облегчённо вздохнул, увидев, что малыш задумался, осмысливая услышанное.
«Как же так? – размышлял меж тем Лучик. – Без имени? Моя мама – это Ма. Наш Силач – это Ос. Я – Иса. Как же разговаривать с Богом без имени? Нет, про себя я стану Бога называть по имени…М-м-м… Саваоф…Са! И станем беседовать: Са и Иса». И мальчуган, довольный собственным открытием, засмеялся.
Прогулку испортил внезапно поднявшийся западный ветер, который принёс холод и дождь. Ос тотчас хотел вернуться домой, опасаясь, что ребёнок замёрзнет, но Иса так был захвачен происходящим, что беспрерывно просил: "Ещё!…Ещё немножко!…Ну, ещё чуть-чуть…"
Резко изменило настроение Исы свора псов, которая устроила свирепую грызню на близлежащей свалке из-за костей. Собаки для него были в новинку. Мальчик был до того напуган этим зрелищем, что сам запросился к маме. И всю обратную дорогу, сидя в тачке, он односложно говорил Осу, утратив своё обычное многословие: "Собака! Ав-ав! Стра-а-шно!"
Едва переступив порог пещеры, сын бросился к маме, чтобы поделиться с ней обуревавшими его впечатлениями. Ма, между тем, покончив с домашними делами, прилегла отдохнуть, густо намазав лицо козьей сметаной. Её фигура тускло освещалась только слабыми отсветами пламени из очага да проблесками света от прохода, который Ос не успел затворить, занося тачку.
Подобный облик Ма для мальчика тоже представлял доселе невиданную картину. И он застыл на полпути в нерешительности. Затем Иса стал медленно приближаться к ней, непрерывно и озадаченно спрашивая: "Мама?…Мама?!…Ты мама?…"
Задремавшая было Ма повернулась к нему и открыла глаза. Иса осторожно потрогал её щеку пальчиком и, постепенно успокаиваясь, констатировал: "Да – это мама. Мама, а ты не кусаешься?…Нет! Мама не кусается…А то мы видели там, внизу, собак…Ав-ав!"
Окончательно пришедшая в себя Ма поняла робость сына. Она засмеялась, села, прижала его к себе и стала целовать намазанными губами, приговаривая: "Да конечно же это я – твоя мамочка! Кто же ещё, мой любимый человечек?!…О, боже, Лучик, да ты же насквозь промок! Холодный, как лягушонок!"
Она в спешке раздела сынишку, вытерла его насухо, одела в другую одежду, напоила травяным отваром и уложила в постель. И всё это время она ругала Оса, называя его старым и бестолковым. Она попрекала его тем, что дитя, едва выздоровев, снова может заболеть. Старик угрюмо отмалчивался. Однако Лучик заступался за него, говоря, что Ос хороший, а виноват он – Иса, просивший погулять подольше.
К вечеру у Исы и в самом деле поднялась температура, начался кашель. И лечили его долго и упорно. Про прогулки, которыми малыш стал грезить, естественно, пришлось забыть надолго. К тому времени в Арет пришла зима – сезон дождей. Потому солнце, реку, собак, ослов и незнакомых людей Иса долгое время видел лишь во сне.
3
В этот период, в этот сезон дождей, когда даже нос на улицу высовывать не хотелось, произошло два значимых для Лучика события. Первое заключалось в том, что он научился читать и писать. Причём, чтение ему давалось очень легко, и он бегло читал тексты Святого писания. Прописью он овладел не без некоторого труда, но зато почерк у него был от природы каллиграфически чёткий.
Как-то раз, прочитав вслух предание о Всемирном потопе, мальчик долго молчал, осмысливая текст. Затем, чтобы разрешить возникшие вопросы, он спросил у Оса:
– Ос, ты ведь немножко…древний?
– Да…не без того, – усмехнулся тот. – Ветхозаветный я.
