Kitobni o'qish: «Место, которое похоже на меня»

Место, которое похоже на меня….

Пиликание светофора вернуло мои мысли в реальность. Снова я о чем-то задумалась. Странно как порой в какие-то несколько секунд можно прокрутить в голове ряд сюжетов на разные темы и прийти к выводу, что пора в этой жизни что-то менять. Шагая по сырому асфальту, я переключаю музыку в плейере и задаю себе настроение. Наверное, все дело в этой неустойчивой весенней погоде, в этих странных майских днях.

Я заворачиваю за угол супермаркета и ступаю по парковке одного из моих любимых кафе. При входе услужливые официанты встречают меня знаменитым: Добро пожаловать!

Обстановка самая семейная – дети бегают босиком, молодые мамочки увлеченно набирают послание на мобильных телефонах самой последнее модели, отцы задумчиво курят. Вполне обычно для Японии, чтобы одна семья пришла и села за один стол, но каждый занимался своим делом. Так же не удивляюсь и молодым парочкам на свидании. Видно те, что за столиком у окна только пришли, потому что они весьма оживленно изучают меню. Но вот те, что сидят в зале для курящих выглядят так, словно мест не было и два незнакомых человека сели за один стол. Она изучает содержимое тарелки, а он, держа в руках сигарету, листает журнал. Сплошь и рядом, люди сидят друг напротив друга, но между ними словно нет никакой связи.

Окинув взглядом общество с пустыми лицами, за столиком в углу я замечаю Sodjiro. Он сидит в лучах утреннего солнца, задумчиво листая ламинированные страницы меню. Взгляд его словно и не обращен на картинки блюд, скорее Sodjiro просто задумался о чем-то внутри него, а его руки словно сами по себе продолжают перелистывать страницы. На его запястье аккуратно красуются часы фирмы Bulgari, хоть и одет он просто – синие джинсы и серая «безымянная» толстовка.

Мы познакомились несколько лет назад, когда он был на третьем курсе университета. Прошло около трех-четырех месяцев как я приехала в Японию. В моих глазах горел огонек и блистала голубая надежда, что здесь я обрету много новых добрых друзей. Для новичка в Японии нет недостатков. Япония тщательно скрывает под маской. Туристы и стажеры, пробывшие в этой стране месяц-другой вряд ли смогут понять бич японской жизни. Это уникальное японское общество – глядеть на него со стороны весьма забавно. Изо всех сил я старалась знакомиться со студентами, но рано или поздно наступал момент, когда они начинали отдаляться. Сейчас некоторые из них даже не приветствуют меня, а просто проходят мимо. И если раньше было желание и силы, чтобы понять этот стиль общения, то после того, как я познакомилась с Sodjiro, окружающие стали для меня просто группой проходящих мимо людей.

На третьем курсе у Sodjiro был английский, который он отлично освоил в теории, но разговорный язык никак не давался ему. Учитель рассказал ему обо мне и посоветовала потренироваться. Я помню, как он в первый раз подошел ко мне весь такой стильный и привлекательный, но совершенно не умеющий выражать свои мысли на английском. Может дело было в том, что я его не слушала, а просто им любовалась. Вот что и умеют японские парни, так это правильно одеваться и следить за внешним видом.

– Привет, я Sodjiro, – сказал он на английском с ужасным акцентом. – Я слышал? Я слушал, – пытался он выстроить предложение, но выглядел так, словно заикается.

– Привет, очень приятно Sodjiro, – бегло сказала я на его родном языке. – Ты можешь говорить на японском. Преподаватель Судзуки рассказала о тебе. Я с удовольствием потренируюсь с тобой.

Sodjiro с облегчением посмотрел на меня и сказал:

– Ты отлично говоришь по-японски. Мои родители готовы платить за репетитора. По каким дням мы смогли бы тренироваться?

Мы сверили наши блокноты (да-да, в погоне за подражанием я завела себе блокнот, в котором конечно же почти все поля были пустыми) и обозначили для начала два дня в неделю – по утрам в субботу и воскресенье в семеном кафе-реторане «Скай-ларк».

