Kitobni o'qish: «Бремя выбора»
Лодка не утонет, пока она в воде, но стоит воде попасть в лодку, она пойдет на дно.
Не важно, что происходит вокруг нас, важно то, что происходит внутри нас.
Глава первая
Речной буксир Проекта 1741А с говорящим названием «Проворный», на малом ходу, двигался меж затопленных по сорванные и поломанные крыши домов поселка Чаща. Мало что осталось целого здесь после прохода Волны, разве что несколько полуразрушенных кирпичных зданий. До Волны тут была вполне бойкая жизнь. В Чаще, несмотря на таежную глушь, проживало несколько тысяч жителей, были школа и детский сад в одном трехэтажном здании – хрущевке, своя котельная и контора бывшего леспромхоза, где в основном и работали жители поселка. Теперь, кроме больших стай черноголовых ибисов и прочих птиц, что облюбовали образовавшиеся заболоченные долины, реки и заводи, здесь и не встретишь никого.
Капитан чуть прибавил ход и направил буксир к торчащим из воды руинам котельной, что были завиты плотным вьюном, да и все вокруг поросло неведомой ранее в этих местах тропической растительностью.
– Ну вот Мишаня, прибыли, теперь пойду и высплюсь, – капитан перевел рычаг управления ходом в положение «Стоп машина» и прокричал в окно, – Ринат, едрид мадрид! Швартуйся!
– Да капитань, нам тут до вечера кавиляться, – прокричал в ответ таджикский юноша.
– Мишань, а ты это, с теми парнями-то договорился?
– А чего с ними договариваться, они тут что, хозяева? Наехали по беспределу, как до Волны, ничего, отобьемся если что.
– Ну, – вздохнул капитан, – ты у нас бугор, тебе решать, только вот ребятам подставляться под пули какой резон? Говорил я тебе, прибился бы ты к судоремонтному, они же тебя звали.
– Не дядь Вов, так мы больше заработаем, а Черкасову придется половину отдавать… ладно, чего на эту тему уже в который раз тереть, – ответил Михаил, вытащил из заднего кармана обрезанных по колено джинсов перетянутую изолентой Уоки-Токи, – Чибис, на тебе охранение, остальные, айда работать!
С кормы в воду опустили четырёхместную резиновую лодку, потом, по веревочной лестнице в нее опустились трое, разномастно одетых и вооруженных людей. С кормы подали аккумулятор, который подсоединили к электромотору на транце, и лодка тихо и плавно поплыла в сторону накренившейся опоры ЛЭП в самом начале затопленного поселка…
… та-тах – та-тах – та-тах, – внезапно, разорвав утреннюю тишину и вспугнув птиц, три короткие очереди из плотных зарослей у подножия сопки выбили из лодки сразу двоих, а тот, кто остался, кинулся к мотору, после чего лодка практически на месте развернулась и понеслась обратно к буксиру.
– Дождались! – капитан в отчаянии ударил по кнопке ревуна, а затем перевел рычаги в положение «Средний назад».
– Куда! – заорал Михаил, – сколько можно хвост поджимать! Будем драться!
Михаил выскочил из рубки, прихватив висевший на стене АКСУ с двумя смотанными скотчем магазинами и что-то крича, побежал вдоль борта. Из надстройки выбежали еще семеро вооруженных людей и, пригибаясь, побежали на ют, еще один богатырского вида мужик в промасленных штанах и драной тельняшке, показался из люка на баке с ПКМ в руках…
– Тьфу ты, едрид мадрид! – сплюнул на палубу капитан, остановил буксир и потянул из ящика у стены видавший виды ИЖ-43 и патронташ.
