Kitobni o'qish: «Семетей, Сын Манаса»

Николай Тобош

Shrift:

Издание электронной книги: Проект электронного книгоиздания «Атанор» (atanor-ebook.ru) 2021

* * *

По варианту великого сказителя – манасчи Саякбая Каралаева

Книга первая

Букарцы против Семетея

– Бегите прочь, люди-и-и!!!

– Спасайтесь!!!

– Разбойники в городе!!!

Отчаянные крики возносились из разных мест на нескольких улицах Букары одновременно. Через мгновенье на улицах большого города не осталось ни одной живой души. Сотни молодых воинов на конях с молниеносной быстротой промчались по улицам города. Это была гурьба всадников-силачей во главе с Семетеем, внуком славного Атемира, сыном Исмаил-хана, которая возвращалась с учений в степях Ак-Чия. На переднем краю скакал юноша высокого роста на знаменитом скакуне Атемира по кличке Актулпар. Грациозный галоп Актулпара затмевал бег всех остальных скакунов. Большие, глубоко посаженные глаза юноши зорко смотрели по сторонам, и его взгляд остановился на молодом спутнике, ехавшем с правой стороны.

– Очогор! – крикнул ему он. – Хорошо, что улицы свободные.

– Да, Семетей! – ответил тот, кого звали Очогором. – Весь город боится твоего имени.

Юноша, названный Семетеем, улыбнулся, его глаза заблестели. Расширились ноздри его прямого носа, кончик которого немного подтянулся ко рту, где поблескивали белизной ровные белые зубы.

– Койчагыр! – теперь он окликнул ехавшего слева парня. – Молодец, что успел разогнать людей до моего приезда.

– Рад был стараться! – выкрикнул Койчагыр в ответ на благодарные слова Семетея.

Гурьба всадников с большим шумом проскакала через центральную часть города. Вскоре народ Букары опять заполнил опустевшие улицы. Наступила привычная жизнь горожан со свойственным ей шумом.

– Сколько будет продолжаться такое издевательство над нами! – закричал мужчина с бородой.

– А почему все попрятались от шайки разбойников? – спросил в недоумении человек в тюбетейке.

– Они всех нас колотят и бьют, – объяснил ему бородатый мужчина, – если мы окажемся на их пути.

Он подошел поближе человеку в тюбетейке.

– Ты что, первый раз в нашем городе? – спросил он, рассматривая собеседника с ног до головы. – Это стало кошмаром для горожан каждый божий день, – закончил бородач жалобно.

– Да, я приехал недавно, – ответил собеседник и в свою очередь спросил с удивлением: – Вы что, не можете собраться всем городом и проучить этих разбойников?

У него блестели глаза, будто руки чесались в ожидании схваток с молодчиками.

– Ты что, глава разбойников – любимый внук нашего хана Атемира, – испугался мужчина с бородой. – Нам всем будет очень плохо, если мы побьем его.

– А что, он побежит жаловаться своему дедушке? – полюбопытствовал собеседник, снимая свою тюбетейку. – Разбойники никогда не жалуются своим покровителям.

– Правильно говоришь, уважаемый! – обрадовался мужчина, поглаживая бороду. – Мы об этом не подумали.

– Я буду с вами, – новый знакомый надел на голову тюбетейку. – Их надо проучить.

– Я пойду собирать народ, – сказал бородач. – Мы завтра примем бой с этими молодчиками.

Оба скрылись среди множества людей, которые шумно торговались друг с другом повсюду на улицах города.

* * *

Отец хана Исмаила Атемир, оглядываясь по сторонам, шел по саду, где имел обыкновение прогуливаться, пока солнце не поднимется до своей высшей точки на небе. В полдень он должен пройти в ханскую столовую, чтобы утолить голод. А пока… Ему на глаза попался топчан, на который когда-то воссел сват бай Жакып своими грязными сапогами и, как ему передавали, потребовал внимания и угощения для себя. Наглый горец. Мысли старца Атемира нарушил уверенный зов внука:

– Дедушка!!!

Это Семетей – любимый внук. Его родила Каныкей. Когда она сбежала из Таласа, отдала сына на воспитание своему брату Исмаилу. Теперь он считается сыном Исмаила. Приемным сыном. Но никто не должен был знать, что Семетей – приемный сын. Объявили, что Семетея родила жена Исмаила. Это было одиннадцать лет назад. Семетею сейчас двенадцать лет.

