Kitobni o'qish: «Приумножающий»
Жил на земле Великий Зайд
Ручьи добра стекали в реки,
И мудростью вода полна.
Сказал он им, – Вы человеки…
И начал строить города.
Взмывали вверх дома из стали,
Стеклом – причудливый фасад.
И как его там обожали…
И каждый слову его рад.
Прошли года, но только память,
Она умеет все считать.
Жил на земле Великий Заид,
Мир его будет уважать.
Великий Шейх…
Великий Шейх… Стратег и Повелитель,
Он знал тогда куда повел народ.
И в правде той остался Победитель,
Страна его цветет из года в год.
Сыны бразды в руках держать умеют,
Наследники его не подвели.
И что слова? Слова они не немеют,
Они дела в том русле повели,
Где сам народ судьбу свою решает,
Доверив Шейхам собственную жизнь.
Они живут в раю и точно знают,
Так дети их, и внуки будут жить.
Живая память
Живая память, цельная легенда,
Года стирают вышивку в словах.
А он внутри, останется у сердца,
И в даль летит в заоблачных мечтах.
Такие не живут… Такие умирают,
Чтобы другим свободно было жить.
И он из тех, кого не забывают,
На той земле… На небе там любить…
У Бога он Великий Созидатель,
Что нам еще увидеть предстоит?
Здесь на земле страны своей создатель,
И тот огонь потомками горит.
Оковы рухнут
Народ ликуя поддержал,
Что протянул он ладони.
Его уже он уважал,
И деда знал его, и корни.
В лачугах где ютился люд,
Его тепло их согревало.
И в каждый дом понес уют,
И все кругом меняться стало.
Дома из камня и стекла,
Леса растут, сады цветами.
И отражают зеркала,
То, что невидимо глазами.
Его тот монотонный труд,
Что изменить сумел реальность.
Оковы рухнут, упадут,
Что сотворила гениальность…
Его подвиг бессмертен
Его подвиг бессмертен,
Он ведь так приумножил.
И остался он светел,
И с величием прожил.
И рассвет Абу-Даби,
И зарницы Дубая.
Он вверху с небесами,
Скромно смотрит из рая.
Видит чистые мысли,
Честь и совесть потомков.
Много сделал при жизни,
Собирал из обломков.
Он советник Аллаха,
По Великим вопросам.
И не ведает страха,
Он небесный философ.
Он символ мужества
Он символ мужества и чести,
Добра и щедрости своей.
И не любил при жизни лести,
И сам горел среди огней.
Его зовут теперь мудрейший,
Великий он таких уж нет.
Жил на земле один светлейший,
Философ был и был поэт.
Его стихи – дома из стали,
В проспектах мраморный покой.
Его тогда в стране так ждали…
Ее и не было такой.
Страну свою слепил руками,
В огне обжег и закалил.
И будет жить она веками,
А он людей своих любил.
Готовый был за них на плаху,
На нож кровавый… Но в плену,
Он жить не мог… Хвала Аллаху!
Так поднимал свою страну.
Почему так
Почему так озлоблены люди?
Жить не могут по Бога законам.
И себе палачи или судьи…
Как приблизить к святым их канонам?
И мрачнее нахлынувшей тучи,
Человеческий мрак неподвластен.
И срываясь несется с той кручи,
Априори кто с тем не согласен.
Задвигая открытые рамки,
Не оставив смирению силы.
И алмаз расцветет от огранки,
А мы ищем одни лишь причины.
Нам от Господа райские птички,
Наполняют заблудшие души.
Поменяйте скорее привычки,
Так клочка не оставите суши.
Но внимать непокорные будут,
Только там, где закрыты ворота.
И тогда они вспомнив забудут,
Не о них теперь эта забота.
Ну что ты брат
– Ну что ты брат ко мне в такое время?
Я сплю еще, а ты нарушил сон.
Иль привело ко мне какое бремя?
И что там во дворце? Я слышу стон.
– Мне власть нужна, а ты стоишь меж нами,
Убить тебя я вынужден теперь…
И шум шагов, подковы с сапогами,
И настежь распахнулась с силой дверь.