Тем временем бой разгорался, меж остовов домов промелькнули два водных мотоцикла, стрельба из кустов усилилась, велась она весьма прицельно и плотно, не давая экипажу буксира поднять голов из-за борта, пока пулемётчик в тельняшке не пристроился у якорной лебедки и не открыл плотный ответный огонь, образуя просеку в кустарнике…
420 день
о. Сахарный
Стараясь не шуметь, в тусклом свете керосиновой лампы, я оделся. Обратил внимание, что Светлана открыла глаза и еле заметно улыбаясь, смотрит на меня.
– Собрался? – прошептала она.
– Да, пора, – я наклонился и поцеловал ее.
– Будь осторожен.
– Я сама осторожность!
– Конечно, – Света вздохнула и отворачиваясь к стене добавила, – Алешку поцелуй.
Я постоял немного над детской кроваткой, глядя как безмятежно сопит сын и поцеловал его в пухлую ладошку, которую он высунул из-под пеленки. Вздохнул и, прихватив свое походное снаряжение, что еще с вечера приготовил и поставил у двери, тихо вышел во двор, где сразу шикнул на Бима, который собрался было своим лаем оповестить всех соседей о том, что наступило утро.
– Не скачи, тихо, – присев на корточки и позволив себя облизать, погладил я собаку и сказал шепотом, – спят же еще все. Пойдем, проводишь до пирса.
Сдержано взвизгнув, Бим «с низкого старта» понесся вниз по дороге, ну и я, закинув на правое плечо рюкзак и ремень АКМСа, и держа в руке разгрузку, потопал к пирсу.
До рассвета еще несколько минут, над водной гладью на горизонте начинает алеть, восходящего солнца не видно, оно еще скрыто от глаз одним из островов Восточного архипелага, но постепенно багрянец восхода взбирается в небо и растекается по океану. Вот-вот и начнут кричать первые петухи и Сахарный проснется. Хорошо у нас тут – остановился на минуту и оглянулся на форт, из ворот которого выбежали на пробежку срочники подгоняемые Максимом. Да, у нас уже есть свои бойцы срочной службы, немного, всего один взвод, то есть двадцать один человек… таковы реалии нового мира, впрочем, они ничем не отличаются от мира прошлого и я, придерживаюсь высказывания о том, что добро должно быть с кулаками. Уже дважды за Новейшую историю приходилось отстаивать наш остров с оружием в руках.
Жилой район со щитовыми домиками, новыми срубами, временными навесами и десятком армейских палаток, в которых проживают не семейные островитяне, что прибыли на поселение. Вдали, у грузового пирса, уже суетятся – «Пожарник» готовится к выходу в море, он потащит за собой в Лесной баржу, забитую продуктами производства нашего острова и всякими излишками от хуторян.
– И как Светлана тебя отпустила? – Иваныч стоял на юте «Авроры», пыхтел трубкой и следил за тем, как боцманская команда заканчивает с последними приготовлениями к выходу в море.
– Выгнала, Иваныч, – ответил я и стал подниматься по широким сходням.
– Это как?
– А просто, сказала, что если я не получу дозу адреналина от морского похода, то развалю всю нашу усадьбу, вытопчу огород и вообще, кусаться начну… не знаю, но она права, и из рук все валится и какой-то нервный стал.
– Хорошо, что я особо в земледелии не погряз, Лида об учебе все, да о детях, а я в море, – Иваныч улыбнулся, выпустил вверх дым и махнул рукой, – жду, поднимайся.
Юру в каюте не застал, лишь слышал, как он на открытом мостике учит кого-то уму разуму, то есть обращаться с «утесом», который все также скрипит на станке. В каюте все по-прежнему, как и завелось в бытность нашего с покойным Алексеем соседства. А Юра и не стал ничего особо менять, он во многом пытается копировать Алексея, что у него неплохо получается, все ж десантура она как некая каста, и Юра, отчего-то, прямо из кожи вон лезет, чтоб я без постороннего, то есть, его взгляда и вздохнуть не мог.
На камбузе кроме меня, Иваныча и собственно кока Володи никого еще не было. Горячий омлет и кофе – стандартный завтрак на «Авроре».
