Kitobni o'qish: «Инфинитум»

Книга посвящается светлой памяти моего дедушки Василия Ананьевича.

Нет памяти о прежнем: да и о том, что будет, не останется памяти у тех, которые будут после.

Ветхий Завет: Екклесиаст 1.11

Я…я есть странный человек, меня просто так не описать, я ношу много масок, но в последнее время их только две, и я среди них не знаю – которая моё лицо, а которая настоящая.

Пролог

Последний золотой луч погас в листве, уступая место лёгким сумеркам. Призрачное покрывало укутало лес к вечеру. Лёгкий туман заструился по полянам, стекая в овражки и ложась там белым облаком. Стихли дневные звуки, смолкли птицы, спрятались в норки те, кто ночью спит… В Вековой лес спустился вечер.

Подул северный ветер. Он принёс с собой пронизывающий холод ночи, вечной Тьмы и угасающей жизни. Густые чёрные тучи заслонили собой небо так, что через несколько минут в лесу стало темно, как самой тёмной ночью. Вдалеке послышалось зловещее хриплое карканье ворона, пророчащее неминуемое несчастье. Раскаты грома пронеслись по лесу, заставляя зверей и птиц в лесу укрыться в своих берлогах, норах и гнёздах. Ветер выл с такой свирепой выразительностью, что казался одушевлённым. Толстенные, в несколько обхватов, стволы деревьев скрипели и стонали. Невольному наблюдателю могло показаться, что жизнь в лесу остановилась, но это было не так…

Беспокойство природы проникло в скрытые в густой листве Векового леса поселения эльфов. Сейчас ни один представитель древней расы не спал.

Миримэ достала из шкафа посох сделанный из орешника. Он помогал ей усмирять разбушевавшуюся погоду, усиливал и удваивал силу самой провидицы. Украшал посох большой драгоценный камень, от которого исходило тепло. Посох был очень древний, его изготовили давно, ещё во времена зарождения эльфийской расы, но от этого не утерявший магических свойств.

Она поднялась на террасу, расположенную на верхнем этаже, и сделала несколько защитных движений посохом в воздухе пытаясь усмирить порывистый разрушающий Северный Ветер. Подчиняясь магии провидицы, ветер постепенно начал утихать.

Спустившись по винтовой лестнице, Миримэ направилась на площадь. Ветер уже стих, но тучи не расходились. Гремело всё так же раскатисто, темнота не отступала, и только сверкающие молнии помогали различать стволы деревьев. На площади собралось много народу. Осознание того, что многие сегодня ночью погибнут, не отпускало Миримэ, и ей становилось всё хуже. Она не боялась смерти, но видеть смерть других – было выше её сил.

Провидице хотелось кричать, бежать из леса, но разум подсказывал ей: если они примут бой, у них есть шанс спастись. Миримэ чувствовала – до нападения ещё есть время. Ей нужно было попрощаться с лесом, который обеспечивал кров ей и её родным, на протяжении сотен лет. Здесь она родилась, здесь училась магии, здесь жили её родители.

Голоса, пытающиеся перекричать раскаты грома, медленно отдалялись. Она слышала только отдельные фразы: «…битва за родной лес», «долг каждого эльфа…», «…даже если мы погибнем …», как ни странно, но даже самые банальные слова в подобной ситуации укрепляют боевой дух эльфов. Миримэ отошла достаточно далеко от площади и уже совсем не слышала голосов. Лишь шелест листьев от капель дождя напоминал ей о том, что она в родном лесу. Идя в темноте по лесной тропинке, Миримэ вспоминала прошлое. Её глаза блестели. В них притаилась бездонная глубина Вселенной. Казалось, что через эти глаза на мир смотрит сам Творец, пустота, сознание.

«Вот здесь я встретила Творца», – пронеслось в голове, когда она проходила мимо небольшого озерца, где обычно летало множество светлячков. Сейчас ни одного из них не было видно.

Вдруг её сознание помутнилось. Миримэ почувствовала: пришельцы пробивают древнюю защиту леса. На мгновение в её разум прорвался облик мужчины, с посохом в руках. Это был колдун, именно он уничтожал защиту леса.

