Kitobni o'qish: «Собственное место», sahifa 2

– А это вообще не твое дело, – вдруг рыкнул он.

Блин, язык бы мне оторвать. Вечно тороплюсь и давлю на больные точки пациентов.

– Погибли? – Тихо спросила. Он промолчал, лишь сильнее вцепился пальцами в руль. – Извините, не хотела, чтобы так вышло…

– У меня нет проблем с женщинами, – капризно отозвался он, игнорируя тему родителей.

– Конечно, нет, – кивнула я. – Проблема в том, что их, вероятно, слишком много, – кажется, эта тема была для него безопасной.

– Ничего не много, – скривился он. – Я вообще в последнее время, как евнух, живу. Столько работы на меня навалили, что даже отдохнуть некогда совершенно. О, а можно я тебе пожалуюсь на всех? Ты же типа психолог тоже, умеешь слушать. Так вот…

Я сама не заметила, как мы оказались во дворе моего дома. Василий Шабалов, как оказалось, мог весело и беззаботно жаловаться на своих близких. Он их любил и заботился о них, но его сестры и брат, по его мнению, иногда перегибали палку.

– Спасибо, что довезли, – поблагодарила я его, когда машина остановилась у моего подъезда.

– Спасибо, что выслушала, – все так же не стал он заморачиваться условностями.

Я улыбнулась и, выскользнув из машины, быстро заскочила в подъезд. Практически бегом взбежала по лестнице и отперла дверь, надеясь, что мама не успела сильно соскучиться по мне. Не услышав привычного шуршания шин, я забеспокоилась.

– Мам? – Негромко позвала. Вдруг спит… Быстро сняла с ног ботинки, повесила верхнюю одежду и отправилась в мамину комнату, где свет был выключен, но играла какая-то негромкая мелодия. – Мам? – еще раз тихо позвала.

Нащупала рукой выключатель и щелкнула клавишей. Зря… зря я так резко… Мама лежала у коляски и не шевелилась.

– Мама! – Бросилась я к ней, но… она была уже холодной. – Мамочка моя! Мама!

Глава 3

Василий

Минут десять я просидел в машине, обдумывая ситуацию. Эта Аделаида меня совершенно точно зацепила, но уверен, что у нее в голове такие тараканы и принципы, что там и на пушечный выстрел не подобраться. Вот оно мне вообще надо? Если да, то надо включить мозги и как-то действовать.

Я, наконец, завел машину, вывел ее на полупустой проспект и улыбнулся. Вообще, если сыграть на ее весьма покладистом характере (так мне показалось), то есть шанс неплохо провести время несмотря на то, что девушка несколько не в моем стандартном фокусе внимания.

Определившись с целями, я набрал Петра.

– У тебя что-то срочное? – Вот сразу видно, что человек занят чем-то очень важным.

– У тебя есть информация по Аделаиде Ерошкиной. Сбрось ее мне, – велел я.

– Вот как…? – Хмыкнул муж моей сестры. – Что конкретно тебя интересует?

Я подумал пару секунд.

– Все, – решил.

Петра явно смущал мой такой интерес к девушке, но тут и прикопаться было не к чему. Это даже не сотрудница компании и запретить мне общаться с ней никто не может.

– И даже то, что двадцать минут назад она звонила в экстренную службу? – Задумчиво произнес он.

Я резко затормозил и прижал машину к обочине.

– Повтори? – Потребовал.

– Ну, у девушки явно что-то случилось, потому что по ее адресу выехали сотрудник полиции и скорая, – пробормотал он.

– Номер квартиры мне скажи, – я вновь вбил в навигаторе адрес и вновь вывернул на проспект.

Черт! Тут отбойники везде стоят, машину просто так не развернуть до самой развязки. Минут пять искал съезд, разворачивал машину, несся обратно… Со звонка Аделаиды прошло уже больше сорока пяти минут прежде, чем я втиснул свою машину рядом с полицейской.

