Kitobni o'qish: «Воскресшая Святая Русь»

Часть первая.
«Светлый Купол Небес» над русскою природой и душою.

«Национальная духовная культура есть

как бы гимн, всенародно пропетый Богу

в истории или духовная симфония,

исторически прозвучавшая

Творцу Всяческих»

(И.А.Ильин «Путь духовного обновления»).

Человек должен духом одухотворить и себя, и природу». (И.А.Ильин «Путь духовного обновления»).

Глава первая. «Светлый покой» мироздания и души.

Светлый покой

Опустился с небе

И посетил мою душу!

Светлый покой,

Простираясь окрест,

Воды объемлет и сушу…

О, этот светлый

Покой-чародей!

Очарованием смелым

Сделай меж белых

Своих лебедей

Черного лебедя – белым!

«Светлый покой», воцарившейся в душе лирического героя, – это посланная свыше благодать. Это – Образ Света Небесного, который нисходит на грешную землю нашу – и объемлет всё живое – и воды, и сушу, и души людей. И понятно, что образ этот главный, всеобъемлющий в стихотворении – и не только в нём, конечно. (Неслучайно, слово «светлый» в таком небольшом произведении встречается трижды). И вот душа, с радостью Свет восприявшая, стремится очиститься от всего безблагодатного и греховного – но об этом чуть-чуть позже.

А пока обратимся к началу произведения. Благодатные, благочестивые мысли навеял – лирическому герою образ русской природы – ведь стихотворение называется «На озере». И вот тогда оказывается, что всего лишь двенадцать строк могут вместить такую глубину мыслей, дна которой не достать.

«На озере»! Наверное, прежде всего следует мысленно «возвратиться» к Началу Дней Творения, когда была лишь вода – и над ней витал Дух Божий. И на лирического героя «светлый покой» – Свет нисходит с небес при созерцании водной глади.

В отличие от многих прекрасных стихов, в которых присутствует образ природы, поэт не говорит о каком-то конкретном времени года или суток, хотя, думаю, многие представляют себе летнее утро – даже, скорее всего, рассвет, Впрочем, может быть, и тихий вечер, закат. А может быть, всё это «происходит» поздней весной или ранней осенью – только ясно, что в реальности духовной.

А ещё многие стихи Н.М.Рубцова «перекликаются» с творениями И.И.Левитана – и об этом будет ещё сказано. Сейчас же речь о том, что стихотворение «На озере» «перекликается» с великими творениями художника: «Тихая обитель», «Вечерний звон», «Вечер. Золотой плёс» – и, конечно, «Озеро. Русь» – тем, прежде всего, что время года и суток вторично по сравнению с образом Вечности; по сравнению с единством природы и храма. А природа для христианского понимания мира – это «Нерукотворный Храм Творца» и «Книга Премудрости Божией», как писал М.В.Ломоносов. Даже если зримый образ храма в произведении отсутствует или не упоминается.

«Эстетический образ» озера раскрывает «эстетический предмет» Света, благодати, данной земному мирозданию Небом, о чём говорилось в самом начале. И в прекрасных стихах, и в великих полотнах «проносятся веяния Духа Божьего», даже тогда, когда «внешне нет ничего церковного и религиозного». (Понятия: «эстетический образ», «эстетический предмет» – а также последующие цитаты принадлежат великому русскому мыслителю И.А.Ильину. С «эстетическим образом» всё более или менее ясно – можно сказать, что это в данном случае – образ литературный. А «эстетическим предметом» русский мыслитель называет Высшее Духовное Начало, которым создаются все великие произведения искусства, как, например, в пушкинском «Пророке». Также в трудах И.А.Ильина звучит слово «Предметность», очевидно, как синоним духовной реальности – прим. автора).

А теперь вспомним о благих устремлениях лирического героя. В произведении отразились вечные мысли, «преломлённые» русским сознанием, русской душою – ведь образ белого лебедя – очень известный символ, начиная со времён Древней Руси. Это – символ чистоты, верности; с белыми лебедями сравнивали, идущих в бой русских, православных воинов. А о чёрных лебедях в древности не знали – скорее всего не видел их и сам поэт. Только понятно, что дело вовсе не в новой породе лебедей, а в противостоянии добра и зла – а белый и чёрный цвета – слишком хорошо понятные всем символы.