– Ну, рассказывай, как вы тут, а то я с этим строительством и домашними делами немного выпал из обоймы, – сказал я и вдохнул аромат кофе… молотый, вот умудряются же достать на камбуз всякое вкусное!
– Да? Вчера на планерке что-то не заметил, дрючил всех как всегда, – хмыкнул Иваныч и пододвинул ближе тарелку с омлетом.
– Я же говорю – нервы… Так я ж все больше на островные вопросы вчера налегал, твоей морской кухни и не касался.
– Особо рассказывать нечего… На равноудаленных от Архипелага островах и береге материка сделали несколько пунктов дозаправки, естественно, где это необходимо – замаскировали, много времени на это потратили… цистерна на Новой Земле стоит уж две недели как, полна топлива, провизией Шеф обещал обеспечить на «черный день», но в этом нужды нет, заполнены под жвак.
– Топлива хватит?
– Должно, но на всякий случай и на Лысом острове оставили десяток бочек.
– Что там, кстати, в округе?
– Тишина. На заправку обошел все кругом – мертво, несколько островов, да небольшое плато выдавило со дна моря, по типу Новой земли, но меньше в разы, с пару километров по диагонали.
– Ну вот пройдем максимально до места и узнаем.
– Да… береговые линии-то высветилась на приборах, но что там дальше, острова или что…
– Вот и выясним.
– Не пересечься бы с амурцами, – Иваныч скривился, – Вася радиоперехваты же зачитывал.
– Зачитывал, и что? Иваныч, ничего не изменилось и работает правило – кто рано встает – того и тапки.
– Это понятно, но амбиций у амурцев выше крыши.
– Это их проблемы… и вообще, ты чего это? Поход еще не начался, а у тебя какие-то пессимистические настроения.
– Мало нас, Серый, и там и сям хотим успеть, застолбить, как мой отец говорил – «хватаем и ртом и жопой»! А как потом это все удержать?
– Согласен, но иного пути нет, не для себя же хватаем, для тех, кто будет после нас. Так что остается надеяться на наших стратегических партнеров на Новой Земле и в Лесном.
– Ну… – Иваныч разобрался с омлетом и отхлебнул кофе, – в Шефе я уверен, правильный мужик и народ на Новой Земле к нам эм… как это, а! Лоялен! А вот в Аслане все же сомневаюсь, он хоть и делает вид, что дружит, а все ж себе на уме.
– Вань… ну так и мы такие же.
– Ты не сравнивай, божий дар с яичницей! За нами вон людей сколько, – Иваныч кивнул на иллюминатор, за которым начинал просыпаться Сахарный, – а за Асланом что, только его так называемый клан и все.
– Ладно, что по маршруту?
– Переход до Новой земли, подбираем Эрика с его группой и вперед, в открытое море, Сахалин, или то, что от него осталось нас ждет! Или не ждет…
– Вахтенным заступить на боевые посты! – прозвучал голос Иваныча по громкой, когда я разбирал вещи в каюте после завтрака.
Этот поход в сторону Сахалина, точнее его шельфа, по старым картам, планировался нами давно. А еще желание амурцев застолбить место, нас, честно говоря, сильно нервировало и заставило форсировать события. Вот и отправились на разведку мест, где до Волны находились буровые проекта «Сахалин – 1». Оказался среди наших островитян человек, который ходил туда на судне снабжения боцманом. Он и теперь в боцманах на «Пожарнике», смышленый мужик, главное – идейный, и для него теперь, как и для всех островитян, основная цель это процветание и безопасность Сахарного.
«Аврора» плавно отошла от пирса и на среднем ходу двинулась к Васиному острову. Я поднялся в ходовую рубку, где Иваныч уже привычно восседая на высоком капитанском стуле и удерживая одной рукой штурвал, правит корабль на один из створных знаков, что недавно были установлены по берегам нашего архипелага для практики судовождения мореходного класса и для удобства навигации.
