Бек: политический роман

Глава 7

Караван подходил к первому населенному пункту в Ираке. Это был город Мосул, один из крупнейших городов на севере страны.

Немного поплутав в поисках караван-сарая, закрытого от пустынной местности овальной стеной и более напоминавшего снаружи крепость, путники наконец спешились у дверей гостиницы. Прямо перед ней на небольшой площади раскинулся восточный базар со всей присущей ему атрибутикой: запахами специй и пряностей, криками торговцев и погонщиков мулов, лавками с тканями и коврами, лотками зеленщиков.

Среди пестрой толпы в разноцветных тюрбанах и тюбетейках шныряли базарные воры-карманники, неторопливо прохаживались проститутки.

Вдруг Азату показалось, что совсем рядом с ним в толпе, текущей рекой по узкой улочке, примыкавшей к гостинице, мелькнуло знакомое лицо. Мелькнуло на миг и тут же бесследно исчезло.

Из дверей караван-сарая выскочил, любезно кланяясь и улыбаясь, хозяин, взял из рук молодого человека уздечку и, немедленно передав ее слуге, широким жестом пригласил Азата и его спутников вовнутрь помещения:

– Ахлян у а сахлян!^[25] – пропел он сладким, как рахат-лукум, голосом. Зрительная память Азата, немедленно фиксировавшая все однажды увиденное, даже фрагментарно, напомнила ему, где и при каких обстоятельствах он мог встречаться с мелькнувшим на мгновение в людском водовороте человеком. Машинально проводив взглядом уводимого в стойло коня, Бек додумал все до конца.

Да, ошибки быть не могло, тем более что это уже третья их встреча! Первая состоялась на базаре в Александретте, а во второй раз молодой человек увидел его из своего временного укрытия во дворе шиитской мечети ан-Нукта.

«Немецкий агент! Что высматривает он у караван-сарая?! – Впрочем, догадка последовала сразу: – Да ведь это – погоня! Погоня за ним! Выходит, Саади и вправдувеликий маг! Догадался, кто сорвал его планы в Афганистане!»

Поднимаясь по лестнице в свою комнату, Азат прокручивал в памяти возможные ошибки в своем поведении и… не находил.

«Ну что ж, оставим пока анализ ошибок на будущее, – решил молодой человек, – а сейчас нужно решать, что делать! Вряд ли агент абвера один. Нужно определить сообщников, иначе уйти не удастся! Но если цель лишь в том, чтобы убить, отомстив тем самым за провал в Афганистане, то действовать они будут прямо сейчас! Вряд ли немецкие агенты, настигнув меня, станут откладывать минуту расправы! Тем более надолго оставаясь в стране, находящейся под практическим управлением Англии!»

Войдя в комнату и отпустив носильщика, Азат огляделся.

В просторном помещении, придвинутая прямо к стене, стояла большая кровать. Чуть поодаль массивный резной сундук из сандалового дерева для одежды и стол с сундучком поменьше, игравшим роль стула.

В комнате было два окна с деревянными реечными ставнями, защищавшими от дневной жары и яркого солнечного света. Окна выходили на разные стороны света: одно из них – на север, а другое – на запад.

Осторожно ступая, Азат украдкой выглянул на улицу из каждого окна по очереди.

Из северного был виден тихий двор, где разместился их караван. Возле животных суетились погонщики, стреножа верблюдов и мулов и подводя их к яслям с кормом и водой. Здесь же находился вольер, куда увели его коня.

Весь груз был отвязан и снят. Охрана и погонщики устраивались на отдых у пылавшего огня. Расстилались овечьи шкуры-скатерти.

Из гостиницы к ним уже торопились слуги с большими подносами, на которых дымился плов. Последние распоряжения им отдавал старший купец каравана, находившийся здесь же.

Под следующим окном, на расстоянии не более метра, тянулся длинный пологий козырек под тростниковой крышей. За ним просматривался глухой переулок, выходящий на торговую улицу.