Однако, как мы помним, во многих произведениях русской литературы антитеза добра и зла воплощается в образе белого лебедя и чёрного ворона – а здесь чёрный всё – таки лебедь. Выскажу предположение, что отразилась в столь непривычном для русского человека образе одна из главных тем русской литературы – покаяние! Все мы созданы единым Творцом – но одни стали праведными, другие по разным причинам – заблудшими. В стихотворении нет ни сражения, ни наказания. Звучит в нём «просьба», вернее даже, молитва об очищении; о том, чтобы, очистившись, грешники «соединились» с праведниками! И подчёркнутые строки – самое яркое тому доказательство – и прежде всего, слово «твоих»!!! Оттого и можно говорить о Создателе и обращённой к Нему молитве!

Так снизошёл к людям после Вознесения Господня Утешитель – Святой Дух, Которым «всяка душа живится», Который «дышит, где хочет». И вот «посетил» Он душу лирического героя! Тогда становится совершенно очевидным, что в стихотворении, особенно, в выделенных финальных строках по сути звучит молитва Святому Духу: «Царю Небесный, Утешителю, Душе истины, иже везде сый и вся исполняяй, сокровище благих и жизни Подателю, прииди и вселися в ны, и очисти ны от всякия скверны, и спаси, Блаже, души наша».

Вот и в стихотворении «Светлый покой… воды объемлет и сушу». А лирический герой молится об очищении от скверны и о спасении души – и не только своей!!!

Великий Святитель двадцатого века Николай Сербский мысли о Вечном выразил в книге с поэтическим названием «Моление на озере» – звучит «моление на озере» и в двенадцати удивительных строках русского поэта! «Что свершилось на небе, свершилось и на земле», – пишет Святитель – Свет, сошедший с небес, объемлет землю в стихотворении.

Говоря словами того же Святителя, свершившееся в вечности и во времени «должно свершиться» и в человеке – и вот «свершается оно в душе лирического героя. И, конечно, не только его одного!

Поэт не мог, просто не имел возможности читать трудов Святителя Николая – только вот образы стихотворения – и не только – «На озере» как будто взяты из его книги. Потому что «Дух дышит, где хочет»!

У упоминаемого выше великого русского мыслителя И.А.Ильина есть прекрасные слова о том, что Родина – это дар Духа Святого – а потому человек должен «духом одухотворить и себя, и природу». И мысль это сполна воплотилась в стихотворении, где Высшее Духовное начало отражено в истинно русских, столь привычных нам поэтических образах – лебедя и озера.

А ещё кажется удивительным, непостижимым, что строки эти принадлежат поэту, рождённому в годы разгула сталинских репрессий, «безбожной пятилетки»; в годы колхозов, заменивших сёла с храмом, который был не только центром села, но и центром всего распорядка крестьянской жизни. Но время показало, что не удалось пришедшим к власти бесам до конца убить, растоптать душу народа; уничтожить то, что можно назвать духовным «генетическим кодом». Да и слово крестьянин происходит от слова «христианин». А потому поэзия Н.М.Рубцова – яркий пример того, что Святая Русь жива!

Мы обратились к одному из самых прекрасных произведений – и в данном исследовании оно будет для нас главным – «ядром». Однако о творчестве поэта нельзя судить по одному лишь произведению – пусть и столь прекрасному и глубокому. А потому обратимся и к другим – тоже удивительным стихам.

Глава вторая. Музыка Небес.

"Чудный месяц плывет над рекою",-

Где-то голос поет молодой.

И над родиной, полной покоя,

Опускается сон золотой!

Не пугают разбойные лица,

И не мыслят пожары зажечь,

Не кричит сумасшедшая птица,

Не звучит незнакомая речь.

Неспокойные тени умерших

Не встают, не подходят ко мне.

И, тоскуя все меньше и меньше,

Словно бог я хожу в тишине.

И откуда берется такое,

Что на ветках мерцает роса,

И над родиной, полной покоя,

Так светлы по ночам небеса!

Словно слышится пение хора,

Словно скачут на тройках гонцы,

И в глуши задремавшего бора

Все звенят и звенят бубенцы…

Перед нами чуть менее известное, но не менее прекрасное, преисполненное музыки стихотворение без названия. Как и в предыдущем произведении, главные образы – тоже, совершенно очевидно, – Свет и Покой. И снова Покой объемлет и «воды» – реку, и «сушу» – «задремавший бор». И тоже начинается произведение с образа водной глади, в которой отразилось небо – «чудный месяц», плывущий над рекою.