– Капитану «Авроры» опознаться… – прошипела радиостанция.
Иваныч наклонился к микрофону и, придавив тангету ответил:
– «Кречет».
– «Сапсан», – отозвался дежурный НП на Васином острове, а потом радостно добавил, – доброе утро Иван Иванович!
– Угу, и тебе не хворать… – буркнул Иваныч в ответ и скривился.
– Как Лидия Васильевна? Наталья как?
– Спасибо хорошо…
– А можно…
– Так, я не понял! – в эфир вклинился голос Максима, – Чернышев!
– Я!
– Гайка от шпильки! Хорош гадить в канал! Прекратить!
– Есть прекратить гадить!
– Иван Иваныч, ну что вот в самом деле… – укоризненно добавил Максим и отключился.
– Ну вот, и на мои седины перепало от Макса из-за этого «Ромео», – улыбнулся Иваныч.
– Да, как-то холодно ты с ним, – заметил я, – вроде нормальный парень, Юра неплохо о нем отзывался.
– Ага, твой бодигард Юра знаешь, сколько раз уже ходатайствовал о переводе Чернышева к нему в группу, то есть на «Аврору»?
– Нет…
– То-то! Если у них с Натальей что и получится, то пусть уж «сапогом» ходит! Нечего мне глаза в море мозолить!
– Суровый ты тесть, – улыбнулся я.
– Все, тема закрыта! – как всегда Иваныч пресек беседу на семейную тему, уж очень он щепетильно к личному относится.
После выходки Трошина, которая стоила жизни двум хорошим людям, у нас теперь работает система выпуска судов и прочего плавающего с острова, и только капитаны знают действующий сутки пароль. Даша потом, как оправилась от шока после потери ребенка, рассказала мне, что это Жека попал под влияние Трошина, поверил другу детства, принял его строну и решил вывезти его с Сахарного под предлогом поездки в Лесной. Да, такая пакостная история вышла, и чтобы хоть как-то избежать ее повторения, Максим с Макарычем и предложили систему паролей.
– Пойду на открытый мостик, пока не жарко осмотрю новостройки со стороны моря.
– Правильно, нет чтобы с другом плечо к плечу, навстречу неизвестному, – наиграно «расстроился» Иваныч, – он пойдет на открытый мостик и в компании с «утесом» будет сверять доклады Федора с фактическим соответствием.
– Именно! – поднял я палец к небу, и собрался было покинуть рубку.
– В журнал глянь, – улыбнулся Иваныч, – твои вахты две: после жары и как всегда – собачья. Или убрать одну, отвык поди.
– Нормально, – ответил я кивнув и открывая суточный график дежурств.
А посмотреть было на что – рядом с уже забитым десятком свай в сторону Васиного острова стоял плот, изготовленный специально для строительства моста через пролив на отмели; промзона разрастается и уже перемахнула через хребет сопки; пока временное здание депо; складская зона, да и жилой массив уверенно «ползет» в сторону форта; хорошо укрепленные НП на Васином острове и на Сахарном, на каждый из которых заступают на суточные дежурства по два бойца. Да и народа прибавилось, теперь все население сахарного составляет 786 человек, из которых семеро детей рожденных уже после Волны. Я закрепил бинокль в специальном зажиме и покрутил головой, осматривая палубу, где боцман гоняет свою команду. Юра, в задумчивости встав на юте, рядом с зачехленным ПКМ на вертлюге, смотрит в сторону Сахарного. На палубе закреплены бочки с топливом, а на носу, где раньше стоял станок с пулеметом, также укрытая брезентом, теперь расположилась башня БРДМ-а. Как ее туда устанавливали, это отдельный разговор – на весь Сахарный и акваторию остова в течение двух дней разлетался отборный мат Иваныча, боцмана, Макса и оружейников из форта, но на третий день консенсус, как говорится, был достигнут. Все довольны, башня на месте, только, в подвесном сиденье, под потолком кубрика, теперь часто можно увидеть сержанта из Луневских «контрабасов», чьи босые ноги свисают с потолка во время учебных тревог. Мало того, стрелок забирается туда по приставной деревянной лестнице, теперь штатно расположившейся в кубрике. Спустя полчаса, я расположился в каюте за небольшим откидным столиком и изучал содержимое исписанных страниц уже третьего своего ежедневника. Сделано много, а предстоит сделать еще больше.