Выскочив на улицу, я успел добежать до двери, которую передо мной открыла пожилая дама с каким-то волкодавом на поводке. Протиснулся мимо них, извинившись на ходу, взбежал на второй этаж и замер у приоткрытой двери нужной мне квартиры. Секунд десять переводил дыхание, пока не услышал женский крик. Тут же рванул внутрь квартиры.

Обычная двушка, не больше пятидесяти квадратов, кухня крохотная, комнатушки…, в одной из которой столпились десять человек. Аделаиду я нашел не сразу, так как она забилась в угол дивана, подтянув к себе колени и смотрела перед собой стеклянным взглядом. Перед ней, отгораживая ее от всех присутствующих здесь стояла боевого вида женщина лет сорока, она-то и кричала что-то остальным. Тут же стоял и человек в форме, два мужчины в медицинских костюмах и… Я нехорошо прищурился, поняв, на кого кричит эта женщина. Сотрудники ритуальных служб в рабочих спецовках. Ай, какие молодцы!

– Что здесь происходит? – Рявкнул, перекрывая весь остальной шум в квартире. Все резко повернулись ко мне, и только Аделаида все так же сидела не шевелясь.

– А вы кто? – Раньше всех из ступора вышла кричавшая до этого женщина.

Я только сейчас заметил труп, лежащий на носилках на полу и сложенную в углу инвалидную коляску.

– Я парень Аделаиды, – произнес уже более спокойным голосом.

Брови женщины взметнулись, затем она посмотрела так и не реагирующую ни на что девушку, вздохнула и кивнула в сторону пола.

– Талка…, то есть, Наталка померла сегодня. Делька вызвала врачей, а тут и милиция приехала и… эти, – она нехорошо зыркнула в сторону ритуальщиков. – Они тут подрались уже один раз.

– Врачи и полиция остается, остальные все на выход, – велел я.

– Да чего это? Я первый приехал, поэтому мы тело и забираем, – выпятил передо мной грудь один из здоровых мужиков, который явно привык решать дела силой.

Я нехорошо усмехнулся и набрал Петра.

– Петь, мне бы подкрепление. И нормальных ребят из хорошей ритуальной службы, – отчеканил.

– Гоша будет там через пару минут, – ответил он. – Похоронщиков тоже направлю. Есть у меня из бывшей криминалистической службы.

Я выключил звук и посмотрел на часы. Чуть запыхавшийся Гоша явился меньше, чем через минуту и навис над всей этой компанией, как секвойя над карликовыми березками.

– Сами выйдете? – Уточнил я.

Мужики попытались ворчать, но все же потянулись нестройными рядами на выход.

– Ой, спасибо вам, – всплеснула руками женщина. – Я прямо не знала, как их выгнать.

– Посидите здесь, – кивнул я в сторону Аделаиды. – А вы, – посмотрел я на врачей и участкового, – берите носилки и спускайте вниз.

Как ни странно, меня все послушались и через пять минут мы уже были во дворе и ждали парней, которых должен был прислать Петр. Я же решил пообщаться с врачами.

– Что подозреваете? – Кивнул я на носилки.

– Ну, смерть явно естественная, но без вскрытия сказать трудно, – пожал плечами тот, что был старше. – На инфаркт и инсульт не похоже. Лично я бы подозревал оторвавшийся тромб.

– Согласен, – кивнул парень не старше двадцати пяти лет. – Смерть явно была мгновенная, так что вариантов тут мало.

Я кивнул, принимая их выводы к сведению, и повернулся к участковому.

– Родственники у них есть? – Принялся допытываться.

– На районе точно нет, – покачал он головой. – Только соседка Степанида Ижорская, с которой общалась эта Наталья. А так…

– Ясно, – вздохнул, пытаясь понять, что делать дальше.

– Слышь, мужик, ты бы за девчонкой своей присмотрел, – вдруг окликнул меня тот врач, что был старше. – Ненормальная у нее реакция какая-то.

– Я думал, что ей лекарство какое-то дали, – что-то мне все меньше нравилось происходящее.

– Нет, не давали ничего. Соседка только сказала, что пустырника ей накапала и все, – уведомил он меня.

