Kitobni o'qish: «Небо, полное звёзд»

Фантастический роман

Глава 1
Новички

Я уже и забыл, какое небо на Марсе – грязно-синее, почти серое, с отливающими желтизной облаками. Я отвык от здешнего разреженного воздуха, колючего ветра и пробирающего до костей холода. Но самым неприятным был вездесущий марсианский песок – он моментально забился под одежду и заскрипел у меня на зубах, стоило мне выйти из люка челнока и сделать пару шагов вниз по трапу.

Марс оставался Марсом – суровой, неприветливой планетой. За пять столетий терраформирования его удалось приспособить для жизни людей, но превратить в цветущий, благодатный мир оказалось не под силу. В итоге получилась этакая смесь Сибири, Сахары и Гималайского высокогорья.

Следом за мной по трапу спустилась Краснова. Её стройную фигуру облегал утеплённый китель с электроподогревом, поэтому, в отличие от меня, она чувствовала себя вполне комфортно на холодном марсианском ветру. Мы вместе смотрели на небольшой белый гравикар с широкой зелёной полосой вдоль корпуса, который только что отчалил от здания космопорта и быстро заскользил над лётным полем, направляясь в нашу сторону.

Я вспомнил тот день, когда на точно таком же школьном каре (а может, и на этом самом) меня, четырнадцатилетнего мальчишку, доставили к орбитальному челноку и представили капитану корабля «Амстердам» Гильермо Лопесу – моему первому командиру. Под его началом я прослужил до двадцати лет, потом Лопес перевёлся в Исследовательский Департамент, и капитаном «Амстердама» стал старший помощник Бережной, а я занял его место второго пилота и старпома. Впрочем, в этой должности я пробыл недолго, лишь три с половиной года, после чего совершил очередной карьерный скачок и получил под своё командование корабль «Кардифф». А теперь вот настал мой черёд принимать новичков.

– Пятнадцать лет не была на Марсе, – задумчиво произнесла Краснова. – С тех пор как закончила школу. А ты, кэп?

– Тринадцать, – ответил я. – Тоже после школы. И никогда не хотелось вернуться.

Мы обменялись понимающими взглядами. Мало кто из выпускников Марсианской Звёздной школы испытывал тёплые или хотя бы ностальгические чувства к своей альма-матер. Семь лет учёбы в ней были далеко не лучшей порой в нашей жизни. Школа отняла у нас детство, и этого мы ей простить не могли. Но это вовсе не значит, что мы жалели о прошлом. Если бы можно было повернуть время вспять и заново прожить школьные годы, то лично я оставил бы всё, как есть. Другие, думаю, тоже.

Гравикар остановился возле нас, и из него вышло трое подростков в кадетских формах – два паренька и девочка; в руках они держали чемоданы с личными вещами. А сопровождал их, к моему несказанному удивлению, тот самый капитан Лопес. После его перехода в Департамент мы больше не встречались: «Амстердам» перевели на самый длительный из колониальных маршрутов – до планеты Эсперанса, а Лопес месяцами пропадал в дальних экспедициях, и так уж получилось, что наши пути ни разу не пересеклись. Зато, как и прежде, в информационных сетях Земли и других планет регулярно появлялись его новые статьи по астрофизике. Причём особо искать не приходилось – все ведущие университеты и научные центры непременно включали их в свои каталоги важнейших новинок. Капитан Лопес был не только астронавтом, но и видным учёным.

Меня поразило, как сильно он постарел за эти годы – его фигура потеряла былую выправку, заметно раздалась вширь, лицо покрыла сеть мелких морщин, а из-под форменной фуражки выбивались совсем уже седые волосы. И он больше не был капитаном – на его погонах сверкали адмиральские звёзды.

После обмена приветствиями, Лопес сказал:

– Вот, капитан Мальстрём, привёл вам пополнение. Прошу любить и жаловать. – Затем повернулся к своим подопечным, которые с робким любопытством глазели на меня и Краснову. – Ну что ж, кадеты, ваша учёба закончилась, теперь начинается служба. Будьте достойны высокого звания… – Лопес умолк и прокашлялся. – Ай! К чёрту все эти речи. Ступайте, ребятки. Удачи вам.

Мигом сообразив, что адмирал хочет поговорить со мной, Краснова пригласила новичков пройти в челнок. Они старательно отсалютовали нам и вслед за моим старшим помощником поднялись по трапу к пассажирскому люку.

