Kitobni o'qish: «Желание»

Пролог.

Это было то самое лето… Первое и последнее. Лето, после которого ты уже больше никогда не будешь таким же юным и беззаботным. Когда всё внутри цветёт буйным цветом, когда небо над головой кажется роднее потолка собственной комнаты, а ещё оно заметно ярче и голубее, чем сейчас… То самое время в жизни, когда тебе всего шестнадцать, родители ещё совсем молодые, а на носу маячит последний год учёбы в ненавистной школе. Мир к тебе несправедлив (ну а как же иначе?) и тебе постоянно хочется нарушать его бесконечные правила, чтобы доказать всем, что… Сейчас уже даже не понятно, что именно… Ты уже считаешь себя совсем взрослым, а вокруг «настоящие взрослые» постоянно пытаются уверить тебя в обратном. То самое лето… Лето, когда ты по уши влюблен в девушку из твоего двора, о чем она, скорее всего, не догадывается. Хотя возможно… Твоё поведение всё выдаёт?.. Да ну, глупости!.. Лето, когда ты без гроша в кармане каждый день выходишь на поиски приключений… И иногда находишь… То самое лето, проведенное с друзьями в мечтах о будущей, разумеется, лучшей самостоятельной жизни без этих глупых заботливых родителей, постоянно говорящих, что делать можно, а что нельзя. Как будто им есть какое-то дело? Лето, когда вы с верными товарищами, полные непоколебимой уверенности, даете клятву о вечной дружбе и настроены поддерживать связь ни смотря ни на что. Конечно, ведь вам не страшны ни горы, ни огромные расстояния, и уж тем более не страшны всякие «глупые» жизненные обстоятельства. Это было то самое лето, которое, спустя долгие годы, многие «настоящие взрослые» вспоминают с легкой улыбкой на губах и мечтают в него вернуться хотя бы ненадолго…

Сейчас я бы хотел сказать, что для меня и моих друзей далекое лето 2004го стало именно таким, как говорилось выше… Но не могу… Точнее, не могу сказать с полной уверенностью в голосе. То прохладное северное лето лишь началось для нас похожим образом, а вот события произошедшие с нами позже… Уверенно я сейчас могу сказать лишь одно – никто из нас не мечтает вернуться обратно и вряд ли станет вспоминать то время с улыбкой. Мы действительно были юны и беззаботны, как и полагается подросткам в нашем возрасте, но для нас «то самое лето» стало временем, когда…

Впрочем, лучше обо всём по порядку. По крайней мере, я постараюсь собрать из осколков воспоминаний стройную картину произошедших с нами событий. Надеюсь у меня всё получится… Но как и любые осколки – эти тоже могут порезать…

Глава 1.

Ранец и его хозяин.

Последний учебный день перед летними каникулами всегда кажется самым длинным. В головах учеников уже практически нет никакого места для усвоения материала и даже самые строгие учителя, наверное, это понимают. Все наши мысли были заняты следующими тремя месяцами, кажущейся, безграничной свободы. Когда не надо будет вставать ни свет ни заря, следовать бесконечному своду разнообразных школьных правил, вечерами корпеть над домашними заданиями, выслушивать претензии от учителей. В этот день всё это начинало казаться таким зыбким… Словно достаточно просто набрать побольше воздуха в легкие, посильнее дунуть и все эти заботы исчезнут, будто надоедливые песчинки влекомые буйным ветром летней свободы…