Я кивнул, наблюдая за подъезжающей к нам машиной. Кажется, это та самая ритуальная компания, про которую говорил Петр.

– Гош, проследи, – попросил я Златкиного телохранителя, когда тело перегрузили в микроавтобус.

– Все сделаю, – кивнул он.

Я же убедился, что во дворе никого не осталось и поспешил обратно в дом. Что-то мне эта Степанида совершенно доверия не внушала. Хотя, я, если честно, плохо знаком с таким типажом женщин, так как предпочитал более… стандартные для мужского глаза фигуры, а там и характеры совсем другие были.

Поднявшись на второй этаж, я осторожно вошел в так и приоткрытую дверь квартиры. Из уже знакомой мне комнаты доносились тихие причитания соседки Аделаиды, саму девушку слышно не было.

Не снимая обуви (все равно ту натоптали безбожно), прошел по коридору и заглянул в комнату. Аделаида все так же сидела на диване, обняв колени. Вид у нее был все такой же отстраненный и безучастный. Так, врачи сказали, что в ней всего несколько капель пустырника, так что думаю, придется в эту девушку влить кое-что покрепче. Отправился на кухню, покопался в холодильнике, ничего не нашел. Пришлось перерыть все шкафы, в одном из них обнаружил закрытую бутылку отвратительного дешевого коньяка. Откуда она здесь вообще взялась? Рюмок вообще не нашел, так что пришлось содержимое наливать в кружку.

Прошел в комнату, оттеснил Степаниду, взял Аделаиду за подбородок и, пока она не закрыла рот, влил в нее полкружки и задрал голову вверх. Она все автоматически проглотила, затем, выпучив глаза стала хватать ртом воздух и…

– Вы совсем с ума сошли что ли? – Просипела она, смахнув слезы.

– Ой, ожила, – всплеснула руками Степанида.

Я поставил кружку на тумбочку, повернулся к женщине и протянул пару купюр.

– Еды какой-нибудь сможете купить? – Спросил.

Та мелко закивала, потом вздохнула…

– А может я вам своего… У меня дома еды наготовлено много, – предложила она.

Я пожал плечами. Есть хотелось немилосердно.

– Несите, – согласился.

– А… деньги, – женщина все так же топталась рядом.

– Возьмите себе. Мало ли о чем вас еще придется попросить, – отмахнулся я.

Аделаида с подозрением посматривала на нас до тех пор, пока ее соседка не ушла.

– Где мама? – Спросила она как-то совсем беспомощно.

– Увезли. Сегодня сделают вскрытие. Предварительно… оторвался тромб, – не стал я ничего скрывать. – Смерть была мгновенной, она не мучилась.

Девушка горько усмехнулась.

– Она при жизни так намучилась, что должно же ей было хоть когда-то повезти, – выдохнула она. – Сколько это все будет стоить? – Она рваными движениями пригладила растрепавшиеся волосы.

– Пока не знаю, но о деньгах можешь не беспокоиться, – покачал я головой.

– Почему? – Кажется, она искренне этого не понимала.

– Потому что у меня есть возможность, не напрягаясь все оплатить, – не стал юлить я.

Аделаида подумала некоторое время.

– И чего это будет стоить мне? – Спросила она.

Умная девочка, вот только я еще не решил, надо ли мне что-то от нее вообще, или нет.

– Пока ничего, а там посмотрим, – не удержался я от иронии, но увидев ее взгляд, тут же решил исправиться. – Не бойся ты так. Я не белый и пушистый, но и женщин обижать не привык.

Хозяйка квартиры теперь смотрела на меня еще более настороженно.

– Зачем вы меня напоили? – Перевела она тему.

– У тебя был шок, а алкоголь – самый доступный способ быстро расслабить нервную систему. Правда, я нашел у вас только отвратительного качества коньяк, но и он неплохо справился с задачей.

– Я вам еды принесла, – в комнату заглянула Степанида.

– Идем ужинать, – протянул я руки к девушке.

