Kitobni o'qish: «Звезды большого футбола»

Shrift:

Это прежде всего игроки

Разные узы дружбы и товарищества связывали меня с этими спортсменами, но каждый из них мне дорог как однополчанин по футбольному фронту.

Я старался быть объективным, но, естественно, мог иногда не справиться с чувствами, а порой позабыть подробности случившегося много лет назад.

Поскольку пишу я о людях замечательных, не удивляйтесь превосходным степеням в моих оценках и помните о праве любого автора на собственную точку зрения в футболе.

Н. Старостин

Звезды большого футбола

От автора

В разгар матча он протягивает мне ученическую тетрадь и просит автограф.

– Тридцать лет, дружище, не играю, – отвечаю я, не отрывая глаз от поля.

– Подпишите, пожалуйста!

Поворачиваюсь. Рядом милое мальчишеское лицо. Такому знатоку не откажешь. Тетрадь вся испещрена автографами. Некоторые подчеркнуты красным карандашом.

– Это звезды, – поясняет юный коллекционер.

Звезды футбола! Да ведь и я пятьдесят лет назад трепетал от волнения при встречах с теми, кого в те времена молва возносила так высоко.

А затем во многом из-за них – действительных звезд и ложных светил – тысячи раз бывал я на стадионах и не перестану бывать.

Конечно, футбол как зрелище могуч при любых исполнителях. Уже то, что в нем все неповторимо и до конца неизвестно, манит миллионы зрителей на трибуны в каждом туре первенства страны. Обилие острых ситуаций, азарт, схватки за мяч и, наконец, самый исход борьбы – вот магниты, притягивающие сердца.

И все-таки больше всего восторгов у ценителей футбола вызывают сами спортсмены, те игроки, которые блещут индивидуальным талантом. Пусть один восхищает резвостью бега, но грешит техникой. Другой – виртуозный дриблер, но плохой тактик. Третий – отличный организатор комбинаций, но, к несчастью, не ставит точки над «i».

Каждый из них в чем-то искусен и оставляет надолго память о себе. Но это еще не звезда, ибо он не создал новой системы игры, не совершил футбольных подвигов, не обеспечил своему клубу многолетних побед в чемпионатах. На такое способны только подлинные таланты, имена которых в большом футболе незабываемы. Это они, звезды, они внесли новое в футбол, что-то предвосхитили в нем, сделали шаг вперед в его технике и тактике.

Это о них я поведу речь, хотя знаю, что между звездами и выдающимися солистами ясную грань определить нелегко. В футболе у самого объективного специалиста свой вкус и собственный взгляд на достоинства игроков, поэтому так мало имен, признаваемых всеми. К тому же и судьбы игроков различны. Одни из них светили ярко, но недолго, другие ровно горели полтора десятка лет, а третьи лишь озаряли футбольный небосклон вспышками, подобно северному сиянию, а затем внезапно исчезали с горизонта.

Восьмой чемпионат мира

В июле 1966 года, когда разыгрывалось очередное первенство мира по футболу, я в числе советских тренеров и журналистов был непосредственным свидетелем тех сражений, которые развернулись на зеленых полях старой Англии. Все мы до самого последнего дня не были уверены, достанутся ли нам билеты на финал, затем беспокоились, какими эти билеты окажутся. Мы знали, что в распоряжении пресс-центра 1000 мест, а журналистов съехалось на 600 человек больше. Потом проблема перенаселения исчезла: итальянская команда не попала даже в четвертьфинал, и в Лондоне остались только 33 из 400 обозревателей с Апеннинского полуострова. Уехали домой и несколько сот кипучих и громкоголосых представителей Южной Америки, команды которой потерпели фиаско на подступах к полуфиналам. Итальянцы уезжали тихо, не находя оснований для обид на чужих дядей. Но журналисты Бразилии и особенно Уругвая досрочно прощались с Британией, потрясая кулаками, призывая справедливость и угрожая возмездием. Им все казалось, что только сговор и интриги помешали южноамериканским командам добраться до победных высот.