– А ты был на ковчеге у Ноя?
– На ковчеге?! – удивился старик. – Нет, что ты. Ты же сам только что читал об этом. Там про меня ничего не сказано.
– Тогда как же ты не утонул во время Всемирного потопа?! – поразился малец.
– Наверное, очень хотелось жить, – под смех Ма отвечал «ветхозаветный мужчина», подмигивая ей. – Давно это было. Я уж и сам не помню.
Второй важный для Исы эпизод заключался в том, что он познакомился с мужчиной по имени Бато. Точнее, мальчика с ним познакомил Ос, поскольку именно он привёл в пещеру незнакомца. Причём неизвестный был новичком только для мальчика, поскольку Ма его встретила приветливо, как старого знакомого и даже с выражениями благодарности.
Мужчина был громаден. Казалось, собой он заполнил всю пещеру. Если ранее про великанов Лучик только читал в притчах, то теперь он лицезрел его наяву! Мужчина втащил за собой в пещеру тачку с какими-то вещами, оставив её у порога.
– Мир тебе, Иса! – обратился он к малышу, после того, как перекинулся парой фраз с Ма.
– Мир! – ответил мальчик.
– Ос говорил мне, что ты умён не по годам? – гость словно бы сомневался в том, что произнёс.
– Ос зря слов на ветер не бросает, – степенно ответил ему маленький собеседник.
– Ого! – воскликнул Бато, и расхохотался за компанию с другими взрослыми. – Сильно сказано!
– Твои мысли противоречат обычаям Древней Реи, – изрядно задетый смехом, заявил в противовес ему Иса фразой, почерпнутой из свитков.
Но, к досаде мальчугана, его реакция лишь усилила хохот троицы.
– А? Что я говорил! – выкрикнул Ос.
– Да-а-а…, – не мог не признать его правоты Бато, и, увидев, что ребёнок нахмурился, проговорил: – Не сердись, малыш, я не хотел тебя обидеть. А не можешь ли ты сказать, сколько тебе лет?
Иса, конечно же, знал правильный ответ, но, как нарочно, наименование числа "три" выскочило у него из головы. Однако, он не собирался сдаваться за просто так. И потому, исхитрившись, парировал выпад дяденьки:
– Сколько? Да столько же, сколько ног у собаки, только на одну меньше.
– Хм, – задумался Бато. – Затейливо ты говоришь. Ты хочешь сказать, что тебе три года?
– Молодец, Бато, – похвалил гостя карапуз. – Наверное, тебя Ос учил считать?
– Уж и не помню, кто меня учил считать, но Ос прав в том, – согласно кивнул головой Бато, – что ты – толковый парнишка. Только, говорят, это не помешало тебе приболеть.
– Мы с Осом однажды гуляли, – пустился в пояснения мальчик. – Я замёрз и простыл. Ос меня предупреждал, что прохладно, а я упросил его погулять ещё. Сам виноват, – рассудил малец, которому нравилось, чтобы всё было по справедливости. – Теперь кашляю. И у меня бывает жар.
– С этим не шутят. Давай-ка я тебя посмотрю, – предложил новый знакомый.
– А ты кто? – решил уточнить бдительный Иса.
– Я лекарь, – успокоил его великан. – Потому Ос меня и позвал. Три года назад Ос и Ма ходили на перепись в город Салем. Остановились в пригороде. Там ты и появился на свет. А я подсказывал Осу, как помочь твоей маме, чтобы ты родился. Незабываемая ночь, – улыбнулся знахарь. – Тогда тоже была пора дождей. Ливень лил, как из ведра. Но стоило тебе появиться, как тучи расступились. И звезда по имени Венера, греки её называют Эосфор, осветила всё поднебесье! А звёзды поменьше аж посыпались с неба!