Старец обернулся на голос.

– Да! Радость моя! Я тебя слушаю, – голос у него задрожал.

К нему шел высокий статный мальчик, с широкими плечами и ростом выше его.

– Я приехал, дедушка, – объяснил подросток. – На сегодня хватит упражнений.

– Хорошо, моя радость, – согласился Атемир. – Рассказывай, в чем упражнялись.

– В стрельбе из лука, – ответил Семетей. – Еще бились палицами.

– Отлично, – одобрил старец мальчика. – Теперь отдыхай.

– Не-ет, дедушка! Я собираюсь ехать на охоту с друзьями, – Семетей остановился. – Хотел вас предупредить об этом.

– Ты мой любимый внук! – Атемиру стало обидно. – Ты даже не хочешь попросить разрешения?

– Извини, дедушка! – Семетей сообразил, что предпринять, и обнял Атемира. – Позволь мне пойти на охоту с друзьями.

Атемир рассмеялся.

– Как я могу запретить тебе исполнить свое желание?! Ты волен делать все, что тебе вздумается.

Теперь смеялся Семетей.

– Я же знал, дедушка! Ты мне никогда не запрещал что-то делать!

– Нет! Я тебе запрещал одно дело, – Атемир прищурил глаза. – Вспомни.

Семетей задумался. Но никак не мог вспомнить, что же ему было запрещено.

– Помнишь, я запрещал тебе заезжать во время охоты в лесную чащу Гюль-Токой Кулешена? – Атемир очень внимательно посмотрел в глаза внука.

– А-а-ах, да, вспомнил, дедушка! – Семетей удивленно посмотрел на Атемира. – Но почему запрещал, никак…

– Там водятся чудовища, – ответил Атемир, подбирая слова, чтобы нагнать страх в сердце подростка. – Которые пьют людскую кровь, высасывая из кровотоков человека. Кроме них там живут драконы, ждущие людей, чтобы полакомиться человеческим мясом. У них на службе слоны с хоботами в виде сабель, снесут голову людям без спроса. Короче, если кто войдет в эту лесную чащу, живым из нее никогда не выйдет.

– Об этом ты мне не говорил, дедушка, – Семетей улыбнулся. – Но твой рассказ очень интересный. Захотелось мне посмотреть на этих чудовищ, драконов и слонов.

– Что ты говоришь, мой любимец! – Атемир испугался. – Обещай мне, что ты никогда не заглянешь в эту Гюль-Токой Кулешена.

По лицу Атемира было видно, как он сожалеет о сказанном. Нельзя было говорить о чудовищах, к которым у Семетея появился интерес.

– Хорошо, дедушка! – обещал Семетей.

– Всегда помни, что ты обещал дедушке, – продолжил Атемир, теперь он был вынужден рассчитывать на честность подростка. – Это моя единственная просьба в твоей жизни.

– Обещаю не заглядывать в Гюль-Токой Кулешена! – Семетей постарался, чтобы голос звучал торжественно.

– Теперь ты можешь ехать на охоту, – Атемир повернулся и заковылял к столовой, довольный обещанием внука.

* * *

Военные упражнения в степях Ак-Чия, как обычно, завершились к полудню. На этот раз ребята упражнялись в рубке мечами в пешем порядке. Изрядно устали будущие воины. Семетей приказал Очогору собираться в путь.

– По коням! – дал приказ Очогор.

Через мгновенье сотни всадников помчались к Букаре, чтобы проехаться по ее улицам и добраться до ставки Атемира, что располагалась в пригороде Кейипе…

Их ждал людской заслон, как живой щит поперек улицы. Семетей на скаку поднял руку. Всадники остановились.

– Всем спешиться! – приказал Семетей. – Очогор! Пусть один останется с лошадьми!

Вооруженные парни с учебными мечами из крепких тальников встали строем перед толпой вокруг Семетея.

– Я приказываю! – крикнул Семетей. – Разойдитесь! Дайте нам проезд!

– По улицам Букары вы больше ездить не будете! – закричал кто-то из толпы. – Нам надоели ваши проезды!