422 день
Плавание проходило относительно спокойно, если не считать какой-то нервозности членов экипажа, если быть точнее, то боцманской команды. Причиной тому была попытка пройти под парусами с попутным ветром. Но как-то все пошло не как всегда… и ветер оказался на удивление приличным по силе и волна поднялась. Из-за прослабленных вантов, буквально через час похода под парусом, разболтался и рухнул почти на рубку салинг… то-то было шуму, беготни и трехэтажного, военно-морского мата. Разболтавшийся такелаж подтянули, паруса убрали и продолжили путь на соляре, а боцманская команда занялась салингом – здоровенным куском бруса, что крепится к мачте.
На рассвете второго дня, когда я уже из последних сил боролся со сном, показалась Новая Земля.
– Точка один, – утопил я кнопку тангеты, – вызывает «Аврора»
– Слышу тебя, здесь точка один…
– Рад слышать тебя Эрик! Твоя команда готова?
– Я тоже рад тебя слышать, Сергей… Команда готова, но к сожалению у нас тут обстановка изменилась. Не сможем выйти вместе с вами.
– Что случилось?
– «Исключительная нация» опять мешает жить всем… У нас много беженцев с их острова, есть проблемы с безопасностью, и сейчас каждый боец у нас не счету.
– Что-то серьезное? Может, помочь?
– Справляемся… Шеф просил передать, что забросили на Лысый остров провизии вам на всякий случай.
– Помощь точно не нужна?
– Справимся.
– Что ж, доложу капитану. Тогда проходим мимо вас.
– Да, Сергей, у нас тут… Мы на связи в общем.
– Принял, – ответил я и отключился.
Вот же, создала проблем эта «исключительная нация», ладно, надеюсь, обойдемся без Эрика и его команды… сколько там времени? Еще час ждать окончания вахты. Чтобы не уснуть, и провести время с пользой занялся записями в вахтенный журнал, попил кофе, что под утро принес в термосе Володя и наконец-то, наступило мое любимое время – жать кнопку корабельного ревуна, оповещая команду о начале нового дня.
– Николаич, – толкал меня Юра в плечо, – Иваныч зовет на мостик.
– Угу, – я свесил босые ноги со шконки и протер глаза, неплохо выспавшись после вахты, – времени сколько?
– Обед скоро.
– Ого… А что там?
– Не знаю, – Юра пожал плечами, – с палубы, насколько хватает глаз – кругом вода, а Иваныч смурной что-то, сопит, трубкой пыхтит.
Я умылся, подтянул ремень с открытой кобурой ТТ-шника и, напялив свою «парадно-выгребную» бейсболку, что носил исключительно на «Авроре», потопал из каюты.
– Что у нас…
– Плохого? – не дал мне закончить вопрос Иваныч.
– Что? – вопросом на вопрос ответил я и уселся на откидной стул, мимоходом глянув на приборы и поняв, что по курсу нет никакого крупного куска суши и тем более Сахалина.
– Пустота Серега, – Иваныч грыз мундштук трубки и смотрел вперед, не отвлекаясь на меня, – еще четыре часа пилим на среднем ходу, и если ничего не будет отсвечивать на приборах, то разворачиваемся.
– Понял, – я кивнул и поболтал пустой термос.
– Иди, обедай, – хмуро сказал Иваныч, – и твоя вахта… я с тобой побуду.