С того дня это кафе стало нашим местом для встреч. Сейчас мы встречаемся здесь уже не для занятий английским, а просто по привычке. Честно сказать, английский ни его, ни меня уже не интересует. С тех пор как в прошлом году Sodjiro устроился на фирму, его единственным занятием стала его работа. Наши встречи сократились до одного раза в две недели, а порой мы не видимся около двух месяцев.

– Привет! В меню появилось что-нибудь новое? – поприветствовала я своего друга.

– Привет. Ты опоздала, на пятнадцать минут, – нескрыая недовольства пробубнил Sodjiro.

– Извини, просто не могла найти ключи от квартиры, – нисколько не стесняясь своего опоздания заявила я.

– Ясно, – выдал он сухо, но тут же смягчился, – Закажем для начала кофе?

– Да, пожалуй, – улыбнулась я.

Нажав на кнопку, мы, молча, сидели в ожидании официанта. Молодой парень, похоже, недавно появился в этом кафе, подошел с неподдельной улыбкой и, обращаясь к Sodjiro, спросил о заказе.

– Два капучино, пожалуйста, – ответила я.

– Это все? – спросил официант Sodjiro, улыбаясь широко нам обоим.

– Пока да, снова ответила я.

Официант записал заказ, и повторил его вслух. Sodjiro махнул головой в знак подтверждения и официант откланялся. Для меня это стало уже привычно быть игнорируемой некоторыми японскими служащими сервиса. Раньше меня это задевало, потому что я знаю японский язык, а мне настойчиво пытались объяснить на английском, либо вовсе обращались к моему японскому соседу. Но таково культурное восприятие в этой стране, а может быть только на Хоккайдо – достаточно просто иметь европейскую внешность, чтобы у японца возникли трудности при общении. Все японские парни и девушки, с которыми мне доводилось знакомиться в институте или где-либо еще зажимались так словно стеснялись меня, всматривались в мое лицо словно искали десять различий между нами. Некоторые и вовсе пытались изо всех сил применять английскую лексику, но звучало это настолько по-японски, что сложности в понимании только возрастали. Подобные ситуации заставляли меня думать, что я совсем не научилась разъясняться на этом языке, но потом я поняла, что они просто не слушают меня, а я устала разбирать их англо-японскую болтовню.

С Sodjiro все было иначе. Он не притворялся, а вел себя совершенно на одном уровне несмотря на то, что на момент нашего знакомства практики у меня особо не было и выражать мысли у меня получалось иногда довольно странно. Но я не чувствовала этой разницы, потому что он не выделял ее. Sodjiro спокойно и непринужденно поправлял мою речь и продолжал слушать дальше. Его глаза были полны тепла и доброты, но порой в них просвечивалась некая душевная грусть, и меня всегда озадачивало это. В одну минуту он мог задуматься о чем-то и отвести взгляд, но стоит его окликнуть, как вновь на его лице озарится теплая улыбка. С тех пор его привычки почти не изменились, но его грусть по-прежнему была неведома мне.

– Я вчера была в парке с друзьями, не поверишь, кого я там встретила, – с воодушевлением начала я делиться последними новостями.

– И кого? – как будто с безразличием спросил Sodjiro. Наверное, все еще дулся из-за опоздания.

– Парня, в которого по уши влюблена была когда-то, – не сдавалась я.

– Физиотерапевта? – на его лице появился интерес.

– Ага, его. Женился, прическу сменил. Сама удивилась, что узнала его.

– Не нравится больше? – удивился Sodjiro.

– Глаза-то те же, но обстоятельства не те. Ничего не почувствовала, – немного с грустью ответила я.

– Вот как значит, а раньше-то слезы по нему лила, – с усмешкой отметил Sodjiro.

– Мог бы и не напоминать, – серьезно ответила я, а Sodjiro моя реакция только повеселила.

– 

Да ладно тебе обижаться. Это ведь я гулял с тобой до позднего вечера и оставлял тебя одну, как только его фигура появлялась в далеке, – веселился мой друг. – Перестань быть такой серьезной, сейчас это очень смешно вспоминать.