– Жить с ними невозможно! – выкрикнул еще один. – Езжайте в объезд!

У всех людей живого щита в глазах искрились ненависть, злость и готовность к смертельной схватке с будущими воинами Семетея.

– Ладно! – согласился Семетей. – Больше по улицам Букары не станем ездить.

В это время в его шлем кто-то запустил камнем. Семетей увернулся от удара. Камень попал в голову мальчика, стоявшего позади Семетея. С яростным шумом, визгом и проклятиями передняя часть толпы ринулась к парням. Полетели камни и палки.

– Растянуться! – крикнул Семетей.

Защищаясь от ударов камней и палок щитами, ребята сумели выстроиться на ширину улицы в линию, посередине которой встали Семетей, Очогор, Койчагыр и Алмабаш. Несмотря на отчаянный натиск толпы, ребята сумели выстоять и дать отпор нападавшим горожанам. Никто из ребят не получил телесных повреждений. Очогор и Койчабыр стали отбиваться мечами из тальников, нанося прицельные удары в уязвимые места на телах нападавших. Глядя на своих предводителей, все будущие воины поступили так же, как их мастера. Из толпы послышались стоны и проклятия. Некоторые упали на землю от ударов Очогора и Койчабыра. По ширине улицы все ребята принялись наносить удары горожанам точно так же, как друзья Семетея. Упражнения будущих воинов пригодились, чтобы взять верх над толпой. Передние горожане падали от ударов ребят. Задние в толпе натыкалась на своих побитых, которые мешали движению вперед. Обученные военному делу ребята во главе с Семетеем выступили вперед и серьезно взялись колотить бунтовавший народ, который преградил пути проезда в городе. Вскоре число пострадавших от молодцов Семетея сильно возросло. Крики боли, стоны страдания и просьбы о пощаде множились повсюду. Большая часть людей из живого щита, кто еще не получил увечья, хлынула назад. Теперь они были злы на тех, кто их собирал, чтобы наказать молодчиков Семетея. Они пошли громить торговые столы, лавки и склады. Крушили все, что попадались в глаза. Никто ничего не понял. Всем казалось, что ребята Семетея победили в схватке и взялись крушить весь город, задумавший препятствовать движению всадников.

Молодые воины Семетея не стали преследовать горожан. Они были рады тому, что основная часть противников разбежалась восвояси. Ни один воин из ребят Семетея не получил ранения или ушиба.

– Алмабаш! – крикнул Семетей. – Помогите тем, кто не может ходить!

Он показывал на тех, кто валялся на улице, пострадав от мечей его воинов.

* * *

После того, как ускакали «разбойники» Семетея, люди Букары стали собираться на улицах. Был нанесен большой урон имуществу горожан. Повсюду валялись товары из лавок, прилавки и искореженные до неузнаваемости вещи. Улицы Букары превратились в страшное зрелище, будто по земле прошел ураган. Люди с сожалением смотрели на свои вещи и покачивали головой, разыскивая близких и родных. Наконец все знакомые нашли друг друга, слава Тенгри, все оказались живы. Многие были искалечены, многие ходить не могли, но то, что никто не погиб, успокоило горожан. Однако настроение у всех было подавленное. Будто кто-то в душу плюнул, оскорбил и растоптал достоинство каждого горожанина. Они понимали, что нужно что-то делать, а что делать, никто не знал. Старшие люди понимали, что народ сам виноват в том, что произошло. Но все же…

Всем горожанам не нравились ежедневные проезды гурьбы Семетеевых всадников по улицам города. Горожане были сыты ими по горло. Некоторые пытались противиться молниеносному движению всадников, но бесполезно. А если кто из горожан попадался на пути, их жестоко избивали, чтобы преподать всем урок – нельзя преграждать путь Семетея.

– Видели! – закричал тот же бородатый мужчина. – Житья не дают отпрыски Атемира!

– Или они, или мы будем жить в этом городе! – закричал человек в годах с белой бородой. – Пойдемте в ставку Атемира.

– Что с ним будем делать?! Побьем старца за внука?! – спросил громко кто-то.

– Попросим его, чтобы он образумил своего внука, – объяснил человек с белой бородой. – Чтобы призвал к порядку.

– Думаете, он вас послушает? – вмешался в разговор человек в тюбетейке, у которого была сломана рука. – Пошлет он нас всех подальше.