Последнее, куда заглянул Бек, был объемистый сундук для платья, в котором при желании вполне мог поместиться взрослый человек среднего телосложения.

Азат, беззвучно отворив дверь, выглянул в коридор. Его внимание привлек слуга с тележкой, медленно двигавшийся вдоль анфилады дверей. На мужчине был пестрый халат и белая чалма.

Притормаживая у каждой двери, он разглядывал номера комнат.

Через минуту еле различимо щелкнул замок, и дверь, плавно отворившись, впустила в сумрачную комнату с полузакрытыми ставнями знакомого уже слугу.

Сжимая в руке пистолет с глушителем, он прямиком направился к кровати, где под одеялом спал человек.

Прозвучали два глухих выстрела, и стрелявший отдернул одеяло. Под ним находился дважды продырявленный сундук.

В этот момент прогремел еще один выстрел. Бек стрелял прямо через прорезь сундука, пытаясь выиграть время, необходимое в том случае, если бы незнакомец пришел не один.

Непрошеный гость, всплеснув руками, повалился на пол. С его головы слетела чалма, оголяя рыжие волосы германского агента.

Выскочив из своего укрытия, молодой человек подхватил мертвого немца и, прежде чем он испачкал кровью ковер на полу, потащил к кровати, где поменял местами с деревянным сундучком, сыгравшим свою роль. А потом снова занял прежнюю позицию в сундуке.

Некоторое время Азат наблюдал за высунувшейся из-под одеяла рукой убитого абверовца и думал, что это даже кстати в создавшейся ситуации.

Долго ждать не пришлось. Вновь появился мужчина с пистолетом в руке, и все повторилось снова: расстреляв своего коллегу, он наклонился над ним, чтобы рассмотреть убитого, и в этот момент сам получил пулю в затылок.

Засунув второго агента в сундук, молодой человек спешно переоделся и стал похож на путешествующего дервиша.

Затем он отворил окно и бесшумно скатился по пологой крыше на темную улицу. В его голове мелькнуло мимолетное сожаление о том, что приходится оставлять полюбившегося коня. Но брать его с собой – означало неминуемо навести на свой след погоню!

В следующий момент мрак поглотил странника.

* * *

О случившемся в караван-сарае великий суфий узнал из газет. Теперь у него не осталось и тени сомнения в том, что бывший второй имам Великой мечети – вражеский лазутчик!

О гибели агентов абвера он не жалел: чего жалеть дураков? А вот ловкий молодой человек – настоящий профессионал! Сразиться с таким ему, магу и волшебнику, – не было зазорным!

«Я найду тебя, Азат Каджари, где бы ты ни был! – поклялся Саади. Теперь это было для него делом чести. – Рано или поздно, но мы обязательно встретимся, и для одного из нас время остановит свой бег!»

* * *

В пустыне горел огонь. Возле него, завернувшись в бурнус^[26], одиноко сидел странник. Под утро выпала обильная роса, и было зябко.

Беку ничего не оставалось, как только покинуть город: кто знает, сколько агентов абвера было задействовано в погоне и что предпримет в следующий момент зловещий маг? А то, что он теперь не оставит его в покое, было понятно!

Что ж, советский разведчик не боялся Саади: риском больше, риском меньше! А вот как теперь добраться до Ирана по бескрайнему морю из песка – это была настоящая проблема!

Азат вспомнил своего коня, подарок Абдул Разака, и ему взгрустнулось – он и впрямь привязался к могучему шейху. И теперь чувствовал себя совершенно одиноким! Щедрый живой подарок, который так нужен был ему сейчас, напоминал ему о трех годах его жизни в Сирии.

Мерцал огонь. В памяти то возникали, то пропадали видения: маленький мальчик, Москва зимой, возвращение с работы отца, новогодние праздники и катания с горки.

Наконец молодой человек забылся горячечным сном у догоравшего костра, привалившись спиной к песчаному бархану.