Он был прав. Во всей этой истории с физиотерапевтом было что вспомнить. Мое разбитое сердце давно зажило и по правде говоря, смешных эпизодов было достаточно.

На краю стола зазвонил телефон. Sodjiro нахмурив брови взглянул на экран и, кивнув мне головой, вышел на улицу.

Пытаясь занять себя чем-то, я стала всматриваться в летящие по ветру лепестки белой сакуры, которые словно белые хлопья снега покрывали сочную зелень небольшого сквера через дорогу. Что-то все-таки есть в этом красивом падении лепестков, недаром японцы так восхваляют сакуру. Неудивительно, что одной из причин путешествий японцев именно на Хоккайдо во время «золотой недели» – это возможность еще раз наблюдать цветение и опадание цветов японской вишни.

За несколько лет жизни в Японии мне толком не удавалось о-ханами – любование цветением сакуры. Только вчера наконец-то мне удалось это осуществить. Люди нескончаемым потоком устремились в один из крупных парков Саппоро. Казалось, что можно, не передвигая ногами плыть в этой толпе японских созерцателей. Я брела, не глядя под ноги, заглядевшись на пышные ветви белых и розовых цветков на фоне синего майского неба. Их красота трогала меня до глубины души, хотелось застыть и уловить это яркое сочетание, но безумный поток нес меня неведомо куда. В результате я случайно столкнулось с молодой японкой, и она тут же принялась извиняться. «Какое знакомое лицо» – пронеслось в ту же секунду в моей голове, и я не ошиблась, когда увидела свою первую японскую любовь. Теперь и лицо японки я вспомнила без труда – это его девушка.

Не увидев эти глаза, я бы ни за что не узнала его. И лицо вроде бы совсем не изменилось, но куда-то исчез задор. Он поднял руку в знак приветствия, на безымянном пальце красовалось аккуратное кольцо. Мысли сбились в некую субстанцию, я пыталась разобраться в том, кто же стоит передо мной: неужели тот самый парень, которого я считала одним из самых достойных во всей этой стране, или тот парень, который перестал отвечать на мои сообщения, сразу после окончания института. Не устраивать же допрос ему теперь столько времени спустя, да и чувства прошли давно.

– Давно не виделись! «У тебя все хорошо?» —из вежливости спросила я.

– Все хорошо, спасибо, – также из вежливости ответил он.

– Рада была встрече, – кивнула я ему и девушке.

– Я тоже, береги себя.

– И ты… – ответила я и поток унес меня.

Через пару минут я потеряла его из виду, но в душе остался его добрый взгляд и мысли мои перенеслись на несколько лет назад.

За несколько месяцев до знакомства с Sodjiro, в институтской библиотеке я увидела симпатичного парня, который сидел за столом, не отрывая взгляда от книги по медицине. Он выглядел таким серьезным, что, казалось, от этой книги зависит его дальнейшая судьба. В каком-то смысле так и было. Конечно же, я не осмелилась к нему подойти, только села за соседний стол и, раскрыв книгу по японскому языку, не отрывая взгляда от парня, притворилась, что читаю. С каждой минутой мое сердце наполнялось все больше       теплотой – это была любовь с первого взгляда. Я просидела так, наверное, около получаса, изучая каждое движение его лица, но в один момент он взял книгу и вышел из библиотеки. В надежде, что он скоро вернется, я продолжала сидеть с раскрытой книгой, но он так и не появился.

Официант, приговаривая ряд вежливых слов, поставил кофе на стол и снова откланялся. Запах горячего капучино коснулся меня, и мысли снова приобрели реальное направление. Sodjiro, набирая сообщение, зашел в кафе и сел напротив.

– По работе звонили? – спросила я, дуя на пену.

– Нет, это Keiko, она сегодня сдает экзамен по вождению, – ответил он, допечатывая сообщение.

– Волнуется?

– Немного, – ответил он и положил телефон на стол, – но я успокоил ее. Каждый из нас волнуется перед экзаменом, но это только мешает.

– Согласна.

– Прости, что заставил тебя ждать. Кофе давно принесли?