– Не слушайте его, он сеет смуту! – яростно закричал человек с бородой. – Это он посоветовал проучить разбойников.

– Значит, пошли к самому Атемиру!

Но было решено, что всей толпой идти в ставку Атемира недостойно народа Букары. Предложили собрать десяток аксакалов и отправить их на переговоры с Атемиром. Пригласили самого султана города торе Колоя возглавить переговорщиков. Высокий широкоплечий торе с седой бородой, носом с горбинкой и косыми, хитро прищуренными глазами подобрал в качестве переговорщиков самых уважаемых людей города. Собралось девять человек аксакалов. Горожане с почестями проводили их к Кейипу, посадив на горячих скакунов одной белой масти…

Султан города Букары торе Колой тихо постучал плеткой по воротам ставки Атемира. Никто не отозвался. Подождав некоторое время, он постучал сильнее, теперь уже концом рукояти плетки. Стук эхом отдался в глубине дворца.

– Сейчас! – отозвался кто-то изнутри.

Видимо, человек из охраны. Переговорщики начали спешиваться у ворот и привязывать своих скакунов к коновязи. Открылась калитка, и из дворца вышел человек средних лет. Он узнал султана города торе Колоя.

– Милости просим! – поклонился охранник.

– Мир вашему дому, – сказал торе Колой. – Есть разговор от имени горожан с твоим хозяином.

– Проходите, милые гости! – охранник показал в сторону топчана, где когда-то восседал бай Жакып.

Сам он побежал в покои Атемира. Люди торе Колоя стали рассаживаться на тахте. Через некоторое время вышел к ним старец Атемир. Все переговорщики во главе с Колоем вскочили со своих мест и с большим уважением поклонились ему, бывшему хану, почти двадцать пять лет правившему ханством.

– Будьте здоровы, почтеннейший! – хором приветствовали они Атемира.

– Будьте здоровы, уважаемые! – ответил Атемир, он узнал почти всех людей, которые стояли перед ним.

– Садитесь, – попросил он и внимательно рассмотрел лица всех незваных гостей.

Он почувствовал, что эти люди приехали просить у него что-то очень важное для них и для него.

– Я слушаю вас, уважаемые аксакалы, – сказал он. – Чувствую, что-то грызет ваши сердца.

– Да, – начал торе Колой и сказал прямо: – Почтеннейший Атемир! Наши сердца грызет поведение вашего внука Семетея.

Атемиру показалось, будто что-то дернулось внутри. Никогда он не слышал, чтобы Семетей где-то кого-то обидел, оскорбил, совершил неподобающий поступок. Пришла к нему ярость.

– Что же натворил мой внук Семетей, уважаемый торе Колой? – Атемир разозлился. – Что, он ограбил вас всех?! Выгоняет вас всех из города?! Или сжег он ваши дома?!

На некоторое время переговорщики потеряли дар речи. Они не могли предположить, что Атемир больше, чем свою жизнь, любит внука. Им казалось, что Атемир готов разнести в пух и прах весь город Букару, ради любимого внука. На самом деле Семетей не грабил, не выгонял никого из города и ничего в городе не сжигал. Но его проезд по городу создает много неудобств в жизни горожан. Торе Колой решил надавить на больное место Атемира.

– Мы знаем, почтеннейший, что Семетей – сын вашей дочери Каныкей, – он посмотрел в глаза Атемиру и почувствовал, что его слова подействовали. – Он сын чужого для вас и для нас народа. Он не имеет права влиять на жизнь наших людей.

Крепко сказал. Будто у Атемира душа вывернулась наизнанку. Ему стало плохо, и понял он, что народ помнит и знает, кто такой Семетей. Как он, Атемир, хотел, чтобы люди приняли Семетея за сына Исмаила. Нет уж. Народ помнит, кто он.

– Как он влияет на жизнь наших людей? – спросил Атемир, чтобы сделать мысленную передышку и сосредоточиться.