Вошла толпа… И жаждет она крови,
Охрана перебита… Пустота.
И нож вошел… Он не услышал боли,
И свет погас, настала темнота.
– Убрать его… Скорей в других покоях,
Жена его и дети – порешить.
Вина подать на тех его настоях,
Мне жажду власти нужно утолить.
Спешите госпожа
Слуга вбежал к ней в комнату без стука,
– Спешите госпожа за вами смерть.
Ваш муж убит с ним вечная разлука,
Но вам и им не дам я умереть.
Схватив детей, они ушли дворами,
Ночь так темна луна уже не та.
А там вдали стучали топорами,
И так сдавила сердце немота.
– Как можно так, они родные братья,
И разве власть достойная того?
Я шлю тебе бессильные проклятья,
Желаю смерти – больше ничего.
Рассвет пробил ночную дымку тени,
И луч упал обугленный к ногам.
Дрожит лицо, дрожат еще колени…
– Детей спасу, Вас не отдам врагам.
Скакали день… Пески печально воя,
След заметали – жизнь спасая им.
В четвертый день они нашли покоя,
Добравшись наконец к друзьям своим.
Костер горит
Костер горит и дым теряя силу,
То вверх летит, а то вдруг упадет.
Отца теперь не знает он могилу,
И что самих их в этом мире ждет.
Как жить в песках? Еще важнее выжить,
Такой урок он в детстве получил.
И боль свою он в сердце клятвой выжиг,
И с этой клятвой он всю жизнь прожил.
У костра
У костра обгоревшие угли,
Ночь бросаясь на искры тенями.
Здесь рождаются новые судьбы,
Загораясь другими огнями.
Гонят ветры суровые дали,
В лабиринтах теряются смыслы.
Там они человеками стали,
И людьми, что Аллахом укрыты.
И несёт вознесение разум,
Извещая дорожною пылью.
Никогда… Или все им и сразу,
Между будущим станут, и былью.
И взлетев на коня словно птица…
Конь суровый не знает закона.
На дыбы… Начинает крутиться,
И притихнет… От горького стона,
Покорённым склонясь головою,
Он судьбу доверяет другому.
Так и Заид взлетев над страною,
К возрождению правит живому.
И горят молчаливые свечи,
В тех лачугах рыбацкого счастья,
Ждал народ неминуемой встречи,
Бедуинского скрежет ненастья…
Отшумели суровые ветры,
И пески собираясь в барханы…
И один знал он только ответы,
Заживляя кровавые раны.
Нет любви
Нет любви если счастье отдельно…
И себя отделив от народа,
Грех большой совершишь… Безраздельно,
Там с людьми твоя будет свобода.
И клянясь пониманием сути,
В безнадежном стирании граней.
Сколько в пене морской ещё мути,
И что ждёт в той заре твоей ранней?
И песчаные бури летали,
Заметали что есть, и что будет.
Но другими они уже стали,
И свершения мир не забудет.
И Аллах помогал… Те же звёзды,
Поджигали на небе зарницы.
И все думали это лишь грёзы,
Пролистав наперед все страницы.
Наказан враг…
Наказан враг… Его разбита шайка,
И сам предстал к Аллаху он на суд.
Ни так крепка их оказалась спайка,
И жизнь сама ведь не щадит иуд.
Брат стал эмир и он, набравшись силы,
Правителем назначен он Эль-Айн.
И увлекли все нового порывы,
И он менял, и создавал свой рай.
Прошли года… Минутная усталость,
Там, где в песках цвели уже сады.
Ему за край земли всегда мечталось,
И он опять на гребне у судьбы.
Эмиром Абу-Даби выбирают,
Расширив его мыслей горизонт.
Одни живут и жизнь не понимают,
Служить народу… Это значит фронт!
И день за днем все новые победы,
Лачуг не стало – только города.
А он уже ведет свои беседы,
Как изменить у времени года.
Отзвенели
Отзвенели упавшие листья,
Не касаясь летят к своей цели.