С моей последней парты открывался «шикарный» вид. Прямиком на окно, выходящее на скромный школьный стадион, устланный серым песком и огороженный полутораметровым забором грязно-зеленого цвета. Через дорогу от него над всем этим «благолепием» нависала серая многоэтажка с широко раскрытыми зевами всех своих трёх подъездов. Каких-либо примечательностей в данном пейзаже не было. Только утоптанный песок по кругу и забор, который давно уже следовало бы перекрасить. Мой взор кругами блуждал по этой картине не особо стараясь хоть за что-то уцепиться. Даже это занятие было мне куда интереснее урока литературы, потому что за пыльным окном помимо унылой панорамы школьного стадиона так же было и ласковое майское солнце… И ещё свежий воздух. С утра вроде был легкий ветерок, но, проведя последние несколько часов в школе, я уже не мог сказать наверняка… Может сейчас он уже и улегся, кто знает?.. Я с лютой завистью смотрел на скачущих за окном малявок из младших классов, отпущенных раньше срока, и всё надеялся, что кого-нибудь из них в конце концов перевесит один из этих огромных ранцев на их спинах и малец останется валятся на асфальте, дергая ручками и ножками, словно неуклюжий жук, не в силах самостоятельно подняться или хотя бы перевернуться. Вокруг него тут же соберутся его собратья, начнут причитать и хвататься за свои маленькие головы, попытаются помочь бедолаге встать на ноги, но не справятся и один за другим будут падать рядом, увеличивая колонию неуклюжих жучат на асфальте возле школы. Им останется только ждать, когда прозвенит последний звонок и все остальные несчастные радостно покинут двери этой богодельни, увидят барахтающихся малявок и придут на помощь. Чёрт, да я бы сам в ряду первых поднимал этих незадачливых младшеклашек. На лбу обязательно проступят блестящие капельки пота, а малявки будут смотреть на меня раскрыв рты, считая меня героем или местным божеством – сильным, благородным и, конечно же, немного уставшим после своего праведного труда по спасению будущих поколений от неминуемой гибели от обезвоживания под палящим майским солнцем. Было бы забавно… Всё ещё лучше урока литературы, на котором мне приходилось сидеть. Точнее сказать, на нём присутствовало лишь моё бренное тело. Умом я уже давно улетел далеко за пределы душного школьного кабинета. Куда-то вверх, в бездонную синь майского неба, расчерченного белыми пушистыми перьями облаков. После наблюдения за малявками-младшеклассниками в голову пришла другая мысль – кто вообще придумал покупать детям в их возрасте такие огромные ранцы, а потом ещё и нагружать всё это дело кипами учебников? Вполне возможно, что некоторые из них при этом начинают весить больше, чем их владельцы. Сам я уже и не помнил, что когда-то точно так же таскал на себе похожую ношу и меня она отнюдь не тяготила. Ровно, как и не удавалось припомнить угрызений совести по поводу раннего ухода в последний день перед летними каникулами… Никто из младшеклашек, к сожалению, так и не упал… Они разномастной гурьбой ускакали куда-то за угол школы, скрывшись от моего завистливого взора, оставляя меня наедине с песком стадиона, нависающей над ним многоэтажкой и моим воображением. Я тяжело вздохнул. Никаких тебе развлечений в такой непростой момент… Пришлось продолжить мечтать о теплом солнце и прохладном ветерке, ожидающими снаружи. В целом, я бы мог встать из-за парты, взять свои вещи, открыть окно, отсалютовать всем присутствующим и, под одобрительные возгласы и удивленные взгляды одноклассников, выпрыгнуть навстречу прохладному майскому воздуху… Воздуху настоящей свободы… В глазах одноклассников я бы стал бунтарем. Вольным духом школьного протеста… Кабинет литературы находился на первом этаже, так что никакой опасности для моего здоровья такой прыжок не представлял. Правда было подозрение, что нечто подобное вряд ли оценит Татьяна Николаевна, наша училка по литре… А после нее не оценит это кто-нибудь из завучей… А там и до родителей недалеко… Нет уж… Лучше дотерпеть до звонка… Хотя вот же она оконная ручка… Стоит только протянуть руку, чуть надавить, потянуть на себя… Я даже представил, как моё лицо обдувает свежий прохладный ветер, практически услышал недовольный голос Татьяны Николаевны (можно подумать она когда-то обращалась ко мне другим, ага) и улюлюканье своих одноклассников… Картина в моём воображении стала такой яркой, что моя рука чуть было не потянулась вперед к заветной ручке. Пришлось тряхнуть головой чтоб спуститься обратно из страны грёз в реальность, которая изводила меня ожиданием конца уроков.