Торе Колой рассказал все жалобы горожан: что Семетей каждый день вынуждает людей освободить улицы города, чтобы проехать через него со своими молодчиками на конях. Если кто сопротивляется, его бьют, наказывают и закрывают в темницах. Семетей создает горожанам невыносимые условия. Вот и пришли аксакалы города просить Атемира повлиять на своего внука, чтобы он прекратил издевательство над народом. А то…

Что будет, а то…

Атемир, безусловно, понял, что будет, если он не сможет повлиять на своего внука. Поэтому нужно быстрее положить конец вольному образу жизни Семетея. Но стоит поинтересоваться у этих переговорщиков, что будет, а то…

– Что вы предпримете, если он меня не послушается? – спросил Атемир, указывая на свою слабость перед внуком.

– Вынуждены будем переехать всем городом далеко от вашей ставки, – ответил торе Колой очень хитро, но уважительно.

В голове Атемира крутился другой ответ: «Мы можем прогнать чужеземца». Атемир был доволен своими некогда покорными людьми, придержавшими грубый ответ при себе.

– Хорошо, торе Колой! – заговорил Атемир о своем решении. – Я повлияю на своего внука, чтобы он не беспокоил город.

– Спасибо, о-о, почтеннейший! – завопил Колой.

– Но при условии, – Атемир остановился.

– Какие условия?

– Вырву язык тому, кто припомнит моему внуку, что он сын Манаса, что Каныкей его мать, а не родная тетка. Снесу голову тому, кто даже подумает о прошлом Семетея.

Атемир вынул из-за пояса кривую саблю и взмахнул ею так, будто срубает кому-то голову. Было очень страшно.

– Х-хорош-шо, почтеннейший, – пролепетал Колой дрожащим голосом, будто ему сейчас приготовились снести голову.

Всем было понятно, что разговор закончен. Переговорщики засобирались покинуть дворец.

– Запомните мои слова, – огрызнулся Атемир вслед.

* * *

Да, народ помнит, как и откуда появился Семетей. Если кому-нибудь что-нибудь известно, то это станет достоянием всего города. Когда Колой сказал о происхождении Семетея, у всех переговорщиков в глазах стоял один и тот же вопрос. Что скажет Атемир? Значит, они все как один знали о происхождении его внука. Пока еще сам Семетей не знает, кто он. И слава Тенгри.

Прохаживаясь по саду, Атемир осознал, что раздумья в одиночестве не помогут ему решить, как обуздать вольности внука. Поэтому он решил посоветоваться со своим братом Абылкасымом. Вспомнил о младшем брате Шаатемире, который заслужил кличку «дерево» за свое поведение, но махнул рукой в сторону. Отправил он охранника дворца за Абылкасымом…

Вскоре тот появился.

– Что же случилось, брат мой? – спросил Абылкасым, как только Атемир повернулся к нему лицом.

– Народ Букары жалуется на Семетея, – объяснил Атемир. – Что он житья не дает горожанам.

– Да, брат мой, до меня доходили слухи, – признался Абылкасым.

– А почему ты мне не сообщил о проделках Семетея?! – Атемир набросился на брата.

– Ты бы меня живьем съел, – рассмеялся Абылкасым. – Твоя любовь к внуку была так сильна. Собственного сына Исмаила так не любил.

– Все же ты должен был меня предупредить, – выразил недовольство Атемир.

– Я не хотел ранить твое сердце, – оправдался Абылкасым.

– Теперь оно у меня кровоточит, – сказал Атемир. – Посоветуй, как мне обуздать Семетея.

– Сделай так, чтобы Семетей заботился о народе, – посоветовал Абылкасым. – Вот тогда он перестанет мучить народ.

– Правильно говоришь, родной мой Абылкасым! – обрадовался Атемир. – Я его назначу ханом города Букары, чтобы он проявил заботу о спокойствии народа.

– Вот тогда у Семетея будут уже другие заботы, – согласился Абылкасым. – И он перестанет разъезжать по городу.

– Это большое событие в жизни Семетея, – сказал Атемир. – Следует устроить большой праздник.

– Это большое событие и для духа Манаса тоже, – подсказал Абылкасым.

– Ты прав, мой брат! – Атемир обрадовался. – Мы и помянем великодушного богатыря Манаса.

– Этот праздник – поминки по Манасу, для тех, кто знает и помнит Манаса, – решил Абылкасым.

– Этот праздник – вознесение в ханы Букары Семетея, для тех, кто не знает и не помнит Манаса, – заключил Атемир.