– Только что, – ответила я и мы принялись потягивать кофе.

В последнее время наши разговоры стали все короче и все больше напоминали брожение по воспоминаниям. Я все еще училась, а Sodjiro уже шагнул во взрослую жизнь со скучной работой, переработками и отсутствием времени. Все чаще во время наших встреч, когда мы молчим, я смотрю на Sodjiro и ловлю его грустный взгляд. Каждый раз мне хочется спросить, о чем грустит он, но что-то останавливает меня. Скорее всего, я просто не хочу лезть к нему в душу, но и сам он вряд ли расскажет. Мне кажется, в Японии не принято делиться своими проблемами: родители не знают, о чем грустят их дети, жене неизвестна грусть мужа, друзья не знают ничего о грусти своих друзей. Дело не в том, что кто-то боится делиться секретами и внутренними переживаниями, вовсе нет. Есть принцип уважения окружающих, исходя из которого, жаловать на проблемы – значит доставлять неудобство другим. И этот принцип укоренился настолько, что японцы просто не умеют жить по-другому. Культура поведения проникает в наше сознание постепенно, начиная с самого раннего возраста. Так что бесполезно жаловаться на непонимание, если культура не имеет ничего общего.

– Какие планы на сегодня? – спросила я, чтобы прервать это молчание.

– С Кейко встретиться, давно с ней время не проводил. Работы прибавилось в последнее время, – спокойно ответил он.

– Во сколько у нее закончится экзамен?

– Через пару часов или около того.

– Ты поедешь за ней?

– Нет, она вернется и позвонит мне.

– Ясно. Что-нибудь еще будем заказывать?

– А ты не сильно голодная? Может сменим место, здесь сегодня слишком шумно, – предложил Sodjiro.

– Отличная идея, – ответила я и подумала о том, как меня утомил детский крик где-то в противоположной части зала.

Sodjiro взял счет и направился на кассу. С тех пор как он устроился на работу, небольшие счета он оплачивает сам. Вообще мы друзья, а здесь не принято оплачивать счет за своего друга, но я не чувствую неловкости. Если сумма превышает пару тысяч иен, мы делим счет пополам, я ведь все-таки тоже подрабатываю.

Все тот же молодой официант в очках от Prada и невероятным начесом принял платеж и поклонился. Мы вышли на улицу под сопровождение привычного «Большое спасибо. Приходите еще».

Солнце пригревало гораздо сильнее, клубы пара текли по асфальту, на котором уже практически не осталось следов от ночного ливня. Возле кафе был припаркован автомобиль Sodjiro, комфортная Honda, но мы решили немного пройтись по скверу. На дороге в обе стороны на пару сотен метров не было видно ни одного автомобиля, но мы настойчиво ждали, пока загорится зеленый на светофоре. Уже и не припомню, как давно я распрощалась с русской привычкой перебегать дорогу на красный свет. Напротив нас стояли два студента и тоже ждали.

– Хочешь покажу тебе как это делают в России?

– Что это?

Я схватила Sodjiro за рукав и крикнула:

– Вперед! – и мы устремились на противоположную сторону, Sodjiro даже не сопротивлялся.

– Опасно так! – сказал он, улыбаясь, когда мы остановились на противоположной стороне.

Я повертела головой, с обоих сторон проезжей части не было и намека на движение:

– 

Да нет же никого! – воскликнула я.

Студенты, следуя нашему примеру, тоже ринулись на красный.

– Вот видишь и они туда же! – добавила я, указывая на студентов.

– В России все так делают? – с удивлением спросил он.

– Абсолютно! – заверила я.