Возможно стоило бы обратить внимание на урок литературы и время бы пролетело куда быстрее. В конце концов, я ведь считал себя начинающим писателем и это должен быть один из моих любимых предметов с твёрдой пятеркой в школьном дневнике. Однако в моем случае всё было отнюдь не так благостно. Школьная программа по литературе скорее тяготила меня, нежели вызывала хоть какой-то интерес. Достоевский, Чехов? Вы серьёзно? Сложно наверно найти шестнадцатилетнего подростка, способного увлечься их произведениями. Познать всю мощь русских классиков не всегда дано даже в куда более сознательном возрасте. Я искренне старался осилить «Преступление и наказание», но чаще засыпал с книгой в руках, чем успевал понять хотя бы что-то из происходящего на страницах. Интересной оказалась лишь глава с убийством старухи-процентщицы. Её я прочитал за один присест и даже с упоением. Всегда есть что-то завораживающее в описаниях внутренней человеческой тьмы и людских способностях творить зло… На этом моё знакомство с литературной программой старших классов, по сути своей, и заканчивалось. Что находило отражение в моём школьном дневнике, где, в основном, красовались сплошные трояки по, так сказать, профильному предмету для писателя, коим я себя окрестил в собственной голове. Вот если бы только Татьяна Николаевна решила разобрать на уроке что-то из Дина Кунца… Или Кинга… Или на худой конец Перумова… О включении в школьную программу великого Толкиена можно было только мечтать, но вот если… Тогда бы я смог затмить своими познаниями любого в классе. Да что там! Любого в нашей школе!.. По крайней мере, мне так казалось… Сам я присвоил себе звание «начинающего писателя», потому что иногда баловался сочинительством рассказов. На крупную прозу попросту не хватало усидчивости. Каждая из попыток превратиться в романиста заканчивалась одинаково – потерей всякого интереса к придуманной истории и заброшенной вглубь ящика стола тетрадью, исписанной моим корявым почерком, и забытой там до лучших времен, пока мне вновь понадобятся чистые листы. Писал я, в основном, от первого лица. Главный герой всегда был крутым парнем, спасающим всех и вся. Говоря откровенно – всё это были вольные фантазии о том, каким бы я хотел, чтоб меня видели сверстники. Героем с большой буквы «Г», крутым и добрым, но не стесняющимся навалять любому злодею. В конце концов, я всегда считал, что добро должно быть с кулаками, потому что многие «плохие парни» не понимали ничего кроме языка грубой физической силы. Сейчас мне уже хорошо понятно откуда росли, так называемы, «ноги» у подобных фантазий – кто из мальчишек моего возраста, выросших на фильмах с Арнольдом Шварценеггером, Сильвестром Сталлоне, Ван Даммом и Джеки Чаном, не мечтал быть таким же крутым? У меня просто хватало смелости нарисовать себя таким на страницах своих рассказов, чем я даже, по-своему, гордился. Читали мои «вирши» лишь ближайшие друзья или мама и им, вроде бы, всё нравилось. Может, конечно, они не хотели меня обижать своей критикой. Однако это тешило моё юное писательское самолюбие и укрепляло святую веру в мой талант… С высоты лет могу уверенно сказать, что никто из моих, так называемых, читателей не был искушенным литератором, а писал я полнейшую ахинею до краев забитую драками, перестрелками и картонными диалогами. И это ещё если очень сильно постараться и закрыть глаза на банальные ошибки…