И опять же образы Света и Покоя неотделимы от Родины лирического героя – в данном случае воплотившейся в песнях, тройках и бубенцах. Отовсюду «звучит» музыка! Она – один из главных образов и в этом стихотворении, и в русской поэзии в целом. И если в самом начале произведения звучит столь знакомая и родная русская песня за рекою, то потом она «превращается» в музыку, которую даже ещё мудрые эллины, а вслед и за ними и древние христиане назвали «музыкой небесных сфер». Эту прекрасную, недоступную простому человеческому слуху музыку «издаёт» движение небесных тел – а значит, и вся созданная Творцом природа. «Словно слышится пение хора» – «хора» небесных светил, может быть «хора» ангельского, как в ставшей мировым шедевром державинской оде «Бог», как в знаменитом стихотворении А.А.Фета «На стоге сена ночью южной» и многих других. (См. статью Творчество Гавриила Романовича Державина (1743 – 1816) – яркий пример духовного начала русской литературы и отражение русского мышления). А ночь в стихотворении Н.М.Рубцова, как и в упомянутом уже шедевре А.А.Фета, не наводит мистический ужас, а становится временем для размышления о Вечном.

«Светлый покой», «посетивший» душу лирического героя, в этом произведении, кажется, «наполняет» собою уже всё мироздание. На благословенную русскую землю «опускается сон золотой» – т.е. и здесь показан образ снисходящей с небес благодати.

Совершенно очевидно, что в данном контексте слово «сон» звучит как синоним покоя, умиротворения. А «золотой» он как символ чего-то прекрасного – потому что золотой «из цветов цвет, из чудес чудо» как писал князь Е.Н.Трубецкой в своих знаменитых «Трёх очерках о русской иконе». Конечно, деревенский поэт, тем более, времён безбожия и этих трудов читать не мог – но ведь такое – христианское восприятие мироздания вне времени и пространства… и сословия!

А ещё нельзя не увидеть, как от воспринявшего в душу свою Свет лирического героя отступает зло – оно не в силах причинить ему вред, не в силах нарушить дарованный свежее Покой! (Шесть раз употребляет поэт отрицательную частицу «не», чтобы подчеркнуть эту мысль). Наверное, то, о чём просил он Создателя, услышано – и душу покидает тоска, сомнения – и наполняется душа радостью, благоговением. А потому ни в этом, ни в предыдущем произведении нет борьбы, нет противостояние светлого и тёмного – Свет уже одержал победу!

«Словно бог я хожу в тишине» – говорит лирический герой. Как и в предыдущем произведении созерцающий Величие Божьего Мироздания, «соединяется», даже «сливается» с ним – и устремляется к Небу.

И откуда берется такое,

Что на ветках мерцает роса,

И над родиной, полной покоя,

Так светлы по ночам небеса! –

восклицает он! И это не вопрос, потому что ответ тоже «восходит» к Небу! Небо светлое, несмотря на ночь, потому что преисполнено Светом Вечным, Светом Нетварным! И этот Свет Небес наполняет и Родину лирического героя, да и самого поэта – Святую Русь! Потому и становится слышной его «не земному слуху, а только внемлющему духу» эта «музыка небесных сфер»! Как и лирическому герою многих произведений великой русской поэзии. (Цитата является поэтической строкой И.А.Бунина – прим. автора). А образ «светлых небес» присутствует не только в этом столь «музыкальном» произведении – а потому мы к нему ещё вернёмся – но немного позже.

Глава третья. Природа «без потрясений.

Высокий дуб. Глубокая вода.

Спокойные кругом ложатся тени.

И тихо так, как будто никогда

Природа здесь не знала потрясений!

И тихо так, как будто никогда

Здесь крыши сёл не слыхивали грома!

Не встрепенётся ветер у пруда,

И на дворе не зашуршит солома,

И редок сонный коростеля крик…

Вернулся я – былое не вернётся!

Ну что же? Пусть хоть это остаётся,

Продлится пусть хотя бы этот миг,

Когда души не трогает беда,

И так спокойно двигаются тени,

И тихо так, как будто никогда

Уже не будет в жизни потрясений,

И всей душой, которую не жаль

Всю потопить в таинственном и милом,

Овладевает светлая печаль,

Как лунный свет овладевает миром…

И снова перед нами образ ночи, располагающий к размышлению произведение «Ночь на родине».

И снова всеобъемлющий Покой Вечной Природы, «не знающей потрясений».

Неслучайно в стихотворении многократно звучат слова, однокоренные «тишине», «покою». Как и в двух, прочитанных ранее произведениях, покой и в мироздании, в душе лирического героя – и нет места злу, тревогам и скорбям. (Невольно вспоминается знаменитая строка «Нет безобразья в природе» Н.А.Некрасова). К этой мысли надо будет ещё вернуться несколько позже.

А сейчас обратим особое внимание на то, что благодатным покоем душа лирического героя преисполнена только на его родине – среди русского пейзажа – родного села, соломы во дворах, крика коростели! Только прежде их всех предстаёт перед читателем образ самого могучего русского дерева – «тысячелетнего исполина», как назвал его И.С.Тургенев; и, конечно, воды, с которой всё начиналось. (См. выше). «Высокий дуб. Глубокая вода» – оба прилагательных подчёркивают величие, значимость, даже неисчерпаемость и этих глубоко символических образов, и русской природы в целом. Созерцание этого величия и вселяет покой в душу лирического героя.

И тихо так, как будто никогда

Уже не будет в жизни потрясений.

Как дорог этот покой, это благостное состояние души! Как хочется, чтобы это состояние души тебя не покидало, чтобы было оно хоть чем-то нарушено!

Продлится пусть хотя бы этот миг,

Когда души не трогает беда…

Думаю, невольно вспоминаются хорошо известные всем слова: "Остановись мгновенье – ты прекрасно" – только, очевидно, у Н.М.Рубцова эта мысль глубже – его лирический герой всеми силами старается сохранить эту благодать души! Наверное, в этом произведении нет такого высокого духовного подъёма, «соединения» мира земного с миром духовным, как в двух предыдущих. Но отражено здесь некое единство человеческой души и Вечной Природы. А образ природы настолько многогранен, что отражает и высокий духовный подъём – «полёт к небу», и глубоко личные душевные переживания.

И всей душой,

которую не жаль

Всю потопить в таинственном и милом,

Овладевает светлая печаль,

Как лунный свет овладевает миром…

И слово «потопить», как и упомянутом выше стихотворении А.А.Фета, не несёт в себе безысходности, а означает соединение, слияние, «растворение» в том, что более важно. Потому-то и печаль «светлая», и нет скорби в том, что «былое не вернётся». Важно то, что есть Родина, Русская Природа… и Русская Душа!

Глава четвёртая. Нет иной красоты…

Когда заря, светясь по сосняку,

Горит, горит, и лес уже не дремлет,

И тени сосен падают в реку,

И свет бежит на улицы деревни,

Когда, смеясь, на дворике глухом

Встречают солнце взрослые и дети,—

Воспрянув духом, выбегу на холм

И все увижу в самом лучшем свете.

Деревья, избы, лошадь на мосту,

Цветущий луг – везде о них тоскую.

И, разлюбив вот эту красоту,

Я не создам, наверное, другую…

Многогранность образа мироздания! И вот теперь на мысли о Вечной Красоте и Любви наводит лирического героя образ утра. «Утро» – так называется следующее стихотворение. В произведении отсутствует глубокая символика, как, например, в первых двух. Но кое-чем оно не совсем обычно. В данном исследовании произведение выбрано именно для того, чтобы показать бесчисленные грани, которыми сияет творчество поэта с очень непростой судьбой, так мало прожившего. (Всего 35 лет). Но крестьянские «корни» которого «обрубить» не смогли!

Итак, с самого начала здесь ощущается некое «движение» – заря «горит», свет «бежит» – а навстречу ему «бежит» лирический герой, да и все остальные жители села с радостью рассвет «встречают».

Заря – символ начала, какого-то «обновления». Конечно, в русской литературе образ утра чаще передаёт ощущение радости, а здесь, наверное, даже нет «светлой печали», как в предыдущем произведении. Думаю, стихотворение этим и удивительно прежде всего – образ утра, бесспорно, любимый сельский пейзаж навеял лирическому герою какую-то щемящую сердце тоску – недаром же в произведении звучит слово «тоскую»! Отчего же вдруг?! Наверное, стоит обратиться к мыслям великого И.И.Левитана о «переживании красоты», которая вне человека. А ещё о том, что мы уйдём из этого мира, а красота останется! (О великой роли живописца в творчестве Н.М.Рубцова разговор в следующих частях. Ощущал ли поэт, как когда-то великий художник то, что ему так мало отпущено любоваться земным мирозданием – знает только Творец. А нам остались «шагнувшие в вечность» великие творения). А сейчас ещё раз обратимся к самому произведению. Лирический герой взбегает на холм, чтобы скорее увидеть солнце? Конечно, – но, возможно, это – и символ некого духовного или душевного подъёма, который позволяет по-иному взглянуть на свою жизнь. (Такое мироощущение отразилось и во многих полотнах упоминаемого не раз И.И.Левитана). Подняться над чем-то мелким, не слишком значимым, чтобы увидеть главное. И вот, «взбежав на холм», делает лирический герой – а по сути, – сам поэт главный вывод своей жизни, с которого и начата эта глава! И помогает понять самое главное в жизни русская природа, неотделимая от Родины, без которой тоскует душа.