Faqat Litresda o'qing

Kitobni fayl sifatida yuklab bo'lmaydi, lekin bizning ilovamizda yoki veb-saytda onlayn o'qilishi mumkin.

Kitobni o'qish: «Агент 0.01‰»

О'Шадри

Shrift:

Выражаю благодарность за выпуск книги «Агент 0.01‰»: издательскому сервису Aegitas, лично Эрнсту Хачатуряну.

encoding and publishing house

Шпионско-юмористический роман

* * *

Желтый «Фольксваген-битл», виляя на дороге, будто змея-медянка в весенней траве, ловко у ходил от погони. В багажнике на колесном диске сладко посапывал только что освобожденный из плена генерал Сидоревич («Старик»), резидент нашей агентуры на Ближнем Востоке.

Два мощных «Феррари 250 GTO» мчалось следом за автомобилем Малярчука. И это, не считая дюжины мотоциклистов на «Дукати»! Преследователи вели шквальный огонь из пистолетов-пулеметов «Беретта M12» на поражение. Сверху маячил полицейский «Ирокез», пытаясь достать беглеца новейшими ракетами «Булл-пап». Ситуация почти безвыходная, но… но «почти».

Всева на йоту секунды покосился на сиденье справа. Там, вдавившись по самое не хочу в пассажирское кресло, оцепенел от страха случайный попутчик, турист из Германии (на свою голову Батумыч взял левака, всего за пять марок!). Газеты, впрочем, напишут «заложника».

– Подержи, – невозмутимо пуская кольцами дым от сигары, процедил Малярчук и небрежно сунул туристу на колени рюкзак с противотанковыми гранатами. А затем, критически оглядев сильно вспотевший снизу организм пассажира, добавил. – Смотри, бедуин, сиденье не подпорти! Машина в аренде.

Тот только затрясся, как осиновый лист, и лихорадочно задвигал безумными глазами.

Всева меж тем старательно выжидал, когда вертолет приблизится вплотную.

Горный зигзаг. Геликоптер срезал его по прямой и вынырнул откуда-то сверху, почти над головой. Подходящий момент! Малярчук приоткрыл дверь, высунулся на полкорпуса из машины и изловчившись закинул гранату прямо в кабину летательного аппарата. Раздался оглушительный грохот.

– Донна миа, – выдохнул первый пилот, выброшенный взрывной волной из кабины и распластавшийся морской звездой на скале, но… так и не смог оторвать плоское лицо от базальтовой поверхности. Второй, штурман, икарнул в пике над апельсиновыми рощами внизу долины и потом, сверзившись с неба на шоссе, плотно заполнил собой трещину в асфальте. Третий – пулеметчик – головой вписался в горную расщелину.

Теперь настала очередь «Феррари» и мотоциклистов.

Малярчук стал усиленно работать легкими, накачивая воздух в них для избыточного давления. Впереди очередной крутой вираж. Мощный выдох, и шоссе заполнилось дымовой завесой от сигары.

Потеряв ориентацию, часть преследователей-мотоциклистов тут же скатилась в обрыв и затерялась в лесопосадке на склоне.

– Раззявы! – вырвалось самодовольным гортанным рыком из уст разведчика.

Оставалось добить остатки погони.

– Слышь, ты! Медуза! Руль подержи! – обратился он к попутчику.

Турист не реагировал – пребывал в жутчайшем ступоре!

Тогда Батумыч, привстав, со всей силы заехал пассажиру ладонями по ушам с одновременным ударом головы в челюсть и коленом в… Парень схватился за нос и упал на приборную панель.

– Теперь слышишь?

– Йа-йа.

По приказу Всевы попутчик взялся побелевшей левой рукой за руль сверху. А Всева, высунув в оба окна стволы автоматов, дал по длинной очереди. Однако прицельного огня не получилось: пули ушли «в молоко». Это из-за того, что руль болтался во все стороны. Вместе с рулевым колесом ходуном ходило и всё туловище туриста.

– А-а-а! Ничего нельзя доверить! – не переставая стрелять с двух рук, Малярчук вцепился зубами в баранку, попутно прокусив парализованную ладонь туриста и отпластнув резцами два пальца.