Я думаю, что это не совсем так. Но сомнения в объективности некоторых судей были и у меня.

Вот почему, шагая в день финала на «Уэмбли» с заветным билетом в кармане, я прикидывал в уме, сумеет ли 47-летний швейцарец Тотфрид Динст справиться с высокими обязанностями арбитра в игре, решающей судьбу золотой богини Ники. Помимо объективности от него требовалась еще выносливость и недюжинное мастерство. Помогать ему в ответственнейшем судействе должны были чех Карел Гальба и азербайджанец Тофик Бахрамов.

Стадион «Уэмбли» в Лондоне построен в 20-х годах, в 1966 году ему исполнилось 40 лет. Как и все здания в Англии, это массивное и величественное сооружение, но с удобствами далеко не современными. Журналистам очень мешали колонны, которые поддерживают крышу над застекленной ложей прессы – громадной, во всю длину футбольного поля. Застекленной для того, чтобы крики зрителей не мешали работать комментаторам.

Мне казалось, что, наоборот, эти стекла спасали зрителей от того гвалта, который стоял в нашей ложе. На всех языках земли журналисты вопили в аппараты, стоящие на их столах, о том, что происходило на поле. Хорошо еще, что сигарный и папиросный дым быстро улетучивался через полуоткрытый стеклянный потолок, а то пришлось бы смотреть матчи даже и в ясную погоду сквозь нелондонский туман.

В дни финала нам повезло: погода установилась превосходная, а билеты выпали на редкость удачные – в самом центре ложи, нависшей почти над кромкой поля.

Традиционный военный оркестр, музыканты которого одеты в пышные средневековые костюмы, а барабанщики с леопардовыми шкурами на спине закончил свои фигурные маршировки и под овации покинули поле. Из-под трибун показались противники. Нервный холодок пробежал у меня по спине и не покидал все два часа игры. Не сомневаюсь, что нечто подобное испытали и зрители на трибунах, а может быть, и миллионы болельщиков, прильнувших к телевизорам и радио.

Игроки шли заметно побледневшие, но я по опыту знал, что они успокоятся, как только мяч побывает в их ногах.

Английская сборная в красном, немцы во всем белом. Напомню составы этого исторического матча.

АНГЛИЯ. Гордон Бейке, Джордж Коэн, Джон Чарльтон, Роберт Мур, Рамон Уилсон, Норберт Стайлз, Роберт Чарльтон, Алан Болл, Джеффри Херст, Роджер Хант и Мартин Питерс.

ФРГ. Ганс Тилковски, Хорст Хеттгес, Вилли Шульц, Вольфганг Вебер, Карл Шнеллингер, Франц Беккенбауэр, Хельмут Халлер, Уве Зеелер, Зигфрид Хельд, Вольфганг Оверат и Лотар Эммерих.

Сражение началось ураганно. Немцы, верные своей тактике блицкрига, ринулись вперед, словно сзади сожжены все корабли. Англичане не остались в долгу и на атаки ответили яростными контратаками. Мне как-то сразу бросилось в глаза, что завершающие усилия у англичан выглядят острей. До вратаря британцев пытался добраться только один ветеран – Зеелер, а бедного Тилковски неумолимо и беспрерывно штурмовали оба центральных нападающих англичан – Хант и Херст, куда более рослые и молодые.

В душе я болел за англичан, но свойственные британцам беспардонные сшибания с ног чужого вратаря невольно вызывали возмущение у меня и у моих соседей. Правда, каждый раз судья Динст давал свисток, но это только позволяло прийти в себя мужественному немцу и не действовало на чрезмерно агрессивный английский тандем. Так же молодцевато вели себя и их партнеры. И вдруг на восьмой минуте Халлер неожиданно сильно бьет с правого фланга в ворота, и вратарь Бенкс, еще до финала признанный лучшим в мире, пропускает мяч, где-то мимо него юркнувший по земле в сетку.

