Kitobni o'qish: «Излом. Книга вторая. Времена похуже. От Кабула до Ванкувера»
Где ж вы, где ж вы, очи карие,
Где ж ты мой родимый край?
Из песни времен Отечественной войны 1941-45 гг.
....................................................................................
Горы родимые, плачьте безумно,
Лучше мне видеть вас черной золой.
Судьи народные, падая шумно,
Пусть вас схоронит обвал под собой.
Коста Хетагуров, осетинский поэт.
Поздним вечером в Нижнем Пяндже, заштатном приграничном городке Таджикистана, сборное подразделение, сформированное из курсантов Учебного центра и направленное в Афганистан, было выстроено на таможенной площадке перед переправой через реку Пяндж. Подъехавшая служба обеспечения привезла снабжение. Выдали полный комплект патронов к автоматам, по пять набитых рожков. Желающие могли брать патроны дополнительно – россыпью. Выдали боевые гранаты, запалы к ним. Выдали заряды к гранатометам гранатометчикам. Командир подразделения подполковник Самойлов посмотрел на осунувшиеся лица солдат, освещенные слабым светом тусклой лампочки на столбе.
– Всем отдыхать. Разбить палатки и спать. Подъем в семь. Границу будем переходить в светлое время суток.
Денис с Батрадзом, с ними еще четверо солдат, разбили палатку и сразу же легли на развернутые и разостланные шинели. Ночь была прохладной, какими бывают даже летние ночи в Средней Азии. Заснули сразу. Денису снился какой то дом, какие то овцы и козы, смеющаяся Марина, потом появилась Хадизат, нахмурив брови. Потом все пропало и до утра не было ничего и никого.
Утром сыграли подъем, полевая кухня накормила солдат рисовой кашей, маслом и напоила крепким черным чаем. В девять раздалась команда строиться. Подполковник прошелся вдоль строя. На него смотрели глаза солдат непонимающим взглядом: куда и зачем их направляют? Он же видел под касками глаза мальчишек, которым не на войну бы идти, а гонять футбол. Но подполковник был солдатом, приказ он никогда не обсуждал.
– Сейчас погрузимся в машины и начнем переезжать на баржах и катерах на ту сторону, за речку. Всем поставить оружие в боевое положение – пристегнуть рожки, патроны в патронники не вгонять, поставит автоматы на предохранители. В случае нападения противника действовать по обстоятельствам и по командам ротных и взводных командиров. Наш путь будет лежать на Кундуз, потом к перевалу Саланг, а оттуда на Кабул. В охранении впереди пойдут две БМП, в середине два БМП и сзади тоже два БМП. Четыре вертолета будут сопровождать нашу колонну до перевала. Вы обучены в учебном центре как действовать в боевой обстановке, командиры вас поддержат словом и делом. Но всегда помните, что в бою каждый себе генерал, нужно думать и мыслить самому. Но всегда нужно поддержать товарищей и ждать поддержки от них. Вопросы есть?
– Мы не поняли, – спросил солдат из роты, где служили Руслан и Башир, – в ответ на обстрел мы должны отвечать огнем?
– Да, должны. Враг с вами шутить не будет и вы должны врага уничтожить.