* * *

– Посмотри, человек жив?

– Наам, вальди!^[27] Он спит!

Бек с трудом разлепил тяжелые веки, смутно соображая, что происходит. Кто-то тряс его за плечо.

– Ингад, я!..^[28]

Перед ним стоял мальчик лет восьми-десяти, а за его спиной худощавый мужчина, лицо которого было замотано пестрым платком до самых глаз.

«Бедуины!» – понял Азат. Молодой человек попытался подняться, но тело отказалось слушаться и сознание помутилось. Он вновь погрузился в зыбкий, словно трясина, сиреневый сон.

Азат очнулся оттого, что кто-то пытался залить в его рот горячий травяной настой. Память медленно возвращала его к действительности.

– Кто вы?! – прошептал молодой человек.

– Мы бедуины! Кочуем на север!

– А как вы оказались в пустыне, святой отец? – спросил у Азата коричневый, как кофе, бедуин.

«Значит, они уже обследовали содержимое сумки и нашли там облачение имама!» – догадался Бек. Его силы постепенно возвращались.

Незаметно молодой человек прикоснулся к своему левому боку, где под рубахой грубой тесьмой был примотан матерчатый мешочек с пистолетом. Там же находился паспорт на имя иранского подданного, несколько золотых монет и бесценный Лелин перстень.

Все его богатство было на месте!

Молодой человек вздохнул с облегчением и с трудом занял сидячее положение.

– Я путешествовал с караваном из Сирии, направляясь в Иран. По пути на нас напали разбойники, отобрали весь товар и животных. Убили охрану и возниц, а мне удалось скрыться!

– Да постигнет их гнев Аллаха! – вознес жилистые руки к небу бедуин.

Сидя на циновке, Азат огляделся: три верблюда, подогнув ноги, покорно лежали на брюхе. Поодаль – два мула и три замотанные с ног до головы, кучкой сидящие женщины, по-видимому жены бедуина. У костра же еще двое мальчиков: один – лет шестнадцати, другой – подросток.

– Мы увидели черный дым и почувствовали запах костра. Так мы обнаружили тебя, уважаемый! Если хочешь – можешь присоединиться к нам. Караван держит путь к Резайскому озеру в предместьях иранского города Резайе. Там нас ожидают родственники, которые возвращаются с ярмарки в городе Казвин.

– Спасибо, Ахмед!^[29] Если доберемся до Резайе, получишь золотую монету! – пообещал Бек.

* * *

Озеро Резайе оказалось большим соленым водоемом, находящемся на высоте более 1200 метров над уровнем моря. Сюда караван бедуина дошел, преодолев два дневных перехода, давшихся нашему путнику с большим трудом. Силы, покинувшие молодого человека, никак не хотели восстанавливаться.

Азат отказался от предложенного ему Ахмедом почетного места на первом верблюде и весь свой путь проделал на муле, под присмотром старшего сына бедуина.

– Тебе, уважаемый, следует окунуться в соленое озеро, – предложил ему глава семейства, видя, как шатает из стороны в сторону «святого отца». – Мы, бедуины, всегда так снимаем усталость. Соль, хорошая еда и сон тебя восстановят!

Вода в озере была теплой и настолько соленой, что Азат, попытавшийся сначала погрузиться в водоем, просто лег на воду, предоставив свое тело соленой ванне и солнечным лучам.

Выйдя и немного обсохнув, молодой человек накинул свою одежду прямо на тело, побелевшее от щедро проступившей на нем соли, и приблизился к семейству бедуина, занятого приготовлением пищи.

Ахмед одобрительно кивнул ему головой:

– Сейчас будет готов ужин, поешьте и ложитесь спать до самого утра!

* * *

Проснувшись утром, Азат и вправду почувствовал себя другим человеком.

Вручив бедуину обещанную золотую монету, молодой человек продолжил свой путь в город с одноименным озеру названием.

Еще каких-то десять-двенадцать лет назад Резайе называли иначе – Урмия.