Аплодисменты и крики, но не всеобщие, так как 60 тысяч англичан на трибунах, естественно, молчат. Тихо и в королевской ложе, где лишь герцог Эдинбургский из вежливости аплодирует успеху немцев.

Теперь главное, как ответит на полученный удар английская сборная. Подожмет хвост или нет? Не менее важно и поведение немецкой команды. Уйдет в оборону, пытаясь сохранить первый перевес, или будет стремиться наращивать успех? К счастью для футбола, оба противника остались принципиальны.

Англичане двинулись на штурм, а немцы, в свою очередь, не захотели уступить инициативу. Второй порядковый гол обычно многое решает. Забей его немцы – тогда исход матча мог оказаться необратимым.

Но неожиданная передача Мура – и герой встречи Херст, проскочивший за спины немецких защитников, эффектным ударом головы сравнивает счет. Немцы лидировали всего 10 минут. Это не значит, что они сдались. Их привлекательное по рисунку игры преимущество на центре поля по-прежнему оставалось заметным. И по-прежнему в обеих штрафных площадках англичане действовали напористей. К перерыву – 1:1 и полная убежденность, что захватывающая по накалу борьба еще не достигла апогея.

Второй тайм пролетел в нагромождении событий и страстей. Англичане наращивают темп и становятся агрессивнее. Их противники меняют все время тактику, выводят на завершающие удары вместо Зеелера молодых и более свежих Хельда и Оверата. Чаши весов колеблются, но мяч больше гостит на половине немцев. Его доставляют туда даже крайние защитники англичан, усердно помогающие пятерке своих игроков, которая осаждает чужие ворота. Трибуны беспрерывно гудят, голевые ситуации создаются одна за другой.

И вот наконец на 77-й минуте после удара Питерса второй мяч влетает в ворота немцев. Темп опять увеличивается, хотя многие уже устали. Заметно на исходе силы 30-летнего Уве Зеелера, никак не найдет себе применения левый край германцев Эммерих.

Время летит. Британцы по-прежнему нацелены на атаки и меньше всего дрожат за свои ворота.

Азарт игры воспламеняет и немцев. Всей командой устремляются они вперед, отбрасывая всякую заботу о своих тылах. За минуту до финального свистка старший Чарльтон сзади атаковал Оверата. Британец отбил мяч головой, но судье показалось, что Джон оперся руками о плечи Вольфганга. Последовал штрафной. Мяч после сокрушительного удара Эммериха судорожно заплясал по ногам и телам 15 игроков обеих команд, собравшихся у английских ворот. На мгновение показалось, что Шнеллингер, увлекший свою команду вперед, задел мяч локтем прежде, чем тот попал под удар Веберу. Судья Динст, бывший рядом, промолчал, и центральный защитник немцев уверенно пробил в угол. Стадион ахнул.

Забыв о своих симпатиях к англичанам, пришел в восторг и я. Игра была настолько хороша, что страстно хотелось смотреть не отрываясь еще и еще.

Команды остались для отдыха прямо на поле. Я пытался уловить на лицах англичан растерянность или досаду. Ведь это не шутка – получить нокдаун за 30 секунд до победы в первенстве мира. Но британские парни не обнаружили малодушия и, главное, не искали виноватых. Чувствовалась их уверенность в своих силах. А ликовавшие немцы – мне так показалось – нервничали.

Рассказывали, что Альф Рамсей в эти минуты убежденно сказал журналистам:

– Победить могут только англичане.

А тренер немцев Гельмут Шён ограничился утверждением, что немцы окажут достойное сопротивление.

Редко так бывает, но на этот раз оба наставника угадали, хотя драматические коллизии превзошли прогнозы. Передохнув, команды бросились в атаку с такой страстью, будто бы игра только началась. Десять минут мяч метался с одной половины поля на другую, словно выбирая, кому из противников принести в дар славу и Нику. Мастерство было примерно равное, у кого окажется больший запас сил, тот и победит.

Чудеса выносливости показывали Болл у англичан и Хельд у немцев. Команда ФРГ по-прежнему выглядела слаженней, сказывалась немецкая дисциплинированность; зато британцы подкупали неистовостью и стихийным порывом к победе.