Лопес провёл их печальным взглядом, в котором явственно читалась зависть старости к юности. Потом снова посмотрел на меня.

– Чертовски рад нашей встрече, Эрик. У тебя всё в порядке?

– Грех жаловаться, – ответил я. – Как видите, уже командую кораблём.

Адмирал кивнул:

– Я был очень горд за тебя, когда ты стал капитаном. Не удивлюсь, если через пару лет ты получишь второй ранг.

Я небрежно пожал плечами.

– Звания для меня не главное. Я хотел бы перевестись в Исследовательский Департамент. Уже зондировал почву по поводу нового крейсера, спрашивал, есть ли смысл подавать рапорт, когда объявят о наборе экипажа. Но в штабе мне отсоветовали. Сказали, что мою кандидатуру даже рассматривать не станут. Мол, я ещё должен набраться опыта.

– Пожалуй, они правы, – сказал Лопес. – Ты из молодых да ранних, но настоящий опыт всё-таки приходит с годами. А командовать исследовательским кораблём – это огромная ответственность. Будь ты просто вторым пилотом, никаких проблем с переводом не возникло бы – у начальства ты на хорошем счету. Но ведь ты не согласишься на понижение в должности, верно? Даже ради службы в Департаменте.

– Конечно, не соглашусь, – подтвердил я. – Слишком уж привык быть капитаном.

– То-то и оно. Так что наберись терпения и жди. В среднем каждые полтора года в Исследовательском Департаменте освобождается одна капитанская должность. Тебе только двадцать семь, времени впереди много. Твоя карьера только начинается. – Он невольно вздохнул.

А я запоздало сообразил, что с моей стороны было не слишком тактично заводить разговор о Департаменте. Уж кому-кому, а Лопесу сам Бог велел с младых ногтей быть астронавтом-исследователем, но по семейным обстоятельствам он почти всю свою карьеру провёл на грузовых рейсах. Ещё в юности его угораздило жениться на девушке с Тауры – ближайшей к Земле звёздной колонии, а через несколько лет она попала в аварию и навсегда осталась инвалидом. Лопес любил её и бросить не мог, а перевод в Исследовательский Департамент означал бы его длительные многомесячные отлучки. Так он в течение четырёх десятилетий и летал между Землёй и Таурой – сначала вторым пилотом, а потом капитаном.

Его жена умерла семь лет назад, и только тогда Лопес стал свободным. К тому времени ему уже исполнилось шестьдесят, обычно в таком возрасте в Департамент не берут, тем более на должность капитана, однако для Лопеса, учитывая его научные заслуги, было сделано исключение. Но, как и следовало ожидать, ненадолго – уже само адмиральское звание означало, что он ушёл из Большого Космоса…

– Ну а вы, адмирал? – спросил я осторожно. – Давно вас… э-э… подкосило?

Лопес нахмурился.

– Ещё пять лет назад.

– Пять лет? – удивился я. – Странно, что я ничего не слышал.

– Об этом никто не знал. Я ушёл с рейсов лишь в начале этого года.

– Ого! – Я был поражён. – Долго вы продержались!

– Да, долго. Сам не ожидал. Скрывал это от всех, обманывал врачей – очень уж хотел дотянуть до семидесяти… Но не дотянул.

– Вас вычислили?

– Нет, это было моё собственное решение. Мне становилось всё труднее переносить длительный гипердрайв, наконец я понял, что уже не могу в полной мере исполнять капитанские обязанности, поэтому подал рапорт об отставке. Притворился, что у меня только-только началась вторая стадия, и в медкомиссии мне поверили. Совсем увольняться со службы ещё не хотелось, но для испытателя я был уже староват, а штабная должность меня не привлекала, так что пошёл инструктором в школу. Теперь учу подрастающее поколение – короткие полёты для меня не проблема.

– И как это, быть учителем в нашей школе? – полюбопытствовал я.

– Трудно, – признался Лопес. – Невероятно трудно. Словно ходишь по лезвию ножа. Стоит проявить немного мягкости, как дети начинают требовать поблажек, жалуются, что не успевают с заданиями, и в результате тормозится весь учебный процесс. Излишняя строгость тоже не к добру – тогда ученики утверждаются в мысли, что такому преподавателю всё равно не угодишь, хоть как ни старайся… – Лопес покачал головой. – Мне совсем не нравится, что мы так загружаем ребят, заставляем их вкалывать с утра до ночи, почти не оставляя им времени для досуга – а только для отдыха. Это неправильно, несправедливо… но иначе нельзя.