Небольшой провинциальный городок, где проживало 40-тысячное население, представлял собой торгово-транспортный пункт, лежащий между иранским экономическим центром на северо-западе страны, Тебризом, и иракским городом Мосул.

Основным предприятием городка являлся сахарный завод, дававший работу практически всему взрослому населению. В Резайе на каждом углу торговали сахаром, сушеными фруктами и табаком.

Прибыв в город, Бек впервые за много лет использовал свой паспорт гражданина Персии, явившись в центральную гостиницу города в облачении священнослужителя.

Азат хорошо понимал, что оставаться надолго в маленьком городке, где невозможно затеряться, весьма рискованно! Однако несколько дней в его распоряжении были. После дальней дороги и того, что произошло в Мосуле, его организм требовал передышки.

Кроме того, молодой человек понимал, что сразу же организовать вторую погоню за ним не получится даже у мага и волшебника! На ее подготовку потребуется какое-то время.

А еще следовало предпринять меры для дезинформации. Рано или поздно они себя оправдают! В этом Бек был абсолютно уверен.

Когда молодой имам появился в гостинице и предъявил паспорт на имя Азата Каджари, это произвело на хозяина отеля сильное впечатление: древний род был хорошо известен в Иране!

Хасрулло (так звали хозяина) бросился целовать руку духовного наставника. Его радости не было конца:

– Святой отец, Вы оказали мне и моей семье большую честь, решив остановиться в нашем отеле! Позвольте спросить, где же ваша охрана и слуги?!

– Я держу путь паломника в священный Мешхед, и слуги мне не нужны. А охраняет меня Всевышний! В Вашем отеле я пробуду недолго: лишь восстановлю силы – и в путь!

Бек был убежден, что когда-нибудь ложный маршрут его путешествия станет известен посланцам злобного мага.

– О да, конечно, добро пожаловать! Но где же ваши вещи? – Хасрулло недоуменно крутил головой в разные стороны, разыскивая багаж священника.

– Мой любезный хозяин, зачем же паломнику багаж? Весь его багаж он носит в своем сердце, обращенном к Всевышнему!

Оказавшись в лучшем номере гостиницы, Азат первым делом принял ванную, о которой мечтал все свое путешествие из Халеба в Иран.

Пробыв в ней добрый час, молодой человек, выйдя, обнаружил накрытый в номере прекрасный ужин и, почувствовав сильнейший приступ голода, набросился на еду.

* * *

– Да благословит тебя Аллах, уважаемый! Сколько же тебе пришлось перенести в дороге?! – сокрушался аятолла Мохсен.

Он только что прочитал письменное послание шейха Абдул Разака и выслушал устный рассказ второго имама Великой мечети Халеба святого отца и хаджа Азата Каджари.

Советник великого Ага-хана участливо качал головой, потрясенный историей жизни духовного наставника правоверных вдали от родины.

Бек пробыл в Реште несколько дней, наслаждаясь отдыхом и покоем. А затем проделал весь путь до Тебриза на автомобиле, вызванном по его требованию прямо в отель.

Прощаясь с радушным хозяином, он еще раз подчеркнул свое намерение ехать в святой Мешхед. И лишь отъехав от гостиницы, отдал распоряжение водителю следовать в Тебриз.

Находясь в представительстве, Бек сознательно скрыл от эфенди Мохсена истинные причины погони, представив нападение на него как простой грабеж. Такое случалось повсеместно и ни у кого не вызывало и тени сомнения.

– Скажите, святой отец, – обратился к молодому человеку аятолла, – вы, наверное, после столь долгой разлуки захотите повидаться с родными? Где находится ваша семья?

Это был самый опасный вопрос во всей легенде советского разведчика. Руководители Загранаппарата НКВД вряд ли надеялись на столь удачное возвышение своего агента, готовя для него второстепенную роль лица «близкого к духовенству». Согласившись в свое время на доводы молодого человека, деятели Разведупра к тому же вполне допускали изменение легенды при перемещении агента в Иран. Но сейчас, когда все уже произошло, менять что-либо было уже поздно!