Школьный звонок прозвенел громче обычного. Можно даже сказать, что он буквально прогремел, провозглашая начало летних каникул. В этот момент во всём мире не было для меня звука сладостней. Резкие трели школьного звонка ласкали мой слух, словно нежные аккорды ангельской музыки, потому что это был действительно последний звонок учебного года. В считанные секунды я собрал все свои школьные пожитки и был на ногах. Наконец-то! Свершилось! Теперь осталось лишь забрать куртку из гардероба и покинуть эти душные, давящие на мозг, школьные стены. Забыть обо всём, что здесь происходило на долгие три месяца, которые всё так же продолжали казаться целой вечностью. Окрыленный мыслями о предстоящей свободе от уроков, я поспешил на выход из кабинета литературы. Татьяна Николаевна ещё продолжала что-то нам говорить, но её уже почти никто не слушал. Может тем заучкам с первых парт было интересны её слова. Они ведь всегда стараются всем своим видом показать необычайную прилежность и интерес к учёбе, а на деле просто подлизываются к учителям. Трое из них сейчас как раз собрались возле Татьяны Николаевны, внимая каждому её слову. Мне было плевать. Я уже практически мчался к гардеробу. Нужно было успеть раньше остальных иначе придется стоять в огромной очереди за курткой. Желающих поскорее свалить отсюда сегодня будет хоть отбавляй. Как я уже говорил, кабинет литературы был на первом этаже, что, по счастливой случайности, совсем недалеко от школьного гардероба. Хоть какая-то польза от этих долгих и нудных рассказов про писательскую мощь Достоевского и значимость его произведений. Хотелось бы сказать ему за это спасибо, но Фёдор Михайлович не имел никакого отношения к планировке нашей школы и распределению кабинетов между учителями… У окошка гардероба меня опередили лишь трое других счастливчиков, и то потому что, не стесняясь бежали. Приглядевшись я понял, что это семиклассники. Мне, буквально пару минут назад, закончившему десятый класс, бег по коридорам был не по статусу. Я уже был слишком взрослым для таких забав. Так что пусть эти малолетки пользуются подобным преимуществом пока могут. Получив свою куртку из рук коренастой технички, напоминавшей в своём тёмно-синем форменном халате мешок картошки на ножках, я, одеваясь на ходу, направил стопы к двустворчатым лакированным дверям, ведущим к долгожданному воздуху свободы…

На улице действительно дул прохладный ветерок. Наше северное солнце ещё не то чтобы сильно грело в конце мая, но его тепло хотя бы было довольно приятным, так что все мои фантазии об обезвоженных младшеклашках пострадавших от тяжести собственных ранцев оказались неисполнимыми. С другой стороны, о них я забыл ещё в кабинете литературы, едва до моего слуха добрался звук школьного звонка. Ноги уже сами несли меня по ступенькам вниз, прочь от ненавистной школы. Вполне возможно, что я в этот момент даже немного улыбался.

Лето в Мурманской области обычно не радует своих обитателей тёплой погодой. Климат у нас довольно своенравный и специфический. Когда в большинстве других регионов люди уже давно отправили свои тёплые вещи в шкафы до следующих холодов – у нас, скорее всего, до сих лежит снег и температура за бортом уверенно держится на минусе. Когда где-нибудь в средней полосе природа уже пышет молодой зеленью – у нас из-под слякоти и грязи начинает показываться чёрная земля, а деревья и кустарники стоят абсолютно голыми. Понятие «весна» на Крайнем Севере отсутствует как таковое. Наша суровая зима не всегда готова отступить даже в мае, который во всем остальном мире, вроде бы, считается летним месяцем. Могу ошибаться, потому что являюсь северянином и почти не знаком с остальными регионами… В общем, нынешняя относительно тёплая погода и полное отсутствие снега в этом мае было несказанным везением. Видимо, даже природа радовалась окончанию очередного учебного года.

