Kitobni o'qish: «Как в СССР принимали высоких гостей»

Посвящается светлой памяти моей мамы Захаровой Марии Васильевны

Введение

Дипломатия как одна из сфер прикладной политики является весьма сложным и ответственным видом человеческой деятельности. Если говорить о дипломатии как искусстве, дипломат – это не только «образованная и умственно развитая» личность, обладающая непререкаемым авторитетом, сильной волей, выдержкой и чувством ответственности, дипломат – это творец системы международных отношений, построенных на сотрудничестве и доверии.

В дипломатических отношениях суверенных государств важное место занимают зарубежные контакты государственных деятелей.

В «Основных положениях государственной протокольной практики Российской Федерации», утвержденных Указом Президента РФ от 16 сентября 2004 года, в частности, говорится, что «визиты в Российскую Федерацию иностранных представителей на высшем и высоком уровне отражают характер дипломатических отношений Российской Федерации с соответствующим государством и представляют собой одну из важных форм внешнеполитической деятельности России» [1].

Визит – это совокупность прежде всего протокольных мероприятий, характер которых зависит от вида визита, который, в свою очередь, определяется политической целесообразностью.

В настоящее время в РФ приняты следующие виды визитов:

• государственный визит;

• официальный визит;

• рабочий визит;

• неофициальный (частный) визит;

• визит проездом.

Визиты на высшем (если в страну прибывает глава государства или правительства) и высоком (делегацию возглавляет министр иностранных дел, специальный представитель глав государств и правительств, руководитель международной организации) уровне позволяют эффективно решать международные проблемы, способствуют установлению более тесных контактов между руководителями государств, с помощью СМИ придают дипломатической деятельности открытый характер.

Актуальность темы определяется как недостаточной изученностью советского дипломатического протокола, так и тем, что знание закономерностей функционирования последнего расширяет наши представления о внешней политике и международных отношениях Советской Россини и СССР в указанный период.

Актуальность обусловлена также научной значимостью проблемы, необходимостью исследования такого важного и малоизученного элемента в истории отечественной дипломатии, как визиты на высшем и высоком уровне.

С учетом отсутствия в отечественной историографии специального исследования, посвященного проблеме, автор поставил цель – на основе анализа и обобщения новых фактов с привлечением впервые вводимых в научный оборот архивных документов и других источников провести всестороннее комплексное исследование политических и протокольных аспектов визитов в Советскую Россию и СССР глав зарубежных государств, правительств, иностранных ведомств, политических, военных и общественных деятелей, проследить эволюцию советского дипломатического протокола как инструмента построения международных отношений с начала 20-х до середины 80-х годов XX столетия.

В соответствии с целевой установкой возникает необходимость решения следующих задач:

– проанализировать содержание понятия «визиты на высшем и высоком уровне»;

– показать влияние советских государственных и партийных лидеров на содержание и порядок проведения зарубежных визитов;

– выяснить место и роль сотрудников Протокольного отдела НКИД (МИД) СССР в подготовке и проведении визитов;

– исследовать функциональную роль визитов на высшем и высоком уровне в системе международных отношений.

Хронологические рамки исследования охватывают период с начала 20-х до середины 80-х годов XX столетия. Нижняя хронологическая грань обусловлена тем, что в начале 20-х годов происходит процес расширения международных контактов Советской России и СССР, а также тем, что именно этим периодом датируются первые документы Протокольной части НКИД, содержащие информацию о визитах зарубежных делегаций в Советскую Россию, обнаруженные в Архиве внешней политики Российской Федерации (фонд 057).

Конечная хронологическая грань – середина 80-х годов – завершение определенного периода в истории советской дипломатии, в котором произошла рационализация протокольных норм, разработанных и апробированных на практике в предыдущие десятилетия.

Историография. В России и за рубежом нам не известно ни одно опубликованное исследование, целиком посвященное изучению протокольных и политических аспектов визитов в Советскую Россию и СССР глав зарубежных государств, правительств, политических, военных и общественных деятелей, каждый из которых – важное событие в истории международных отношений.