Провидица бросилась к площади. Мимо мелькали деревья, но ей было не до очередных воспоминаний. Молнии падали в землю огненными стрелами.

Добежав до площади, Миримэ увидела, как друиды подняли посохи к небу, и в каждый из них ударила молния. Народ Векового леса был готов к предстоящей битве. Ведь это будет битва за дом, за родных, за жизнь.

Скоро Миримэ почувствовала: пришельцы вошли в лес. Им понадобится чуть больше десяти минут, чтобы достичь площади. Она взглянула в небо. Молнии не переставали сверкать, буря снова усиливалась, но Миримэ знала: как бы ни был могущественен колдун, он не сможет подчинить себе природу – она будет на их стороне.

Каждый эльф сосредоточился на чужих звуках леса, их уши слышали каждый хруст, каждый посторонний звук, отсеивая раскаты грома, шелест листвы от дождя. Наконец их внимание было вознаграждено, из леса послышались первые шаги. Вскоре появились первые отряды пришельцев.

Эльфийские лучники не стали долго ждать, с деревьев полил дождь стрел – сотни пришельцев упали бездыханными, но многие всё-таки успели пробиться к эльфам, обороняющимся на земле. Лучники уже не могли стрелять так быстро, им приходилось тщательно целиться, чтобы не задеть стрелой своих. Битва становилась всё ожесточённее. То тут, то там очередной эльф падал на землю. Пришельцы тоже несли потери – лучники, охотники и друиды не собирались отступать, они самоотверженно сражались и разили врагов одного за другим.

Посох Миримэ направлял небесные молнии на врагов и оставлял их бездыханными. Провидица иногда оглядывала поле битвы, она искала того колдуна, который не принадлежал к расе пришельцев, но смог заставить их следовать за собой. Колдуна, который поставил цель уничтожить эльфов, колдуна, которому удалось сломить магическую защиту леса.

В глубине леса, откуда пришли пришельцы, Миримэ заметила яркое сияние. Не переставая разить врагов молниями, она вглядывалась в чащу леса, не понимая, что является источником света. Страшная догадка вертелась в её голове, но Миримэ гнала её и не хотела верить: «Неужели всё это его магия, и смерть подошла к ним так близко, неужели он решился и переступил черту!?»

Она оглядела поле битвы. Ночная мгла постепенно собралась в громадный сгусток тьмы, похожей на тень. Казалось, что мгла, всё больше сгущаясь, превращается в могучую чёрную фигуру, различимую даже в этой кромешной тьме. Очертания фигуры не стали ещё чёткими, но было видно, что она стоит на четырёх лапах, а в глазах монстра вспыхивает пламя. Тварь эта подняла морду вверх и застыла, будто к чему-то принюхиваясь. Некоторое время она стояла неподвижно, но в конце концов всё же учуяла след, потому что издала вдруг громогласный, торжествующий клич.

И тут же ужасающая тень монстра сорвалась с места и помчалась. Длинными прыжками, бесшумная неслась эта чёрная громадина в ночи. Тень неслась прямо на эльфов.

Уцелевшие заворожено смотрели в пламенные глаза тени. Внезапно тень рассыпалась, и из неё вышел, держа наперевес посох тот, кого провидица многие годы считала своим другом. Его длинные светлые волосы развевались на ветру. Его глаза излучали невиданное фиолетовое свечение.

– Что за чёрт!? – услышала Миримэ слева от себя.

Всё её внимание было сосредоточено на посохе колдуна. Сам он не представлял ничего особенного: довольно крепкая порода дерева, большой драгоценный камень и две деревянные змеи, обвивающие его. Её удивило, что энергия, которую излучал посох, превышает силу всех друидов леса.

Выйдя из оцепенения, Миримэ направила всю силу магии на колдуна. Из камня на её посохе вылетела молния и поразила предводителя пришельцев. Эльфов охватил ужас. Они увидели светящийся силуэт колдуна. Но Миримэ не услышала смертельного крика. Колдун издал лишь смех, смех презрения. Ей стало страшно…

Вдруг Миримэ с криком отбросила посох в сторону – её руку обожгла страшная боль – рукоять посоха была обуглена и ещё светилась красным жаром.