Покинув территорию школы, я уже не торопился. Ласковое солнце в небе приятно грело кожу и словно говорило мне, что впереди ещё целое лето и спешка теперь совсем ни к чему. В свои шестнадцать я ещё не особо умел ценить хорошую погоду и не до конца понимал, как можно ей наслаждаться. Для меня тогда это были какие-то «стариковские» понятия. Хотя скорее всего, в тот день, неторопливо уходя всё дальше и дальше от школы, именно этим я и был занят. Наслаждался солнцем, щебетом птиц в кронах редких невысоких деревьев, прохладным ветерком, приносящим свежий воздух… В такие моменты обычно кажется, что все заботы остались позади, а завтра тебя обязательно ждёт нечто хорошее.

Я шагал по улицам нашего небольшого городка, направляясь домой и глазея по сторонам. У меня не было цели что-то высмотреть – просто нужно было себя как-то занять. В тот далекий год в нашей глуши никто ещё даже и не слышал ни о каких смартфонах, так что школьники в те времена по пути домой обычно занимались ротозейством, когда шли куда-то в одиночестве, или же забредали в какие-нибудь магазины, чтоб поглазеть на витрины, ничего не покупая, потому что карманные деньги водились далеко не у всех. Обычно это делалось лишь для того чтобы максимально отсрочить приход домой, где, в большинстве случаев, ты вновь попадаешь под свод правил, только в этот раз уже не школьных, а родительских. По сути, только по дороге от школы и обратно можно было чувствовать себя свободным. В остальное время рядом всегда были взрослые, которые пытались контролировать твоё поведение и распорядок дня. Мне, в этом плане, было грех жаловаться. Моя мама почти всё время работала и у неё оставалось не так много лишнего времени, да и его она предпочитала посвящать менее утомительным занятиям, нежели командование шестнадцатилетним подростком. Спустя столько лет я уже даже не знаю – благо это было или же нет? Одно знаю точно – за те годы мне удалось стать куда самостоятельнее большинства своих сверстников, не способных, зачастую, даже позаботиться о собственном пропитании если родители не оставили ничего готового в холодильнике.

Ближе к дому, мой путь уже пролегал вдоль дороги, граничащей с лесом, окружавшим наш городок. «Лес», конечно, довольно громкое название для северной природы. Невысокие березы и осины с кривоватыми стволами, ещё толком не успевшие обзавестись листвой из-за сурового климата, или стройные худые сосны, соседствующие с облезлыми ёлками – вот и вся флора нашей области, если не брать в расчёт безликое множество кустарников. Для людей непосвященных такое соседство с лесом покажется будто мой дом находился где-то на окраине, но поверьте это далеко не так. Просто в нашем городке в каком бы направлении ты не шёл – очень скоро ты утыкался в местный лес. Иногда тебя встречали ёлки и сосны, а иногда берёзы и осины, так что подобное «соседство» для местных жителей было привычным. Если призадуматься, наш городок был настолько маленьким, что мы все жили на «окраине».