Погрузились в машины. Колонна направилась к стоящим в порту баржам и катерам. Впереди шли две БМП, за ними машины с солдатами, потом снова БМП, потом снова машины с солдатами, замыкали колонну два БМП. Въехали на причал. Была видна мутная вода пограничной реки Пяндж. Пересекали реку на баржах, часть солдат погрузились на катера, подошли к противоположному берегу, машины, рыча моторами, выезжали на другой берег. На афганском берегу колонна снова построилась по назначенному порядку, тронулась. Глаза и лица солдат были напряженными, в некоторых глазах был детский страх. Вот она, чужая земля! Земля, где многие их этих мальчишек потеряют жизни, их вывезут отсюда в «черных тюльпанах», цинковых запаянных гробах. А некоторые останутся здесь навсегда, погребенные под чужой землей, попавшие в плен и потом оставшиеся здесь жить, выкупленные из плена международными организациями и разъехавшиеся по многим страна мира. Впереди этих мальчишек лежала Судьба. Никто не знал своей судьбы! Как в песне поется: «Знать не можешь доли своей, может крылья сложишь посреди степей». Только ждали солдат не привольные степи, а снежные горы Гиндукуша, выжженные солнцем ущелья и склоны его отрогов, зеленые леса, глубокие снега перевалов и недружелюбное население, не понимающее, чего нужно этим чужакам и зачем они пришли. А солдаты и сами не понимали, зачем они пришли. Но, за редким исключением, так ведется любая война. Политики делают важный вид, рассуждая о долге, Отечестве, а простые солдаты и население стран, где ведется война, расплачиваются кровью и жизнями. Советским парням в Афганистане объясняли, что они выполняют «интернациональный долг», но что это такое, никто толком объяснить не мог. Рассуждали о происках мирового империализма, о том, что в Афганистан могут прийти американцы и угрожать Советскому Союзу из него. Все это могло быть. Две великие державы, США и СССР, соперничали на планете, стараясь вовлечь в сферу своего влияния как можно больше стран и народов. СССР решил помочь стране, находившейся на средневековом уровне развития, построить социализм. Это было похоже на смешную фантастику, так же, как впоследствии американцы из США решили принести в Афганистан, жившем по родоплеменным традициям, демократию. Афганцы, состоящие из многих племен и народностей – таджиков, пуштунов, узбеков, туркменов, белуджей, хазарейцев, нуристанцев и других – не приняли ни советский социализм, ни американскую демократию. Воинственные и не признающие над собой никакой власти, пуштуны всегда были во главе Афганистана. С приходом советский войск на помощь просоветскому правительству Афганистана, афганцы оказали сильное сопротивление пришедшим. Велась в основном партизанская война, но иногда пуштуны выставляли против советских войск организованные воинские группы. США не преминули воспользоваться ситуацией в пику своему конкуренту в политическом и военном мире – СССР. Американские военные специалисты появились в группах моджахедов, так называли партизан. Через Пакистан, союзника США, граница которого с Афганистаном весьма прозрачна, поставлялось из США оружие для моджахедов и военное снабжение. Афганские моджахеды обучались в лагерях Пакистана и США. Была порождена Аль-Каида, создавалась она американцами для войны с СССР, но потом воевавшая против США. Было порождено при помощи США течение «Талибан», досаждавшее марионеточным режимам Афганистана, а позднее ставшего главным противником войсковой группы НАТО и США.
Колонна двигалась по афганской земле на Кундуз, машины шли со средней скоростью. Над головами со стрекотаньем проносились вертолеты. Проехали афганский городок. Отсюда дорога легла на город Кундуз. Это были земли афганской провинции Кундуз. Город Кундуз имеет многовековой возраст, он стоит на месте города Драпсака, который основал еще Александр Македонский. Машины теперь шли по трассе с небольшой скоростью. Иногда встречались афганцы на разнокалиберном транспорте, от ишаков до японских автомобиле. Афганцы вели себя по разному. Кто то улыбался, кто то равнодушно смотрел на «шурави», немало было и таких, кто бросал неприязненные взгляды. А кто любит чужаков, да еще пришедших с оружием? Никому в мире это не понравится. После обеда въехали в Кундуз, где стоял небольшой советский гарнизон. Пообедали. Денис и Батрадз разговорились с подошедшими солдатами гарнизона.
– Новенькие? Какая часть, куда двигаетесь?
– Сказали, что на Кабул.
– Земляки есть? Я из Воронежа.
– Я из Воронежа.
Два солдата, один из гарнизона, другой из колонны, обнялись. Начали разговор о родном городе. Денис с Батрадзом разговаривали с сержантом из гарнизона.
– Что вы здесь делаете? – спросил Денис.
– Охраняем дорогу от Кундуза до реки и до Саланга. Моджахеды минируют дорогу, подрывают наши машины, БМП, танки. Устраивают засады, нападают на колонны. Особенно перед Салангом. Делается это и за перевалом, но там уже не наш участок.
– И что, приходилось воевать?
Солдат из гарнизона пожал плечами.