И за повествованием о некоторых страницах жизни Исы, прежде неизвестных самому Лучику, Бато успел его послушать, прижимаясь ухом к груди и спине. Он также простучал грудную клетку малыша пальцами, посмотрел у него полость рта, а равно заставил маленького больного покашлять, посмотрев отошедшую мокроту. Затем он дал Ма какие-то травы, проинструктировал её, как готовить и давать отвары, дышать над целебным паром, ставить компресс, а также научил делать массаж спины, показав это прямо на Исе.
Покончив с наставлениями, Бато попрощался и вышел из пещеры, катя за собой тачку. Ос ушёл вместе с ним.
– Мама, – первым делом осведомился мальчик, едва они остались с Ма вдвоём, – этот…Бато…правду говорил?
– Да, – подвтвердила Ма.
– А как это: подсказывал Осу?…Чтобы я родился…
– Видишь ли, – с некоторым затруднением приступила к разъяснениям Ма, – маленькие детишки сначала появляются в животике у своих мам, а потом оттуда вылезают на Свет Божий. Но одной это трудно даётся, и Ос мне чуточку помог, а Бато как знахарь ему подсказывал. За то ему Ос тогда подарил новую тачку –
ту, с которой он приходил.
– И были эти…Венера и звездопад?
– Чистая правда! – воскликнула мама Исы. – Не знаю, Венера или что ещё, но ярко-преярко светила звезда. Я же тебе не зря говорю, что ты – ангелочек, посланный мне Всевышним! К тому же ты родился точь-в-точь в зимнее солнцестояние.
– А-а…солнцестояние…это как?
– Это когда солнце от зимы поворачивает на лето. Дни становятся длиннее, а ночи – короче. Этот день дарит людям надежду на всё хорошее, на возвращение тепла, ягод, фиников, урожая…И ты родился в эту дату. Великий знак!
С этого дня мама стала поить Ису отварами из трав, что оставил Бато, а также делать процедуры, которым её научил лекарь. И мальчик постепенно пошёл на поправку. Знахарь ещё дважды заглядывал к ним, осматривал малыша и давал Ма советы по лечению. Ос в благодарность за его доброту сделал для Бато новую тачку.
С той поры Иса с Бато не встречался долго-долго. И Лучик не подозревал даже, что в будущем лекарю суждено сыграть в его судьбе немаловажную роль.
4
По окончании сезона дождей пришла весна, а затем – лето. И состоялось много прогулок Исы с Осом и Ма. Но минул немалый срок, прежде чем мальчика стали отпускать гулять одного неподалёку от дома.
Однажды, вскоре после полудня, Иса вышел из пещеры на улицу. За собой он катил на верёвочке тачку. Но, не пройдя и двух стадий1, юный путник остановился, ибо увидел девочку, которая плакала, сидя на большом валуне возле дома из необожжённого кирпича.
У девочки были вьющиеся красивые волосы. "Ты что ревёшь?" – спросил Иса незнакомку. Девочка перестала плакать, приподняла голову, отняла от лица ладони, и мальчик увидел, что и лицо девочки было привлекательное.
– Ты что ревёшь? – участливо повторил он свой вопрос.
– Меня никто не любит! – пожаловалась девочка.
– Так прямо никто-никто? – недоверчиво проговорил собеседник.
– Да, никто-никто! – капризно заявила кудрявая.
– Ты что, об этом спросила у всего мира? – осведомился мальчуган.
– Зачем мне спрашивать у всего мира? – передёрнула плечиками красавицы.
– Так ты же сказала "никто", – логично пояснил Иса. – А, может быть, я тебя люблю. Уже не никто.
– Ты что, прям так в меня и…влюбился? – поинтересовалась кудрявая интриганка, вытирая щёчки, и глаза у неё заблестели.
– Ну, кроме мамы и Оса я пока никого не любил…, – неуверенно принялся растолковывать ей нечаянный поклонник (про Муру и Досю он умолчал, понимая, что это будет не совсем уместно). – Но ты же красивая! Я ни у кого не видел таких блестящих глаз…
– Да, красивая! – подбоченилась девочка. – И ещё я умею красиво танцевать. Вот, гляди…
И она принялась кружиться, прищёлкивая в такт пальчиками. Выходило это у неё воистину завлекательно и зажигательно.