Понимая это, Бек решил рисковать, упоминая прямых родственников своей милой Лэлих как свою семью. Однако при этом делая упор на обиды молодости и отсутствие контактов с представителями рода Каджари.

– Я не поддерживаю постоянного контакта со своими родственниками, – ответил Азат – Когда я был молод, они воспрепятствовали моей любви. Затем не захотели видеть меня священнослужителем, готовя мне, как и всем юношам в нашем роду, путь чиновника. Я давно простил их, но, как вы понимаете, эфенди, тепла в наших отношениях нет!

– Это очень печально! Однако что может быть более почетным, чем путь служения Всевышнему! – поддержал Азата аятолла. – Думаю, что когда-нибудь они, несомненно, оценят ваш выбор! Впрочем, как я понимаю, вы не будете настаивать на Тегеране?

Молодой человек кивнул головой в знак согласия.

– Ну, коли так, то я готов предложить вам место служения в Тебризе. Однако понимаете… – протянул эфенди, затрудняясь найти нужные слова, объяснявшие невозможность первичного назначения его в крупную, соборную мечеть.

– Пророк, да благословит его Всевышний и приветствует, сказал, – пришел на помощь эфенди Азат, – «кто одевается в одежды известности в этом мире, того Аллах оденет в День Суда в одежды унижения и затем воспламенит их!»

Эфенди Мохсен с нескрываемым уважением и удивлением, будто бы в первый раз увидев, поднял глаза на достойного человека.

Глава 8

Предпринятая в марте – августе 1939 года советским руководством последняя попытка организовать объединенный отпор фашизму в Европе провалилась, и, попав в полную изоляцию, СССР пошел на подписание пакта о ненападении с Германией сроком на 10 лет.

Для Гитлера подписание этого документа лишь облегчило нападение на Польшу, судьба которой из-за ее упрямства и двуличия была предрешена.

В Азии фюрер стремился нанести удар по Британии, отрезав от нее людские ресурсы Индии. Роль плацдарма мог сыграть Афганистан, столь близкий к взрывоопасному району проживания пуштунов, либо Иран.

Но, не имея прямого сообщения с этими странами, он (фюрер), как это ни удивительно, рассчитывал в этом вопросе на поддержку СССР.

Сталин же, выиграв около двух лет подготовки к неизбежному столкновению с нацизмом, вовсе не стремился к расширению германского влияния на южных границах Советского Союза.

Кроме того, Иран мог оказаться единственной страной будущего транзита западной помощи в грядущей войне!

Но советское руководство не пошло на открытый отказ, а затеяло дипломатическую игру, в искренность которой фюрер верил вплоть до самого нападения на СССР.

После Мюнхенского сговора Англия и Франция окончательно утвердились во мнении, что им наконец удалось «натравить» Германию на Советский Союз, и готовили авиационный удар по Кавказу и каспийским нефтепромыслам.

При этом их правительства цинично продолжали «укреплять сотрудничество» с СССР.

Весной 1940 года план бомбардировки Баку, Грозного и Батуми был утвержден. Его практическая реализация, по данным советской разведки, должна была начаться уже летом того же года.

Советское политическое руководство приняло своевременные ответные меры, создав ударную группировку ВВС на границе с Ираном и Афганистаном (район Кушки). Летом – весной 1940 года сюда были стянуты значительные силы, предназначенные для усиления 4-й армейской группы Среднеазиатского военного округа (СВАО): до 120 единиц бомбардировочной и более 60 единиц истребительной авиации. Были проведены маневры войск.

Но… летом 1940 года ни Франции, ни Англии было уже не до вторжений!

Оккупировав Францию, вермахт, используя ее территорию, развернул массированное воздушное наступление на Британские острова.