– А куда денешься? В тебя стреляют, ты тоже в них стреляешь. Война она и есть война.
– И есть убитые, раненные?
– Случается и это.
– Домой скоро?
– Осенью. Если доживу.
– Всю службу здесь?
– Всю, правда пять месяцев провалялся в госпитале. Ранили, прострелили левую руку, вот шрам.
Он завернул рукав гимнастерки и показал заживший шрам на предплечье.
–После ранения нельзя было остаться в Союзе?
– Можно было. Но здесь друзья, товарищи, с которыми пережил немало и я попросился в свою часть. Здесь у меня дружок погиб.
– Сам откуда?
– С Ростова-на-Дону.
– Почти земляки, мы из Северной Осетии.
Это был первый человек, встреченный Батрадзом и Денисом, который воочию видел войну. Раздалась команда «по машинам» и все заняли свои места. Колонна двинулась в сторону перевала. К вечеру достигли кишлака, названия которого друзья не запомнили, который стоял у начала дороги на перевал Саланг. В кишлаке тоже стояло небольшое подразделение советских солдат. Поужинав, поставили палатки для ночлега. Разговорились с местными из гарнизона.
– Тяжелый подъем на перевал? – спросил Денис парня в каске и по пояс голого, который подошел к ним.
– Тяжелый, немало наших полегло по пути туда, особенно в первое время, как вошли сюда. И на засады нарывались, и машины в пропасти срывались, и танки. Техникой управляли часто те, кто не имел опыта. А там серпантином дорога. И есть места, где один человек может роту сдержать. Сейчас опыта набрались, колонны вертолетами охраняют, летчики тоже набрались опыта. Но и вертолеты сбивают.
– Завтра нам подниматься туда.
– Поднимитесь. Сейчас потише стало. Сам перевал в наших руках, но все таки по дорогам засады бывают. Будьте поосторожнее, если в БМП или в БДМ будете ехать, внутрь не садитесь, езжайте на броне. Шансов уцелеть будет больше.
– Что и броня не защищает?
– Эта броня кумулятивным снарядом из гранатомета прожигается насквозь. И все, кто внутри, как правило, погибают. А с брони легко спрыгнуть и залечь.
– Ясно, спасибо за советы твои. Ты сам откуда?
– Я сам почти местный, из Ташкента. Мама у меня узбечка, а папа русский, военный. Тоже здесь был, ранило его. Списали с военной службы вчистую.
– Так тяжело ранили?
Парень вздохнул.
– Тяжело, правой руки нет, оторвало при взрыве.
– В боях бывал?
– Бывал. Даже пленных двоих привел как то.
– Пленных? Как же ты их захватил?
– Они обстреляли нас со скалы. И не давали нашим никому подняться. Я и еще мой друг, мы альпинисты, и горы нам знакомы. Мы обошли стороной скалу и поднялись на вершину, которая была выше того места, с которой душманы стреляли. Было их шесть человек и нам они были видны как на ладони, лежали они за камнями ниже нас на площадке скалы. Слава, мой друг, сразу, без разговоров, сверху уложил троих из автомата. Они сперва не поняли в чем дело и откуда стреляют. Потом один обернулся и увидел нас. Дал по нам очередь, но промазал, пули легли ниже в камни. Я этого срезал. А оставшиеся двое бросили оружие и подняли руки.
– Страшно было?
– Когда бой, то не страшно. Бой это работа, ее нужно делать. Страшно или перед боем, или после боя.
– Понятно.