И вот наступила развязка. В скоропалительной схватке у ворот Херст нанес сокрушающий удар с прямого подъема. Мяч со свистом ударил под верхнюю штангу, от нее рикошетом в землю и выскочил вверх в поле, где его мгновенно головой через перекладину переотправил Шульц.

Точно, видимо, не разобрав, Динст указал рукой: угловой удар. Английские игроки запротестовали и бросились к помощнику арбитра Тофику Бахрамову. При полном молчании стадиона пошел туда и сам Динст.

В ложе прессы вспыхнул спор. Я считал, что гола нет. Ведь круглая штанга специально была введена для того, чтобы ликвидировать подобные сомнения: угол падения равен углу отражения. Мой брат Андрей допускал исключения в тех случаях, когда мяч пробит резаным ударом.

Швейцарец Динст молча ждал решения своего помощника, перекладывая тем самым ответственность на плечи советского арбитра. А ведь от того, что скажет Бахрамов, зависел ни много ни мало титул чемпиона мира.

Все это понимал наш судья из Баку, знал, что сейчас за ним внимательно наблюдают 100 тысяч здесь, на «Уэмбли», и 400 миллионов у телевизоров, знал – и показал на центр поля.

Победа англичан снова стала реальной, но под тяжестью огромной ответственности ссутулился высокий и статный бакинец. Его решение как-то придавило и нас, советских спортивных корреспондентов. Бесконечно хотелось, чтобы Бахрамов не ошибся, тем более что на поле продолжалась бескомпромиссная и неостывающая борьба. Пусть не у всех сохранились прежние силы, но у всех было прежнее желание победить.

Время теперь работало на тех, кто выигрывал в счете, на англичан. Но они – то ли под влиянием не до конца убедительного третьего гола, то ли благодаря спортивным традициям своей страны – продолжали наступать, как только срывали атаки желавших отыграться немцев.

Вся ложа прессы лихорадочно передавала каждое мгновение игры в эфир. Пронемецкие представители указывали на ошибку советского судьи, преувеличивали возможности немцев. И лишь английские журналисты невозмутимо и уверенно диктовали утверждения о близкой победе своей сборной в те газеты, которые мы должны были покупать при выходе со стадиона.

Я же все время думал: неужели решение Бахрамова не подтвердится?

Титаническая борьба на поле подходила к концу, два часа пролетели незаметно. Немецкая команда двинулась на последний приступ. Мне хотелось крикнуть Рамсею: «Упрямец, стяни назад десять человек! Отступи на три минуты от принципа и будь четыре года гордым чемпионом мира».

Не знаю, мог ли в этой горячей атмосфере радикально влиять на тактику Альф Рамсей, или его команда, воспитанная в наступательном духе, не сумела перестроиться, но так или иначе, к великому торжеству справедливости, английские футболисты продолжали атаковать.

Вот почему совершить второе чудо в один день – отыграться – немцам не удалось. Хотя последняя минута и принесла новый гол, но влетел он в ворота немцев. Это сделал Джеффри Херст, который уже забил до этого два гола. Тот самый Херст, которого Рамсей поставил вместо всеобщего любимца англичан Гривса.

Четвертый мяч снял тяжесть с наших душ и позволил расправить плечи Тофику Бахрамову. Теперь его приговор потерял генеральное значение: при всех толкованиях англичане оказывались законными победителями.

На стадионе начался апофеоз. Зрители пели национальные песни. Королева Елизавета в своей ложе готовилась вручать медали. Герои сражения строем направлялись туда. Победители шагали бодрее – за золотом, побежденные – за серебром – еле передвигали ноги. Нервная разрядка давала себя знать. Один из немцев дважды падал на лестнице от усталости и смог покинуть ложу только после того, как товарищи взяли его под руки.

Журналисты, спускаясь по замысловатым лестницам из своей ложи, говорили о третьем голе. На следующий день, десятки раз просмотрев видеопленку со всеми замедлениями и стоп-кадрами, я окончательно убедился, что гол был. Но немецкая пресса долго еще продолжала утверждать, что англичане фальсифицировали пленку с помощью технических манипуляций.

Толпы зрителей не спеша растекались со стадиона. Мы тоже не торопились. Нашему автобусу все равно предстояло долго дожидаться, когда можно будет двинуться в путь с автостоянки. К нашей группе подошел пожилой продавец, предложил сувениры и только что выпущенное сообщение о победе. Он не скрывал своей радости и на наши поздравления ответил энергичным пожатием руки.

– А ведь поначалу было тяжело, – сочувственно сказал по-английски мой сосед.

– О да, сэр! Немцы – великие мастера нападать первыми и добиваться начальных успехов. Но они всегда в конце концов оказывались битыми. Так случилось и сегодня, – хитро улыбаясь, ответил англичанин.

Я посмотрел на его хромую ногу, стараясь догадаться, где она была повреждена – на полях футбола или войны.

Мне понравился английский футбол, его рациональная, близкая мне по духу тактика. Пришелся затем по душе и тот здравый смысл, с которым относятся к игре жители туманного Альбиона. О футболе здесь не кричат на перекрестках, не спорят дома, не бушуют в служебных кабинетах. Все эмоции прорываются только на стадионах, даже на подступах к ним все еще сравнительно чинно и благородно. Один только раз за весь чемпионат мира я видел ликующую толпу. Это было шествие молодежи по улицам Лондона после победы англичан в финале. Они шли с национальными флагами и изображениями Ники и львенка Вилли.

Молодые люди направлялись к зданию, где премьер-министр Гарольд Вильсон давал прием в честь нового чемпиона мира. Всем хотелось поздравить свою команду, а попутно вызвать на балконы тех иностранных игроков, которые завоевали симпатии в Англии. Этот взрыв энтузиазма и патриотизма мне был понятен, а вначале, не скрою, меня очень удивило отношение англичан к футболу.

Когда мы улетали из Москвы, наша столица с утра жила предстоящей вечером первой игрой Англия – Уругвай. Нам завидовали все – от родных до служащих аэропорта – и все что-то советовали, просили обратить внимание, поддержать, подбодрить своих…

В приподнятом настроении прибыли мы в Лондон и вдруг попали в зону спокойствия и житейского благоразумия. В аэропорту туристы разных стран еще вносили оживление. Жались по углам большими группами приехавшие на чемпионат посланцы Южной Америки, в одних рубашках и летних платьях цвета национальных флагов, когда надо было по погоде надеть костюмы и пальто. В самом городе, куда мы приехали через час, все выглядело по-будничному деловито. Та же атмосфера в пресс-центре чемпионата, в залах, холлах и вестибюлях фешенебельной гостиницы «Роял». Ни ажиотажа, ни споров, ни суеты – тишина и рассудительность. Хозяева задавали тон, да так убедительно, что даже корреспонденты южных стран сдерживали свой темперамент.

Быстро убедившись в бесплодности наших попыток попасть на открытие чемпионата в «Уэмбли», мы поехали назад в аэропорт. Окончательно аккредитовать нас должны были в Сандерленде, куда самолет уходил в часы матча Англия – Уругвай.

– Ничего, посмотрим все по телевизору, – надеялись оптимисты.

– А если нет экрана в самолете, послушаем по радио, – подправляли скептики.

Разочарованы оказались те и другие. В машине не было ни громкоговорителя, ни экрана. Оставалась надежда на информацию от летчиков.

– Просите стюардесс регулярно справляться о ходе игры, – приставали мы к тем, кто владел английским.

Но день, так счастливо начавшийся, заканчивался одной неудачей за другой. Элегантная стюардесса отправилась выполнить нашу просьбу, но быстро вернулась. Она с привычной улыбкой разъяснила, что летчики не могут слушать репортаж о футболе, так как заняты своими прямыми обязанностями. Мы открыли от удивления рты: вот так родина футбола!

Но в чужой монастырь со своим уставом не ходят. Пришлось смириться и предаться размышлениям. Подумал я, подумал и пришел к выводу, что и вправду незачем пускать так широко футбол в жизненный уклад и на работу. Вспомнил, что всю жизнь творится у меня дома, когда «Спартак» проигрывает. Возвращаюсь я в этих случаях со стадиона мрачным. Жена, дочери, все домочадцы знают, что я вне себя, и потому говорят тихо, смотрят озабоченно. Так длится день, а то и два, если проигрыш особенно огорчителен. Тут еще супруга моя в последнее время после участившихся проигрышей «Спартака» взяла в привычку, отворяя дверь, сразу переходить в наступление:

– Когда же вы научитесь играть наконец?!

Получается, что футбол, призванный дарить радости, оборачивается полной противоположностью. Даже после победы нервы настолько издергаются во время матча, что домой опять попадаешь усталым и разбитым. А вот в Англии все вроде по-другому. Футбол здесь любят, как театр, кино, концерты. Конечно, и здесь есть болельщики с повышенной чувствительностью, но общее отношение к спорту благожелательноспокойное. Англичане верно понимают его принципы, за победы бьются изо всех сил, но из поражений не делают трагедии.

«Что ж, – подумал я, – пожалуй, зерно истины в более хладнокровном отношении англичан к его величеству футболу есть».

Самолет пошел на посадку в Ньюкасле, конечной цели нашего полета. Любопытство мучило нас, и мы, сбежав по трапу, окружили работников, снимавших багаж. Один из них на вопрос «Какой результат?» опустил большой палец вниз.

– Англия проиграла? – ахнули мы.

Рабочий, угадав возглас, покачал головой и соорудил из пальцев два нуля.

– Зеро – зеро? – воскликнул кто-то.

– Нес, – кивнул англичанин и сделал недовольную мину.

Обсуждая на разные лады неожиданную ничью, мы уселись в автобусы и поехали в Сандерленд. Здесь в четвертой группе играли команды КНДР, Италии, Чили и СССР. Там меня и моего брата Андрея разыскали представители крупнейших радио- и телевизионных компаний. Видимо, им были известны наши статьи о футболе, систематически появлявшиеся в газете «Совьет Уикли», издающейся в Лондоне.

Футбольный обозреватель радио ФРГ г-н Миттенцвейн спросил меня:

– Считаете ли вы, что единодушная похвала английских газет своей команде искренна? Или они называют ее лучшей в мире необоснованно, стараясь запугать противников?

– Суп, сваренный моей женой, – ответил я, – тоже кажется мне воистину лучшим в мире, потому что я к нему привык. Не этим ли объясняется и безапелляционная позиция английской прессы?

События показали, что немецкий корреспондент тревожился не зря.

Редактор журнала «Футбол» Мартын Мержанов утверждал, что прогнозы в футболе запрещены, как и подножки. А ведь в Англии от нас просили именно предсказаний, и мы, не желая прослыть людьми нелюбезными, вынуждены были такие прогнозы давать. Не скрою, угадали мы не до конца. Но ведь на то и было восьмое первенство сенсационным.

В футболе спорят все и обо всем. Одни и те же факты приводят в доказательство разных истин. Перед решающими схватками и в нашей компании все спорили до хрипоты, называя по меньшей мере полдюжины безусловных победителей.

И так везде.

В Европе на помощь была призвана даже электронно-счетная машина. В нее заложили подробнейшую программу. Сотни специалистов были заняты тем, что переводили на язык цифр сведения о весе, возрасте, росте, владении мячом, быстроте, ударе, прыжке, силе, ловкости и всех других качествах каждого игрока каждой сборной. Затем электронный мозг во многотысячных сопоставлениях переварил все эти сведения и выдал на-гора результат: новым чемпионом мира по футболу окажется сборная команда Италии.