Я это понимал. Мы все понимали. Наш Звёздный Флот и без того испытывал хроническую нехватку кадров – и чем дальше, тем сильнее. А каждый лишний год обучения – потеря ещё более сотни специалистов.

– Боюсь, вы недолго продержитесь на этой работе, – сказал я откровенно. – Вы отличный командир, замечательный наставник, но слишком добрый и мягкий человек для школьного учителя.

Лопес хмыкнул.

– Думаешь, другие преподаватели бессердечные? Они тоже люди, им тоже жалко детей… Хотя, возможно, ты прав. Будущее покажет. Если у меня ничего не получится в школе, пойду работать в университет, буду читать лекции по астрофизике. Меня, кстати, уже приглашают – но ни на Земле, ни на Марсе я не останусь. Выберу одну из звёздных колоний… Любую, кроме Тауры. – При этом в его взгляде на короткое мгновение мелькнула затаённая боль. – Скорее всего, Цефею.

– В Эсперо-Сити тоже неплохой университет, – заметил я.

Он слегка усмехнулся.

– Агитируешь за свою планету? Вижу, ты по-настоящему привязался к Эсперансе.

– Да, – подтвердил я. – За эти семь лет она стала моим домом. Может быть, я пристрастен, но считаю её лучшей из всех колоний.

– Твоё мнение разделяют многие. Я тоже рассматриваю Эсперансу как один из возможных вариантов. А точнее – как второй, после Цефеи. Но окончательного решения ещё не принял. – С этими словами он посмотрел на часы. – Ладно, Эрик, мне пора. Через десять минут нужно сопровождать следующую группу. Желаю тебе удачи. И будь для ребят хорошим командиром.

– Постараюсь быть таким, как вы, адмирал.

Когда я поднялся на борт челнока, Краснова ожидала меня у люка шлюзовой камеры.

– Как там новички? – спросил я.

– Сидят тихо, как мышки, – ответила она с явным неодобрением в голосе. – Растерянные и даже немного обиженные. Адмирал поступил неправильно – оборвал напутственную речь, не представил их тебе как положено. Я, конечно, понимаю: он хотел, чтобы всё было по-простому, без формальностей, но они это не оценили.

– Ничего страшного, – сказал я. – Сейчас всё исправлю. А ты ступай в кабину, запрашивай разрешение на взлёт.

– Хорошо, кэп.

Краснова направилась в пилотскую кабину, а я прошёл в пассажирский салон. При моём появлении ребята быстро поднялись со своих мест.

– Садитесь, – махнул я рукой. – И можете снять кители, здесь довольно тепло.

Они последовали моему совету. Тем временем я устроился в кресле напротив и смерил всех троих изучающим взглядом. Мне ещё вчера прислали личные дела новых членов команды, но я не стал их смотреть, так как сначала хотел познакомиться с ребятами лично. Первое впечатление – самое важное, и я не собирался портить его под влиянием чьего-то чужого мнения.

Двое пареньков внешне представляли полную противоположность друг другу. Один был рыжий и конопатый, с грубыми чертами лица, рослый, крепкого телосложения. Другой – невысокий хрупкий блондин с ясно-голубыми глазами и смазливым девичьим лицом. Он казался значительно моложе своего рыжего товарища, хотя на самом деле всем им было по четырнадцать. Что же касается девочки, то выглядела она вполне заурядно – худенькая кареглазая шатенка, довольно милая, но далеко не такая красивая, как второй из мальчиков.

Я уже собирался заговорить, когда включился интерком и голос Красновой произнёс:

– Кэп, диспетчерская дала разрешение на взлёт.

– Отлично, – сказал я. – Действуй.

– Принято. Начинаю руление. Инерционные гасители задействованы.

Я почувствовал, как кресло подо мной проседает, а тело наливается дополнительной тяжестью – Краснова включила на борту челнока искусственную гравитацию и довела её уровень до стандартной единицы. Ребята прореагировали на это нормально: все трое были родом с Земли, а в школьном общежитии для землян и выходцев из звёздных колоний поддерживалась земная сила тяжести, чтобы ученики не отвыкали от нормальной гравитации (что же касается марсиан, то из них комплектовались отдельные экипажи).