Наконец-то улыбка озарила лицо Sodjiro. Я отпустила его руку, он плавно взмахнул ею и изящно поправил челку. Его движения снова напомнили мне парня из парка. Наверное, для ясности стоит назвать его имя – Yoshifumi – я навсегда запомню это приятное сочетание слогов. Некоторое время мы были друзьями, точнее он был мои другом, а я плакала от любви к нему. Говорят, время лечит все, наверное, с этим можно в чем-то согласиться. Первые месяцы, после отъезда Yoshifumi, мне жутко не хватало общения с ним. Все мои звонки на мобильный и сообщения на facebook были безуспешны. Потом я устала думать и размышлять об этом исчезновении, в моей жизни был Sodjiro, общение с которым заполнло душевную пустоту. Почему же тогда это кольцо на безымянном пальце так задело мои чувства? Здесь все просто: я безнадежный оптимист, несмотря на разрыв связи между нами, во мне жила надежда когда-нибудь все повторить. Повторить нашу встречу, дружбу, возможно, мои страдания. Теперь он женат и эта надежда, что таилась где-то в глубинах моей души, растаяла.

– Ты о чем-то задумалась? – спросил Sodjiro, усаживаясь на лавочку под деревом белой сакуры.

– А что так заметно? – ответила я, присев рядом.

– Физиотерапевта вспоминаешь? – подколол он ехидно улыбаясь.

– Читаешь мысли! – не без удивления ответила я. – Думаю, почему он женился на ней, а не на мне!?

Sodjiro похлопал меня по плечу:

– Тебе не понять, но это на самом деле дорога в никуда, – серьезно сказал он. – Во-первых, ты его толком и не знаешь, а во-вторых, ты странная даже для меня, а для такого чисто японского парня – ты просто инопланетянка.

– Именно это слово и написано на моем ID (allien – иностранец, в более широком значении «пришелец»).

Sodjiro повеселила эта аналогия, но он был настроен серьезно:

– Вы, иностранцы, слишком импульсивны и склонны страдать от неразделенной любви, но надо думать о совместимости. Ты ведь больше не любишь его?

– Нет, наверное. Он просто напоминание о том беззаботном времени, когда я еще верила в то, что стану здесь «своей». К тому же я не очень охотно расстаюсь с прошлым. Тебе не понять.

Sodjiro замолчал и задумался, словно я напомнила ему о чем-то. Мы сидели под деревом, его рука словно застыла на моем плече. Время ручьем струилось по нашим лицам, проникая в душу, оно сглаживало раны прошлого. Неугомонные мысли цеплялись за каждое мгновение, пытаясь ухватить его и заставить замереть на месте. Я познала главный секрет: чтобы иметь возможность прожить момент дважды, нужно просто забыть его. Прекрасно сказано, но следовать своим же словам мне никогда не удавалось. Поэтому внутри меня всегда шла борьба со временем, с его беспощадным величеством Временем, поглощавшим мои годы и оставляющим мне только память.

– Sodjiro, – тихо сказала я.

– мм? – промычал он не колыхнувшись.

– Давно твоя рука не касалась моего плеча, – подметила я и игриво толкнула его в бок.

Sodjiro смущенно улыбнулся и прижал меня к себе:

– Я просто привык обнимать теперь только Кейко, – честно ответил он.

– Это правильно, вы хорошая пара. Может, в следующий раз вы вместе придете?

– Да, я думаю, она будет очень рада.

Около двух недель от Sodjiro не было никаких сообщений. Я написала ему пару раз, но он ничего не ответил. Работа совсем его поглотила.

Горячий кофе и беспорядок…

В девять утра меня разбудило сообщение на мобильном. Лучи воскресного солнца настойчиво прокрадывались в комнату через подол плотных занавесок. Кому пришло в голову написать в воскресенье в такую рань. Не открывая глаз, я опустила руку с кровати и нащупала телефон. В моей руке он прозвенел еще раз, наверное, этот кто-то умышленно пытается прогнать мой сон в единственный выходной. С трудом разбирая текст и имя отправителя, я поднесла экран поближе к лицу.

Sodjiro:

«Привет. Как ты? Я уезжаю на две недели в Токио».

Sodjiro:

«Через час заеду к тебе, поедим в «Скай-ларке».

Я опустила руку на пол. В голове еще отчетливо резвились остатки сновидения. Сегодня мне приснился Yoshifumi. Мы стояли с ним на желтых листьях клена, промокших от дождя, небо окрасилось в ярко-оранжевый свет заката, но солнечный диск уже скрылся где-то за горами. Запах мокрых листьев словно наполнил сейчас мою комнату. Бывает, что проснешься, но ощущение реальности не покидает тебя, словно это был и не сон. Еще четче в моей голове отозвались слова Yoshifumi:

– 

Я всегда безумно тебя любил…

– А почему тогда отверг мои чувства? – пронзительным стоном отчаяния кричала я сквозь утро куда-то в сон.

– Есть вещи, которых нельзя объяснить… – донеслось звучание голоса в мое раннее воскресное утро.

Теперь эта фраза будет крутиться у меня в голове весь день. Когда-то я прокручивала ее сутки напролет, теперь еще и приснилось. По всей видимости, один из пунктов неписаных правил поведения японца – это табу иностранным женам.

Потягиваясь на кровати, я с удовольствие зевнула и окончательно пробудилась. Солнце ворвалось в комнату, стоило мне раздвинуть занавески. Погода просто отличная, ради этого солнца стоило проснуться пораньше.

За десять минут до назначенного времени к дому подъехал Sodjiro, приглушенный звук мотора послышался за окном. Отполированная Honda ждала меня на парковке. Sodjiro стоял, облокотившись на капот. На нем был дорогой серый костюм, яркий галстук, прическа не столь вызывающая, но весьма стильная. В руках он держал пачку MildSeven.

– Я думала, ты бросил курить, спортсмен, – поприветствовала я.

– Случайно закурил в баре с коллегами, теперь, кажется, привычка вернулась, – хмуро отметил он.

– Давно хотела тебя спросить. Почему ты бросил футбол?

– Какой смысл заниматься спортом, если не отдаваться ему целиком.

– Так ты ведь даже с коллегами не ходишь на товарищеские матчи.

– Когда я беру в руки мяч, мне кажется, что моя жизнь могла бы пойти иначе. Футбол остался в университете вместе с остальными забавами.

Среди студенток нашего университета команда Sodjiro гремела довольно сильно, а Sodjiro несколько раз называли лучшим игроком и, насколько я слышала от девчонок-поклонниц, его неоднократно звали на просмотр в коммерческие команды. Когда я спрашивала об этом у Sodjiro, он отшучивался и говорил, что это слухи, а теперь он говорит так, что мне кажется это и не слухи были.

Так странно слышать, что японец мог представить себе другую жизнь, когда их прошлое, настоящее и будущее – это записи в блокноте. Порой ощущается некая схожесть между поколениями – образ жизни. Каждое последующее поколение проживает уже кем-то распланированную жизнь, словно по сценарию. Иначе говорят в Японии «Прокладывать рельсы по железно дороге».

Раскаленный салон буквально обжигал мое тело. Sodjiro повернул ключ зажигания, мотор плавно завелся и в колонках заиграл Maroon 5. Когда-то я записала этот диск по просьбе Кейко, она услышала песню She Will Be Loved по радио и захотела познакомиться с другими песнями этой группы. Я сказала, что у меня есть их диски, хотя на самом деле скачала все за час с пиратского сайта. Просто мне не хотелось объяснять японке, что существует бесплатная музыка. Тогда для моих японских приятелей русские сайты с бесплатной музыкой, фильмами и прочими весьма доступными программами были таким открытием, что я порой думала они меня сдадут полиции. Перед началом фильма в японском кинотеатре обязательно прокручивают предупреждение о запрете скачивания фильма с интернет-сайтов. И что самое главное, что это как в случае со светофором работает, пока кто-то не покажет пример.

Мы ехали по просторной дороге, утром в воскресенье в нашей деревне почти не было транспорта. Через щель в приоткрытом окне струился свежий ветер. Салон наполнялся приятной утренней свежестью смешенной с едва уловимым запахом дорогой парфюмерии. По правде говоря, я плохо разбираюсь в производителях парфюмерии и косметики. Мне для макияжа требуется-то каких-то пятнадцать минут. Тем не менее, что касается цены и качества – здесь я практически без затруднений могу отличить дорогое от дешевого. Sodjiro однозначно использовал дорогую парфюмерию, и это определенно весьма удачно сочеталось с его образом.