История протокольной практики визитов на высшем уровне рассмотрена в отдельных главах монографий П.Ф. Лядова, А.Ф. Борункова¹.

В представленной работе на основании документов фонда Протокольного отдела (057 и 57) Архива внешней политики РФ МИД России (многие из которых впервые вводятся в научный оборот), а также фонда 06 (секретариат В.М. Молотова), часть материалов которого размещена в Интернете (http://agk.mid.ru), проведено исследование политических и протокольных аспектов визитов в Советскую Россию и СССР (начала 20-х – середины 80-х годов XX столетия): Амануллы-хана, И. фон Риббентропа, У. Черчилля, Ш. де Голля, И.Б. Тито, Мао Цзэдуна, И. Ганди, Г.А. Насера, Р. Никсона, Ф. Кастро Рус и других государственных деятелей в указанный период. Каждый из представленных визитов, будучи важным событием мировой политики, оказал заметное влияние на развитие советского дипломатического протокола.

В работе содержатся: схемы встреч и проводов; программы пребывания в Москве, столицах и городах союзных республик; перечни подарков членам делегаций и ответных даров советским руководителям; меню официальных приемов в Кремле и в особняке МИД СССР, а также выдержки из дневников, писем и воспоминаний глав государств и правительств, партийных и общественных деятелей, советских и зарубежных дипломатов.

Наряду с письменными источниками большую ценность представляют фотодокументы Российского государственного архива кинофотодокументов (РГАКФД), которые не только дополнили письменные источники, но и помогли детально изучить и лучше понять саму атмосферу церемониальной составляющей визита.

На протяжении столетий дипломатический протокол претерпел значительные изменения, неизменным оставалось одно – посольские церемониалы обязаны поддерживать иллюзию могущества государства. Так называемые встречи «без галстуков» 90-х годов XX века (то есть встречи глав государств без соблюдения правил дипломатического протокола) не прибавили уважения к политике Российского государства.

В отношении роли протокола в международном общении в целом и во время визитов глав зарубежных государств в частности трудно не согласиться с В.М. Суходревом в том, что: «Соблюдение протокола имеет огромное значение в дипломатии, в том числе и для установления правильных политических взаимоотношений на государственном уровне, когда речь идет о визитах высоких государственных деятелей и личных отношениях между ними <…>. Конечно, главу государства, который сделает что-то не так, не предадут осмеянию, но свою репутацию в глазах хозяев он может испортить навсегда» [2].

Дипломатический протокол, будучи частью государственной церемониальной культуры, является иллюстрацией духовного, нравственного и политического состояния общества – это политика, престиж, имидж власти.

Дореволюционная история зарубежных визитов

Принято считать, что в истории России практика визитов высших государственных деятелей началась с Великого посольства Петра I в страны Западной Европы (1697–1698), но еще в середине 50-х годов IX столетия в Константинополь отправилась княгиня Ольга, при которой, как пишет Н.М. Карамзин, «Россия стала известною и в самых отдаленных странах Европы» [в- С распадом Киевского государства на княжество, что начался после смерти Ярослава Мудрого и завершился в XII столетии, не прекращаются отношения Руси с Византией и Западной Европой. «Слава великая» русских князей по летописи доходила «ко странам Дальним: к грекам, и к венграм, и к ляхам [полякам], и к чехам и даже до Рима» [2]. В то время Киевская Русь была государством, не знавшим жестких границ, которые появились (со всеми атрибутами: заставами, столбами, рогатинами и т. д.) лишь в Московском государстве; русские князья постоянно выезжали за пределы Отечества, воспитывали детей у родственников в других странах и сами принимали на воспитание иностранных принцев и принцесс.

Владимирские и московские князья жили и воспитывались уже в других условиях, чем киевские, с ними соседствовали русские государства, а ближайшие за границей была Орда.

После свержения монгольского ига первый визит главы российского монарха в Европу состоялся в 1697 году. Главная цель поездки – знакомство с Голландией и Англией, в которых было особенно развита военно-морская промышленная техника.