– Пусть никто не узнает об этом разговоре, – предупредил Абылкасым.

– Хорошо, мой брат! – согласился Атемир.

– Устройство праздника моя забота, брат мой, – сказал Абылкасым. – А то твое раненое сердце не позволит тебе взять такую большую ношу.

– Хорошо, брат мой, – согласился Атемир.

Участие Тайтору в скачках

Дошла до Каныкей весточка, что Атемир собирается проводить большой той по случаю достижения Семетеем двенадцатилетнего возраста и вознесения его в ханы Букары. Во время праздника устраивается множество состязаний в различных играх, в том числе скачки быстроногих скакунов. От этой весточки у Каныкей екнуло материнское сердечко. Особенно ей стало страшно, что Семетей будто все больше отдаляется от нее. Она не может сказать ему, Семетею, что сама его родила. Она не может сказать, что сама приходится ему родной матерью, а не Кумушай, жена Исмаила. У нее от обиды брызнули слезы из глаз. И что-то горькое, непонятное застряло в груди. Слезы лились все сильнее. Она сидела и горько плакала. Был уговор, что никогда Каныкей никому не проговорится, что Семетей ее сын.

Что же будет, если не узнает Семетей, кто же он на самом деле? Каныкей стало страшно. Разве можно, чтобы Семетей не узнал о своем великодушном отце Манасе, о храбром своем народе, о кыргызах, что спасли человечество от чудовищ, и о своих благодатных высокогорных землях Ала-Тоо, вершины которых соприкасаются с Вечным Синим Небом. Слезы лились беспрестанно. «О-о, Тенгир мой! Укажи путь моему бедному сироте в сторону святых земель Ала-Тоо! Дай ему знаки, кто на самом деле его народ. Где вы, благородные чильтане?! Поддержите меня и моего сына ради духа великодушного берена моего!»

Вытирая слезы платком, она посмотрела на своих скакунов, которые паслись рядом с юртой матери Чыйырды. Скакуны Тайтору и Акборчук казались ей лучшими в мире быстроногими рысаками. Вообразилось ей, будто Тайтору бежит среди многих скакунов на скачках в праздник, посвященный вознесению Семетея в ханы Букары. «А почему бы нет?» – мысль, спрятанная в глубине души, против воли повлекла Каныкей на скачки с Тайтору. Постепенно она овладела всем ее сознанием, не отпуская ни на миг, будто ястреб намертво схватил добычу. В конце концов, Каныкей решилась принять участие в скачках со своим любимым скакуном Тайтору. Ему, скакуну Тайтору, в этом году исполнилось шестьдесят асый от роду. Возраст для лошади самый старый. Ну и что? Кыргызы говорят, что у старого волка всегда есть силы еще для одного барана. На одни скачки у старого Тайтору найдутся необходимые силы. Каныкей была уверена в силе скакуна Тайтору. Его привел хан Кошой на похороны великодушного в качестве дара, чтобы выразить соболезнование от имени народа катаганов. Да, подумала Каныкей, возможно, участие Тайтору в скачках станет для Семетея каким-то знаком в жизни. Возможно, как будущий воин, он заинтересуется подвигами Манаса, зятя Атемира и мужа родной тетки Каныкей. Кроме того, Каныкей загадала в скачках будущее своего сына. В том случае, если Тайтору выиграет скачки, Семетей узнает, кто же он на самом деле. Семетей должен служить своему народу, как сын своего народа, как сын Манаса. Если на скачках Тайтору проиграет, то у самой Каныкей жизнь потеряет всякий смысл. В этом случае кыргызский народ потеряет навсегда еще одного сына. Тогда не будет никакого интереса в жизни и для Каныкей.

Опять потекли у Каныкей слезы. Предстала в воображении перед ней мать Манаса Чыйырды. Сейчас ей сто пять лет. Мечтает увидеть Семетея в ордо Манаса в Таласе. Ради этой мечты она до сих пор не прощается с жизнью. Движут ею благородные мысли вернуть своему народу богатыря Семетея. Она родила для народа богатыря Манаса, теперь спасла для народа сына Манаса Семетея. Вот и хочет вернуть его своему народу. Пришло к Каныкей чувство, что она должна получить благословение от Чыйырды на участие Тайтору в предстоящих скачках, устраиваемых Атемиром в честь Семетея. Она немедля прибежала в юрту Чыйырды.