Большинство газет всего мира восприняли это как должное. Итальянский футбол в зените, итальянцы техничны, как никто, они могут повторить подвиги дедов – вот какие мотивы слышались в той футбольной увертюре, которая предшествовала восьмому чемпионату.

Правда, большая часть английской прессы упорно повторяла заявление главного тренера своей сборной Альфа Рамсея: «Англия победит».

На открытии чемпионата, после того как команды Англии и Уругвая сыграли вничью с традиционным в те времена результатом 0:0, канадский журналист в ложе прессы на «Уэмбли» воскликнул:

– Футбол родился в Англии и умрет здесь на чемпионате от ничейной смерти!

Эту фразу через час знал весь мир, и у всех почитателей футбола холодок пробежал по спине. Но на этот раз правым оказался английский репортер, не пожелавший уступить последнее слово канадцу:

– Наши футболисты все умеют. Рамсею остается только сунуть им отмычку к чужим воротам.

Кто-то остроумно заметил, что вряд ли поможет даже наилучшая отмычка против тех, кто взамен ворот изобрел заслон из 11 крепких, мускулистых тел.

Сейчас всем ясно, что в 1966 году в Англии футбол нужно было спасать от скуки и безрезультативности, возвратить ему задор, азарт, радость – все то, что составляет его главную притягательную силу. Это, к счастью, свершилось.

В течение тридцати с лишним лет, что разыгрываются мировые чемпионаты, золотой статуэткой богини Ники владели по два раза Уругвай, Италия, Бразилия и один раз ФРГ. Страны, создавшие латиноамериканскую школу игры, никак не желали расставаться со столь привлекательной и выгодной гостьей. Ведь футбол приносил не только славу. Вокруг него неудержимо лилось и звенело золото.

На этот раз на футбольные поля Англии вышли биться за победу противники, отстаивающие свою тактику борьбы: броня и снаряд. Блистательными звездами в нападении и уплотненной защитой намерены были бороться южноамериканские команды и их последователи в Европе: Италия, Испания, Франция и Португалия.

Против них встали бойцы, заново вооруженные. Желание сбросить бразильское иго, обиды за многолетние поражения делали их рыцарями без страха (жаль, что кое-какие упреки они потом заслужили). Европейский лагерь возлагал надежды на Англию, Венгрию, СССР и ФРГ. Африка и Австралия не были представлены. От Азии впервые за всю историю, выступила команда Корейской Народной Демократической Республики. И дебютант, мало кем принимавшийся в расчет, внес свой вклад в разгром оборонческих тенденций.

Итак, броня или снаряд? Как всегда, техника – союзница брони, а для снаряда нужен порох.

Незадолго до чемпионата Андрей обронил как-то фразу:

– Порох футбола – темперамент.

– Как можно отказать в темпераменте южанам? – возразили ему.

– И бразильцы, и итальянцы горячи, – ответил брат, – но весь жар души они расходуют у своих ворот. От этого чужие штанги не зауглятся…

Ставка на оборону заведомо снижает шансы на выигрыш. Не зря говорят: «Победа зарыта в чужих воротах». Именно поэтому корейцы выбили из седла итальянцев, которых электронная машина возвела в чемпионы. Ошиблась машина – ей пока что не дано предугадывать степень людских эмоций, определять, как сильно заряжен человек энтузиазмом. Корейцы безусловно меньше умели, но они сильнее хотели, и воля к победе, то, что в футболе называют четвертым компонентом, решила все.

Четвертый компонент повлиял на многие игры. Опасность разгрома нависла над южноамериканскими командами с первых туров чемпионата.

Латиноамериканцы привыкли играть с передышками во время матча, а им их не давали. Они пробовали снижать темп за счет держания мяча и поперечных передач и получали в ответ беспрерывные скоростные атаки. Они хотели заставить двигаться только мяч, сберегая силы игроков. Их противники соединили усилия игроков и мяча, воспользовались суммой скоростей и оказались быстрее на всех участках поля.

Бразильцы достаточно долго были властителями дум в футболе. Уверовав во всемогущество техники, они не оценили новых европейских тенденций.