После вечерней поверки легли спать. Ночь была довольно прохладной, закутались в шинели. В шинели было тепло. Разговор с парнем из гарнизона все время вертелся в голове Дениса. Слова этого парня, как он их произносил, казались обыденными и простыми, но ведь за ними стояли жизни людей. «…Уложил из автомата», «дал по нам очередь», «я этого срезал» – как будто речь шла о чем то простом и привычном. «Неужели придет время и я буду спокойно рассказывать, как убивал людей? Наверное да, если к тому времени самого не убьют». С этими мыслями Денис и заснул. И снова ему снилась смеющаяся сестра и хмурая Хадизат. Потом и они пропали, до утра Денис спал спокойно. Утром, после подъема и завтрака, снова погрузились в машины. Колонна пошла к перевалу. Дорога сперва шла вдоль ущелья, затем по одному из склонов начал извиваться змеей серпантин. Колонна шла то на восток, то на запад, поднимаясь все выше и выше. Ущелье оставалось внизу, а над ним вздымались суровые заснеженные пики гор Гиндукуша. Хинду куш, Индийские горы, – так называют эти хребты, протянувшиеся от Гималаев до Памира афганцы. Суровый край, где на перевалах и летом можно попасть в метель, где морозы зимой не уступают сибирским. И населен этот край воинственными, суровыми людьми. На севере живут этнические таджики, к ним на востоке примыкают нуристанцы или бадохшаны, среди которых много светловолосых и голубоглазых людей, северо-запад Афганистана занимают узбеки и туркмены, большую часть востока и северо-востока широкой полосой обжили пуштуны, на юге востоке хазарейцы, потомки монголов, ближе к иранской границе говорящие на урду белуджи, есть еще много других племен, включая калашей, типичных представителей европейской расы. Вся эта масса племен жила не всегда дружно между собой, иногда воевала друг с другом, но в минуты общей опасности сплачивалась, забыв взаимные обиды до лучших времен, и превращалась в грозную военную силу. Не один завоеватель обломал свои зубы об Афганистан. Успех имели только пенджабцы, представители индийского племени из индийского Семиречья. Вот и сейчас афганцы сплотились против пришельцев с Севера. Клевали их небольшими, но сильными ударами. Ахмад Шах Масуд организовал в Панджшерском ущелье сильное сопротивление таджиков и других народностей. Его так и называли: панджшерский лев. Воинская доблесть всегда была уважаема среди афганских воинов. Воюя с «шурави», т. е. советскими, афганцы поражались храбрости противника, его великодушию. Если душман попадал в плен к представителям правительственных войск, то смерть ему была обеспечена. Шурави редко убивали пленных. Помогали в кишлаках бедным, строили больницы и школы для афганцев. Такого врага не видел еще Афганистан. Шурави работали в Афганистане еще до войны и афганцы очень уважали их. Даже после начала войны не трогали этих людей, приходили к ним советоваться и лечиться. Были случаи, когда некоторые вооруженные группы прекращали военные действия, видя реальную помощь со стороны шурави.
Колонна начала подходить к перевалу. Прошли бетонные галереи, сделанные для защиты от лавин, подошли к тоннелю, пробитому в скалах, это была главная транспортная магистраль перевала Саланг. У входа в тоннель стоял гарнизон, состоявший из десантников. Колонна остановилась. Подошедший майор в форме десантника, с автоматом на плече, с ножом на поясе, долго о чем то говорил с подполковником Самойловым, что то объяснял ему, показывая на тоннель. Самойлов согласно кивал головой. Потом они оба подошли к колоне.
– Итак, парни, – сказал Самойлов, – сейчас начнем проходить тоннель. Делаем это так. По команде «газы» всем одеть противогазы, водителям тоже. Идем по три машины с интервалом десять минут. Прошедшим тоннель машинам вставать на площадке на противоположной стороне тоннеля и ждать остальных Я предвижу вопросы, почему в противогазах? Объясняю: вентиляция тоннеля повреждена, почти не работает. Были случаи, когда выхлопными газами люди травились и погибали. Поэтому, чтобы не создавать скоплений в тоннеле, идем по три машины и в противогазах. Был случай, когда душманы через вентиляционные шахты пустили в тоннель нервно-паралитический газ, погибло много наших. Так, первыми пошли две БМП и одна машина.
Сержант с этой машины подал команду «газы» и все солдаты одели противогазы. БМП и машина вошли в тоннель. Через десять минут вошла вторая тройка, еще через десять минут третья тройка. Наконец вошла последняя машина и два БМП, замыкавшие колонну. Самойлов с майором позвонили на другой конец тоннеля. Машины с солдатами проходили тоннель без последствий.
– Засады были по пути? – спросил майор.
– Нет, Бог миловал.