– Дай вам Тенгир, крепкого здоровья, мать моя, – поздоровалась Каныкей со свекровью. – Как вы себя чувствуете?

– Хорошо, доченька, – отозвалась Чыйырды. – Сегодня намного лучше.

Каныкей оглядела юрту. Чыйырды сидела на олпоке, обложенном со всех сторон подушками. Вокруг нее царили порядок и чистота. В мыслях промелькнула благодарность обслуживающим свекровь девушкам. Очень благодарна была она своему отцу Атемиру, который приютил их после бегства из Таласа. Не только приютил в своем ханстве, но и выделил целый аул из семисот тютюнов, чтобы она смогла устроить себе безбедное существование.

– Я нуждаюсь, энеке… – Каныкей чуть помедлила, – в твоем благословении.

– Что еще задумала, дочь моя? – спросила слабым голосом Чыйырды.

Каныкей сообщила ей о решении Атемира об устройстве праздников в честь вознесения Семетея в ханы.

– Что это, Каныкей?! – рассердилась Чыйырды. – Мой внук теперь не станет служить своему родному народу. Его хотят здесь приучить к сладкой жизни, хотят, чтобы он забыл своих предков.

– Возможно, энеке, – поддержала ее Каныкей. – Поэтому я решила пустить Тайтору на скачки, чтобы Семетей обратил внимание на нас, на настоящих близких ему людей.

– Он обратит внимание только тогда, когда Тайтору прискачет к маре первым, – подытожила Чыйырды. – Благословляю, Каныкей, твои старания. Пусть тебя и Тайтору поддержат духи Манаса, Алмамбета, Чубака, Серека и Сыргака! Пусть дух Орозду баатыра бережет вас и ваших людей! О-о, Тенгир наш! Выводи на скачках нашего скакуна Тайтору на первое место!

Чыйырды и Каныкей погладили свои лица ладонями и поклонились Тенгри.

– Спасибо тебе, энеке, – запричитала Каныкей. – Твое благословение для меня большая поддержка, прибавка к моим силам и стремлениям.

– Когда праздники завершатся, – обратилась Чыйырды к Каныкей, – пригласи ко мне в гости Семетея.

– Хорошо, энеке, – обещала Каныкей.

* * *

Она взялась за уход и подготовку Тайтору к скачкам с удвоенной силой и желанием. Она прекрасно понимала, что нужно добиться резвости и выносливости скакуна. Возможно, скачки будут устраиваться на очень большие расстояния. Если нет, то она сама добьется, чтобы расстояние было достаточно велико. Кроме того, нужно добиться от Тайтору устойчивого, быстрого и резвого галопа и способности очень долго поддерживать высокую скорость бега. Поэтому нужно упражнять Тайтору в быстром беге на дальние расстояния. Она осмотрела копыта скакуна, прочистила подошвы от грязи и протерла влажной тряпкой. Только вечером, когда народ собирался ко сну, она пришла оседлать Тайтору. Перед тем как вскочить на коня, она посмотрела на Вечное Синее Небо, где светилась неполная луна, и прошептала: «Мой великий богатырь, великодушный берен! Поддержи меня ради сына своего!» Смотрело на нее множество звезд на небе, и они подмигивали ей благородными взглядами. Она повернула Тайтору в сторону долины Сары-Талаа широких Букарских степей. Она скакала быстрым галопом по краю степей большого Ак-Чия, где проводили учения силачи Семетея. Тайтору через некоторое время начал рваться скакать все быстрее и быстрее. Каныкей его придерживала, не давая набрать большую скорость. Тело Тайтору нагрелось от бега, и заструился по всему телу пот. Из ноздрей скакуна выплескивались серебристые потоки горячего воздуха. Каныкей стремилась, чтобы Тайтору бегал с одинаковой скоростью на всех участках до мары. Через несколько чакырымов она повернула Тайтору назад. Яркое звездное небо породило у Каныкей уверенность в силе скакуна Тайтору и его способности к бегу на большие расстояния. Она остановила его у своей юрты и привязала к высокому тополю, что стоял в нескольких шагах от ее жилища. При этом голова Тайтору подтягивалась вверх, и он не мог опустить ее. В этом положении Каныкей его расседлала и покрыла его попоной. Когда наступил рассвет, Каныкей развязала Тайтору, сняла попону и сама повела его щипать траву. Она водила его по местам, где густо росли любимые лошадьми травы, до позднего утра. Далее она напоила скакуна родниковой водой до полного утоления жажды. Потом она почистила его тело от высохшего пота чесалками и скребками. Накрыла опять его попоной и привязала в сарае, где обычно отдыхал Тайтору. После полудня Каныкей повесила на голову Тайтору торбу с зерновым кормом из ячменя. До вечера опять водила его по зеленой поляне, чтобы Тайтору вдоволь нащипал сочной травы. Вечером его привязала к коновязи до наступления сумерек. Как только люди крепко уснули, Каныкей вывела Тайтору на упражнения по бегу. Она рассчитывала, что такой распорядок будет соблюдаться пятнадцать дней, когда до праздничных скачек останется два дня. В эти оставшиеся два дня она хотела, чтобы Тайтору как следует набрался сил без нагрузок.