Одна за другой терпели крушение команды Испании, Бразилии, Чили, Аргентины. Оставалась Португалия, без поражений добравшаяся до полуфинальной встречи с Англией. Но в этом матче наступательная тактика британцев все же раздавила защитные линии, возведенные за Пиренеями.

Нельзя сказать, что любители футбола без сожаления расстались со своими старыми кумирами. Итальянские тиффози сразу после поражения от КНДР разорвали в клочья портреты миловидных итальянцев Факетти, Маццолы, Риверы, Булгарелли. Этой участи избежали Суарес, Хенто, Гарринча, Пеле, Джимми Гривс, старые заслуги которых были еще так живы в памяти.

Пеле и сейчас в зените, а Гарринча уже в Лондоне сиял не столь ослепительно, как раньше, растратив запасы энергии, быстроты и выносливости. Несколько потемнел нимб вокруг головы любимого из любимых в Англии центрфорварда Джимми Гривса. Рамсей не включил британского идола в состав команды на решающие битвы чемпионата, хотя Джимми к этому времени был совершенно здоров. Тренер предпочел малоизвестного, но куда более работоспособного Херста и оказался великим провидцем: центральный нападающий Херст забил три гола в заключительном матче с немцами. Этим подвигом Херст поставил себя рядом с Бобби Чарльтоном, которого англичане искренне считали равным самому Пеле.

Надо отметить, что Херст не попал в символическую сборную команду мира, составленную перед финальной игрой.

Кто же они, эти футбольные академики? Вратарь Гордон Бейке (Англия), правый защитник Мануэль Санчис (Испания), два центральных защитника – Вилли Шульц (ФРГ) и Роберт Мур (Англия), левый защитник Сильвио Марзолини (Аргентина); три полузащитника – Валерий Воронин (СССР), Роберт Чарльтон (Англия) и Франц Беккенбауэр (ФРГ); три нападающих – Ференц Бене (Венгрия), Пеле (Бразилия) и Эйсебио (Португалия).

Состав символической сборной вызвал горячие дискуссии, хотя все перечисленные игроки действительно принадлежат к элите мирового футбола. У меня сложилось впечатление, что люди, составлявшие сборную, руководствовались не только спортивными, но и политическими соображениями. Они старались раздать места в соответствии с окончательной таблицей первенства. Победителю (Англии) отвели три места, серебряному призеру (ФРГ) – два, а остальным – по одному.

Футбольный бизнес не скупится на румяна для тех, кто как магнитом притягивает зрителей на стадионы. Не случайно бразильский клуб «Сантос» из города Сан-Пауло за выступление своей команды с участием Пеле берет вдвое дороже, чем без него. Сборы делают и другие знаменитые футбольные имена.

Поэтому, когда из-за возраста или по другим причинам уходят с подмостков такие светила, как ди Стефано, Диди, Копа, Пушкаш, Суарес, Гарринча, им на смену подбирают новых любимцев, которым стараются создать громкие имена. Часто это незаурядные футболисты, но лучше не принимать на веру все, что о них пишут.

Посмотрим беспристрастным взглядом на состав символической сборной мира 1966 года.

Гордон Бейке. Из команды «Лейсестер». 29 лет. Опытный и надежный вратарь, но печатью выдающегося таланта не отмечен. Он прост в приемах и поэтому нравится. Однако его игра в воротах очень прямолинейна, тогда как Лев Яшин – импровизатор и творец. Бенкс действительно пропустил на чемпионате всего три гола, но его воротам мало угрожали, и настоящему испытанию он так и не подвергся. Лев Яшин пропустил пять мячей, но зато вдвое больше отразил в самых безнадежных положениях. То, что он лучший вратарь мира, видели все, и не случайно составители сборной, отвечая на недоуменные вопросы, ссылались только на неудачную фразу старшего тренера советской команды Николая Морозова: после игры СССР – ФРГ он в сердцах сказал, что Яшин обязан был взять второй мяч, решивший судьбу полуфинала в пользу немцев.