– Повезло вам, обычно они здесь клюют нас, с той стороны тоже бывает, но реже. Там войск правительственных много. Сегодня вечером будете в Кабуле. Счастливо.
Майор пожал руку Самойлову, тот прыгнул в командирский «УАЗик» и машина въехала в тоннель. Проехав тоннель, подполковник нашел все машины на площадке и всех солдат целыми и здоровыми. Колонна снова построилась и тронулась по дороге на Кабул. Спустились с перевала без приключений. Дальше лежал уже не такой тяжелый путь. Охранялся этот участок дороги правительственными гарнизонами и гарнизонами советских войск. Над дорогой часто проносились боевые вертолеты. К вечеру колонна вошла в Кабул. Разместили солдат в каких то казармах, покормили и все пошли отдыхать. Впечатления и воспоминания о трудной дороге как то притупились усталостью. Засыпая, Денис подумал только: «Что мы будем здесь делать? Ладно, поживем, увидим».
В Кабуле пробыли всего несколько дней, затем подразделение переместили в Джелалабад, где стояла 66-я отдельная мотострелковая бригада, прикрывавшая направление на Пакистан. В эту бригаду и было влито подразделение, сформированное из бывших курсантов Учебного центра. В Джелалабад попали Денис с Батрадзом и ингуши Идрис и Башир. После переформирования они все оказались в одном взводе. В роте, куда входил этот взвод, как рассказали новичкам солдаты-первогодки, процветала дедовщина. Старослужащие не только передавали свой опыт и учили младших, но и жестоко эксплуатировали их, давя их дополнительной физической нагрузкой и нанося психологические травмы. Человеку и так на войне наносится большая психологическая травма, а здесь дополнительно давили солдат старослужащие. Доходило до того, что на боевых операциях первогодки пытались отстрелять обидчиков и это у них иногда получалось. Денис и Батрадз немного уже были знакомы с этим армейским явлением, это было и в Учебном центре, но то, как это проявлялось в роте, не шло ни в какое сравнение с Учебным центром. Солдат-первогодок просто не считали за людей. Старослужащий мог послать первогодка в наряд, в который сам должен был идти, заставить убить пленного душмана, заставить мародерничать в кишлаках, отбирая потом награбленное. Двоих старослужащих, потом объявленных Героями Советского Союза, и погибших по официальной версии в неравном бою с душманами, на самом деле застрелил первогодок. Эти двое погибших заставляли его грабить жителей кишлака, избили его и он не вытерпев, применил оружие. С посягательством на свободу и даже избиение со стороны старослужащих столкнулись и Денис с Батрадзом. И произошло это при не совсем обычных обстоятельствах. Как то после завтрака сержант объявил, что хочет кое что рассказать «молодым» и показать. Привел их на площадку за плацем, на котором проводились построения. Маршировкой на плацу никто никогда не занимался, это не строевая часть, а боевая. На площадке стояли вновь прибывшие, возле сержанта сидело трое старослужащих. В сторонке, метрах в десяти, стояли трое совсем молодых афганцев. Сержант приказал одному из молодых солдат:
– Видишь во того, высокого? С усиками. Заколи его штыком.
Все солдаты приняли это за шутку. Никто их них еще не был в бою и не видел крови.
– Что смотришь? Коли! – заорал на солдата сержант. Солдат переминался с ноги на ногу, держа в руках автомат с примкнутым штык-ножом. На лице его блуждала бессмысленная улыбка.
– Трус, баба, – орал на него сержант и подойдя, ударил его по лицу. Из носа и из губ у солдата потекла кровь.
– Пошел вон, скотина трусливая! – и сержант ударил пинком солдата.
– Ну-ка, ты, – обратил внимание сержант на Дениса, – вперед, убей этого душмана!
Денис почувствовал, как к его горлу медленно поднимается чувство омерзения и злобы. Когда он выходил из себя, его даже Батрпдз побаивался. Взглянув прямо в глаза сержанту, Денис со злобой сказал:
– Я не палач. Воевать я буду, но убивать пленных это не мое дело.