В салоне послышался слабый гул от работающих двигателей – звукоизоляция никогда не бывает идеальной. Мы вчетвером повернулись к ближайшему иллюминатору. Челнок покинул стоянку и по рулёжке выехал на взлётную полосу. После короткого разбега машина взмыла в небо и стала быстро набирать высоту. В принципе, мы могли бы взлететь на и антигравах, но Краснова, как и всякий пилот, при любой возможности предпочитала использовать реактивную тягу.

– Через полчаса прибудем на орбитальную станцию, и оттуда перейдём на наш корабль, – сказал я ребятам. – Там я представлю вас экипажу. А пока давайте знакомиться. Я капитан третьего ранга Мальстрём, командир межзвёздного транспорта «Кардифф», на котором вы будете служить. Надеюсь, мы неплохо сработаемся. – Я сделал короткую паузу и посмотрел на девочку. – Теперь твоя очередь.

Она тотчас вскочила, как подброшенная пружиной, и отчеканила:

– Кадет Хагривз, сэр! Основная специальность – пилотирование и навигация. Дополнительные специальности – информатика и связь, системы гипердрайва. Знание языков: свободное владение – английский, испанский; со словарём – немецкий, русский, итальянский.

Я поморщился.

– Ради бога, сядь! Не прыгай, как кенгуру. – Девочка смущённо села, и я, уже более мягким тоном, спросил у неё: – Так как тебя зовут?

– Кадет Хагривз, сэр. Марша Хагривз.

– Очень приятно, Марша, – сказал я. – Или лучше называть тебя Марси?

– Ну… Да, сэр. Я больше привыкла к Марси. Так меня все называли в школе. Марси на Марсе… – Она смущённо моргнула. – Это такой каламбур, сэр.

– Спасибо за объяснение, сам бы ни за что не догадался, – иронично произнёс я, чем вызвал у девочки слабую, еле заметную улыбку. – Так вот, Марси, улетающая с Марса. Ты должна уяснить одну вещь: я не люблю, когда ко мне обращаются «сэр». Предпочитаю «капитан» или «кэп». Понятно?

– Да, капитан.

– А вам, парни?

– Да, капитан, – хором ответили оба мальчика.

– Вот и хорошо. Слушайте дальше, – продолжал я. – Вы уже не школьники, так что забудьте про эти строевые штучки. – Я собирался добавить, что подобные «штучки» призваны крепче держать учеников в узде. Но затем вспомнил, что капитан Лопес об этом не говорил, пока я сам не разобрался. – В конце концов, мы не военные, и я требую от вас просто разумной дисциплины. А от того, что вы всякий раз будете вытягиваться в струнку и отдавать честь, вам не прибавится ни ума, ни знаний, ни опыта. У нас на корабле не казарма, а дружный и сплочённый коллектив, можно даже сказать, семья из двенадцати человек – теперь, вместе с вами, будет пятнадцать. Разумеется, мы подчиняемся уставу и соблюдаем субординацию – но без лишних формальностей. Во внеслужебное время ваши старшие коллеги обычно будут называть вас по имени, на вахте – по фамилии. А вы обращайтесь к ним либо по должности, либо званию, не добавляя «сэр», «мэм» или их аналоги на других языках. И для справки: старший помощник Краснова предпочитает, чтобы её называли «старпом», а главный инженер Штерн – просто «шеф», и ему безразлично, что у военных так обращаются к сержантам и старшинам. Вам всё ясно?

Ребята подтвердили, что ясно, и мы продолжили знакомство. Рослого паренька звали Милош Саблич, он был инженером широкого профиля – редкий случай для свежеиспечённого выпускника. Это значило, что он овладел всеми инженерными специальностями, которые преподавались в школе.

– А какая из них основная? – спросил я.

– Все, – самодовольно ответил Милош. – По каждой я прошёл полный курс и получил высшие баллы.

Понятно, круглый отличник. В школе я таких не любил, они раздражали меня своей «правильностью». А повзрослев, как правило становились бездушными сухарями. Я эгоистично порадовался, что с Милошем в основном будет иметь дело наш главный инженер, и повернулся к худенькому мальчику:

– Ну, а ты?

– Симон Гарнье, – робко представился тот, – хозяйственная служба. Дополнительная специальность… – тут он замялся, уши его покраснели, – полевые операции.

Губы Милоша слегка изогнулись в усмешке, а вот в глазах Марси явственно промелькнуло сочувствие. Всех школьников, кто не проходил по «титульным» специальностям пилотов или инженеров, в обязательном порядке готовили к полевым операциям – под этим подразумевался весь комплекс навыков, необходимых для высадки на неизученные планеты в составе десантных групп. Ввиду своего хрупкого телосложения Симон ничуть не годился на роль бесстрашного покорителя иных миров. Да и особым умом, похоже, не отличался, раз не смог получить никакой другой квалификации, кроме хозяйственника.

Но даже такой простой парень, как он, представлял огромную ценность. Ведь в Звёздный Флот принимали отнюдь не по умственным способностям и не по физическим данным, а совсем по другим критериям. Вернее, по одному-единственному, который назывался резистентностью. И никакого конкурса не существовало – брали всех подряд, да ещё жаловались на острую нехватку кадров.

– Твоя вторая специальность нам не понадобится, – успокоил я Симона. – Зато первая очень даже пригодится. С тех пор как наш стюард ушёл на пенсию, всеми хозяйственными делами у нас занимается техник Карла Беккер. Вот только на камбузе от неё мало толку – кулинарными способностями она, мягко говоря, не блещет. Надеюсь, ты хорошо готовишь?

– Ну… неплохо.

Марси сделала движение, как будто хотела чисто по-школьному поднять руку. Я кивнул ей.

– Симон скромничает, капитан, – сообщила девочка. – Он отлично готовит. Моя подруга, которая вместе с ним изучала кулинарию, говорит, что он всегда был самым лучшим в классе.

– Это здорово, – сказал я. – Выходит, нам крупно повезло.

Симон выглядел польщённым. А Милош тихо фыркнул, демонстрируя своё презрение к такой «несерьёзной» профессии. Глупый, заносчивый мальчишка. Он просто не понимает, каково это – неделями питаться всухомятку или наскоро приготовленными полуфабрикатами.

– Вот мы и познакомились, – подытожил я. – Теперь о том, что ждёт вас на корабле. Ты, Симон, получишь в своё распоряжение камбуз. Об остальных обязанностях стюарда пока не думай: сейчас твоя главная и единственная задача – кормить команду. Непосредственно будешь подчиняться старшему технику Морено. Что касается тебя, Милош, то твоим начальником, естественно, будет шеф Штерн. Он и решит, чем конкретно ты займёшься. Ну а ты, Марси, пойдёшь под мою руку, станешь третьим пилотом. Соответственно мы будем и вашими наставниками. Не стесняйтесь обращаться к нам со своими проблемами. А пожелаете продолжить образование – рассчитывайте на нашу помощь и поддержку.

– Да, капитан, – быстро вставила Марси, воспользовавшись моей паузой. – Это очень хорошо. В школе я изучала ещё три специальности, но мне не хватило самой чуточки, чтобы сдать экзамены. Я бы хотела это исправить.

Я покачал головой:

– Не стоит так спешить. В ближайшие несколько месяцев я не советую вам думать об учёбе. Сосредоточтесь на выполнении своих служебных обязанностей. По сравнению со школой, у вас появится гораздо больше свободного времени – но ведь и ответственность неизмеримо возрастёт. Поэтому на досуге отдыхайте и развлекайтесь. Побольше общайтесь с членами команды, играйте в игры, слушайте музыку, смотрите фильмы, читайте книжки.

Милош пренебрежительно скривился. Я понял, что уж он точно не станет читать книжек, а единственное развлечение, которое себе позволит, это регулярные занятия в спортзале. Остальное время будет проводить за учёбой, стремясь ещё больше расширить свой широкий инженерный профиль. Парень определённо был безнадёжен…

Марси снова дёрнула руку.

– Капитан, а когда мы отправляемся в рейс?

– Через шестнадцать часов, – ответил я. – Завтра в восемь тридцать по бортовому времени. Порт назначения – Цефея. Обычно мы работаем на маршруте «Земля – Эсперанса», но иногда, как вот сейчас, нас посылают и к другим планетам.

– Будем вести на буксире баржу?

Я, конечно, не стал объяснять ей, что по неписаным правилам Звёздного Флота корабль с новичком-пилотом на борту свой первый рейс совершает в одиночку. Вместо этого я сказал:

– На этот раз летим налегке. У нас очень ответственное задание – везём очередную группу детишек.

– То есть партию эмбрионов? – уточнил Милош.

Я посмотрел на него долгим взглядом. Потом с расстановкой произнёс:

– И всё же мы предпочитаем называть их детьми.