Так и мы если только стремимся,
Все решим… Что еще захотели,
Мы достигнем дерзанием к выси,
Осознанием правды святого.
И чисты если только те мысли,
В нашу жизнь подольем золотого.
И разбавим ажурные краски,
Серебром человеческой боли.
Превращаются в быль тогда сказки,
И не видим свои мы мозоли.
Все трудом человеческим дышит,
Небоскребы не сам взлетели.
И Аллах небесами нас слышит,
И простит если мы не успели.
Окрыленные
Окрыленные рвутся надежды,
Возносясь, а затем опускаясь.
И одежды его белоснежны,
И идет по земле улыбаясь.
Взмах руки – простираются дали,
Небеса оградив горизонтом.
Рай земной… В нем ведь есть и печали,
Достается все кровью и потом.
И границ открываются ставни,
Раздвигая просторы для мысли.
Собирать ему выпало камни…
Он один повелителем жизни,
Изменить может то что застыло,
Что веками лежало в руинах.
Было так… Но что значит так было?
Если жизнь мы несем на тех спинах,
Что еще не успели согнуться.
И ваяем фактуру для мира,
Сами в ней не спешим обмануться.
И звенит, и поет тогда лира.
Нас несут
Нас несут уходящие годы,
На крылах своих счастья и боли.
И живем мы не ради свободы…
Мы свободными стали, и были.
В океане страстей тонут реки,
Из костров вырывается пламя.
Видит мир… Если видит успехи,
Не спешит подхватить это знамя.
Замолчать чистоту этой мысли,
Изменить лицемерием краски.
Не для всех покоряются выси,
И наденут они тогда маски.
И ведут несмышлёных в оковы,
В кандалы закуют или цепи.
Разрушая собою основы,
Чтобы думать совсем мы не смели.
Пустыня мать…
Пустыня мать… Мы за тебя в ответе…
Песок один и мертвая вода.
Костры горят… Твои собрались дети,
И строить будем мы здесь города.
Огней зажжем невидимые дали,
В стекло и сталь обуем здесь дома.
Что создадим? Такого не видали…
И красота польется из ума.
И человек становится вселенной,
И мир живой припав к его ногам.
И он мечтой своею сокровенной,
Склонив лицо помолится Богам.
Аллах прости запутаемся если,
Ты не серчай на нас там сгоряча.
Слуга я твой, твоей достоин чести,
Не присылай мне больше палача.
Морская пыль
Морская пыль въедаясь сильно в кожу,
Прошлась наждачной сильное лицо.
Он так решил, – Приду и приумножу,
То, что ни сделал до меня никто.
Собрать народ… Собрать всех воедино,
Прочней союз м спорятся дела.
И время гонит день неумолимо,
Как конь его срывает удила.
Успех уйдет… Он странник проходящий,
Как закрепить что выстрадал душой?
И этот мрак еще кругом царящий,
И как шаг в шаг проследовать с судьбой?
Народ потом делами не забудет,
Что говорил взметнется словно флаг.
Дай силы мне и Бог со мной пребудет…
Я покорить сумею этот мрак.
Воспетые
Воспетые возвышенные мысли,
Мешают, создают лишь суету.
И те слова что в воздухе повисли,
Они мою лелеяли мечту…
И разом разорвавшимся снарядом,
Ушли тенями в призрачный песок.
Не вижу я кто вдалеке, кто рядом,
И ствол его направленный в висок.
И палец на курке тот безымянный,
Движением одним, и темнота.
Я рвался в день и день мой долгожданный…
А на кресте распятого Христа,
И боль, и суть, израненное тело,
Как зло умеет сложно все решать.
И тот огонь в душе пусть неумело,
Он позволяет ближним сострадать.
И понимать – мгновение ранимо,
Удачным в жизни больше всех везет.
Но только ждать совсем невыносимо,
И след куда той памяти ведет?
В каких песках морских или барханных,
Сокрыта та единственная цель?
И в небесах просторных, и туманных,
Там для меня прорубленная дверь.
И верою вершить
Несёт волна невидимое что-то,
В той пене брызг мгновение и блик.