– Даже не пытайся! – презрительно бросил колдун.

Над Миримэ вспыхнул яркий свет молнии, и более двух сотен эльфов оказались обезоруженными: все стрелы, луки, мечи, посохи – всё растворилось в воздухе.

Пришельцы, не дожидаясь приказа вожака, набросились на эльфов. Последнее, что видела Миримэ, был склонённый над нею тёмный силуэт. Миримэ посмотрела угасающим взглядом в лицо колдуна и произнесла последнее своё предсказание:

– На заре конца мира и конца света, когда чёрное смешается с белым, а белое растворится в чёрном, из другого мира придёт избранный с двумя крыльями за спиной. Одно крыло будет белое, другое крыло – чёрное. На руках у избранного будет два младенца. Один – будущее Света, другой – Тьмы. Вместе эти дети одна сущность, судьба всей Вселенной. Спасёт избранный мир или уничтожит, зависит от тех, кто рядом с ним будет. Если избранного не тронуть, то мир он уничтожит. Если убить постараться, да не добить, то мир он уничтожит. Если избранного убить до рождения младенцев, то мир он уничтожит. Имя ему – Судья. Это будет… – последние слова Миримэ прошептала так тихо, что их услышал только колдун. От услышанного у него перекосилось лицо. Колдун в бешенстве швырнул беспомощное тело провидицы с обрыва.

В глубоком ущелье, куда падало тело Миримэ, клокотала вода, шумел ветер и грохотали камни, скатываясь в пропасть.

Вода поднялась навстречу падающему телу эльфийки. Она ударила, словно нападающий бык и втянула в себя, вниз, в холодную тьму.

Плеск воды – первое, что услышала Миримэ. Плеск воды, шорох листьев, щёлканье и щебет птицы.

Она приоткрыла глаза и сощурилась. Расплывчато-яркий свет сиял сквозь листву. Это смерть? Тогда почему так больно? Всё тело пульсировало. Миримэ попыталась глубоко вдохнуть, поперхнулась, выкашляла воду, выплюнула грязь. Простонала, перевернулась на четвереньки, вытащила себя из реки, тяжело дыша сквозь стиснутые зубы, и перекатилась на спину – на мох, склизкий ил и гниющие сучья возле края воды. Какое-то время она лежала и смотрела вверх, в далёкое небо за чёрными ветвями; дыхание со свистом вырывалось из горла.

Насквозь промокшая, распластанная на спине, она засмеялась сиплым булькающим смехом. Порыв холодного ветра пронёсся над заболоченным речным берегом, и смех Миримэ медленно затих.

Глава 1. Конец для начала

Наше время. Мир Земля.

Для нас самое большое горе это смерть. Своя смерть в будущем и близких людей в настоящем. Это естественно, поскольку ещё пока никому не удалось избежать биологической смерти. Мы привыкли терять навсегда. Любые мысли о продолжении общения отбрасываем как глупые, парадоксальные и фантастические. Кто-то верит в воскрешения и в то, что иногда души могут приходить из загробного мира, но из-за отсутствия каких-то конкретных техник, которые могли бы сделать это доступным каждому, ничего кроме скепсиса в широких массах из этого не выходит. Но так ли всё безысходно? Так ли верна уверенность каждого из нас, что потеря происходит навсегда? А если есть конкретный метод достижения контакта с умершим человеком? Как тогда относиться ко всему остальному в нашей жизни?

* * *

Изнуряющая жара уже в прошлом, холода где-то впереди, а ты попадаешь в, так называемое, «бабье лето». Самая любимая пора года маленькой Хельги. Она обожает осень. Её любовь к осени с годами не изменилась. Она, маленькой девочкой, любила бродить по золотым дорожкам леса, смотреть на высокое чистое небо, прислушиваться к шуршанию травы и звонкому пению птиц.

В один из таких тёплых осенних дней маленькая темноволосая девочка стояла на опушке леса и ждала своего любимого дедушку. Она наблюдала, как рыжие белки, сидя на могучих еловых лапах, ловко таскают орешки из раскрывшихся шишек. По лесной тропинке, деловито сопя носиками, туда-сюда бегают ёжики, занятые заготовками на зиму. Один тащит гриб, другой дикую позднюю грушу или, нечаянно выпавшую из беличьих лапок, шишку ещё полную вкуснейших орешков.