Я всё так же неторопливо шагал вдоль «роскошных» северных лесов, глазея по сторонам. Иногда встречая взглядом, проезжающие мимо меня по дороге, редкие автомобили. В таком темпе идти до дома мне оставалось ещё может минут пять. Мама, как всегда, была на работе – так что никто меня не ждал. Поэтому я решил, что можно совсем никуда не торопится и сбавил шаг пуще прежнего. С друзьями мы договорились встретиться ближе к пяти часам, а сейчас только чуть больше двух, так что у меня было предостаточно времени, чтобы успеть пообедать и переодеться… Где-то на середине пути вдоль дороги моё внимание привлекла странная картина, определенно выбивающаяся из привычного пейзажа нашей местности. На другой стороне, на самой границе с лесом я увидел две фигуры – мальчика и взрослого мужчину. Они стояли друг напротив друга и о чём-то беседовали. Вроде бы и ничего особенного, но внутри меня непроизвольно зашевелилась тревога. Мальчик, лет восьми, аккуратно одетый в некое подобие школьной формы (в наших школах она не была обязательной, но младшеклассников наряжают родители и видимо его предки решили, что подобный наряд является удачной идеей), светлые волосы всклокочены, а на лбу блестел пот, скорее всего от недавней усиленной беготни с друзьями. Возможно этот мальчуган был в числе той гурьбы, которую моё воображение не так давно превращало в беспомощно барахтающихся жучат на асфальте возле школы. За спиной у него болтался «фирменный» огромный ранец. Мальчик стоял и внимательно смотрел на собеседника своими голубыми глазами, внимая каждому слову. Понять о чём они говорили я не мог. Слишком далеко, да и разговор явно велся на пониженных тонах. Лицо мужчины я не видел, потому что тот был повернут ко мне спиной. Среднего роста, в черных джинсах и поношенной кожаной куртке коричневого цвета, надетой поверх красной кофты с капюшоном на голове (тогда мы ещё не называли их новомодным словом «худи»). На меня эта парочка не обратила никакого внимания. Мужчина видимо всё это время что-то говорил, а мальчик его доверчиво слушал и кивал головой. Когда мне оставалось до них пара десятков метров они неожиданно развернулись и скрылись в лесу, пройдя по тропинке, спускающейся вниз в небольшой овраг, расположившийся почти у самого края на другой стороне дороги. За считанные мгновения они исчезли из моего поля зрения. Странно… Что такая парочка могла забыть в лесу?.. Может этот мужчина был отцом мальчика, и они просто пошли прогуляться? Знать наверняка было нельзя… Возможно, это было лишь моё богатое воображение, но отчего-то в голове поселилась мысль, что произошло нечто неправильное… Или же стоит поменьше читать Кинга и Кунца, чтобы не воображать себе всякие страсти на пустом месте?.. Я непроизвольно ускорил шаг, стараясь побыстрее проскочить мимо места, где буквально минуту назад стояла эта парочка. Мой взгляд неотрывно следил тем местом, где мне довелось видеть их в последний раз, надеясь высмотреть куда они направились, но безрезультатно. Что тоже было довольно странно… Красный капюшон на голове мужчины, по идее, должен быть хорошо заметен на фоне черных, не успевших покрыться листвой, веток деревьев. Однако… Ничего… Мальчик и его взрослый спутник как будто растворились в лесу, словно их никогда и не было, а всё мной увиденное являлось лишь очередным плодом моего буйного воображения. Тем не менее, я точно знал, что видел их.

Остальной путь до дома прошёл без приключений. Через пару минут я уже и думать забыл об увиденном возле дороги. Так бывает, когда тебе всего шестнадцать и у тебя начались летние каникулы. Информация просто вылетает из твоей головы, потому что её вытесняют мысли о планах на будущие три месяца. Открывая дверь подъезда многоэтажки, похожей на те, что стояли через дорогу от школьного стадиона, я вовсю размышлял о грядущем вечере. Мы договорились встретиться на «нашем» месте после пяти, если, разумеется, предки не начнут вставлять кому-то палки в колеса.