– Не хочется, – помотала она головой.

Я вздохнул. Знаю же, что она после работы так и не ела еще ничего, а она еще и сопротивляться решила. Ладно, сил на уговаривание у меня уже не осталось, а потому я просто подхватил эту мисс несговорчивость на руки и понес на кухню под возмущенные вопли.

– Я же тяжелая! – Привела она один из аргументов.

Я снисходительно на нее посмотрел и опустил на табурет. Степанида уже бодренько разливала суп в тарелки. Вкусный, кстати, суп. Я оценил, а потому, слопав одну порцию, жалобно посмотрел на женщину, которая с каким-то материнским умилением наблюдала за мной.

– Мужики, – выдохнула она и тут же поставила передо мной тарелку с пюре и двумя котлетами. А еще там лежали ломтики соленых огурцов. Черт! Да я так вкусно ем только, когда к Златке приезжаю и Тамара Антоновна специально для меня готовит. А так почти все еда из ресторанов с доставкой на дом… – Делька, держись за мужика. Глянь, как хорошо мою стряпню уминает, не требует изысков всяких.

Аделаида в ответ тихо хмыкнула и продолжила возить ложкой в тарелке. Меня же от еды отвлек звук пришедшего сообщения. Петр получил предварительное заключение судмедэксперта и переправил его мне. Да, тромб. Я быстро отправил ответ и только после этого заметил, что Степанида куда-то делась. Через секунду послышался звук закрывшейся двери. Видимо, решила, что мы тут и без нее справимся.

Адель тут же поднялась на ноги и вышла из кухни. Я отложил в сторону ложку и отправился за ней. Девушка нашлась в ванной. Она набирала воду в страшненькое пластиковое ведро (такие тетя Клава любит).

– Что ты делаешь? – Нахмурился.

– Пол надо помыть. Натоптали, – отозвалась она.

Я недовольно поджал губы.

– Поставь, я сам все сделаю, – отобрал я у нее это ведро.

Она не сильно сопротивлялась, но теперь смотрела на меня едва ли не со страхом.

– Зачем вам это? – Спросила. – Я ж с ума тут сойду… одна и без дела.

– Тебе бы сейчас поспать надо, – не послушался я ее. Глаза у нее и в самом деле были осоловелые после выпитого коньяка.

– Я все равно не усну, – покачала она головой. – Мыслей столько в голове.

– Мне расскажешь? – Тут же живо заинтересовался я ее мыслями.

Она постояла немного, затем медленно покачала головой и вышла из тесной ванной комнаты. Я выглянул в коридор, чтобы убедиться, что она ушла в свою комнату (а не ту, где возились с телом чужие люди) и отправился на кухню. Сейчас еду доем и примусь за дело…

Через полчаса пол сверкал чистотой, посуда была вымыта, а остатки гадкого коньяка вылиты в раковину, ибо пить это было просто невозможно. Управившись с делами, я спустился во двор, где оставил машину, и забрал из багажника сумку (иногда по просьбе Людмилы приходилось ехать в командировку прямо с работы, так что запас одежды и гигиенических принадлежностей у меня был с собой всегда). Кстати, очень удобно и при поездках к девушкам…

Поднявшись в квартиру, я сходил в душ, надел более удобную одежду и принялся думать, у кого спрашивать совета по этой Аделаиде. Прикинув, кто меньше всех мне будет мозг выносить, я набрал номер Жени.

– Слушаю, – сонно отозвалась она. На заднем плане послышалось ворчание Осипова.

– Жень, ты же у нас понимаешь женские заскоки? – Не стал я долго тянуть.

– Частично, – осторожно произнесла она. – А что случилось-то?

– Ну-у…, – я поднял глаза к потолку. – Вот смотри, если у девушки умер близкий человек, а она сидит с отрешенным взглядом и ни на что не реагирует – это нормально? Ну и есть отказывается. А потом вообще хотела полы помыть вместо того, чтобы идти спать.

Младшая сестра ненадолго зависла.