Листья кружат в осеннем вальсе и словно в поклоне падают на землю. Стыдливо рдеет горькая рябина. Листочки трепетной осинки дрожат мелкой рябью при малейшем дуновении ветерка, отрываются и кружатся разноцветным конфетти.

На старом, плюшевом ото мха пне свернулся колечком ужик. Он греется в последних, ласковых лучах осеннего солнца. Из-под куста выскочил заяц. Перепуганный косоглазый долго шевелит ноздрями, вдыхая лесные ароматы. Потом, испугавшись вынырнувшего из опавшей листвы ёжика, подпрыгнул на всех четырёх лапах и был таков. Девочка громко засмеялась и захлопала в маленькие ладошки.

– Косой, ты куда!? Постой трусишка! – кричала маленькая Хельга вдогонку зайцу.

Совсем близко послышалось безудержное ржание лошади. Вот она грациозно, как лань, бежит уже по спаханному полю, рассекая ароматный осенний воздух.

– Как же она прекрасна, – прошептала девочка.

Она заворожено любовалась царской грациозностью молодого жеребца. Он словно летел, его хвост и грива развевались от бега. Казалось, животное хочет обогнать ветер и раствориться в волшебном воздухе осени. Как же ей хотелось вот также мчать навстречу дурманящему осеннему ветру. Но, увы, она всего лишь маленькая девочка, старшая внучка своего любимого дедушки.

– Хелли, ты чего там застыла, а ну-ка беги сюда, смотри какие у меня подарки от зайца!

Этот громкий, немного грубоватый, но такой любимый голос вернул девчонку с мечтательных грёз на полевую дорогу. Она обернулась. Возле аккуратного белого домика лесника стоял высокий крепкий пятидесятилетний мужчина. Он широко улыбался и махал рукой, зазывая девчушку подойти.

– Дедушка! – засмеялась девочка и побежала навстречу мужчине. – Дедушка, а ты где зайчика встретил в лесу да, а что он тебе сказал?

– Попросил передать маленькой черноглазой девчонке гостинцы, – широко улыбаясь, ответил мужчина и достал с больших карманов своей куртки конфеты.

Как же маленькая Хельга любила эти минуты. Она понимала, что дедушка шутит, но какие – же вкусные были эти конфеты, в красочной шуршащей обёртке, от зайчика из лесу. Её суровый, но такой любимый дедушка работал лесничим. Он много времени проводил в лесу, но всегда возвращался домой с гостинцем для внучки.

* * *

Молодая женщина, стоя возле гроба, как будто бы смотрела сквозь него в прошлое. Как же ей хотелось вернуться в беззаботное детство, обнять своего дедушку, слушать его рассказы о зайцах, есть самые вкусные в мире конфеты и мечтать о сказочных мирах. Ей всегда казалось, что её дедушка будет жить долго-долго и уже её детям, а потом и её внукам будет, щуря глаза, с хитрой улыбкой рассказывать лесные сказки.

– Хелли, пора прощаться, – тихо прошептала худенькая девушка, взяв женщину за руку.

Как странно и пусто внутри. Хельга крепко сжала руку сестры. Если бы не младшая сестра Аннабелла – Хельга так и не смогла бы попрощаться со своим любимым дедушкой, не сумела б, не хватило сил.

* * *

За окном в морозном воздухе, задумавшись, опускаются снежинки. Деревья протягивают им навстречу руки-ветки, а насобирав, тяжело опускают их к земле. Окна домов украшают морозные узоры. В этом году зима щедро преподнесла свои дары, превратив улицы в настоящий сказочный мир. Все куда – то торопятся, бегут. С утра шёл хлопьями настоящий снег. До этого с неба сыпалась мелкая и жёсткая крупа, от которой было холодно и неуютно, а сегодня – снег. Он, нарядный и радостный, мгновенно прикрыл уродство дворов и создал праздник. Дома вокруг двора стали чопорными и торжественными, им зима нахлобучила шапки, не забыла прикрыть и жестяные мрачные карнизы окон и подъездов. Из-за снега вечер стал светлее и беззащитнее. Фонари над подъездом обиженно и близоруко уставились в пространство, снег залепил им глаза – не подсматривайте. Под светом фонарей снежинки искрятся необычным голубым пламенем. Из соседнего подъезда выскочил доберман и… растерялся, а затем, как безумный, бросился бороздить двор.