Но если в 1697 году Петр I отправился в Европу в составе торжественного посольства под именем Петра Михайлова, то в 1717 году в Париж прибыл «<…> Великий Государь, царь и Великий князь Петр Алексеевич, всея Великия, Малыя и Белыя России самодержец <…>», чтобы ускорить окончание Северной войны и подготовить брак 8-летней Елизаветы Петровны с 7-летним Людовиком XV.

Таким образом, 1717 год по праву можно считать началом официальных поездок лидеров Российского государства за рубеж.

Спустя 64 года после вояжа Петра I, 19 сентября 1781 года, великий князь Павел Петрович и великая княгиня Мария Федоровна под именем графов Северных отправилась в заграничное путешествие. 14 месяцев будущий император Российской империи вместе с супругой путешествовали по Европе. В поездке их сопровождала блистательная свита: граф Н.И. Салтыков, С.И. Плещеев, Х.И. Бенкендорф, князь А.Б. Куракин, князь Н.Б. Юсупов, Ф.М. Клингер, Ф.Г. Лафермьер, Л.Г. Николаи, протоиерей А.А. Самборский, К.Ф. фон Крузе, фрейлины Марии Федоровны – Наталья Борщева и Екатерина Нелидова.

Наследник короны Российской империи посетил Польшу, Священную Римскую империю, Венецианскую республику, Папскую область, Неаполитанское королевство, Пармское, Тосканское и Миланское герцогства, Королевство Сардинию, Францию, Австрийские Нидерланды, Монбельяр, Швейцарию. Во время поездки Павел Петрович лично познакомился не только с правителями всех вышеперечисленных государств, но и с выдающимися представителями эпохи Просвещения. Единственный из русских монархов удостоился аудиенции у папы римского. Ни один из русских императоров не повторил этого путешествия.

Череда военных кампаний начала XIX века завершилась подписанием 30 мая 1814 года Парижского трактата, возвратившего страну к границам 1792 года.

Союзники решили в ближайшее время собраться в Вене и постараться там решить все проблемы, а до этого монархии Европы отправились в Лондон, где праздники доходили до последней степени великолепия и пышности. В столицу Англии приехали император Александр, король Пруссии, канцлер Гарденберг, фельдмаршал Блюхер.

Встреча в Лондоне была своеобразной пробой сил, главное дипломатическое сражение Европы начнется в сентябре 1814 года в Вене, куда русский император торжественно выехал 13 сентября с прусским королем.

15 сентября в Вену прибыла императрица Елизавета Алексеевна, там же находились сестры императора – великие княгини Мария и Екатерина Павловны.

Австрийский министр иностранных дел Меттерних пропагандировал на конгрессе пышность, которая, по его мнению, свидетельствовала о финансовой стабильности в Австрии. Кроме того, развлечение иностранных гостей – один из способов держать их под контролем. На фоне пленительных танцевальных мелодий, когда, казалось бы, вся Европа закружилась в вихре вальса и опьянела от наслаждений мирной жизни, случилось то, что никто не ожидал, – Наполеон вернулся во Францию.

27 марта Вильгельмина Саган, одна из «королев» конгресса, давала бал в честь Веллингтона, который на следующий день отбывал в Нидерланды – к армии. Александр I подошел к герцогу и произнес знаменитую фразу: «Итак, вам вновь предстоит спасти мир».

В 1815 году начнется новый период европейской истории.

Как известно, отношение между Российской и Британской империями в XIX веке были сложными и весьма противоречивыми, при этом дипломатический Петербург искал пути к их улучшению.

В 1839 году в связи с 20-летием королевы Виктории Лондон посетил цесаревич Александр, который очень понравился королеве. На балу она отдала первый и последний танец великому князю. Жене премьер-министра Виктория призналась, что цесаревич ей «чрезвычайно понравился», что «они стали друзьями» и что «дела идут хорошо» [3].

Можно сказать, что сын проложил отцу – императору Николаю I дорогу в Лондон. Русский монарх прибыл в Англию в конце мая 1847 года.

В Лондоне Николай Павлович интересовался музеями, техническими достижениями страны, посетил строительство нового здания парламента, архитектор которого Чарльз Берри подарил ему чертежи. Берри избрали членом Академии художеств России, а Англию включили в список стран, в которых стажировались лучшие ученики Академии, в том числе Николай Бенуа [4].

В 1894 году в Винздорском дворце внук Николая I цесаревич Николай Александрович встретил внучку королевы Виктории принцессу Великого герцогства Гессенского Алису-Викторию-Е лену-Л ауру-Беатрису. Принцесса Алиса до замужества была в России всего один раз, она гостила несколько недель у своей сестры, супруги великого князя Сергея Александровича, великой княгини Елизаветы Федоровны. Сознательная жизнь будущей императрицы Российской империи началась в Винздоре, там же началась ее любовь. Не случайно Англия играла такую большую роль в жизни императора Николая II и императрицы Александры Федоровны.

За четыре года до описываемых событий в 1890 году наследник-цесаревич Николай Александрович закончил свое образование «окончательно и навсегда», как он выразился в дневнике. В программу обучения будущего императора входили многочисленные путешествия по России, которые Николай Александрович совершал вместе с отцом. В качестве завершения своего образования Николай II совершил кругосветное путешествие. За девять месяцев он проехал Австрию, Триест, Грецию, Египет, Индию, Китай, Японию, а далее «сухим путем» через всю Сибирь. В Японии в Оцу на наследника было совершено покушение, которое на время прервало путешествие.

Встречи с иностранными монархами являлись важной составляющей внешнеполитической деятельности Николая Александровича.

Больше всего встреч у императора Николая II было с Вильгельмом II: в Ревеле в августе 1902 года; в Биорке в июле 1905 года; в Балтийском порту Либавы в июле 1911 года.

10 июля 1905 года свидание российского и германского императоров состоялось на яхте «Полярная звезда» у острова Ра-вица.

На следующий день Николай II пишет в своем дневнике: «Проспал подъем флага и встал в 9 <…>. В 10 ч. прибыл Вильгельм к кофе. Поговорили до 12 ч. И втроем с Мишей отправились на германский крейсер «Берлин». Осмотрели его, показали артиллерийское учение. Завез Вильгельма к нему и вернулся на «Полярный» <…>. В 2 часа у нас был большой завтрак. Слушали музыку Гвардейского экипажа и разговаривали все время стоя до

4. Простился с Вильгельмом с большой сердечностью <…>» [5].

В мае 1913 года император Николай Александрович был на свадьбе дочери Вильгельма принцессы Виктории-Луизы с герцогом Эрнестом-Августом Брауншвейгским. На свадьбу не был приглашен Франц-Иосиф, так как Николаю II неприятно было бы с ним встретиться. По отзывам современников, император Вильгельм II принял императора Николая II «с особой почтительной торжественностью <…>» [6].

Весной 1914 года императорская семья, как и в предыдущие годы, уехала в Крым. В конце мая при дворе стали говорить о предстоящем обручение великой княжны Ольги Николаевны с принцем Карлом Румынским. Окончательное решение должно было быть принято во время поездки императорской семьи в Румынию.

14 июня императорская яхта «Штандарт» подошла к Констанце, большому румынскому порту на Черном море. Все суда на рейде были расцвечены флагами, на набережной у пристани рота пехоты со знаменем и музыкой отдавала воинские почести под звуки артиллерийского салюта.

Их величества были встречены королем Карлом, королевой Елизаветой принцами и принцессами королевского дома. После представлений все отбыли в собор на молебен. В час дня, пока председатель Совета министров угощал лиц свиты, обе царственных семьи собрались за завтраком.

В середине дня состоялся ответный прием (чай) на «Штандарте», а затем большой военный парад.