С каждым днем, выполняя упражнения, Каныкей чувствовала, что Тайтору уже не знает усталости, все увеличивая рвение к бегу, будто он стал телесным воплощением силы, дарованной покровителем Камбар Ата. Игривость его радовала глаза и придавала Каныкей большую гордость за племя лошадей кыргызских земель Ала-Тоо. Особый блеск шкуры Тайтору подчеркивал его красоту, нежность и резвость, отчего те, кто смотрел на него, ощущали, что он в огне не сгорит и в воде не потонет. За неделю до скачек Каныкей нашла Тайтору наездника. Она назначила мальчика из своего аула по имени Молдосан наездником на праздничных скачках. Ему было девять лет, худощавого телосложения, он хорошо знал нравы и поведение скакунов. Умел общаться на ходу с лошадьми в любых обстоятельствах. Умел облегчить нагрузку на скакунов при беге, используя силу своего полета. И до назначенного дня скачек Молдосан самостоятельно ездил галопом две ночи подряд по долине Сары-Талаа на седле Тайтору.

* * *

За неделю до начала скачек на праздник начали прибывать гости. Приехал из Сары-Арки сын эр Кокче Айдаркана Уметей, в сопровождении гурьбы молодежи казахов, которые уже укрепили свое ханство, унаследованное от предков Камбаркана и Айдаркана. Из далекого огромного края Желпиниш приехал Бурамбек, сын знаменитого воина Музбурчака. Из земель Чамбыл-Бела приехал Жанаалы. Кушбек, сын Козубека, из Кокона, Малабек из Маргалана, Санжыбек из Анжияна и Сынчыбек из Самаркана одновременно появились на землях Букары, чтобы принять участие в празднествах, устроенных Атемиром. Все были предупреждены о том, что, если кто знал Манаса, пусть считает, что проводятся поминки по Манасу, а кто не знал его, пусть считает, что проводится торжественное возведение Семетея в ханы Букары. Чуть позднее, опоздав на один день, прибыл хан Каншыбек из земель Кашкара.

Самым последним гостем прибыла Каныкей в мужском одеянии, на своем коне Акборчуке, в сопровождении аульчан. Рядом с ней неотступно находился Молдосан на скакуне Тайтору. Убранство Тайтору со стянутыми синими шелковыми нитями челкой и хвостом говорило, что они намерены принять участие на скачках за большие награды. Никто из числа гостей не узнал Каныкей. На голове у нее была тюбетейка с куньей опушкой, что она сама сшила для сына, для Семетея. Одела кементай с воротником и рукавами, украшенными позументами. Сверху надела безрукавку-аколпок и туго затянула ремень с Бозкисе Манаса. На спине Каныкей красовался меч Манаса Зулпукор. В правой руке крутилось копье Сырнайза, как жало. На поясе виднелась рукоятка длинного кинжала Актинте, которая заставляла вздрогнуть от испуга всякого, кто окажется на пути Каныкей. Ее высокий рост и широкие плечи не отличали ее от знаменитых богатырей, бывших на устах у народа. Среди восьми ханов, которые наблюдали за сбором скакунов, готовившихся на скачки, поползли удивленные разговоры: