Kitobni o'qish: «Хутор»
Нравственность возникла вместе с пороком.
Вильгельм фон Гумбольдт
Глава 1
Утренний туман еще не рассеялся. Дымка осенней влаги окутывала старое серое здание железнодорожного вокзала. Скрипнув тормозами, на небольшой площади перед входом на станцию, остановился автобус производства ПАЗ. На листе бумаги формата А4, вложенного в файл для бумаги и приклеенного на лобовое стекло, была аккуратно выведена надпись – "На вокзал". Узкая, желтого цвета, слегка ржавая дверь транспортного средства открылась. На привокзальную площадь вышли несколько человек, среди которых была пожилая женщина. Водитель покинул свое место и обошел автобус. Он помог старушке достать ее багаж из пассажирского салона. Это была коробка с крышкой, обернутая коричневым одеялом из шерсти и привязанная к небольшой тележке на двух колесах.
– Вечерний рейс будет после мясокомбината, – деловито произнес шофер.
– Это я помню. Спасибо тебе, Саня, возьми деньги, – поблагодарила пожилая женщина с широкой улыбкой на лице, протягивая оплату водителю.
– Вечером, на обратном пути оплатите. Я сейчас тороплюсь, надо еще в администрацию успеть, – ответил Александр.
После этих слов старушка достала из своей коробки на колесах горячий пирожок, который еще дымился в прохладе утра и, протягивая его водителю, добавила:
– Тогда держи, перекусишь по дороге.
– Вот за пирожок спасибо! Они у вас всегда вкусные и аппетитные, – улыбнувшись, поблагодарил водитель.
Шофер вернулся на свое место, закрыл двери автобуса, мотор завелся, и ПАЗик покинул территорию железнодорожного вокзала.
Пожилая женщина еще немного постояла, оглядела площадь, поправила платок на своей голове и направилась к воротам, ведущим на перрон, волоча за собой тележку с коробкой, наполненной свежими пирожками. Где-то в далеко раздался гудок подъезжающего к станции состава. Со стороны перрона бабушка проследовала к лавочке на углу вокзала, где уже находились две женщины с похожими тележками.
– Гляньте, Аграфена! – заметив старушку, громко произнесла одна из женщин.
– Пирожки привезла, а термос с горячим чаем сегодня не забыла? Или опять склероз? – усмехаясь, с легкой иронией в голосе, спрашивала другая.
– Взяла я термос и одноразовые стаканчики не забыла. Вы, как всегда, сплетничаете. Так, расскажите мне, что нового в мире? – не обижаясь на иронию своих подруг, спросила Граня.
– Тебя три дня не было. У нас новостей особых нет, торгуем, пассажиров кормим, поим. Это ты рассказывай, где пропадала? Как там Сильва? Не одичали вы еще на своем хуторе? – весело отвечали и поочередно задавали вопросы торговки.
– Не могла ездить. Хозяйство требует ухода. С дочкой все в норме, работает с утра до вечера. А я вот дела все доделала, пирожков наготовила и приехала. Надеюсь, что копеечку сегодня заработаю, – ответила женщина и демонстративно поправила свой платок.
– Ой! Да видим мы, что у тебя обнова! Платок кто подарил? Дочь или ухажера нашла? В прошлый раз ты с каким-то мужиком уезжала после работы, видимо не зря, – с той же усмешкой продолжала очень полная женщина, сидевшая на скамеечке.
– Хватит уже. Какой мужик? Просто сели в один автобус, и он помог мне с коробкой. Вот и все. А вы уже историю придумали! – сдвинув брови и сделав грозный вид, отвечала Аграфена.
Вновь прозвучал гудок тепловоза, но совсем близко к станции. Семафоры на путях сменили цвет с красного на синий, и на перрон стал выходить народ из здания вокзала. Людей было не очень много, и у каждого был багаж. Пассажиры готовились к прибытию поезда.
– Так нам для настроения. Граня, шутим мы, не обижайся. Вот и "Столичный" подходит на первый путь, пойдемте работать, – улыбнувшись, произнесла вторая женщина, которая стояла возле скамейки, поправила свою коробку на тележке, повернулась и направилась в конец перрона.
– Я и не обиделась. Рада вас видеть, с вами не соскучишься. Ладно, я тоже пойду, может хорошо распродам товар. "Столичники" ночь ехали и явно голодные, – проговорила Аграфена, развернула тележку и зашагала в противоположную сторону.
На скамейке в одиночестве осталась полная женщина. Она слегка поерзала, устраиваясь поудобнее, и громко стала повторять, завлекая потенциальных покупателей:
– Горячие закуски, еда, чай, кофе, пирожки! Покупайте, кушайте, берите в дорогу! Всем доброго аппетита и Слава Богу!
На перроне появился поезд, раздался протяжный гудок. Локомотив протянул состав вдоль всего перрона, зашипели тормоза, раздался характерный стук железных сцепок. Состав останавливался. После полной остановки двери вагонов открылись, откуда появились проводники. Каждый из них раскладывал лестницы сходов и протирал перила. Состав был большим, вагоны не новые, а расположенные на бортах таблички указывали маршрут "Москва-Омск". Остановка у поезда была долгой, и вслед за проводниками на перрон стали выходить пассажиры, которые уже не спали в этот утренний час. В свою очередь, проводники стали проверять билеты у новых путешественников, готовых к посадке. Аграфена шла не спеша и постоянно громко повторяла:
– Горячие пирожки, напитки, салаты!
Пассажиры подходили к пожилой женщине, интересовались ценами, покупали пирожки и горячий кофе. Некоторые ели прямо на перроне, дыша свежим воздухом этого утра. Торговля шла не бойко, но Аграфена и этому была рада. Вдруг к ней подошла молодая девушка, волоча за собой розовый чемодан на колесах. На вид ей было не больше двадцати пяти лет. Обута красавица была в легкие туфли, а одета в тонкий плащ, что не соответствовало осенней погоде. Девушка явно замерзла, покинув поезд, при этом выглядела слегка потерянной и чем-то расстроенной. Купив пирожок с мясом, приезжая сунула его в карман плаща, взяла в одну руку стаканчик с дымящимся напитком, а второй рукой она неуклюже управляла своим чемоданом. Бабушка посмотрела вслед яркой на вид, высокой девушке с распущенными волосами, которая направилась в здание вокзала, и покачав головой, тихо произнесла:
– Совсем бедняжка замерзла, даже руки синие. Ох, ну эти москвички!
Хмурые осенние облака плыли над зданием вокзала, обещая дождь. Неприятный ветерок дул с севера. Холод и влажность как-то по-особенному ощущались этим утром, осень полностью вступала в свои права.
Глава 2
День продолжался. Прибывали и уходили в путь поезда. Жизнь на вокзале кипела. К обеду, изрядно утомившись, Граня зашла в кафе на вокзале, чтобы погреться и встретиться с владельцем этого заведения. Хозяин армянин был полный, с очень черной и густой растительностью на лице.
– Здравствуй, Гагик, – приветствовала грузного кавказца Аграфена.
– И тебе добра, – при разговоре с толстых и всегда влажных губ армянина летела слюна, что было очень неприятно. – Фарш привезла?
Пожилой женщине было противно это отвратительное, наглое, хамское тело, но она взяла себя в руки, улыбнулась и ответила:
– Как всегда. Несколько кило, а точнее девять.
– Это хорошо. Мне как раз нужно, – одобрительно кивнул Гагик.
Аграфена достала из коробки целлофановый пакет со свежим фаршем и отдала его армянину. Хозяин кафе деловито развернул сверток, осмотрел фарш, понюхал и взвесил, положив его на весы, а потом спрятал пакет с фаршем куда-то под прилавок.
– Нормально и вес нормальный, – с довольной улыбкой говорил Гагик, достал из кармана растянутых штанов купюры, рассчитался за товар с пожилой женщиной и добавил, – похолодало на улице, люди мясное кушают больше. Скажи Сильве, чтобы больше приносила с мясокомбината.
– Что ты такое говоришь? – забрав деньги, возмущённо говорила Аграфена, – мясо моё, домашнее, а Сильва честно работает и ее уважают.
– Конечно уважают. Баба рубщицей работает! Мне фермер Ермолин все рассказал по пьяни. Год назад Сильвестр всю его свиноферму за сутки до объявления карантина сумела обвалять. Тогда она спасла его от банкротства, – с издевкой и хитрым прищуром говорил Гагик.
Граня спокойно выслушала тираду армянина, закрыла свою большую коробку на тележке, выпрямилась, поправила платок и, улыбаясь, ответила:
– Ермолин много расскажет, а ты его больше слушай, особенно по пьяни. Гагик, ты лучше к нам на хутор приезжай, я тебе своих свиней и коз покажу. Сам увидишь и поймешь, что я тебя не обманываю. А дочь моя не Сильвестр, а Сильва и прошу тебя, не оскорбляй ее. Лучше бы ты спасибо сказал, такой цены на фарш во всей округе не сыщешь. Думаю, Сильве будет неприятно, когда она узнает о нашем разговоре. Ну ладно, пойду дальше работать, скоро поезд на восток будет.
– Аграфена, прости. Обидеть не хотел. Спасибо за товар, привози еще, в следующий раз дам больше за фарш, – уже нормальным тоном ответил хозяин кафе, опустил свои лисьи глаза и ушел в подсобку.
Женщина широко улыбнулась, когда увидела, как ретировалось жирное тело армянина за служебной дверью. После чего она развернулась и с гордым видом направилась к двери. У самого выхода из кафе Граня опять увидела ту самую, яркую девушку с перрона и ее розовый чемодан. Приезжая одиноко сидела за столиком, в самом углу кафе, держала обеими руками перед собой чашку с горячим чаем, в которую пристально смотрела, не обращая внимания на происходящее вокруг, и о чем-то думала.
– Дочка! – стоя перед выходом, Аграфена громко обратилась к приезжей незнакомке. – У тебя все хорошо?
Девушка оторвала свой взгляд от чашки, посмотрела в сторону Грани, а потом медленно покивала головой в знак согласия.
– Ну тогда ладно, как знаешь, – медленно проговорила бабушка, пристально разглядывая путешественницу.
Незнакомка вновь уставилась в свою чашку, а пожилая женщина покинула кафе. Проходя через зал ожидания Аграфена уже ясно понимала, что с этой путешественницей что-то не так. Выйдя на перрон, старушка взглянула на небо, где тучи уже были свинцового цвета и, рассуждая вслух, тихо шептала:
– В отчаянии она. Потеряна. Совсем ей плохо. Надо за ней понаблюдать.
В этот момент за спиной Аграфены раздался женский голос:
– Что это ты? Совсем с ума сбрендила? Сама с собой уже разговаривает эта старуха! Идем лучше работать, поезд восточный, проходящий, на третий путь подходит.
Граня обернулась и увидела, что это была одна из ее подруг по привокзальной лавочке. В ответ старушка улыбнулась и отвечала веселым тоном:
– Восточный – это хороший поезд. Там пассажиры добрые и плохо понимают на русском. Думаю, что торговля будет. Вот стою и рассуждаю вслух. Ладно, надо спешить и еще успеть перейти на третий путь.
– Так чего рассуждать? Спешить надо, деньги едут! – толкнув под локоть Граню, весело произнесла подружка, и торговки направились к наземному переходу.
Глава 3
Хорошо заработав и с чувством самоудовлетворения, Аграфена вернулась в кафе к Гагику, когда наступил вечер. Она попросила хозяина долить кипятка в ее термос, после этого присела отдохнуть. Ноги сильно устали за весь день, а от тяжести одежды и тележки для пирожков гудела спина. Граня откинулась на высокую спинку стула и прикрыла глаза.
– Готово, забирай, – прозвучал голос Гагика, и Аграфена, очнувшись, поднялась со своего места.
– Вот спасибо тебе, – благодарила старушка за полный термос кипятка, убирая его в свою огромную коробку, – дай Бог тебе за твою доброту.
– И тебе не хворать. Как торговля сегодня? – в ответ задал вопрос армянин.
– Все как обычно, хорошо. Я все распродала и теперь буду Сашку ждать, скоро уже приедет. Да и вечер наступает, домой хочу, – с легкой улыбкой на лице ответила Граня и развернулась к выходу из кафетерия.
В этот момент она в очередной раз увидела девушку, которая все так же одиноко сидела за столиком в углу и пила чай. Бабушка сделала шаг назад, поманила к себе хозяина заведения, и когда он перегнулся через стойку бара, тихо спросила его:
– Она что? Здесь так весь день и сидит?
– Сидит и только чай пьет, – отвечал тоном заговорщика Гагик, – странная она какая-то. Думаю, что ее не встретили, а может и случилось что-то. Я спрашивал, но не отвечает эта особа, говорить со мной не желает, а мне разницы нет, пусть сидит.
– Она еще утром приехала, я ее запомнила. Сейчас я сама у нее спрошу, – произнесла Аграфена и направилась к столу девушки.
– Доброго вечера, милая! Я Граня, пирожками здесь торгую, – подойдя к столику обратилась старушка к девушке, – можно я присяду? А то за весь день сильно устала. Мне тут много ходить приходится, пирожки сами не продаются.
В ответ незнакомка посмотрела в сторону женщины, но ничего не ответила, а молча кивнула. Видя такую реакцию, Граня расположилась за столиком и, развязывая свой платок, продолжала:
– Ты приехала еще утром, на столичном, я тебя запомнила. Тебя не встретили? Ждёшь?
– Ничего я не жду и встречать меня некому, – холодно отвечала девушка, – когда армянин закроет кафе, поеду к нему. Он мне уже предложил ночевать у него.
– Ясно, – протянула Аграфена и с суровым взглядом оглянулась в сторону хозяина кафе.
Гагик протирал тарелку и делал вид, что ему общение женщин неинтересно. Но когда он заметил осуждающий и грозный взгляд Грани, то немедленно исчез в подсобной комнате своего заведения. Аграфена перевела взгляд на собеседницу и сказала ей:
– У него жена и куча детей. Зачем тебе это? Увезет, и неизвестно чем все это закончится. Ему верить – себя не уважать. Если тебе некуда идти и у тебя нет денег на гостиницу, то лучше поедем ко мне, у меня тебе будет спокойнее. Я живу на хуторе, не очень далеко, с дочкой. У нас большой дом. Отдохнешь, приведешь себя в порядок с дороги, а потом будет видно, что делать и как тебе поступать. А к армянину ездить не надо, нечестный он человек. Ты и одета не по погоде, по-летнему. Осень уже холодная. Скоро будет автобус. Решай.
От этого предложения девушка слегка растерялась. Она смотрела на доброе лицо Грани и слышала каждое ее слово, сказанное с сочувствием в голосе. Вдруг незнакомка тихо расплакалась. Слезы катились по ее щекам, глаза покраснели и сразу распух нос.
– Вот плакать сейчас не надо. Спрашивать ничего не стану. Захочешь, сама все расскажешь. А если согласна, то собирайся. Через двадцать минут приедет Саня, это водитель местного рейса, и он отвезет нас. Кстати, зовут тебя как? – добрым, но твердым тоном говорила и спрашивала Аграфена.
– Я Ольга, Оля, – всхлипнув, ответила девушка, кивнула и добавила, – согласна. У меня нет другого выхода, здесь я никого не знаю и денег у меня нет. На последние копейки купила себе чай у этого Гагика. Мне так неловко и так плохо.
Девушка еще сильнее разрыдалась, постоянно вытирая слезы трясущимися руками.
– Ну что же ты так? Тише. Успокаивайся, – Граня встала со своего места, обошла стол и приобняла девушку за плечи, – ты лучше перестань плакать, бери чемодан и идем на остановку. Поедем ко мне и там все будет нормально. Дома у меня есть хороший ужин и душ, я тебе обещаю.
Еще немного поплакав, пока бабушка держала ее за плечи, девушка смогла взять себя в руки. Потом она достала салфетку из кармана плаща, вытерла лицо и смогла улыбнуться старушке в ответ.
Видя, что одинокой путешественнице полегчало, Аграфена стала завязывать платочек, постоянно поправляя его на своей голове, и тихо говорила:
– Вот и славно, вот и правильно. А то собралась она ехать к Гагику. Нечего там делать, у меня заночуешь, – и, обращаясь уже к девушке, добавила. – Все, Олечка, идем на остановку автобуса, не забудь чемодан.
Еще через несколько минут обе женщины стояли на остановке, куда подъехал автобус. На улице темнело. Ольге явно было зябко в своем летнем плаще, она сутулилась, ее тело слегка дрожало от вечернего холода осени. Дверь транспортного средства открылась, пассажиры стали заполнять салон, рассаживаясь на свободные места. Бабушка сама затащила коробку по ступенькам и остановившись, сунула в руку водителя деньги со словами:
– Саша, возьми за проезд. Обратно я не одна, со мной знакомая, считай за двоих и плюс утренний рейс.
– Да я знаю, что вы не обманете. Спасибо, – отвечал Александр, принимая деньги с неловкой усмешкой, и посмотрел на попутчицу бабушки.
Девушка отпустила взгляд своих заплаканных глаз, а водитель продолжил:
– Я вижу, что вы со знакомой. Сильву я уже отвез с фабрики. Почему-то не в духе она сегодня, ждет вас дома.
– С Сильвой это бывает, – уже серьезным тоном говорила Граня, после чего скомандовала девушке, – Оля, проходи на место к окошку. Розовый свой чемодан положи под сиденье. Он у тебя мал, влезет. Я сяду на краю, коробке в проходе будет хорошо.
Так и поступили, а еще минут через десять автобус уже покидал стоянку железнодорожного вокзала и направился в сторону лесопосадок. Аграфена достала термос с кипятком и, налив немного в крышку, предложила попить Ольге. Девушка согласилась, кипяток помог забыть вечерний холод улицы. Транспортное средство выехало на узкую трассу. В пути слегка трясло, но особенно это не мешало. Бабушка многих пассажиров автобуса знала и изредка перекидывалась с ними фразами, обсуждая различные темы. Ольга окончательно согрелась и, глядя в сумрак вечера за окном, стала потихоньку дремать. Между тем, небольшой автобус удалялся от населенного пункта с железнодорожным вокзалом в сторону бескрайних полей и лесов, оставляя за собой свет красных, габаритных огней.
В это время Гагик вернулся за стойку кафе. В зале не было ни одного посетителя.
– Ну старая ведьма! Увела ее всё-таки. Рожденная вперед ногами. Каналья одичавшая, – ругался и бурчал хозяин кафетерия.
После тирады оскорблений в сторону Аграфены Гагику стало легче. Его вспыльчивый характер рождал агрессию, а справлялся он с ней только при помощи ругательств. Потом немного успокоившись, армянин посмотрел на часы, махнул рукой и стал закрывать свое заведение, рассчитанное на голодных путешественников.
Глава 4
Ольгу разбудил резкий толчок под локоть.
– Просыпайся, мы приехали, – прозвучал голос Аграфены сквозь пелену сна.
Девушка протерла глаза. За окном автобуса было уже совсем темно. Оглядевшись, она заметила, что многие пассажиры дремали, а остальные покорно ждали продолжения пути. Встав со своего места, девушка достала чемодан из-под сиденья и проследовала за своей новой знакомой к выходу. Бабушка вышла первой, как-то ловко скинула свою тележку с коробкой по ступеням автобуса, освобождая выход для Ольги.
Когда девушка начала спускаться, прозвучал голос водителя с заигрывающим тоном:
– Всего вам доброго.
– Спасибо, вам доброй дороги, – автоматически ответила девушка с абсолютным безразличием, так как еще окончательно не проснулась, и вышла.
Водитель громко хмыкнул, скривил улыбку и захлопнул двери. Транспортное средство громко рыкнуло мотором и неторопливо скрылось за поворотом ночной трассы. Женщины стояли на обочине. Аграфена возилась, поправляя свою коробку на тележке, а девушка осматривала окрестности. Было очень темно, но глаза постепенно привыкали к темноте осеннего вечера. Холод проникал под легкий летний плащ Ольги, чувствовалась влажность, запах сырой земли, и сразу стало неуютно. Девушка окончательно отошла после сна. Появлялись и становились различимы силуэты деревьев, облаков, засыхающей растительности в полях, была отчетливо видна обочина дороги, но домов вокруг не было. От этой картины и погоды Ольге стало как-то не по себе, она вздрогнула и испытала чувство страха. Граня это заметила и стала объяснять:
– Нам надо через лесок пройти, там есть тропинка, и сразу выйдем к нашему хутору, а если по грунтовке идти, то это получится далеко и долго.
Девушка молча соглашалась с бабушкой, ведь другого выбора уже не было, а в руках Аграфены появился фонарик, который загорелся очень ярким светом, и сразу стало не так страшно.
– Еле нашла этот фонарь, упал на самое дно коробки, – жаловалась бабушка, – но теперь все в полном порядке. Иди за мной, скоро дома будем.
После этих слов женщина бодро зашагала через дорогу, спустилась по насыпи обочины и выйдя на достаточно широкую тропинку, стала углубляться в лес. Ольга старалась не отставать, но ей очень мешали туфли, которые каблуками уходили в землю, а чемодан с ручкой своими маленькими колесиками тормозил в редкой траве и все время пытался уехать куда-то в сторону. С такими мученьями и постоянным влажным холодом дорога казалась вечностью. Девушка уже хотела попросить остановиться для отдыха, как вдруг, деревья стали заметно реже, и еще через пару минут обе женщины вышли на опушку леса. Аграфена остановилась, посветила фонарем вдаль и, глядя вперед, произнесла:
– Вот и пришли. Это мой хутор.
Ольга слегка отдышалась и посмотрела в ту сторону, куда метила фонарем Аграфена. Яркий луч выхватывал очертания трех домов на высоких фундаментах, на фоне ночного неба с редкими звездами из-за облачности дома казались очень большими, за ними виднелись: длинная постройка, по всей видимости это был сарай, и силуэт высокой водонапорной башни.
– Тут мы с дочкой и живем, – продолжала говорить бабушка, – хозяйство большое, а мы совсем одни.
– Ого! – не смогла скрыть свое удивление Ольга и тихонько спросила, – это все ваше? Как же вы справляетесь?
– Работаем, – рассмеявшись, ответила Граня, – дома три, но живем мы в одном. Вон в том, где окошки светятся. Раньше два других дома на лето в аренду сдавали. Туристов не много, но были. Совсем рядом есть речка, ее сейчас не видно, она под пригорком. Рыбалка, ну просто замечательная. А запах трав и леса летом просто сводит с ума. Воздух свежий, очень чистый. Но есть нюанс, если ветер со стороны свинарника, то свинушки пахнут. А так, места чудесные. За речкой есть село, там магазин, церковь, почта, школа, есть все. Но добраться туда можно только на лодке, а если в объезд и через мост, то это почти тридцать километров. По дороге до трассы двадцать километров, поэтому мы с тобой и шли через лес. Таким путем всего три километра, но тропа не совсем удобная. Потом почему-то туристы перестали ездить к нам, и из села много кто уехал. Все в город едут и отдыхают теперь на курортах. Поэтому нас вообще никто не тревожит, вот и живем себе в радость.
– Понятно, – выслушав короткий рассказ, ответила Оля. Почему-то ей стало грустно, и она еще больше утомилась от слов бабушки.
– Вижу, что ты устала и на своих каблуках чуть не переломала все ноги, – как-то весело произнесла Граня и скомандовала. – Ладно, идем. Ориентир на дом со светом в окнах, дочка там ждет.
Пройдя еще с пару десятков метров, женщины подошли к дому. Из темноты послышалось тяжелое и грозное рычание большого животного.
– Джордж, нельзя! Свои, Джордж! – громко произнесла Аграфена в темноту, и рычание сразу прекратилось, а старушка, не останавливаясь, продолжала рассказывать, – собака это наша. Их у нас две, одна двор охраняет, а вторая – свинарник. Псов этих мой покойный муж вывел. Они – помесь овчарок кавказских с какими-то римскими собаками. Порода Мастиф вроде как называется. Гавкать не умеют, только рычат. Воров всяких и лис перекусывают за один раз и пополам.
После этих слов Аграфена громко рассмеялась, но потом добавила, обращаясь к девушке:
– Шучу я про собак, никого они не кусают, а особенно своих. Ты по лестнице поднимайся аккуратнее и заходи. Не стесняйся.
Ольге стало совсем жутко от происходящего. Собак она боялась, а в темноте, совсем рядом, ходил огромный силуэт пса и тяжело дышал. Девушка очень быстро поднялась по ступеням крыльца, вслед за старушкой и вошла в светлые сени, плотно прикрыв за собой дверь. В доме пахло вкусным борщом и еще какой-то едой. Было очень светло, и тепло укутывало уютом. Аграфена быстро скинула обувь и сказала:
– Разувайся, одевай тапки, снимай плащ. Направо, после коридора в душевой есть раковина, там мой руки и проходи за стол. Сейчас ужинать будем.
А между тем бабушка уволокла свою коробку вглубь дома и скрылась в комнатах. Девушка сняла туфли. Повесила на большую деревянную вешалку свой плащ. Примерила тапочки, которые стояли у двери, они оказались ей в пору, и проследовала в душевую. Душевая на самом деле оказалась просторной и полноценной ванной комнатой, с округлой ванной посередине, раковиной у стены и горячим бойлером в углу. Кафель на полу и стенах сиял белизной чистоты, а краны искрились блеском. От этого вида Ольга удивилась и пришла в восторг, не думала она, что так живет бабушка на забытом Богом хуторе. Помыв руки, Ольга услышала слова Аграфены, сказанные через дверь:
– Полотенце на вешалке, оно чистое. Будет твоим, вытирайся.
– Как будто подглядывает, – удивленно и тихим шепотом произнесла девушка, усмехнулась и, вытерев руки, вышла.
Вернувшись в коридор, Ольга прошла в столовую. Дом на самом деле был очень большой и с множеством комнат. В столовой ее уже ждала Граня, накрывая стол. Оглядев девушку при свете люстры, Граня улыбнулась и сказала:
– Вот и чудно, присаживайся на любое место за столом.
Ольга кивнула и выбрала стул напротив печи, за которой хлопотала хозяйка. Девушка смогла первый раз внимательно рассмотреть Аграфену. Без своего наряда торговки, без ужасной тележки и потертой обуви Аграфена оказалась совсем не старухой. Это была женщина чуть за пятьдесят лет с плотной, но не толстой фигурой, среднего роста, чисто и хорошо одетая, с аккуратной прической и даже с легким макияжем на лице. А когда Граня ставила тарелку с борщом перед девушкой, Ольга заметила на ее пальцах маникюр, что совсем не укладывалось в образ той бабушки, в грубо вязаных варежках, с которой она познакомилась в кафе. Девушка удивлялась все больше происходящему по мере того, как отходила от холода и утомительной дороги.
–Дочери нет в доме. Наверное, где-то во дворе ходит или по хозяйству что-то делает. Ждать мы ее не будем, а будем ужинать. Поэтому бери хлеб и пробуй борщ. Потом поделишься впечатлением от моей кулинарии, – весело проговорила Аграфена, и они обе принялись ужинать.