Вечером, на парадном обеде, император сидел в центре длинного стола, за которым присутствовало 84 приглашенных. Справа от него находилась королева Елизавета, слева – принцесса Мария (будущая королева Румынии). Императрица сидела напротив, между королем Карлом и принцем Фердинандом (будущим королем Румынии).

В конце обеда король встал, чтобы поприветствовать Николая II. После ответного слова российского императора обед продолжался недолго, и по его окончании гости перешли в другой зал, где их величества беседовали с некоторыми из присутствующих. В тот же вечер «Штандарт» снялся с якоря, держа направление на Одессу. На следующий день стало известно, что предложение о сватовстве отложено на неопределенное время.

Что касается визита представителей королевских домов Европы, то они прибывали в Российскую империю на государственные и военные церемониалы, а также по личному приглашению членов императорской фамилии. В последнем случае в их честь устраивались военные парады, давались балы и приемы.

Российская протокольная практика в этом отношении мало отличалась от европейской, так в 1889 году в период пребывания Александра III в Берлине русского императора встречали все войска Берлинского гарнизона, которые потом прошли церемониальным маршем мимо русского посольства. Русский и германский императоры наблюдали за шествием стоя на улице.

«В 3 принимаю кн. Бисмарка, который нарочно приехал сюда встретить меня и был даже на станции, чего он не делал ни для Императора Австрийского, ни для короля Испанского…» – писал императрице Марии Федоровне Александр III [7].

Летом 1891 года в Кронштадт прибыла французская эскадра под флагом адмирала Жерве. Гофмаршал князь В.С. Оболенский доложил императору об обеде в честь моряков в Большом Петергофском дворце и спросил, провозгласит ли государь только тост в честь эскадры или скажет речь, Александр III ответил, что будет тост за Францию, за адмирала и эскадру, на что Оболенский доложил, что в таких случаях по этикету следует играть гимн, а это «Марсельеза». «Но ведь это их гимн, значит его следует играть». – «Но, Ваше Величество, это Марсельеза…» – «Ах, князь, вы, кажется, хотите, чтобы я сочинил новый гимн для французов; нет уж, играйте тот, какой есть» [8]. Празднества в честь французской эскадры прошли с большим подъемом и оставили заметный след в памяти русских и французов.

Перед отправкой русской эскадры в Тулон, когда намечали кандидатов для ее командования, Александр III приказал отметить в списке напротив фамилии каждого, насколько он владеет французским языком. В список внесли три определения: адмиралы, вполне владеющие французским языком, владеющие в достаточной степени и не особенно владеющие. «В шкале последнего разряда был адмирал Авелан, но Государь выбрал его, как выдающегося флотоводца, а по поводу французского языка он заметил, что в таких случаях лучше поменьше говорить, чтобы не увлечься. Выбор Государя оказался очень удачным, и Авелан пользовался большой популярностью во Франции во время пребывания нашей эскадры там», – вспоминал генерал от инфантерии Н.А. Епанчин [8]. Соглашение России и Франции последовало после посещения французской эскадрой адмирала Жерве Кронштадта в 1891 году и ответного посещения нашей эскадрой адмирала Авелана Тулона в 1893 году. 20 сентября 1894 года Александр III скончался, поэтому президент Французской республики и русский император не смогли обменяться визитами. При вступлении на престол Николая II президентом Франции был Феликс Фор, который принял верховную власть раньше Николая Александровича, и поэтому русский император должен был первым отправиться в Париж.

Высший свет Петербурга был возмущен тем, что самодержец первый сделает визит республиканскому президенту, кроме этого, все «германофильствующие» при дворе были против союза с Францией [9]. После коронации Николай II наносит визиты Францу-Иосифу и Вильгельму II, которые в свою очередь нанесли ответные визиты в 1897 году. Вслед за Вильгельмом II в

Петербург прибыл президент Франции, чей приезд имел большое значение.

По окончании большого смотра в Красном Селе состоялся высочайший завтрак в палатке, во время которого был провозглашен франко-русский союз.