* * *

С Ираном руководство Третьего рейха вело особую игру.

Ставка в ней была сделана на пришедшего к власти в Персии в 1925 году нового шаха Реза, представителя династии Пехлеви.

Шах оказался великим реформатором, трудился по 12 часов в сутки и за короткое время создал в стране жесткий авторитарный режим, получив при этом поддержку своего народа.

Шах Реза Пехлеви считал, что для Ирана, как страны восточной, такой режим правления был более приемлем, чем демократия по типу европейской и уж тем более советский коммунизм, который он отвергал абсолютно. В фашистской Германии он увидел оплот борьбы с обеими этими напастями и пошел на сближение с Гитлером.

Надо отметить тот факт, что и Германия отвечала Ирану «взаимностью». Фюрер ненавидел западные демократии, о которых отзывался не иначе как «о позорящем явлении наших дней» («Майн кампф»).

Что же до коммунизма, то именно они, те самые услужливые демократии, о которых Гитлер был столь невысокого мнения, давно уже присвоили лидеру германских фашистов лавровый венок защитника всех «цивилизованных стран» от распространяющейся коммунистической заразы.

Фюрер рассматривал Иран как своего вероятного союзника на Среднем Востоке, но главное состояло в том, что Германия остро нуждалась в стратегических ресурсах этой страны в войне за мировое господство. Кроме нефти Берлину был крайне необходим персидский хлопок, используемый при изготовлении начинки снарядов. По предложению фюрера еще в 1934 году Персия была переименована в Иран – «родину ариев». Играя по-крупному, расовое управление СС санкционировало даже браки «чистокровных арийских девушек Германии» с представителями правящей верхушки этой азиатской страны.

Началось прямое заигрывание с шиитским направлением в исламе.

В 1936 году интерес Гитлера к Ирану резко возрос, что напрямую отразилось на количестве прибывающих в Иран германских специалистов! Нужно сказать, что из Берлина в основном приезжал квалифицированный инженерный состав, имевший высокий авторитет в мире. Причиной этому послужил принятый в то время четырехлетний план развития военной промышленности Третьего рейха. Фюрер потребовал от своего окружения более активного экономического внедрения в экономику Ирана, обратив особое внимание на разработку месторождений полезных ископаемых и развитие в стране металлургической промышленности.

В тот же период формируется явный геополитический уклон иранского руководства в сторону фашистской Германии: в 1936 году Иран посылает делегацию на Олимпийские игры в страну победившего нацизма; в 1937-м в Тегеране с помпой встречают лидера гитлерюгенда Бальдура фон Шираха; Иран посылает на учебу в Германию своих студентов и даже офицерский состав!

1 апреля 1938 года германская компания «Люфтганза» открыла воздушную линию Берлин – Афины – остров Родос – Дамаск – Багдад – Тегеран – Мешхед – Кабул.

Геббельсовская пропаганда называет персов «сынами Заратуштры». Иран наполнен агентами германских спецслужб, число которых к 1941 году (по оценке НКВД) доходит до четырех тысяч человек! А всего немецких граждан в стране – не менее 20 тысяч.

В государстве формируется «пятая колонна» в виде «преподавателей» из Германии в многочисленных учебных заведениях страны, «экономических советников», «инструкторов» и т. д.

Иран пытаются вовлечь в непосредственное противостояние с «коммунизмом»: в пустынных районах скрытно строятся аэродромы, взлетно-посадочные полосы, склады вооружения и боеприпасов.

В докладной записке советского военного атташе весной 1939 года отмечается о германской помощи в сооружении иранской судоверфи в Ноушехре, куда активно завозится оборудование из Германии. Берлин особо интересуют нефтяные богатства Ирана, вышедшего на четвертое место в мире по добыче черного золота к концу 30-х годов. Немецкие специалисты допущены к учету иранской нефти и ее запасов, но… здесь они терпят провал: на их пути становится Британская нефтяная корпорация, которая давно уже безраздельно царствует в этом сегменте экономики страны!