– Что-о-о? Ты как с дедом и старшим по званию говоришь? Да я тебя в пыль сотру.
Сержант вскочил, вскочили и трое старослужащих. Двинулись к Денису. Но рядом с Денисом тут же встал Батрадз. Вид обоих не предвещал ничего доброго. Батрадз спокойно, у всех на виду, передернул затвор.
– Подходите ближе, – сказал Денис, – вот на вас, ублюдках, я с удовольствием испробую свой штык.
Сержант и старослужащие остановились, на лицах их была растерянность. Такого они не встречали в практике своей службы. Подошли и встали рядом Башир и Идрис.
– Запомните, трусливые шакалы, – сказал Батрадз, – мы кавказцы и вы с нами не сможете делать то, что делаете с другими. Да и других мы научим не унижаться перед вами.
– Оставь их в покое, не видишь, это чурки! Их трогать себе дороже, – сказал сержанту один из старослужащих.
– А за чурку, запомни, ты обязательно получишь в морду или штык в зад, – сказал Башир.
Сержант и старослужащие ушли. Афганцы все так же стояли в стороне. Подошел комвзвода, младший лейтенант..
– Что тут за собрание?
Солдаты молчали.
– Ну, чего вы молчите? А что это у тебя нос в крови? – обратился он к избитому солдату.
Ответил небольшого роста солдат. Спеша и перескакивая с одного на другое, он рассказал лейтенанту, что здесь произошло.
– Убивать безоружных пленных это большая гадость, – сказал комвзвода, – правда, с нашими они не церемонятся. Попал в плен, значит ты верный покойник. И животы вспарывают, и головы отрезают. Но это они. Не будем им уподобляться. Откуда эти пленные?
– Мы ничего не знаем.
Лейтенант, с трудом подбирая слова, начал говорить с пленными на дари. Подошел солдат-таджик.
– Товарищ лейтенант, я все переведу, мой родной язык дари.
– Молодец. Чего же молчал? Спроси их, как они к нам попали и почему.
Солдат быстро заговорил. Услышав родной язык, афганцы оживились и начали отвечать.
– Они говорят, что они братья. Приехали к родственникам в кишлак и вчера их захватили в кишлаке наши солдаты. Они говорят, что их отец служит в царандое.
– Господи, вот были бы проблемы, если вы их бы отправили к праотцам. Позовите сержанта.
Пришел сержант.
– Где ты взял этих духов? – спросил лейтенант.
– В кишлаке, их привели Накипов и Свитко.
– Позвать обоих сюда.
Пришли два солдата.
– При каких обстоятельствах были захвачены вот эти духи? – спросил лейтенант.
– Обстоятельств никаких не было. Они просто шли по улице, а сержант приказал их захватить и мы их посадили в машину.
Лейтенант посмотрел на сержанта.
– И на каком основании ты их зачислил в духи? Почему врешь?
Сержант молчал. Лейтенант повернулся к переводчику.
– Скажи им, пусть идут, куда хотят. Прежде чем уйдут, хорошо накормите их. А с тобой, – повернулся он к сержанту, – будет особый разговор. Я доложу обо всем замполиту полка и командиру полка.
Лейтенант встал и ушел. «Нехороший день» – подумал Денис. И этот день преподнес им еще один сюрприз. После обеда прямо в расположении роты с недалекой высоты, поднимавшейся за расположением части, были застрелены снайпером сержант, приказывавший расправиться с афганскими юношами, и один из присутствовавших на площадке старослужащих. В ответ на выстрелы из траншеи раздались длинные пулеметные очереди, группа бойцов на БТР ринулась к высоте. Но нашли только стрелянные гильзы от американской снайперской винтовки и примятую траву за камнем. Убитых быстро окружили и оттащили в укрытие. Денис и Батрадз впервые так близко видели смерть. На всех вновь прибывших солдат эти смерти, происшедшие почти у них на глазах, произвели гнетущее впечатление. Вот были живые люди, ругались с ними и даже чуть не подрались, и вот они мертвые. Сержанту пуля попала прямо в ухо, другому солдату разнесло голову. Лейтенант пришел, глянул, потом посмотрел на солдат.