Оказавшись внутри подъезда, я поднялся по лестнице и прошагал мимо обшарпанного лифта, выкрашенного в непонятный оттенок синего цвета, прямиком к своей двери. Жили мы с мамой на первом этаже, в довольно просторной двухкомнатной квартире. Как и ожидалось – дома никого не было. Я закрыл за собой входную дверь, снял ботинки и куртку, после чего направился прямиком на кухню. В холодильнике меня ожидала полная кастрюля горохового супа. Поставив еду разогреваться, я включил телевизор и уселся на угловой диван, переключая каналы. Найти что-то стоящее и интересное в середине дня было не так-то просто. Кабельное телевидение уже дошло до нашей глуши, но легче от этого не становилось. На деле, стало больше каналов, по которым нечего смотреть. Первыми в списке попались новости… Мой палец на пульте от телевизора тут же нажал кнопку со стрелкой… Следующий канал… На экране появляются какие-то мужики с серьезными лицами, одетые в строгие костюмы, обсуждают что-то чрезвычайно важное. Скорее всего, политику. Обычно такие кислые физиономии бывают именно у экспертов в этих вопросах… Палец на пульте немедля вновь нажимает кнопку… Следующий канал… Тут ещё лучше! Православные попы в своих чёрных рясах, с большими золотыми крестами на объемных животах. Их слушать я тоже не стал и снова переключил канал. В голове непроизвольно промелькнул вопрос о том, кто вообще в здравом уме смотрит церковные телеканалы?.. (да, в шестнадцать лет я ещё довольно многого не знал) Следующий канал… На смену попам и их рясам пришёл старый советский фильм. Не сказать, чтоб я в то время плохо относился к отечественному кинематографу ушедшей эпохи, но голливудский боевик доставил мне бы куда больше удовольствия. Да и к тому же, хронометраж фильма уже явно перевалил за свою середину. Следующий канал… На смену Леонову и Куравлеву пришли мультики. Пожалуй, тоже откажусь… Мне же шестнадцать, в конце концов. Я же слишком взрослый для подобных забав, хоть втихаря и позволял себе иногда посмотреть некоторые из мультфильмов, которые крутили круглые сутки. Разумеется, это было что-нибудь исключительно про супергероев… Следующий канал… Опять новости, следом за ними шла спортивная трансляция, потом что-то про культуру. Спустя ещё несколько нажатий кнопки на пульте, после того как второсортный любовный сериал сменился музыкальным каналом, я всё-таки решил остановиться. К тому же, суп на плите уже начинал булькать, намекая на то, что ему требуется моё внимание.

Пообедав под «Дискотеку 90ых», я выключил телевизор и отправился в другую комнату. Часовая стрелка едва перешагнула рубеж трёх и мне нужно было себя чем-то занять на ближайшее время. В нынешнем своём возрасте, я бы наверняка решил вздремнуть. В шестнадцать же… Жили мы с мамой небогато, так что ни о каких домашних компьютерах, ныне поселившихся практически в каждом доме, речи и быть не могло. Такую роскошь себе в то время могли позволить лишь самые «зажиточные». Лично я на тот момент знал всего пару ребят коим посчастливилось получить от предков в подарок компьютер и черную зависть сверстников в придачу. Покупалось это чудо техники исключительно, как тогда говорилось – «для учёбы» … Использовалось оно, впрочем, совсем для других целей. В основном ими оказывались «Герои Меча и Магии» или же «Диабло». Интернет с его онлайн-играми придет к нам чуть позже, и они поглотят огромное количество неокрепших и впечатлительных юных умов на долгие годы…

Может компьютером я был и не богат (хоть он и оставался в мечтах), но приставка у меня имелась. Личное сокровище с надписью: «Sega» на чёрном пластиковом корпусе, подаренное несколько лет назад на один из моих дней рождений. Так что решено было скоротать время с джойстиком в руках. Я наугад выбрал картридж из своей скромной коллекции, включил японскую чудо-приставку и погрузился в игровой процесс. Увлечение видеоиграми, пожалуй, являлось для меня ещё большей страстью, чем книги. Помню, как лет в шесть я впервые познакомился со знаменитым Серым слоненком (кто рос в девяностые поймёт, о чем я) и опробовал ныне культовый «Денди» … Это была любовь с первой попытки, если можно так выразиться. Ей даже удалось потеснить с почетного пьедестала мою тягу к книгам, которую привила мама, научив меня читать аж в четыре года… Со временем эта любовь лишь крепла, и я мог проводить за видеоиграми сутки напролет, если, конечно же, меня никто не останавливал. В десяти случаях из десяти – это была мама… В последний год она, правда, перестала контролировать сей процесс. Да и я уже не проявлял к этому занятию столь повышенного интереса, обычно садясь поиграть лишь поздним вечером или, когда снаружи царила ну слишком уж скверная погода. Видеоигры меня всё ещё увлекали, но блуждать с друзьями по городу было предпочтительнее.