И все же фашистская пропаганда добилась в Иране многого: гражданская война в Испании оценивается иранскими СМИ исключительно с нацистских позиций, аншлюс Австрии представляется как объединение частей единого государства и т. д.

Но шах Ирана не спешил перевести ренессанс экономических отношений с Германией в область политического союза. И до начала войны с СССР такая позиция вполне устраивала Берлин, ведь транзит товаров шел по советской территории!

Однако после принятия в 1940 году решения о войне с Москвой Германия ищет возможности «замены» шаха на более покладистого политика, по сути – марионетку, готовую выполнять все приказы Берлина.

* * *

Советский разведчик быстро разобрался в ситуации.

Никогда прежде он не сталкивался со столь разветвленной агентурной сетью, каковой была представлена германская разведка в Иране: агенты абвера (военная разведка), СД (политическая разведка), спецпредставители германского МИДа и т. д.

В стране полулегально действовал фашистский шпионско-диверсионный центр во главе с германским послом Эттелем – бригаденфюрером СС.

В Тегеране и других иранских городах росло число прогерманских националистических групп и полулегальных партий.

Но и Бек теперь был далеко не один: в Иране действовала налаженная агентурная сеть советской разведки, включавшая как нелегалов, так и официально действовавших в интересах разведслужб работников дипломатической миссии.

В результате умело проведенной операции по информированию британских спецслужб 12 сентября 1939 года Шами Пир и даже его жена были арестованы в Дамаске французскими властями.

Однако под арестом «святой отец» находился недолго. Французы, равно как и англичане, не устояли перед могущественным кланом аль-Гейлани.

Узнав, что Саади вновь на свободе, Азат понял, что их встреча неизбежна и это лишь вопрос времени.

* * *

Когда-то северо-западная часть Ирана (Иранского Азербайджана), на территории которой находился город Тебриз, была фактически частью Российской империи. И первая железная дорога вела отсюда вовсе не в столицу страны – Тегеран, а в города Великой России – Джульфу и Нахичевань.

Тебриз – крупный город с полумиллионным населением – был на редкость уютным и зеленым, со спокойным, размеренным ритмом жизни. Его воздух, казалось, был напоен живительными ионами – ведь основную зелень составляли кипарисы и алоэ!

Но главное – здесь, совсем недалеко от центра города, находилась летняя резиденция Насреддин-шаха, самого прославленного представителя рода Каджари, правившего страной в XVIII–XIX веках н. э. Азат, служивший в мечети аббасидов, ежедневно проходил мимо резиденции, и его мысли улетали в далекую Россию к милой Леле – самой родной и красивой из всех Каджари!

«Интересно, является ли резиденция действующей?» – задавал себе этот вопрос молодой человек, всякий раз проходя мимо запертых ажурных ворот.

Бек отдавал себе отчет в том, что его встреча с «родственниками» граничит с провалом, а потому в среде священнослужителей старался не упоминать своего «высокого происхождения».

Вместе с тем все же считал возможность встречи маловероятной.

По агентурным данным, представители рода Каджари проживали в столице страны – Тегеране. Их влияние и личное участие в управлении страной было ничтожным. А резиденция рода в Тебризе оставалась нежилой и более походила на музей.

Следует отметить, что Азата, имама суннитского направления ислама, встретили настороженно.

Сначала помогли эфенди Мохсен и громкая фамилия, а затем и личные качества юноши, человека обходительного и простого в общении. Во всяком случае не прошло и полугода, как его, по сути, признали равным коллеги.

Бек понимал, что во многом этому обстоятельству способствовали общая оптимизация обстановки в стране и реформаторская деятельность шаха Ирана. Однако священство, как самый консервативный слой общества, не одобряло реформ молодого шаха, особенно в женском вопросе (Реза Пехлеви потребовал, чтобы женщины открыли лицо и поступали в учебные заведения).