Император Российской империи сидел за столом напротив президента Французской республики. У каждого прибора лежало художественно исполненное меню работы художника Солом-ко. В конце завтрака Николай II встал, взял меню и произнес речь об отношениях Франции и России и закончил провозглашением Союза.

Присутствовавшие заметили, что Николай II обращался к Фору, иногда смотрел на меню, на которое был положен текст речи, согласованный с французской стороной. Следует отметить, что согласно протоколу в подобных случаях было принято читать речь.

После выступления Николая II прозвучала «Марсельеза», а после ответной речи президента – гимн Российской империи. Франко-русский союз, провозглашенный на завтраке в Красном Селе, просуществовал до Брестского мира в 1918 году [10].

27 марта 1908 года в Царское Село приехал князь Николай Черногорский. Государь встречал его на вокзале царской ветки. Кроме великих князей Николая Николаевича и Гавриила Константиновича никого из членов императорской фамилии на вокзале не было. Встретив князя Черногорского, государь уехал с ним в карете.

В июле 1914 года в Петербург прибыл президент Французской республики Раймонд Пуанкаре. Император Николай II выехал к нему на встречу в Кронштадт.

Торжественная встреча президента Франции с членами императорской фамилии состоялась на пристани в Петергофе. Великие князья выстроились по старшинству. Великий князь Кирилл Владимирович, как старший по престолонаследию, стоял на правом фланге. Император и великие князья, награжденные орденом Почетного легиона, были при ордене, а президент – в Андреевской ленте. Вечером в Петровском зале большого Петергофского дворца состоялся обед в честь президента, на котором император и президент обменялись речами. Великий князь Гавриил Константинович вспоминал об этом приеме: «Государь говорил, как всегда, очень просто и с большим достоинством. Перед ним на столе лежала бумага с написанной на ней речью, но трудно было определить, читал ли ее государь или говорил наизусть. Пуанкаре говорил как опытный оратор: с пафосом и очень хорошо» [11].

После обеда приглашенные вышли на открытый балкон, выходивший в сад, где государь и президент беседовали с присутствовавшими.

Накануне большого ежегодного парада в Красном Селе, на котором в 1914 году присутствовал Пуанкаре, состоялся «высочайший объезд войск» в Красном Селе. Президент Франции находился в одном экипаже с императрицей Александрой Федоровной. По окончании церемонии великий князь Николай Николаевич дал большой обед в честь Пуанкаре [12].

По отзывам присутствующих на этом обеде, подаваемые к столу блюда отличались утонченным вкусом, что было и неудивительно: Николай Николаевич лично следил за своей кухней и держал хороших поваров. После обеда все отправились на спектакль в Красносельский театр. Визит президента Франции проходил на фоне «беспорядков на заводах», для усмирения которых были посланы некоторые из гвардейских частей.

Следует отметить, что это был не первый приезд Пуанкаре в Петербург. Будучи председателем Совета министров, он приезжал в столицу вместе с генералом Жоффром в 1913 году. Генерала возили по маневрам и смотрам, а жена его гостила в это время в имении Николая Николаевича под Петербургом. Великий князь показывал генералу в присутствии государя учение всей кавалерии, находившейся в лагере под Красным Селом.

5 августа 1913 года император принимал в Петергофе парад 8-го Уланского Вознесенского и 3-го Гусарского Елизаветградского полков. Шефом Гусарского полка была великая княжна Ольга Николаевна, а Уланского – великая княжна Татьяна Николаевна (старшие дочери императора).

Во время церемониального марша великие княжны ехали перед своими полками на месте шефа, то есть перед командиром полка. «Обе Великие княжны галопом заехали к государю, но Ольга Николаевна срезала круг. Обе они были прелестны и очень старались. Я думаю, что государь сильно волновался, видя своих дочерей в первый – и увы! – последний раз в строю», – вспоминал великий князь Гавриил Константинович [13].

В октябре 1917 года, в результате государственного переворота, был прерван естественный ход развития российской государственной церемониальной культуры. Церемониалы власти вступили в борьбу за власть.