В целом, мои дни всегда проходили приблизительно так же, как и сегодня. Где-то с полдевятого утра начиналась школа, после неё путь домой, следом обед (чаще всего в одиночестве, сидя за кухонным столом перед телеком), пару часов на приставку или какую-нибудь книгу (чаще первое), а потом я покидал квартиру вплоть до позднего вечера. Не сказать, что летние каникулы каким-то образом изменили этот незамысловатый распорядок дня. Единственным отличием было отсутствие довлеющего ощущения необходимости пять дней в неделю ходить туда, где тебе быть совсем не хочется и заниматься абсолютно бесполезными, с точки зрения подростка, вещами на протяжении пяти или шести часов. Став старше я многое переосмыслю и смогу понять важность многого из данного мне тогда в школе, но версия меня из 2004го предпочитала думать по-своему. Освободившиеся на время летних каникул часы, обычно, тратились на сон. На самом деле довольно забавно, как быстро люди начинают ценить эту простую вещь. В детстве мы часто бунтуем и не желаем ложиться спать, несмотря на все увещевания родителей, но ближе к подростковому возрасту сон становиться для нас одним из самых любимых времяпрепровождений, и мы начинаем протестовать если нас пытаются разбудить раньше положенного. Вероятно, это один из неотъемлемых этапов во взрослении человека.

Время пролетело незаметно. Сейчас сложно вспомнить во что именно я играл в тот день. По-моему, это была «Комикс Зона», хотя могу и ошибаться. В целом, оно и не важно. Благодаря той игре время пролетело настолько быстро, что, взглянув на настенные часы, я, с удивлением, обнаружил стрелки, указывающие на без пяти пять. Разумеется, ни о какой пунктуальности речи не шло. Обычно половина из моих друзей всегда опаздывала. Как я уже говорил – ни о каких смартфонах в нашей провинции тогда не слышали, позвонить кому-то можно было только на домашний телефон. Так что приходилось заранее договариваться о месте общей встречи и просто ждать пока все соберутся. Лично я, не особо любил опаздывать. Благо «наше» место находилось недалеко от моего дома. Выключив приставку и телевизор, я направился в прихожую. Спустя минуту, надев ботинки и серую куртку, мои руки уже запирали входную дверь квартиры с другой стороны.

«Наше» место находилось в высоком кустарнике, прикрытое небольшим леском с правой стороны. На деле там не было ничего особенного. В какие-то незапамятные времена часть теплотрассы была выведена наверх и протянулась на добрую сотню метров через кустарник, прежде чем вновь скрыться под землей. Не Бог весть что, конечно, но сидеть на обитых неизвестно чем трубах было весьма удобно. Да и в нашем возрасте куда важнее просто иметь своё тайное место вдали от взрослых. Возможно будь мы хоть немного поизбирательнее нам бы удалось найти себе «штаб» поинтереснее, однако нас устраивала эта теплотрасса и окружающий её кустарник. Кроме меня и моих друзей мало кто знал об этом месте, а это было самое главное. Между собой мы его окрестили довольно просто – Трубы. Да, фантазии нам было явно не занимать.

Тропинка, ведущая к нашим Трубам, начиналась буквально за парой домов от моего. Не сказать, что она была укромно спрятана, но пользовались ей, в основном, только мы с друзьями. С другой стороны теплотрассы был ещё один проход к Трубам, тянущийся прямиком через небольшой лесок, так что у нашего импровизированного «штаба» имелось несколько входов и выходов. Я свернул на тропинку и зашагал по ней до тех пор, пока не уперся в теплотрассу, после чего уже проследовал вдоль неё. Через несколько метров обмотанные в какой-то черный материал трубы делали резкий поворот, за которым и располагалось наше тайное укрытие.