Зима – это маленькая смерть. Состояние, которое недалеко от смерти физической и по контрасту, стало быть, даёт самое сильное ощущение жизни. Жизнь и смерть в одном флаконе, жизнь как пограничная ситуация – вот что такое зима для Хельги.

Молодая женщина, стоя у окна, зябко куталась в лёгкую меховую мантию. Она тоскливо смотрела в пустоту вечернего зимнего города. В квартире было тепло, но Хельгу бил озноб. Она пыталась согреться, крепко обнимая себя руками. Ей казалось будто за окном другой мир, мир в котором ей нет места. Зазвонил телефон. Хельга уныло посмотрела на вызов. Прошло сорок дней с похорон, а пустота внутри только нарастала, и колючий ком подступал к горлу.

За окном раздался треск, вспышки огня осветили ночную улицу. Отблеск ночных фонарей заиграл на стенах комнаты. Направленный свет странно отразился от висящей на стене картины, и вдруг Хельге показалось, что она что-то видит, и вдруг это что-то как будто ответило ей.

И это «что-то» заставило глаза Хельги, ослеплённые отражённым светом, перевести взгляд в другой конец комнаты, где она увидела или ей показалось, что увидела, мужскую фигуру в кожаном кресле.

– Дедушка, – она так хотела его увидеть и вот, что это? Призрак или она сошла сума?

Дедушка сидел в большём кожаном кресле и грустно улыбался. Его густые широкие брови были чуть нахмурены. Добрые глаза нежно смотрели на Хельгу. Он был такой же, как и тогда в беззаботном детстве Хельги, большой и сильный хозяин леса, но очень грустный. Какой – то белый яркий свет окружал его. Хелльга радостно протянула руку. В следующее мгновение её зрение, очевидно, отдохнуло в относительной темноте, и она больше никого не видела, а рука Хельги наткнулась на глухую стену. В связи с чем женщина сделала вывод, что её глазные нервы были чем-то временно парализованы. Снова послышался телефонный звонок.

– Алло.

– Хелли, привет. Ты чего не отвечаешь? Спишь что ли?

– Нет, что-то случилось?

– Да я сам ещё толком не понял. Тебя шеф с отпуска вызывает срочно. По офису ходят слухи, Антон вернулся.

– Если это правда, то нужно готовится к худшему. Этот два раза в один ручей не входит.

– Так ты завтра будешь?

– Да. До завтра.

Женщина прошла на кухню, поставила чайник. Мысли путались. Воспоминание о дедушке, работа и Антон. «Что ему нужно, зачем вернулся? Латвийская жизнь прискучила или очередная жена устроила делёжку имущества? На плите засвистел чайник. Хельга заварила травяной душистый чай и, ещё плотнее закутавшись в меховую накидку, присела на белоснежный кухонный стул возле окна. Мысли одолевали друг друга, хотелось спать, глаза потихоньку смыкались. Женщина вздрогнула, поправила волосы, и грустно посмотрев на нетронутую чашку с чаем, отправилась спать.

* * *

На прикроватной тумбочке пронзительно зазвенел будильник (мобильник). Часы показывали шесть утра. Хельга открыла глаза. Вспомнив вечерний разговор по телефону, поднялась и отправилась в ванную.

Приняв душ, выпив кофе со сливками и аппетитными пирожными, молодая женщина не переживала по поводу фигуры, она на удивление своим сотрудницам всегда оставалась в форме при этом никогда не отказывала себе во вкусностях, принялась собираться в офис. «Что же эдакое одеть?»