– Сколько раз говорил, передвигаться только по траншеям! Они же не первый день здесь, всего насмотрелись. И вот на тебе! А как их матерям в глаза смотреть? Кто это сможет сделать?
Денис и Батрадз отошли от трупов. В их душах не было зла на погибших, осталось только чувство горечи и недоумения происходящим.
Батальон, в котором служил Батрадз и Денис с ингушами Идрисом и Баширом, обеспечивал контролем район Джелалабада и Асадабада. Дениса поражала откровенная нищета окрестных кишлаков. Приходилось встречаться и разговаривать с местными жителями. Переводчиками выступали обычно солдаты-таджики, язык у них с местными был один или же немного отличался диалектом. Понимали они друг друга прекрасно. Денису до слез было жалко детей и он всегда старался что-нибудь дать им. Местные жители приходили часто к врачам «шурави», приводили больных детей. В основном это были женщины. Многие мужчины, их мужья, были в сопротивлении. Нельзя было определить, кто стоит перед тобой. Днем это был работящий крестьянин или мелкий торговец, а ночью.... Кто то же стрелял по ночам по расположению батальона, накрывая минами и снарядами, кто то же ставил противотанковые мины на дорогах, подрывая советские танки и бронетранспортеры. Против советских войск велась настоящая партизанская война. Было немало случаев, когда моджахеды откровенно атаковали советские части. И советские подразделения в городках и кишлаках провинции Кунар принимали все меры для безопасности: рыли траншеи и убежища, укреплялись огневыми точками с пулеметами, имели на вооружении артиллерию, ставили в окружении мины, разведка непрерывно работала, определяя намерения душманов.
В один из жарких сентябрьских дней двум взводам было поручено обследовать расположенный недалеко кишлак. По сведениям разведки в этом кишлаке ночью появилась группа душманов. На четырех БТР-ах два взвода выехали в кишлак. Приближались осторожно, останавливаясь и стараясь определить наличие врага. Вот и первые глинобитные дома кишлака. Солдаты сразу заметили странность: на улице не было ни души.
– Дрянная примета – сказал солдат, служивший в Афганистане второй год.
Вперед прошли перебежками разведчики. Командиры взводов спешили всех солдат с брони и рассыпали в цепь. Пошли за разведчиками в кишлак. До первых дувалов, глинобитных заборов, осталось совсем недалеко, разведчики миновали их. И через минуты три после того, как разведчики вошли в кишлак, раздались автоматные очереди и выстрелы «буров», афганских старых винтовок. Еще через минуту показались отступающие разведчики.
Они шли назад перебежками, пока все целые. Как только они миновали последний дувал, то сразу же укрылись в старой, невесть кем вырытой траншее. И тут же из за дувалов зататакали два крупнокалиберных пулемета, по звуку наши ДШК, сбивая землю с бруствера траншеи. Взводы залегли, окопались.
– Огонь по духам, – кричал лейтенант в сторону бронетранспортеров. Но там стрелки и сами знали, что делать. Повернув рыла стволов в сторону дувалов, два бронетранспортера изрыгнули из себя огонь и дым. Было видно, как от глинобитных заборов отлетали куски, образуя проломы. Со стороны разведчиков раздался выстрел из гранатомета. Взрыв гранаты подбросил тело вражеского пулеметчика и пулемет вверх. Но душманы не были трусливыми и неопытными. С их стороны были выпущены противотанковые гранаты из СПГ и один из бронетранспортеров задымил, его пулемет замолк. Взводный приказал открыть огонь по всем точкам, где мог находиться противник. Заработали автоматы бойцов. Одно отделение прикрывало огнем, второе перебежками двинулся к дувалам. Затем залегало и полосовало по заборам, а первое продвигалось вперед. Вот уже достигли разведчиков.
– Что у вас? Потери есть? – крикнул взводный.
– Двое, – ответил сержант, командовавший разведчиками, – раненные.
– Кто?
– Савельев и Нуриджонов. Нуриджонов тяжело.
– Отправь их отсюда в санчать.