– А тебя как зовут? – останавливаясь, осведомилась маленькая танцовщица.
– Иса. А тебя?
– А меня – Ма.
– Хм, как мою маму. Только ты – Танцующая Ма.
– А ты – тоже ничего, – констатировала Ма, окинув нового знакомого изучающим взглядом.
– Как понять «ничего»? – растерялся тот.
– Какой ты глупый! «Ничего» – значит «кое-что», – нелогично, как и все женщины на свете, заключила маленькая красотка. – У тебя глаза нездешние.
– …«Нездешние»? Как это?
– Так это! Во-первых, у тебя глаза разного цвета. Моя бабушка говорит, что так бывает раз в тыщу лет. А во-вторых, у всех местных глаза чёрные или карие, а у тебя один голубой, а другой – и вовсе зелёный.
– Ну да?! – не столько не поверил, сколько не знал, как реагировать на прозвучавшее утверждение мальчуган.
– Гляди, – и Ма, достав из кармана платья зеркальце, протянула его новоявленному кавалеру.
Иса не ведал, какого цвета у него глаза. Раньше своё лицо он видел только отражённым в воде, да в зеркале мамы, которое ей изготовил Ос из округлого камня, отшлифованного до блеска. Но в них многого не разглядишь. Да, откровенно говоря, Иса к себе особо и не присматривался. Зато это он без труда сделал с помощью зеркальца его новой знакомой, выполненного из стали. Гладь предмета дамского туалета была столь безукоризненно чиста, что мальчик без труда убедился в правоте Ма.
– Угу, – проговорил он, не понимая, впрочем, радоваться ему или огорчаться из-за того, что у него глаза «нездешние».
– Мне его Маруф подарил, – принимая зеркало от Исы, похвасталась девочка.
– А кто это?
– Пацанчик во-о-он из того дома, – показала Ма рукой в сторону большого двухэтажного здания из известняка, расположенного у реки. – А ты где живёшь?
– Вот в той пещере, – указал на пригорок позади себя Иса.
– У-у-у…, – разочарованно протянула прелестница. – Лучше бы ты жил в каменном доме.
– А чем лучше? – не столько обиженно, сколько непонимающе осведомился Лучик.
– Как чем! – воскликнула девочка. – Ты был бы богатым. У тебя было бы золото, лошади, колесницы…Ах да, ты же ещё маленький, многого не понимаешь, – засмеялась она.
– Ничего я не маленький, – нахмурился её оппонент. – Мне уже пять лет. А тебе?
– Мне?…Вот, – и Ма, словно малышка, продемонстрировала свой возраст, раскрыв пятерню правой руки и два пальца на левой.
– Это семь лет, – снисходительно прокомментировал мизансцену Иса. И, демонстрируя моральное превосходство, дополнил своё резюме фразой, услышанной однажды в разговоре Оса с мамой: "Года мужчины измеряются умом и силой".
– Ну, хорошо, – встряхнула копной волос кудрявая куколка, – если ты мужчина, тогда соблазняй меня.
– Как это: соблазняй? – растерялся Лучик.
– А вот так, – засмеялась Танцующая девочка. – Вчера моя мама разговаривала с тётками, и те болтали, что мужчины соблазняют.
– Этого я не понимаю, – пожал плечами недогадливый кавалер.
– Ну, хорошо, а ты можешь провезти меня на ослике? Как вчера Маруф?
– Нет, – признался её новоиспечённый обожатель. – У нас нет ослика. Но…я могу покатать тебя на тачке. И рассказывать интересные сказки!
– Сказки? Ладно! – милостиво согласилась Ма, проворно пересев с камня в тележку.