Чтобы не выглядеть «белой вороной», Хаджи-Азат Каджари (как теперь его именовали в своем кругу священники) также «не одобрял» поступков шаха, считая их «отступлением от постулатов шариата». В своей мечети новый наместник навел строгий порядок и слыл человеком требовательным и благочестивым.

* * *

В Тебризе работала довольно сильная агентурная сеть НКВД, с которой Бек контактировал через связного. Его считали ценным агентом и просили не рисковать. Главной же его задачей была оценка степени военного сопротивления скорому вхождению советских войск на территорию Ирана.

О готовящейся крупной операции соединений РККА советский разведчик был проинформирован заранее.

Такую задачу перед своим агентом Центр ставил не случайно.

Под воздействием западной пропаганды (германской, английской и французской) Тегеран рассматривал Советский Союз как своего вероятного противника и предпринял меры по укреплению обороноспособности страны: усилил охрану границ, увеличил в несколько раз число призываемых резервистов и пунктов их военной подготовки. Был создан продовольственный резерв. Из приграничных районов высылались представители разных национальностей, в той или иной степени имевших отношение к СССР. Резко возросли расходы на военные нужды.

Обстановка в стране накалялась. В общественных местах люди обсуждали разные слухи о планах Красной армии по захвату северной части Ирана на своем пути в Индию.

Такому настрою в обществе способствовала не только работа пропаганды, но и реальные события осени 1940 года.

Фюрер вынашивал идею крупномасштабной провокации против Советского Союза, предложив ему присоединиться к пакту «трех» (Германии, Италии и Японии). В будущем разделе мира СССР получал весь Средний Восток вместе с Ираном, бывшую главную британскую колонию в лице Индии и становился державой, имевшей выход к океану. За это он всего лишь отказывался от своих притязаний на Балканах.

Гитлер полагал, что Сталин непременно «клюнет» на это весьма заманчивое предложение Берлина. В дальнейшем, по его разумению, войска Красной армии непременно должны были «увязнуть» в Азии, оголив западный театр боевых действий, и вот тогда Третий рейх начнет стремительное наступление на восток. Россия же, растянувшая свои силы на тысячи километров, уже не сможет удержать стремительное вторжение наци.

На переговоры в Берлин был приглашен Молотов, который и прибыл в Германию 12 ноября 1940 года.

Не сказав ни да ни нет, советский посланник вернулся в Москву, сославшись на необходимость посоветоваться со Сталиным. Английская же пропаганда представила факт германо-российских переговоров как «продажу Ирана».

Но в конце концов шах все-таки разобрался в ситуации и оценил ее как германскую интригу. С этого момента его отношение к Берлину стало заметно меняться в сторону охлаждения, и он наконец сделал свой окончательный политический выбор в пользу нейтралитета в грядущем мировом столкновении.

Осенью 1940 года, когда переговоры между Москвой и Берлином зашли в тупик, Адольф Гитлер принял окончательное решение о подготовке к войне с СССР.

На Среднем Востоке фюрер действовал прежде всего против Англии, имевшей здесь наибольшее влияние. Однако его действия были направлены также и против Советского Союза.

И все же Германия упустила момент, когда с успехом можно было использовать против СССР басмаческое движение. Гитлер не успел отдать вовремя приказ о создании разветвленной агентурной сети на территории Афганистана, равной той, что была создана абвером и другими германскими спецслужбами в Иране!

Здесь, под руководством нового немецкого посланника, уже в 1939 году действовали известные фашистские разведчики, получившие в свое время опыт загранработы в Европе и Азии.

Германскими торговыми и промышленно-экономическими фирмами в Иране руководили исключительно офицеры и генералы вермахта и спецслужб.

Наиболее активную шпионскую деятельность в Иране вели фирмы «Крупп», «Сименс», «АЕГ»; профашистские организации, открыто функционировавшие в стране: «Тевтония» и «Браунес Хаус» (Тегеран); «Дойчес Хаус» (Тебриз).