Kitobni o'qish: «Норкин самовар»

1

Трескучий мороз царствовал среди декабря, сковал всё на своем пути. И огромные мохнатые ели, и небольшие кустарники, и даже крошечные сухие травинки, торчащие из-под снега, казались нарядными именинницами в кружевных нарядах. Все в природе притихло, казалось, укрылось под большим снежным одеялом от мороза.

Молодой соболёк сладко потянулся в своем теплом, уютном дупле. Выглянул в окно. Багряное солнце чуть подсвечивало лес за рекой первыми робкими лучами. Захотелось горячего чаю. Но воды в доме не оказалось. Схватив легкие ведерки, соболёк помчался к речке. Река была недалеко, совершенно невидимая под толщей снега и льда. Оставалось спуститься вниз по высокому берегу. Тропинка, ведущая от реки до леса, плотно утрамбована звериными и птичьими лапами. Все береговые жители ходили вниз за водой. И сегодня соболёк увидел большую спускающуюся вереницу лесных жителей к реке. Вороны, сороки в пуховых платках семенили друг за другом. Лиса с лисятами, каждый с ведерком, спускались вниз. Синички с чайниками размером с наперсток, сидели в ожидании воды на береговой березе. Зайцы, подгоняя друг друга, несли к реке большой самовар.

Молодой соболёк никогда не видел перед прорубью такого большого количества зверей и птиц. Наверное, потому, что не ходил рано утром за водой. Он совсем недавно переехал в береговой лес, в своё новое дупло. Мама с папой, отпуская сына во взрослую жизнь, помогли ему в обустройстве жилья на высоком берегу реки.

Прорубь, которая была вчера, за ночь совершенно замерзла. Только по утрамбованному снегу, можно понять, где вчера черпали воду. Там сидел старый филин с фонарём в крыле. Фонарь его уже был потушен, видимо, филин пришёл на водопой ещё в темноте и самым первым.

Очередь стала выстраиваться перед вчерашней прорубью. Все ждали выдру Кузьму. Он неизменно продавливал лед на реке в определенных местах. Как для своих ходов – выходов, так и для отдушин в водном царстве. На его участке было три больших проруби для массового пользования водой зверями и птицами. Все знали, Кузьма вначале делает прорубь вверху по течению, затем здесь, под берегом, и уходит в низовья реки. От него зависело, напьются ли сегодня птицы и звери свежей воды. Его ждали как самого важного и всемогущего зверя на свете!

Кузьма появился неожиданно из-под воды, проломив лед головой. Он выскочил на лед, выжал свою шапку-ушанку и нахлобучил ее снова на голову. Все поздоровались с Кузьмой. Заискивающе трещали сороки.

– Что, вчерашним чаем несытые? – шутил Кузьма.

– Как же, поилиц ты наш, свежей водички хочется. Посмотри, мороз тебе дел прибавляет. Сегодня, как и не было проруби! – трещали сороки.

Кузьма обламывал лед по краям. Из воды высунулась супруга Кузьмы.

– Надень валенки, Кузьма, лапы замерзнут – сказала она и протянула валенки.

– Налетайте, девчата! Готово! – сказал Кузьма и отошёл от проруби. Он сел рядом с филином и натянул валенки.

Все подходили и черпали воду.

– А ты что же, молодец, самый первый пришел, пропускаешь всех? – спросил Кузьма у филина.

– Кузьма, и мне воды хватит! Я среди народа побуду, дома всё один да один. А тут хорошо – кого только не встретишь! Не разговорчивые только! Ну что ж поделаешь – мороз! – ответил старый филин.

«Вот это да! Как дружно звери и птицы по утрам ходят за водой. Как необычно. А может и не очень дружно? Поздороваются, начерпают воды и побежали, хоть бы побеседовали друг с другом. Хотя такой мороз!» – размышлял соболёк, поднимаясь вверх на берег с полными ведрами.

– Как хорошо у нас с водой обустроено – сказал соболёк впереди идущей сороке.

– Да что хорошего то? – отозвалась та. – В мороз, метель нужно плестись по такой крутизне вверх с полными ведрами. Тяжело! Скорее бы лето!

– Ну что же поделаешь, на крутом берегу живем – сказал соболек.

– Так тот берег пологий, хорошо его жителям! – протянула сорока. – А кому-то совсем легко живётся, и летом и зимой!

– А кому же это?

– Так ты ничего и не знаешь. Вот удивительно! А ты же новенький в нашем лесу!

Сорока даже остановилась, развернулась к собольку, совсем позабыв про тяжелые ведра. Они стали мешать поднимающимся с водой зверям и птицам, поэтому отступили в сторону, в снег.

– Так есть же места, что даже самовар в реку ставят – он закипает!!! – сорока округлила глаза, удивляясь, как можно жить на свете и не знать, как некоторые птицы и звери кипятят чай в реке.

– Да ну! В моем родительском Шишкином лесу такого чуда не слыхали! Неужели это где-то у нас? – соболёк удивлялся.

– Нет, не у нас. Стояли бы мы с тобой на морозе сейчас. Это на речке Талице! Вода зимой не замерзает и горячая! Представляешь, самовары кипят! Белье стирают круглогодично в реке, лапы не мерзнут. Даже зелень по берегам! Это зимой то!!!

– Не может этого быть!

– Да как не может?! Будут разве звери и птицы обманывать?! Кто был там и слышал, те и говорят.

– А кто там был? вот интересно было бы узнать из первых уст.

– Да как сказать… – сорока вдруг зашептала и стала озираться вокруг. – Кто туда уходил, улетал – никто не возвращался!

– Да как же это? Откуда же вести про чудеса с Талицы?

– Все говорят – сказала неопределенно сорока. – Места там страшные, на Талице то! Звери и птицы пропадают без следа. Говорят, что талицкие жители никого не подпускают к своей чудо-речке.

Сорока подхватила ведра и быстро побежала вверх. Бесстрашному молодому собольку стало не по себе при последних словах сороки.

Он благополучно накипятил чаю у себя, сидел, смотрел в заиндевевшее окно и размышлял. Весь день он провел в думах о чудо-речке и её страшных жителях.

А вечером он отправился к своему новоиспеченному другу коту Тишке.

2

Тишка когда-то был домашним котом. Но злая судьба заставила его искать новый дом. И нашел он его, именно, в дремучем лесу, на берегу реки. Кот любил рассказывать свою историю, как его встретили звери и птицы в лесу. Семья сов перебиралась на новое жилище в другой лес и оставила своё старое дупло Тишке. А дальше больше! Кто-то принес Тишке постельные принадлежности, кто-то самовар, а кто-то и картинку на стену. Причем, все оставляли вещи под порогом дома, не сказывались – кто принес, как будто, стеснялись своей доброты. Но все жители, неизменно, тянулись к дымчатому, веселому коту и часто его навещали.

Вот и сейчас, когда соболёк переступил порог кошачьего дома, на печке лежали трое детенышей горностая, а за столом сидел старый заяц и пил чай. Тишка сидел на лавке за столом и читал зверятам книгу. На столе приветливо потрескивала свечка.

– Всем здравствуйте! А как это ты Беляк на дерево то залез? – обратился соболёк к зайцу.

Все закивали, Тишка налил чаю собольку.

– А долго ли умеючи? Тишка мне веревку сверху кидает, вот и лезу к нему! – ответил заяц, утирая усы после чая. – Что-то я засиделся у тебя, Тишка. Некогда мне, побегу. Прощайте.