– А ты живёшь там, где каменные дома? – страгивая каталку, уточнял статус девочки Иса.
– Нет. Я же не из Арета, – ответила та. – Я из Далены. Это два дня пути отсюдова. Здеся я в гостях у дяди Шэра. А у себя-то я тоже живу в пещере.
– Далена – значит башня, – проявил свою компетентность маленький перевозчик, – направляя тачку по укатанной стороне дороги.
– Ещё Далена значит кудрявая, – возразила ему пассажирка. – Видишь, какая у меня причёска!
– Да, вижу, – не стал спорить мальчик. – Так ты, Ма-Волнистые Волосы, из Далены пришла с мамой, что ли?
– Нет, – засмеялась Ма, которой явно пришлось по душе прозвище, придуманное её поклонником. – Я пришла с мамой Эстой и с папой Нисом. Послушай, Иса, – обратилась она к нему, – как зовут твою маму, я уже знаю. А как зовут твоего папу?
– Па…Папу? – растерялся тот, впервые услышав такое слово применительно к себе. – А…А что это? А кто это? – поправился он, останавливая тележку.
– Ты что?! – в свою очередь удивилась пришелица из Далены. – Ты взаправду не знаешь, кто такой папа, или прикидываешься?
– Правда, – густо покраснев, признался Иса, так как по смыслу беседы и выражению лица новой знакомой догадался, что только крайний невежда может не знать того, о чём идёт речь.
– Чудно, – внимательно посмотрев на лицо собеседника, как на пришельца из другого мира, проронила Ма. – Ну, папа…Папа – это хозяин. Он главный в доме. Он – мужчина! А женщины – его служанки. Например, мой папа, когда молится, то говорит: «Господь, благодарю Тебя, что ты не создал меня язычником, женщиной или тупым мужиком!». Но папа же и защищает нас от всего. Гуляет с нами. О нас с мамой заботится. Покупает нам подарки…Папа – это муж мамы! – наконец осенило её. – Он маму любит. Он её обнимает и целует. Он с ней спит. От них рождаются дети. От них родились мы с сетсрёнкой…
Иса, остановив тележку, смотрел на девочку, раскрыв рот.
А та, после паузы осознав, что услышанное для её нового друга – действительно открытие, повторилась: "Чудно…Все это знают. Даже малышня…Вот ты с кем живёшь?"
– С мамой и с Осом, – пожал плечами Иса. – Но…они не целуются…Ос спит отдельно…И никогда не говорит, что мама – служанка. Наоборот, мама иногда ругается и называет его…
Мальчик хотел сказать, что его мама, бывает, даже называет Оса старым, да вовремя осёкся. И тут же в его сознании зароились воспоминания о том, как он видел на улице детей с молодыми мамами и с молодыми же дяденьками…
Тогда он, натужно выкручиваясь из неприятной ситуации, в которой таился какой-то странный подвох, предложил:
– Слушай, Ма, давай я тебя лучше стану катать и рассказывать интересное?
– Давай, – согласилась та.
– У нас есть кошка Мура и козочка Дося, – потянул Иса тачку с пассажиркой вперёд. – А я учу Муру разным словам. Например, говорю: «Мура, иди ко мне». И она приходит. Или: «Мура, пойдём гулять». И она, не дожидаясь меня, бежит к двери. А не то попрошу её мяукнуть, и она мяукает. Но домашние не верили мне, что кошка может понимать слова. А вчера мы кушали капусту. Мура – тоже, она любит овощи. Но вдруг Дося жалобно так заблеяла из-за загородки, что про неё забыли. Тут-то я дал Муре лист капусты и попросил её: «Отнеси Досе». И что ты думаешь? Мура прикусила лист и утащила козочке. Ох, как же Дося была довольна!
– Интересно, – одобрила рассказ девочка-красавица. – Ты и сам какой-то интересный. Не такой, как все.