Шеф, Олег Иванович, не был консерватором и сотрудниц не заставлял ходить в униформе с глухо застёгнутыми пуговицами. Тут другое. Антон. Когда то этот мужчина был ей очень дорог. Но в силу своей толи ветрености, толи свободолюбия Антон прекратил отношения с Хельгой, причём сделал это как-то странно, просто исчез без каких либо объяснений. Только спустя время подруга нашептала Хельге, что, мол, Антону нужно было сделать карьеру, а через неё Хельгу это было легче лёгкого. Ведь Хельга не обычный служащий, она советник руководителя отдела информационных технологий корпорации «Терра Нова». Когда карьера Антона пошла в гору, он просто попросился с группой учёных физиков в Латвию для изучения паранормальных явлений. Руководство одобрило столь благородный порыв и адью. Антон даже без пресловутого прощай – прости, уехал. Для Хельги это было как эффект разорвавшейся бомбы. Чтобы окончательно не разочароваться в людях она всецело занялась работой. Когда ей предложили принять участие в проекте «Скайнет» – она не задумываясь, согласилась.

Смысл проекта заключался в том, чтобы в случаи очередного военного конфликта можно было не только спасти максимальное количество гражданских лиц, а и обеспечить им пристойную жизнь. «Скайнет» – небесная сеть, – искусственный интеллект наделен креативными способностями, разрабатывался для помощи в создании машины времени. Для разработки проекта привезли тайную установку, позволяющую переводить в двоичный код образы, возникающие в человеческом мозгу, чтобы получить возможность материализовывать мысленные формы. Разработки подходили к концу, и можно было переходить к экспериментальной стадии.

Хельгу ждало повышение, и вот он вернулся. «Неужели всё сначала. Нет, она этого больше не допустит». Вся боль, обида ушли, даже ненависть к этому человеку исчезла. Осталось холодное равнодушие. Но женское начало взяло над Хельгой верх. Сегодня как никогда ей хотелось поразить всех, а больше всего его Антона своим великолепием. Она тщательно подбирала костюм, украшение, духи. Какая-то озорная дрожь, как электрический ток, пробегала по телу молодой женщины. Хельга вышла в холл, повернувшись к зеркальной стене, она застыла и придирчиво начала свой самоанализ. Из зеркала на неё смотрела высокая, стройная брюнетка. Черты лица молодой женщины и её фигура были красивые, но не тонкие. Как сказал бы Павел Флоренский, русский религиозный философ и учёный: «В этой женщине дышит сила почти не женская, по крайней мере по современным понятиям. Ум сильный и при том не формальный и не отвлечённый, а очень гибко применяющийся к обстоятельствам и находящий наиболее верный путь в достижении желаемого». Хельга обладала холодным расчётливым умом, придерживалась строгих норм морали, ничего не прощала и всегда умела напомнить о давних провинностях. Женщина отрицательно относилась к слабостям, сентиментальности, бурному выражению чувств, но если ей кто-то или что-то нравилось, она не держала это в тайне. При первой встрече трудно определить её характер – она пытается держать себя сдержанно и холодно. Но если узнать Хельгу больше, то в ней можно увидеть доброго и искреннего человека. С друзьями она весела, любит подшутить или сострить. В человеке больше всего не любит враньё и лицемерие.

Выйдя замуж, Хельга долгие годы в силу жизненных обстоятельств была вынуждена заниматься только домашними делами. В один из таких рутинных дней Хельга проснулась с громким протестом, во всей своей сущности, против рутинного и неблагодарного труда. Она твёрдо решила для себя, что предостаточно поработала прилежной домохозяйкой, теперь она будет заниматься только тем, что интересно ей самой, тем – чем она будет не только зарабатывать деньги, а и всецело погрузиться в перспективную и интересную работу.

Тёмные волосы обрамляли красивое лицо с большими чёрными, пронизывающими всё насквозь, глазами. Чуть припухлые губы кораллового цвета, загадочно улыбались. Глухое серое платье-футляр скрывало и в тоже время чётко подчёркивало все изгибы привлекательного женского тела. Высокие замшевые сапоги обтягивали стройные ноги. Из украшений только маленькие бриллиантовые серьги сверкали манящим, привлекающим взгляд, светом, создающим загадочный ореол. Набросив на себя белоснежную меховую курточку, Хельга ещё раз улыбнулась своему отображению в зеркале и вышла в морозное, зимнее утро.