– У них были хорошие взаимоотношения с этим человеком? – Принялась она собирать дополнительную ситуацию.

– Похоже, что да, – пришел я к выводу из всего сегодня увиденного и услышанного.

– Она поплакала? – Снова задала вопрос Евгения.

– Нет, – помотал я головой, хотя сестра меня видеть и не могла. – Совершенно точно не плакала. У нее сначала ступор был, а потом…

– Безысходность, – кажется, Женя начала понимать Адель. – Ммм, она где-то рядом находится?

– В соседней комнате, – отчего-то напрягся я.

– А ты давно ее видел? Нет, я все понимаю, но люди в таком состоянии склонны совершать необдуманные поступки…, – начала она.

– Блин! – Выругался я, сбросил звонок и ринулся в комнату. Заметив открытую балконную дверь, выскочил туда и перехватил перегнувшуюся через перила девушку. – Ты что делаешь!?! – Заорал так, что со стоящего во дворе дерева слетели какие-то птицы, стряхнув на землю свежевыпавший снег.

– Ой! – Только и ответила мне эта неудавшаяся самоубийца.

Я затащил ее в комнату, закрыл балконную дверь и открыл рот, чтобы наорать. Так же быстро захлопнул его, потому что… права никакого не имел этого делать. У нее сегодня мать умерла, и черт его знает, как у нее на это психика среагировала. Свою маму я помнил плохо, если честно, но вот когда умер Колька, то тогда это стало почти шоком. А потом и отец следом преставился. Было невообразимое чувство безысходности и какой-то неправильности всего происходящего. Я ее понимал сейчас, а потому осознавал, что кричать на нее сейчас просто нельзя.

А что можно? Можно прижать ее к себе и дать поддержку. Это единственное, что, наверное, можно было сделать в такой ситуации. Адель послушно уткнулась лбом в мое плечо и притихла.

– Так что ты там делала? – Спросил через пару минут, когда понял, что могу нормально разговаривать.

– На снежинки смотрела, – призналась она. – Мама любит… любила первый снег. Я ее выносила во двор на скамеечку, она там сидела и радовалась тому, как снежинки на ее лицо падают.

Я вздохнул и потянул ее к расправленному дивану. Сел на него и притянул девушку к себе.

– Расскажешь про нее? – Спросил.

Аделаида неуверенно кивнула, оперлась о меня боком и принялась рассказывать. Все…, или почти все. Оказалось, что родственников в Москве у них нет. Есть какая-то тетка за границей и троюродный дядя где-то на просторах страны. А так… одинокие в общем-то люди, если не считать родственников со стороны отца, которые девушку на дух не переносили. Адель по факту осталась совсем одна.

Глава 4

Аделаида

Утром я просыпалась как-то особенно долго и неохотно. Не сразу поняла, что меня смутило с утра пораньше, а потом дошло: моя подушка дышала. Резко открыла глаза и села, пытаясь принять реальность. В моей постели лежал Василий Павлович Шабалов собственно персоной. Без рубашки, в одних шортах и еще и имел наглость улыбаться.

– А-а…, эмм…, – многозначительно протянула я.

– Не угадала, – фыркнул он. – Ты просто заснула на полуслове и… на мне. Я вчера тоже так устал, что не стал отсюда уходить.

– Угу, – что-то сегодня я прямо отличаюсь красноречием.

Я попыталась сползти с мужского тела, так как использовала его даже не как подушку, а как полноценный матрас.

– Лежи, – прижал он меня обратно ладонью. – Рано еще.

– Я тяжелая, – попыталась воспротивиться я.

Он только глаза к потолку поднял.

– Это тебе кто сказал? – Вкрадчиво уточнил он.

– Бывший парень, – честно ответила.

– Дурак этот твой бывший. Совершенно в женщинах не разбирается, – выдохнул он и вдруг меня поцеловал. А я от неожиданности ответила. Потом, правда опомнилась и принялась вырываться. – Ты чего? – Василий перекатился, подмяв меня под себя и угрожающе навис.

– Ну-у…, – я попыталась найти в голове приличное объяснение своим действиям. – Мне в туалет надо.

Конечно надо, зубы с утра не чищены, волосы… О, господи! Я же вчера даже косу не переплела.

– Сколько у тебя было мужчин, – Шабалов выпускать меня из своих рук не спешил.

Это он к чему?

– Один, – честно призналась.

– Ни одного у тебя не было, – задумчиво прищурился он. – Иди, – разжал руки.

Я, стараясь не запутаться в ногах, рванула в сторону ванной со всей возможной скоростью, так как фланелевая пижама в зайчиках не является предметом гордости моего гардероба.

Пока умывалась, надеялась, что этот Василий Палыч испарится из квартиры и перестанет смущать меня своим присутствием. С другой стороны…, мамы теперь больше нет, а жить без заботы о ней я как-то разучилась. Я вообще не очень хорошо переношу одиночество, хотя при всем этом у меня даже подруг нет. В школе я была не то, чтобы изгоем, но не сильно-то и стремилась к общению. Да и выглядела я тогда, как пончик. Годам к двадцати немного разобралась с внешность и даже с парнем стала встречаться, но после трагедии с мамой, тот, наговорив мне кучу гадостей, сбежал на все четыре стороны. А я? А я просто смирилась с тем, что всю жизнь буду одна, а спасать от одиночества меня будут мама и работа. Мамы вот не стало…

А этот Шабалов он всякие нетипичные для меня мысли в голове вызывает. Относится ко мне странно. Даже утром непричесанную и неумытую увидел и не попытался сбежать. Хотя, может быть уже?

Я тихонько приоткрыла дверь ванной и выглянула в коридор. Мужские ботинки стояли в прихожей. Не ушел. Тем более, что на кухне слышались какие-то звуки. Заглянув на кухню, застала Василия за готовкой. Тот увлеченно что-то жарил в сковороде.

– Уже все? – Вскинул он брови.

– Да, – ответила, не веря своим глазам.

Сам Шабалов у меня на кухне что-то готовит?

– Омлет скоро будет готов. Кофе у тебя нашел только растворимый, так что через пять минут сюда привезут нормальный, – заявил он и полез в шкаф за тарелками.

Я только молча хлопала ресницами, глядя на такое самоуправство и пытаясь придумать, что делать дальше.

– Мы вообще особо кофе не пили, – невпопад выдала.

– Ну, я без него не могу толком проснуться. Сова по натуре и кот мартовский по жизни, – фыркнул он, сгрузил омлет на тарелки и отправился открывать дверь, так как в нее кто-то постучал. С кем-то быстро переговорив, он вернулся с двумя стаканчиками кофе в подставке в одной руке и с пакетом в другой. – А вот и кофе подъехал. Ты какой будешь?

Я пожала плечами. Я действительно не сильно разбиралась в сортах кофе. Иногда брала по пути на работу что-нибудь не сильно противное, но чаще просто обходилась молочным коктейлем.

Восприняв мое молчание, как согласие на все, Шабалов подтолкнул меня к столу и велел завтракать. Есть мне не особо хотелось, но я послушно взялась за вилку. Омлет, кстати, оказался недурно приготовлен, а карамельный кофе вполне себе вкусным.

К концу завтрака я вдруг поняла, что он уйдет. Вот прямо сейчас встанет и уйдет куда-нибудь… отсюда. А мне что делать?

– Эмм, – я вздохнула, пытаясь унять взметнувшуюся внутри панику. – Я вчера не спросила… Маму увезли и…

– Через полчаса поедем в фирму, которая всем занимается, и уточним детали, – пожал он плечами. – Там ресторан надо будет…

– Не надо, – быстро помотала я головой. – Нет никого. Не придет никто.

Он тихо выругался, собрал со стола посуду и принялся ее мыть.

– Я сама вымою, – попыталась я быть в этом доме хозяйкой.

– Иди собирайся. Вам, женщинам, на это время требуется, – не подпустил он меня к раковине.

Каким это женщинам? Я с подозрением посмотрела на него, но Шабалов все так же невозмутимо мыл посуду и напевал себе под нос какой-то веселенький мотивчик. Так и не придумав ничего адекватного, я отправилась одеваться.

Приличной одежды у меня было не так уж и много. Точнее, только необходимые несколько комплектов для работы и все. Блузки, юбки, пара пиджаков, один кардиган. Ничего такого, что могло бы выглядеть прилично в обществе такого мужчины.

Вздохнув, вытянула с полки простые широкие джинсы и футболку. Все равно стараться в плане внешности смысла нет. Сегодняшняя ночь была случайностью, так что такого точно больше не повторится.

– Я готова, – я вернулась на кухню уже через пять минут.

Василий Павлович придирчиво оглядел меня и кивнул каким-то своим мыслям.

– Пойдет, – коротко бросил.

Я оглядела себя и нахмурилась.

– Что не так-то? – Не поняла.

– У тебя шикарная фигура. Ее подчеркивать нужно, а не прятать, – выдал он мне сомнительный комплимент. – Ладно, идем. Ехать пора.

Я удивленно на него посмотрела. Сказал, что полчаса у меня, чтобы одеться, а теперь ведет себя так, как будто мы опаздываем куда-то.

В машине Шабалов вел себя все так же задумчиво-отстраненно, словно решал в уме матричное уравнение. Я же старательно запоминала дорогу, чтобы в случае, если он решит бросить меня в этой конторе, добраться до метро и уехать домой.

– О чем думаешь? – Я даже вздрогнула, когда он это спросил.

– Ни о чем, – слишком быстро ответила я. Мда, а еще психолог называется. Ну и пусть, что детский, но иногда мне лучше молчать, чем придумывать что-то. – Думаю, как буду добираться до дома.

Мужчина нахмурился.

– На машине, – ответил он.

Так и хотелось ответить, что машины у меня нет, но я вовремя прикусила язык. Тем более, что автомобиль остановился на парковке у высокого офисного здания. Что-то не похоже, чтобы тут ритуальными услугами занимались.

– Идем, – пока я разглядывала здание, Шабалов обошел машину и открыл мне дверь.

Ладно, у меня сейчас все равно выбора нет, кроме как идти за этим человеком.

– Василий Палыч, – у входной двери нас встретил огромный амбал, смутно знакомый по вчерашнему вечеру. – Все готово. Вас ждут.

Как ни странно, ждали нас на первом этаже, где и сопроводили по коридору в… подвал здания. Там, видимо, и располагалась нужная нам компания.

– Василий Палыч, – радушно встретили нас в одном из кабинетов и даже услужливо выдвинули мне стул.

Ладно, посидим, послушаем. В следующие полчаса мне было достаточно нелегко сосредоточиться, так как в первую очередь мне объявили причину смерти, хоть и смягчили это фразой, что она не мучилась. Скорее всего даже не поняла ничего. Но я с трудом пыталась сосредоточиться на всем остальном. Похороны пышные? Нет, только для своих. Отпевание? Мама верила, пусть будет. Никаких поминальных банкетов и прочей ерунды. Все скромно. Кладбище? Да ближайшее к дому, удобнее ездить будет.

– Ну все, завтра в девять часов ждем у часовни, – подвел итог белозубый мужчина в черном пиджаке.

– А деньги? – Вырвалось у меня. – Сколько?

– Нисколько, – покачал головой мужчина.

Я возмущенно посмотрела на Шабалова.

– Дома разберемся, – пообещал он мне.

Я проглотила свое возмущение. Действительно, не при людях же товарно-денежные отношения выяснять. У меня дома лежит небольшой запас (маме на курс массажа откладывала и на лекарства), там должно хватить на похороны.

После посещения похоронной компании, я отказалась от щедрого предложения Шабалова отобедать в каком-нибудь ресторане, поэтому мы поехали домой. Когда машина остановилась во дворе, я повернулась к мужчине.

– Василий Павлович, зайдите ко мне, – попросила.

Он как-то понимающе усмехнулся, но в квартиру поднялся. Я же, едва выпуталась из куртки и разулась, сбегала в комнату, открыла шкатулку с наличными, выгребла все под чистую и вернулась как раз тогда, когда Шабалов закончил снимать верхнюю одежду.

– Вот, – протянула я ему деньги.

– Это что? – Тут же посерьезнел он.

– Деньги за похороны, – я настойчиво протянула их ему.

Мужчину аж перекосило.

– Убери и больше не показывай мне их, – вдруг рыкнул он.

Я упрямо выпятила подбородок.

– Вы заплатили за все. Возьмите деньги, – упрямства мне тоже было не занимать.

– А если не возьму? – Нехорошо прищурился он. – В суд подашь?

Я сжала зубы, чтобы не выругаться.

– Нет. Отдам их Злате Павловне, пусть она вам их…

– Ты хоть понимаешь, как себя ведешь? – Перебил он меня, шагнув так, что рука с этими злосчастными купюрами уперлась ему в грудь. – Любая нормальная женщина ждала бы денег от меня, а ты ведешь себя…

– Я не женщина. Я детский психолог-логопед, – не стала я слушать его.

– Ты – дура! – Вынес он вердикт, вдруг выбил у меня эти деньги из руки, а в следующую секунду впился мне в губы поцелуем, припечатав спиной в стену коридора. У меня тут же поплыло сознание, так как что-что, а целоваться Шабалов умел мастерски. Да и не только целоваться, но и распалить женщину так, что она остатки сознания на ровном месте потеряет. – Не здесь, – вдруг отвлекся он на несколько секунд, за которые я вдруг осознала себя без футболки и с ногами на его пояснице.

Несколько секунд на перемещение в спальню, секунда, чтобы оказаться спиной на горизонтальной поверхности и… дикое смущение. Потому что день, потому что светло и меня видно… всю такую несовершенную и…

– Я…, – попыталась отодвинуться.

– Помолчи, – он в два рывка стянул мои джинсы и вдруг в восхищении уставился на меня. Я так опешила от этого взгляда, что даже смущаться перестала. Так совершенно точно не смотрят на некрасивых или нежеланных женщин. Он сделал глубокий вдох и принялся раздеваться сам. – Так, это только секс. Извини, ничего личного, но ты слишком лакомый кусочек, чтобы я смог сдержаться, – выпалил он. – А для себя… воспринимай это, как терапию. Хорошо? – Соизволил он поднять взгляд выше моего подбородка.

У меня в голове за секунды промчалась тысяча мыслей. Так, по сути, у меня сейчас будет близость со случайным мужчиной, которого я в своей жизни больше не увижу. Я осталась одна и… это действительно неплохой шанс отвлечься.

– Да, – кивнула, жадно рассматривая его.

Хорош. До чего же красиво и органично сложенный мужчина. У него-то проблем с женским вниманием никогда не будет, а мне такой шанс вряд ли еще когда-нибудь представится. Мы взрослые люди и все по обоюдному согласию…

Шабалов тут же выудил из сброшенной с себя одежды серебристый квадратик.

– Извини, у меня принципы, – пояснил он мне.

Я на это только пожала плечами. Хотя, наверное, я бы не отказалась от ребенка. Подумаешь, мать-одиночка… Я же могу работать и консультировать удаленно. Я так даже подрабатывала иногда. Жить есть где… Но, если у него принципы, то тут уж ничего не поделаешь.

Василий быстро освободил меня от остатков одежды и от остатков мыслей. Да, любовником он оказался умелым, тут ничего не скажешь. И выносливым. И страстным. Мне даже показалось, что один раз он даже забыл про эти самые свои принципы, но я лишь отмахнулась. Наверное, просто показалось. Это же всего лишь такая… приятная до дрожи терапия для меня. Если честно, то даже с моим куцым опытом в этой области я понимала, что никогда в жизни у меня больше не будет той эйфории чувств, которую я испытала с ним.

Что ж, буду холить и лелеять те воспоминания, которые у меня никто не сможет забрать.