И каждый день мы ждём ещё чего-то,
Нам бы поймать тот совершенный миг.
Зажать в кулак и так нести по свету,
Меняя время, то что в двух шагах.
Словам своим не создавать завесу,
И пылью лет остаться на губах.
Свершений всех невидимые дали,
Что мы смогли, что сделаем потом.
О чем в начале жизни мы мечтали,
Когда судьба так била нас кнутом?
Забравшись в высь – больнее будет падать…
Наш верный путь идти только вперёд.
Что суждено нам от самих не спрятать…
Когда Аллах к ответу призовет,
Предстать пред ним и совестью пролиться,
Великой правдой камни устелить.
За нас потом еще будут молиться,
Теперь нам жить… И верою вершить.
Сыны мои
Как много сил потрачено в пустую…
Все сделал я, возможно больше мог?
Я здесь в пустыне ныне заночую,
Где воздух чист, неслышен шум дорог.
И в завтра я себя уже направил,
Так много дел… До каждого дойти.
Народ ведь мой крыла свои расправил,
Поверив мне на верном он пути.
Сомнений всех… Изъеденные раны,
В обвертке золотой не тот продукт.
Подправить мне, подправить мне изъяны,
Той чистоты тогда замкну я круг.
И буду я или меня не станет,
Им в том кругу комфортно будет жить.
Боюсь ли я что кто-то там обманет…
Нет мыслей тех, мне надобно вершить.
Сыны мои от крови и от плоти,
Они сумеют правду понести…
Жизнь так сложна, и дни темнее ночи…
Они сумеют все что есть спасти.
И приумножить – вдумчиво, и с верой,
В мечтах своих не падать, а летать.
И мерить всех одной великой мерой,
И воздухом одним с людьми дышать.
И вся земля
У тьмы лицо изношено, в морщинах,
И взгляд такой… Глядит из-за угла.
Мне не к чему копаться в тех причинах,
Что было там? Теперь исчадье зла.
И те, кто свет нести спешат по миру,
За ними след разрухи и войны.
Они порой подобие вампиру,
Всю выпьют кровь ослабнувшей страны.
Не в силах я менять все русла рекам,
В своей стране целебная вода.
Но мысли мои бьются к человекам,
Там, где теперь настигла их беда.
Идей полна во мне вся кладовая,
Народы все собрать в один союз.
И вся земля от края, и до края,
Она достойна самых братских уз.
Сгорает день
Сгорает день… Угли те что остались,
Они хранят в себе ещё тепло
Там, где любовь и радость обвенчались,
Там навсегда поселится покой.
И дух надежд витать будет в просторах,
В морской волне, безжизненных песках.
И чистотой восполнится в озерах,
Найдет себя, и там на небесах.
Где Бог один… Отец и Повелитель,
Заблудший странник, и суровый век.
И где она та вечная обитель,
Куда спешит с рожденья человек?
Почему так
Почему так озлоблены люди?
Жить не могут по Бога законам.
И себе палачи или судьи…
Как приблизить к святым их канонам?
И мрачнее нахлынувшей тучи,
Человеческий мрак неподвластен.
И срываясь несется с той кручи,
Априори кто с тем не согласен.
Задвигая открытые рамки,
Не оставив смирению силы.
И алмаз расцветет от огранки,
А мы ищем одни лишь причины.
Нам от Господа райские птички,
Наполняют заблудшие души.
Поменяйте скорее привычки,
Так клочка не оставите суши.
Но внимать непокорные будут,
Только там, где закрыты ворота.
И тогда они вспомнив забудут,
Не о них теперь эта забота.
Волна смывает
Волна смывает старую печаль,
И новые плывут ко мне заботы.
И как манит в той синей дымке даль,
И я беру все новые высоты.
Страна моя свободной будет жить,
Пусть мы малы и нас еще не знают.
Мне дал Аллах возможности вершить,
И мысли те меня не покидают.
В стремлении своем хочу понять,
Все тонкости Правителя Востока.
И боль мою к народу не унять…
Когда его судьба была жестока,
В порыве том я думал об одном,
Дать им тепло от собственного крова.
Теперь у них в своих владеньях дом,
И в их судьбе заложена основа.
Я хлеба дал и сытостью своей,
Они глядят в то будущее наше.
В себе они, почувствовав людей,
Костер надежд… Еще он не погашен.
И пламя извиваясь, и крутясь,
Бросает искры путнику в дороге.
Любовь моя вспорхнула не таясь,
Нашла себя… И вдохновеньем в Боге,
Я черпаю пригоршнями все то,
Что радостью прольется для народа.
В моей стране где солнце и светло,
Начало здесь возьмет сама свобода.
Примером мы окажемся для всех,
Искусственные задвигая рамки.
И опыт наш, достигнутый успех,
И жизнь свою покажем всем с изнанки.
Берите и несите тишину,
Где власть слилась в единстве состраданья.
Свою встречайте новую весну,
В той самой высшей точки пониманья.
Нельзя, когда навязывают быт,
Одни другим… И странно потом видеть,
Что там внутри особый смысл сокрыт,
И мудрости не стало чтоб предвидеть.
Искры гаснут
Искры гаснут летящие в небо,
Неизведанность призрачной далью.
И подумать хочу я несмело,
Что же там наверху над печалью?
И огней запоздалые блики,
Ориентиром мне станут в дороге.
И внутри себя слышу я крики,
Пребывая в неясной тревоге.
Бумерангами падают звезды,
Обнажая рассветом закаты.
В хрустале, каменеющем слезы,
Значит были мы там виноваты.
И Аллах не прощает измены,
Зло уводит все дальше на плаху.
И нужны нам теперь перемены,
В вере той устремимся к Аллаху.
Соберем по кусочкам просторы,
Волн морских улетевшие брызги.
Не к чему нам друг к другу укоры,
Мы ведь сами создатели жизни.
В жаркий день укрываясь тенями,
От тепла что в сердцах наших дышит.
И себя вознеся над страстями,
И Аллах непременно услышит.
В мире слез есть ведь где-то и радость,
Мы ее для себя возвеличим.
И уйдет непристойная слабость,
И найдем то что долго так ищем.
И садами укроем пустыню,
Зацветут вдохновением сказки.
И смерив свою только гордыню,
Изменить мы сумеем и краски.
Черный цвет уходящей печали,
В ослепительно призрачно белый.
И слова что тогда обещали,
Превзойдут обещаний пределы.
И поют за деревьями птицы,
И пчела набирает нектара.
Точкой жирной проставим страницы,
Избежав в этом пекле пожара.
Где она
Где она остается там память.
В буре сна иль в полете свободы?
Но она никого не обманет,
Если здесь проросли ее всходы.
Мир из тьмы… Уходящее завтра.
Мудрость есть станет все по-другому.
И гореть будет совестью правда,
Приближая реальность к живому.
Из земных неотёсанных будней,
Мы построим с любовью пространства.
В той любви станет так многолюдней,
И искать будем мы постоянства.
Совершенство божественных правил,
Переложим в земные законы.
Тот, кто Господа искренне славил,
Он мазком в цвете разном иконы.
И летят те нетленные души,
В вечность лет где стираются грани.
По воде уходя и по суши,
Они там… А возможно и с нами.
И взметнется над мыслями разум,
У нас здесь на земле не понятно.
Мы уходим туда по приказу,
Никогда не вернувшись обратно?
Если там леденящие дали,
И морозные длинные ночи?
В измерении том есть печали,
И что видят небесные очи?
Круг замкнув горизонтом укрывшись,
Век за веком проносятся годы.
На мгновение только забывшись,
И зависим ли там от погоды?
Накрыл туман…
Накрыл туман… Спекаясь в сгустки воздух,
Щемит в груди и силы нет дышать.
И звук пустой, и звонкий слышен отзвук,
Кричать кому… И остается ждать,
Мгновений всех проносятся страницы,
Большим пятном расплывчатая связь.
Там высоко горят уже зарницы,
И путь открыт, фанфарами светясь.
Идти туда? Еще ведь не позвали…
Я Повелитель здесь, а там другой.
Ну только бы они не опоздали…
Кого пришлет Аллах теперь за мной.
Я сделал все, сынам теперь работа.
Они горят желанием дерзать.
Они как я, в народе их забота,
Им без меня придется все познать.
Где блеск дворцов нет места больше хижин,
Взлетели вверх красивые дома.
Не может жить народ, когда унижен,
И та страна тогда она тюрьма.
В моей стране любовь царит и правда,
Достаток всем… При жизни строим рай.
И мне теперь что создано награда,
Я так любил и сберегал свой край.
Клочок земли, омытый океаном,
Где воздух чист, морской шумит прибой.
На судне том я правил капитаном,
Порой и сам летел вперед волной.
И та волна по правилам, без правил,
То поднимала, то бросала вниз.
Но след здесь я существенный оставил,
Теперь могу сказать, что это жизнь.
Ночь прощальная
Ночь прощальная выстелет флагом,
Путь прошел я выходит достойный.
Небоскрёбами ввысь, дивным садом,
Ухожу я из жизни довольный.
Там табун лошадей приготовлен,
Застоялся скакун мой арабский.
Новый мир для меня уготовлен,
Он похоже и есть настоящий.
Звёзды свет проливая на вечность,
Мне укажут спешить где не надо.
Не объять мне уже бесконечность,
Посижу там у райского сада.
И взмахнут над закатом рассветы,
Все цветы заплетут в ожерелья.
Много раз мы искали ответы,
Только мы в этой сути лишь звенья.
И цепями звеня, кандалами,
Зло склонит предо мною колени.
Оправдание тянет руками,
Находясь за чертою ступени.
Справедливостью плещутся воды,
Омывая цветущие лица.
И тот мир что за гранью свободы,
Там уже ничего не случится.
Творец
Он стал Творцом познав судьбы оковы,
Скитаясь в бедуинских шалашах.
И в плоть, и в кровь впитав тогда основы,
Его судьба теперь в его руках.
Но кто он есть, когда в беде народы…
Как правду истин в множестве понять?
Свободы проросли на землях всходы,
И флаг Творца решил тогда принять.
И нес его в ночи, и спотыкаясь,
Не уронил полотнище из рук.
Вперед бежал из бездны вырываясь,
Все изменяя подвигом вокруг.
Мечты ушли, они не совершенны,
Их разум сам сплетал в единый миг.
То ручейком, то речкой перемены,
И что хотел он этого достиг.
Сам Бог-Творец
Сам Бог-Творец создал вселенский разум,
И дал испить глоток добра, и зла.
Кто чистотою стал, а кто в заразу…
Испепелил себя и лишь зола,
Пусть принесет земле немного пользы.
И жизнь сама к себе не так добра.
Одни бегут, споткнувшись от свободы,
И Ева из Адамова ребра…
И в мыслях сада отцветают розы,
Дожди прибили жёлтые кусты.
И в радости, и в горе только слезы,
Исходным благолепием чисты.
И Бог один
И Бог один, и мы все дети,
Себя не можем мы понять.
И сколько зла… И сколько смерти…
Кто будет к разуму взывать?
Огней потухшие глазницы,
Дымятся впадины в глазах.
Мы за чертой… У той границы,
Нас ожидает только страх.
Влача при жизни свое эго,
Так беспощадно топчем жизнь.
И облака кричат, и небо,
И ветер бьет, – Остановись.
Искать в себе туман заблудший,
Что слез роняет чистоту.
Пенять на день… А день грядущий,
Вам раздвигает пустоту.
И мыслей свет… Рассвет надежды,
По горизонту стелет путь.
И там одежды белоснежны,
Ты только не посмей свернуть.
Горизонтами
Горизонтами стелется мгла,
Там рассвет в бой вступает с закатом.
И сжигая живое дотла,
Гром промчит запоздалым раскатом.
Нарушая свою тишину,
Молчаливая, скромная правда,
Принимает чужую вину,
Уходя от счастливого завтра.
Море лживое плещет волной,
Омывая упавшие лица.
И отраву плеснув над водой,
Он забыл, что придётся напиться.