– А ты думала! – вдохновился её оценкой мальчуган. – Меня даже сам Са…Ой!…Ну, то есть, сам Бог знает и иногда делает мне подарки!
– …Нет! – мгновение помедлив, заявила Ма. – Так не бывает. Ты врёшь!
5
Возвратившись с прогулки, Иса увидел, что мама готовит ужин. Оса дома не было. Потому ничто не препятствовало незамедлительному прояснению волнующей проблемы.
– Мама, – обратился Лучик к ней таким тоном, что та тотчас ощутила его настрой, не допускающий несерьёзности, – кто меня родил?
– Как кто, – усмехнулась она, но как-то напряжённо. – Тебя родила я. Ты мой сыночек.
– А ещё? – не отступал тот.
– Что ещё?
– Кто меня ещё родил?.. – озадачил маму сын. И, не дождавшись разъяснения, продолжил: – Все говорят, что детей рожают муж и жена…Все говорят! Все!
Финальное утверждение прозвучало столь весомо, что Ма опешила, и в некоторой прострации молча замешивала тесто из спельтовой муки2. Иса взял её за руки, не давая стряпать, и неотступно спросил: "Мама, кто меня ещё родил?"
– Иса, я же тебе говорила, что ты ангелочек, которого мне послал Бог, – очень неуверенно пояснила ему та.
– Бог – мой папа? – стремился поставить точку над "i" пытливый ребёнок.
– Папа!?…Н-нет, что ты! – испугалась Ма. – Всевышний – отец
всех реев. Но…Но тебя мне Саваоф послал как ангелочка. Верь мне, Исочка! Мама тебя любит больше всех, как никто больше в мире! И никогда тебя не обманет. Однако, это – Тайна Великая, которую кроме нас с тобой никто не должен знать. Никто! Иначе Бог на нас рассердится. Да ещё люди кругом знаешь, какие завистливые? Они завидуют, что ты у меня такой необыкновенный! Способный! Не как все! Особенный! Такого умненького и одарённого больше нет. Ты ещё свершить такое, какое никому не под силу! Поэтому людям нельзя всего открывать. Понимаешь?
– Хорошо, – чуть подался под маминым напором сын. – Пусть так. А кто мой папа? Папа же должен быть у всех…Может, Ос – мой папа? – пришёл Иса на выручку своему самому любимому существу на свете.
– П-папа? – казалось, заколебалась Ма. Но затем, словно прозрев в темноте, решительно заявила: – Нет, Исочка, Ос – не твой папа!
– А кто же он?
– Он…Он самый добрый человек на Земле.
Иса с нетерпением ждал прихода Оса с работы. Объяснения мамы, с одной стороны, были привычными, и потому его отчасти успокоили. И Великая Тайна оправдывала Ма. Но с другой стороны, в свете новых знаний об устройстве человеческого бытия, мамины истолкования Лучика устраивали лишь наполовину: ежели он ангелочек от Саваофа – пусть так и будет. Но папа – это папа…
Ос вернулся поздно. Он был усталый и оттого выглядел старше, чем обычно. Добытчик их семьи молча отдал Ма котомку с продуктами, а Исе протянул ашишимки – оладышки из дробленых бобов красной чечевицы и семян кунжута, политые медовым сиропом. Ашишимки мальчик очень любил, но ел нечасто – они стоили дорого.
Иса помог Осу совершить омовение рук, сделал то же самое сам и их семья села ужинать на земляной пол возле очага. Сегодня Ма постаралась: в середине их круга на подставках лежал свежевыпеченный хлеб с оливками, а также котелок с овощным пюре. Едоки подцепляли пюре из котла кусками хлеба, и тут же отправляли его в рот: было очень вкусно. Перешли к ашишимкам. Ос и Ма к десерту только слегка прикоснулись, разломив оладышку надвое. Они уверяли Лучика, что от сладкого у них изжога. Но мальчик заставил их съесть ещё по одной.