Достигли дувалов, из за них никто уже не стрелял. Рассыпались. За дувалами лежало тела убитых, возле них валялось оружие, чуть в стороне лежал покареженый пулемет и пулеметчик с оторванной рукой, полголовы у него отсутствовало. Денис почувствовавл, как к горлу подступает тошнота, но сдержал ее. Начали прочесывать кишлак. На небольшой площади стоял дом, отличавшийся от других большими размерами. И как только бойцы начали накапливаться у площади из дома раздались выстрелы, а затем душманы открыто пошли в атаку. Было их около взвода, они выскакивали из большого дома, из боковых улочек. Бойцы сразу залегли под стенами домов и встретили душманов огнем. Это заставило душманов искать укрытие. Они рассыпались и прекратили атаку.
– Дунаев, – крикнул лейтенант, – бери Мухина, заберите раненых и на БТРе дуйте в батальон. Пусть вызывают вертолеты. Рацию разбили, связаться не могу.
– Поняли, – крикнули в ответ разведчики и скрылись в улочке.
Денис увидел, как человек пять душманов начали обходить залегших слева. У одного был гранатомет. Денис толкнул лежащего рядом Батрадза.
Не сговариваясь, они начали стрелять по душманам. Двое сразу упали, гранатомет откатился в сторону, в пыль. Один из душманов кинулся к гранатомету, но его застрелил лейтенант. Двое других кинулись за дом. Бой продолжался долго, бойцы медленно выдавливали душманов из кишлака. Появились убитые, их было четверо, и раненные, их было намного больше. Грамотно отступая, отстреливаясь из автоматов и винтовок, душманы покинули кишлак и начали отходить в близлежащую лощину, где тек ручей и рос густой кустарник. Бойцы преследовали их, поливая огнем. Наткнулись еще на нескольких убитых и двоих раненых. Раненых подобрали, оказали первую помощь. Наконец в небе застрекотали четыре вертолета, когда они приблизились, лейтенант ракетой указал направление отхода врага. Летчики увидели его. В лощину полетели ракеты, пущенные с вертолетов, загрохотали пулеметы вертолетов.
– Все, дальше пойдем после вертолетной обработки, – сказал лейтенант, – остановимся и передохнем.
Бойцы залегли, осматривая окрестности. Время было уже послеобеденное, но есть никому не хотелось. Напряжение, которое охватило людей, не спадало, а еще предстояло зачистить лощину. Кое кто тянул воду из фляг. Через минут сорок вертолеты улетели. Лейтенант поднял взводы, солдаты поднялись и заклацали затворами автоматов. С осторожностью пошли через кустарники к ручью. Обработка с вертолетов была настолько интенсивной, что противник даже не подобрал убитых, но раненых не было, значит унесли с собой. Убитых было много, человек пятнадцать, значит ушли немногие. Денис с Батрадзом шли рядом, вид убитых вызывал у них неприятие, как у всякого здорового человека.
– Сколько помню, все наши поколения воевали, – сказал Батрадз, – все старики только о войне за столом и говорят. Никогда не думал, что и мне придется воевать.
– Если бы враг пришел на нашу землю, было бы легче, – сказал Денис, – а здесь мы пришли к ним.
– В бою рассуждать некогда, да и не нужно. Война, как я понял, всех делает одинаковыми. Ты не убьешь, значит тебя убьют.
Зашли за большой камень у ручья и сразу вскинули автоматы. Двое молодых парней-афганцев, оба раненные, сидели за камнем. Оружие их, советские автоматы, лежало рядом. Один согнувшись от боли и скаля зубы, зажимал рукой рану на плече, другой держался обеими руками за живот. Денис отбросил ногой в сторону автоматы моджахедов. Вытащил пакет и начал перевязывать раненого в плечо. Перевязал. Потом осмотрел второго. Осколок длиной с ладонь, торчал у него из живота, но вошел неглубоко. «Значит будет жить» – подумал Денис. Взялся за осколок и сильно дернул его, вытаскивая. Парень потерял сознание от боли. Денис разрезал ножом рубаху моджахеда, сделал противошоковый укол и перевязал его тоже. Все это время Батрадз наготове стоял с автоматом и страховал Дениса.