Всева постарался выплюнуть их на дорогу – мешают сосредоточиться. Но неудачно: один упал на пол салона, другой застрял меж зубов. К сожалению, зубочистка осталась в портфеле с секретными документами. А он там… там, откуда Батумыч вызволил генерала. Но не возвращаться же из-за нее обратно!

– Моя рука! – вопил турист.

– Послушай, как тебя?

– Эрик. Эрик Мровзе.

– Успокойся, взгляни на мир трезво!

– Как я теперь буду работать на заводе?! – обливался слезами пассажир.

– Не скули, Эрло! В бою всякое бывает… Получишь деньги по страховке, если есть. Купишь безлюдный островок в Эгейском море. И там проведешь, подобно Робинзону Крузо, остаток своей никчемной жизни. Чем не радужная перспектива?!

Однако идея туристу почему-то не понравилась, и он продолжил голосить благим матом.

Пытаясь управлять рулем с помощью своей челюсти, Всева осознал: так тоже не ахти – зубы не железные! Выкрошатся при резком повороте. Да и метко стрелять просто невозможно.

Эврика! Всева очередью «вырезал» отверстие в крыше салона. А затем одним рывком «передвинул» Эрика на водительское кресло, сам же пристроился на его плечах.

Для устойчивости следовало зафиксировать конечности туриста на узлах управления машиной.

Всева поддел мушкой автомата мокрые джинсы пассажира, стянул их вместе с кальсонами, порвал надвое и примотал одной половиной правую ногу парня к педали газа, а второй половиной руки к рулю. Сам же пристроился на его шее. И всё это, не сбавляя скорости!

Высунувшись в потолочный люк наружу, Всева продолжил палить из оружия, придерживая обеими ступнями руль.

Через некоторое время, сидя подобным образом, Малярчук осознал: неудобно – мал угол обзора для прицельной стрельбы. Лучше взобраться к Эрику на плечи или даже голову.

У туриста на голове была фетровая шляпа с широкими полями. Малярчук поставил левую ногу на плечо парня, а правой сначала неудачно промахнулся мимо макушки, и ботинок, прорвав поля головного убора, соскользнул до самого носа. Обидно! Шляпу можно было еще носить и носить!

Повторная попытка, и Всевина ступня провалилась за шиворот сорочки и там застряла в районе пояса. В ярости Малярчук разнес рубашку туриста в клочья.

– Мой новый батник! – зарыдал от обиды молодой человек.

– Скорее всего, он тебе также больше не понадобится, – постарался успокоить бедолагу Батумыч.

Наконец, Всева приноровился и прочно пристроился на плече и голове пассажира.

– По моей команде ногой будешь прибавлять-убавлять скорость, – приказал он попутчику на чистом немецком.

Не с первого раза, но получилось!

Подошвой Всева нажимал на темя Эрика, и тот синхронно добавлял газ. Ослаблял давление на черепную коробку, и турист сбрасывал скорость. Резко ударял каблуком по затылку – тот тормозил правой ногой. Цепляясь носком ботинка за подбородок, Всева осуществлял поворот физиономии, и авто следовало в соответствующую сторону.

«Быстро обучаемый, однако!» – слегка успокоился Батумыч.

Трасса в предгорье стала более оживленной.

Малярчук принялся мотать головой Эрика, лавируя между большегрузами.

– Атас, братва, лови! – раздухарился Всева.

Свободными руками он выбросил руки с гранатами в разные стороны. Оба «Феррари», почти нагнавшие «фольк», кувыркаясь в воздухе, исчезли прочь.

После чего Батумыч стал поливать градом пуль оставшихся байкеров. Как назло зазуммерила рация.

– Ты почему до сих пор не в посольстве на дипломатическом рауте? – заверещал голос пресс-атташе в трубке. – Подставляешь! Мне одному столько не выпить!.. – Услышав стрельбу, взрывы и стоны добавил:

– А понял, как всегда, смотришь боевик в киношке?!

«Да, надо поторопиться, а то сочтут за личное оскорбление!» – скуксился разведчик и прибавил газу (согнул голову туриста в три погибели).

…Оторвавшись от остатков погони, Всева загнал машину на полянку среди сосновой рощи. Прислушался: в багажнике стихло. Сап прекратился.

«Живой ли?» – подумал Малярчук и открыл заднюю дверцу.

В тот же миг ему в нос заехала затекшая «стальная» нога Сидоревича.

Удар был сильнейшим: Малярчук пролетел метров этак дцать.

Оправившись от «ног дауна», разведчик попытался закинуть конечность генерала обратно в багажник. Куда там! Она распухла и потому не хотела складываться.

Отпилить? Всева набрал секретный номер руководства.

– Ничего, если спасенный генерал будет одноногим?

– Я сказал «доставить целым и невредимым»!! – взревел голос на том конце трубки.

– Есть, – огорчился Малярчук: «Придется везти так с высунутой лодыжкой. Но тогда по правилам дорожного движения нужна красная тряпка. Где ее взять?.. Кровь и майка!»

Всева снова позвонил руководству.

– А скажем так, у генерала будет прострелена ступня?

– Тогда у тебя, недотепа, будет прострелена голова!

Мда, способ также не годится… А если взять окровавленные морковного цвета кальсоны туриста, которыми привязали беспалую руку. Не пойдет! Кровь уже засохла. О, есть одна идейка!

– Эретикус, наступи-ка мне на ботинок!

Пассажир, к которому обратился Всева, не подавал признаков жизни, прочно застряв лицом в спицах рулевого колеса.

Хлесткими апперкотами снизу разведчик вызволил голову из коварной западни и привел того в чувство.

– Я кому говорю?!

Молодой человек через силу выполнил приказание Малярчука…

– Ах, ты так?! И это твоя благодарность? – картинно возмутился Батумыч и выстрелил в Эрика.

– За что? – заплакал турист, схватившись руками за продырявленную пулей ступню.

– Лучше не спрашивай, а обмотай свою сквозную рану смокингом генерала. Теперь размотай обратно и дай сюда. Прилажу к его ноге.

– Да уймись ты, нытик!

Малярчук раскупорил зубами бутылку «Мерло». Корковую пробку с усилием вогнал в пулевое отверстие в ноге туриста: заткнул «пробоину в корме». Стоп! Она же еще может пригодиться! Малярчук вытолкнул пробку обратно, затем, подобрав в салоне откушенный палец, вставил его в сквозную рану: «подобное с подобным». Часть бутылки выпил сам, закусив «Киндер-сюрпризом», часть влил в приоткрытые гвоздодером зубы лежащего в прострации иностранца.

– Теперь спокойно доберемся до границы, – пробубнил себе под нос Батумыч. – А ты, – обращаясь к скорчившемуся от болевого шока туристу, – оставайся здесь, в лесочке. Извини великодушно, но на всякий случай заминирую. Если что: унесешь с собой еще пару-тройку врагов, считай, жизнь прожил не зря, будет что вспомнить на том свете. Про Эгейское море забудь! Это была красивая сказка для дебилов.

И Малярчук затолкал в горло пассажира по самый аппендикс триста граммов пластичной взрывчатки. Вместе с ручными часами, служившими одновременно взрывателем. Губы Эрика стянул между собой алюминиевыми заклепками.

– Бывай, не кашляй! – тепло попрощался Всева и снова сел за руль.

В течение некоторого времени он резво петлял по серпантину, поднимаясь по горному склону к границе с Швейцарией. Стоп, дальше сподручнее идти пешком. Напрямик через перевал. Всева по обыкновению сбросил машину со скалы и тронулся в путь в направлении Берна, где располагалось посольство, взвалив себе на плечи неугомонного Сидоревича. Пробирался по козьим тропам, изредка удаляя с них в пропасть случайных туристов. Так добрался до леса. Финита? Но и там Малярчука ждали неприятности. Преследователи в военной форме прочесывали цепью лесной массив. Выследили, ищейки! Пора, пора вступать в неравный бой. А как не хотелось!

Когда патроны и гранаты закончились, Батумыч, не раздумывая, бросился в рукопашную (предварительно бросив генерала на острые камни), используя запрещенные в то время в стране приемы айкидо. На всем пути его наступления, а потом и отступления лежали искалеченные трупы и будущие инвалиды-колясочники…

Всева подобрал неиспользованные преследователями гранаты (они им больше не пригодятся) и Сидоревича. Предстояло пересечь хребет. Разведчик пешком стал взбираться на гору. Миновав верхнюю точку, Батумыч с облегчением осмотрелся: самая трудная часть перехода закончена. После чего с «драгоценной» ношей принялся спускать вниз. Откуда-то сверху, с самой вершины, показался одиночный горнолыжник. По всей видимости, профессионал фристайла и могула.

Малярчук, не будь дураком, поставил ему подножку и, пока тот кувыркался в воздухе, снял с него лыжи с ботинками. В результате спортсмен приземлился точно на свою дыню. Не дождавшись зрелищного результата полета, Всева начал головокружительный спуск с горы.

Умело маневрируя, Батумыч попытался сходу преодолеть широкое и бездонное ущелье. Однако до того «берега» не хватило буквально десятка метров: Всева пролетел чуток ниже и воткнулся лыжами в скалу. Удар корпуса о камни смягчил Сидоревич, которого Малярчук провидчески держал на вытянутых ладонях перед собой. Хорошо, что «Старик» был в отключке, иначе бы умер от страха и боли.

Батумыч зацепился за камень и повис на одной руке, в другой он привычно держал за ногу болтающегося над пропастью спасенного генерала. Подтянувшись для разминки, как обычно, раз пятьдесят, Всева выбрался на неприметную тропу. Перед ней висел фанерный щит «Осторожно, лавины». Батумыч вырвал щит и решил дальше продолжить путь на нем. Впереди внезапно показалась новая кодла преследователей на лыжах. Вероятно, ее десантировали с вертолетов или на парашютах с самолета. Заметив Всеву с ношей, преследователи открыли кинжальный огонь. Малярчук понял, нападавшим отдали приказ о физическом уничтожении беглецов. Эх, боеприпасов маловато! Но Всева догадался: бросил связку гранат в сторону снежного пласта. Пласт сдетонировал от взрыва и превратился в грозную лавину. Она белым водопадом заструилась над скальными породами. Батумыч попытался увернуться в пещере, и это ему удалось. Лыжников же, к их неописуемой досаде, всех смело в пропасть. А ведь переписать имущество на родных они так и не успели: сильно подгонял заказчик. Что ж, глаза зашорили легкие деньги!

Подобрав на лету одного из кувыркающихся по обычной схеме, Всева снял с него все снаряжение, включая станковый рюкзак и портмоне с фотографиями семьи.

…Разведчик спрятался в каменном гроте. Пока идут поисково-спасательные работы. Переодевшись в костюм лыжника, Малярчук продолжил путь. Сидоревич мерно отсвистывал храпом что-то из классики в экспроприированном рюкзаке за спиной.

Далее все прошло как по маслу. Противник выдохся людскими ресурсами, а новых еще растить и растить.

Вот и Берн. У входа в трехэтажный особняк посольства расхмелевший Сидоревич, которого за шкирку выбросил из рюкзака Малярчук, пытался перечить и даже успел повторно назидательно лягнуть Батумыча. На что Всева нанес свой коронный прием по ушам в контексте с головой и коленом. Сидоревич на минуту-две успокоился. Но потом, оклемавшись, стал расстегивать поясной ремень с целью задать трепака строптивому подчиненному…

Дальнейшее описание не представляет интереса, поскольку включает себя обычный банкет с шампанским, устрицами и салютом.

За посиневшую от переохлаждения ногу генерала и сильное опоздание на раут Всеву в очередной раз понизили в звании. Поскольку он после нескольких «успешных операций» был уже разжалован в рядовые, то ниже шло только минус маршал, затем минус генерал-полковник и так далее до минус рядового (справочно: при выходе в отставку Малярчук дослужился до звания «минус капитана»).

…Вот таким был в молодости Всеволод Малярчук по кличке «Свирепый». Под этим ником его звали наемники в Африке и Индокитае, на Ближнем Востоке и в Колумбии. И да, он реальный, а не киношный герой серых будней разведчика…

Старость – не надость

Мариша, жена Малярчука, пенсионера с седьмого этажа основательно заперла дверь снаружи на недавно установленный кодовый замок.

– Чтоб не выскочил, окаянный, – успокаивала она себя, спускаясь по лестнице.

Малярчук тем временем уныло уставился в телевизор, подобрав под себя ноги в шлепанцах. Безнадега. По ящику показывали передачу для первоклассников, но ему было всё равно. Да еще теснила новая китайская пижама. Кошка Моня по обыкновению пристроилась на коленях. К тому же жинка, как всегда, куда-то задевала пульт от телевизора. Ведь так спрячет, чага, ни за что не найдешь – полдня проищешь, и окажется где-нибудь под матрасом…

Жена Малярчука вышла из подъезда.

На тротуаре некто Люлипупенко, словно стая цыганок, охаживал соседа снизу Бодуненца, преподавателя математики в сантехническом лицее. Мариша в принципе корешилась с женой этого странноватого товарища, Ниной, но та на абстрактные вопросы о муже предпочитала отмалчиваться.

– Как здоровье? Мозги не давят на желудок? – продолжал Арнольд Люлипупенко обработку мужчины.

И тот-таки сдался – отдал заветные пятьдесят рублей.

«Вот оне, мужнины дружки: ни свет, ни заря, а уже шныряют по подворотням, – желчно подумала Мариша, – и отбирают последние крохи у людей».

* * *

Всева же вспоминал, за что ему такое наказание. Было всё так. Как всегда…

Малярчук не спеша вышел из подъезда.

– Пойдем, промокнем горлышко, – восторженно замурлыкал Музян, известный в определенных кругах забулдыга в первом поколении.

– Ну что, архаровцы, заждались, затомились? – распростер объятия Всева-Всевышний.

– Еще бы, – сверкнул глазами Арнольд.

Собралась вся братва: Шуран Кисельков, Саша Квартет, Арнольд Люлипупенко, Лева Смолянский, старый пензер Малярчук, «капельмейстер» Музян. В общем, полный флешмоб.

После третьего стакана Малярчук сунул руку в карман, чтобы достать носовой платок и по традиции звучно высморкаться. Но платок выскользнул из ладони и стал падать прямо в грязь. Всева норовил подхватить его на лету, но тщетно. Зато в спине что-то хрустнуло.

– Ой, поясница, – застонал Малярчук и закаменел прямо на глазах изумленных соратников: ни взад ни вперед.

– Ты что удумал, симулянт? На тебе еще воду возить и возить.

– Ребяты, не бросайте меня. Ребяты! – заскулил Всева.

– Не кипишуй, кореш! Пацаны, докинем его до хаты – пусть отлежится малость, – объявил Квартет.

И Малярчука понесли, как чучело медведя, на спине у Сашка.

– Тяжелый, гад! Вишь, как отъелся, – сопели мужики.

Лифт, как назло, не работал. Матерясь на чем свет стоит и задевая темно-синим малярчуковским драпом побеленные стены, ребята кое-как доставили Всеву на седьмой этаж.

Доползли, впрочем, не все. По дороге потеряли Люлипупенко между четвертым и шестым этажом. Да и на фиг он нужен – только мешался под ногами.

У дверей квартиры Батумыч прекратил стонать и стал лихорадочно озираться по сторонам.

– Мужики, это же не моя квартира, не мой дом!

– Окстись, сердешный, ты ж из него вышел.

– Это я от свояка иду.

– Ты что, сом моржовый, чего раньше молчал!

– Был в отключке.

– Бросай его, и всё! – взревел Лева.

И тут Малярчук начал гнусно всех шантажировать. Вкрадчиво так:

– Шуран, ты, поди, не помнишь, как я тебя жинке на прошлой неделе не сдал. А тебя, Квартет, от мусорков спас. Левик, а ты мне пузырь должен. А ты, Арно – два. Музян, а я знаю, где ты заначки прячешь.

Ребята, конечно, опупели. Не думали, что Батумыч таким мелочным проявится. Шура Кисельков напряг мозги: да, было дело – тогда назюзюкался в зюзю.

…Контрольная тренировка перед эстафетой на приз газеты «ПЛиВЗа» («Пермский ликеров и водок завод») проходила совместно со Степ Степычем и Пантелеичем, известными бойцами, точнее, с борцами с зеленым змием, прямо на кафедре нанотехнологий. В конце «сета» Пантелеич набрал по телефону Всеву, чтобы тот забрал бездыханное тело студента и отвез домой. Но предварительно Малярчук по-дружески заскочил к Симону Вехотко, отцу Насти, и обрисовал случившуюся ситуацию в самых радужных тонах. Из нее выходило, что Кисельков – геройский парень, не посрамил честь двора и фамилии. Естественно, Всева нагрянул к тестю Киселькова не с пустыми руками. И тот, проникнувшись благородством, обещал прямое содействие: взял служебную машину и доставил Шурана тепленьким…

Квартет тоже потупился:

– Что было, то было!

Сашок прекрасно помнил ту не красящую его историю с ментами. Смалодушничал тогда, на автомате бросился наутек, хотя должен был разрулить дипломатическим путем…

– Догоняют, …! – выругался Квартет. – Прямо прилипли, как свежие горчичники! Не могу от них оторваться, а ведь это дело чести!.. Всева, ты из волыны шмалять умеешь?

– Раньше не приходилось, – прокряхтел Малярчук.

Квартет вынул из кармана «Макарыч» и сунул в руку Батумычу:

– Направляешь ствол, нет, не на меня! На ихние шины и нажимаешь вот эту пипку. Понял?

– Эге!.. Не получается.

– Постой, я с предохранителя не снял. Вот, теперь пали!

Малярчук начал лихорадочно нажимать на спусковой крючок. Как ни странно, но все пули достигли цели: «УАЗик», не снижая скорости, «свернул» в кювет.

– Эт ты, старе, даешь, Владимир Драчев, не иначе!

– Знаешь, Сашок, в тире в Горьковском саду иногда балуюсь исключительно из-за главного приза – плюшевого мишки, уж как Моня любит об него когти драть! – заскромничал Батумыч.

Словом, Малярчук реально всем помог, хотя это уже и подзабылось. Хорошо, что напомнил. Как говорится: «Долг плутежом красен». Квартет дал отмашку:

– Прав, пензер, негоже добро забывать! Надо завершить начатое!

Пацаны закряхтели: надо так надо.

На отдельные воспоминания было потрачено немного – минуты три. Попутно выяснилось, что пропал Люлипупенко.

Что ж, придется тащить этого сома, Малярчука, дальше в соседний дом без Арно.

Лифт там тоже, естественно, не фурычил.

Но по дороге обратно подобрали Люлипупенко – вздремнул за мусоропроводом.

– Всё, на себе больше не потащу! – отрезал Квартет, утирая градом лившийся пот.

– А, давайте, его, как сайгака, на вертеле отфугуем, – хлопнул себя по лбу Кисельков.

– Точно! Вон, у Митяя-дворника и метла за дверью припрятана.

Продели древко сквозь пальто на груди и потащили дальше. Малярчук сверху. Как бы отдыхает. Ягуаром. Мордой, то бишь физией вниз.

Сначала вроде ничего. Всева даже всхрапнул на помеле, прижавшись к нему щекой. Но через пролет груз развернуло на сто восемьдесят градусов, и Батумыч брякнулся башкой о бетон.

Переладили метлу на спину. Руки засунули в карманы, чтобы не свешивались. Опять ноги по полу волочатся! Какие-нибудь тесемки бы. Достали из Левиных ботинок шнурки. Привязали ими Всеву за ступни и кисти. Вот теперь надежно!.. Но. Но всё одно тяжело.

Несколько раз уронили ношу, и радости не было конца: получай по заслугам, хлопец!

После третьего марша Шура остановил ватагу:

– Так дело не пойдет, Всева головой о ступеньки запинается. Шляпа всё время слетает. Еще простудится, не к нам сказано. Нужны какие-то новации.

Парни наморщили лбы.

– Есть одна идейка, – поцокал языком Музян. – Помню, у нас в разведке пленных на черенке лопаты носили «чемоданчиком», продев шанцевый инструмент между коленных сгибов и шеей. Никакие завязки не нужны. И голова при теле.

– Это как?

– Покажу в динамике. А ну, садите Батумыча, на ступеньку. Колени пошире.

– Приехали что ли? – приподнял веки Всева.

– Ага, почти. Посмотри-ка, что у тебя там между ног болтается, – скомандовал Молик.

– Где? – выкатил глазенки Малярчук.

– Где-где? В Улан-Удэ. Ниже голову. Цоп! Ну вот, всё и готово, – с этими словами Музян споро продел черенок сквозь Малярчука. Нанизал, как курицу-гриль на шампур.

– Ловко замучено, ничего не скажешь, – пробасил Смолянский.

– Потерпи чуток, скоро дома будем, – успокоили Всеву пацаны и дружно покантовали дальше.

С шестого этажа между тем какая-то братва спускала вниз диван: то ли ворюги квартиру обнесли, то ли кто из местных переезжал. Между пятым и шестым этажами обе процессии встретились.

– Кыш с дороги! – начал метать икру здоровенный детина, таранивший переднюю часть дивана.

– Фильтруй базар, баклан! – злобно зыркнул Саша Квартет. – С авторитетом имеешь дело.

Детина в замешательстве оглянулся на мелкого.

– Для нас авторитет – это тот, кто платит деньги, – оскалил зубы мелкий. – А ну, в сторону, олени!

– Сам ты козерог, – поперхнулся от обиды Лева. – Вперед, мужики!

Та и другая тусовка поперла навстречу друг другу.

Наши опомнились только у чердачного люка.

– Откуда диван? – задал закономерный вопрос Шуран, обращаясь к Квартету.

Сашок недоуменно пожал плечами:

– Сам ума не приложу.

– Вставай давай! Че отлыниваешь, сачок, – это он Левику, который, оказывается, прикорнул калачиком на мягком.

– А где старый хмырькуале Малярчук?

Выяснилось – уже на улице. Те самые грузчики отбуксировали его вместо дивана из подъезда к машине.

Дама, которая переезжала, обалдело захлопала ресницами:

– Вы кого, алкаши, мне сватаете? Что за фуфло?

– Как что? Диван, как договаривались, – обиделся рослый детина.

– Где ты видел, чтобы у дивана была драповая обивка? Кроме того, с пролысиной, – больно ткнула она ногтем в Малярчуковское темя. – А я покупала неделю назад новый. На что намекаете, пошляки? Что на этой плешивой скрюченной развалине можно спать?!

Грузчики стали непонимающе переругиваться матерками: «Че вяжется не по делу?»

И тут объявляются наши бухоиды с мебелью.

Хошь не хошь, пришлось делать ченч. Диван на Батумыча. Чего только не происходит на почве алкогольного угара!

Ну, наконец, всё. Край. Вот он заветный седьмой этаж. Малярчука так укачало, что он видел третьи сны…

Дверь открыла какая-то дама (жена, вроде, другая была, хотя… не поймешь их в боевой размалевке).

– Женщина, примите супруга законного свово.

– Мой супруг на кухне.

– Галя, кто там? – раздался в глубине квартиры густой баритон.

– Шут их знает, алкашня какая-то.

– Малярчуки?

– Здесь такие не живут.

– Сотая квартира.

– Нет, сто восьмая.

Перебор. Зря старались.

– Это ты, арифметик, считаешь только до шести, – цыкнул на Музяна Левик.

– Еще два этажа вниз? Да лучше бросить его тут.

– Женщина, мы его вам оставим, а уж вы разбирайтесь с ним, как хотите.

– А я сейчас мужа позову.

– Не надо мужа. Вот мужа – не надо! – догадались други. И поволокли Малярчука вниз. Легче, как-никак.

– Стоп! – крикнул Батумыч, чуть-чуть приоткрыв один глаз. – Моя дверь, приехали.

Прислонили задремавшего Всеву к дверному косяку.

– Ключ? – замычал Батумыч и ткнул пальцем на карман.

Вынули из кармана ключ.

– Тут уж я сам.

Всева взял его и вставил в замочную скважину. По-барски махнул рукой. Мол, свободны, люмпены.

– С тебя поляна! – метнул глазами молнию Квартет.

– Само собой.

Чертыхаясь на чем свет стоит, пацаны побрели во двор. Сорвал, стервец, общественное мероприятие…

Всева стал поворачивать ключ в замке. Тот, однако, не поддавался…

На следующий день Малярчук объявился на улице с многочисленными пластырями на лице – «кошка Моня». Потом сознался. Выяснилось: пока он шебуршал ключом в замке, выбежала с визгом какая-то деваха, сначала всего исцарапала, а затем до кучи облила ведром воды. Всё-таки перепутал, сомец, с бодуна квартиру. В первый-то раз правильно домахнули – родимую дверь не опознал. Потому как пешком он никогда домой не ходил. А с лифта и с лестницы – разные ракурсы.

Что поделаешь, все стареют, хотя и справедливо полагают, что старость – не надость.