Бывало у нас Иванычем такое не раз… стоим оба, угрюмые и смотрим на горизонт – ничего и никого, только невысокая волна да ветер, играющий такелажем, нас развлекают. Надежды на то, что в прибрежной зоне Сахалина что-то уцелело, были огромные.
– Вот же переколбасило земельку-то и Татарского пролива, судя по всему больше нет, – хмыкнул Иваныч, через час молчаливого созерцания водной глади, похлопал меня по плечу и добавил, – ладно, бди… я в каюту, все же подремлю, жара начинается.
Вот и «бдю», уж который час… Тихий океан, или что тут теперь на его месте? Да тоже самое, наверное, только теперь название полностью соответствует, так как раньше, до Волны, эти воды были самыми беспокойными и опасными, а теперь – максимум полтора балла волна, долгая, спокойная и тишина вокруг, а слабый ветер меж мачт будто поет реквием по миру, что был до Волны. Судя по приборам, 400 миль уже от Сахарного прошли и…
– Береговая линия, прямо по курсу, расстояние десять кабельтовых! – практически прокричал я в микрофон «громкой», когда на экране радара высветилась четкая линия и прибор два раза тревожно пиликнул.
– Малый вперед! – хоть и сонным голосом, но сразу же ответил Иваныч в рацию.
Сбавив ход, припал к биноклю, пытаясь разглядеть и сообразить, что же я вижу в паре километров впереди.
– Что там? – поднялся на мостик Иваныч.
– Не пойму, вроде остров, большой… торчит над ним что-то… ферма какая-то, конструкция металлическая, – я пригляделся к надписи на одной из стен сооружения и прочитал вслух, – «KURILSKAYA-3».
– Похоже, что мы нашли буровую, с которой сорвало наш «мандарин»… дай-ка, – Иваныч потянул руку за биноклем, пару секунд смотрел на объект, а потом утвердительно кивнул, – ну точно, буровая, это на сколько метров ее выдавило вместе с морским дном?
– Не знаю. И что делаем?
– Подходим, швартуемся у того мыска для начала, дай-ка, – Иваныч деликатно так меня бортанул от штурвала и утопил кнопку громкой связи, – Юра, готовь команду.
Приходилось прилично задирать голову, чтобы рассмотреть всю эту монументальную конструкцию, которая с небольшим креном, градусов в десять, опираясь на два понтона, возвышалась над каменистым участком острова, к слову не такого и большого – в длину километров десять, а в ширину не более полутора. Сама платформа находилась на высоте порядка двадцати метров, самая высокая точка острова была на отметке десяти метров, а остров – почти ровное плато. Пятеро бойцов во главе с Юрой уже рассредоточились вокруг понтонов и осматривали территорию.
– Ну, не томи, «двадцать второй», что у тебя? – не выдержал я и вызвал Юру, к которому по наследству перешел позывной Алексея.
– Николаич, – забыв про всякие уставы и субординацию ответил тот, – не поверишь, тут… тут картошка, рядков… да десять рядков, лестница веревочная, кустарная, выше по опоре лестница штатная, железная… ржавая, следы кругом так себе, выветрились. Тут это…
– Что?
– В десятке метров от грядок три могилы… каменные, кресты из труб…
– Следов много? – вылезая на открытый мостик, спросил я и одновременно с этим показал бойцу за «Утесом» направление прицеливания.
– Не особо, будто один человек ходил тут.
– Что еще?
– Так, мусор всякий, бытовой, пустые банки консервные, упаковки… Ладно, мы наверх.
– Давай, осторожнее там.
– Принял.
– С канала не уходи, как на платформу выберешься, докладывай по ходу продвижения, – приказал я вернувшись в рубку.
– Принял.
Я наблюдал в бинокль за подъемом абордажной команды по лестнице, что была закреплена к одной из опор понтона и через десять минут Юра доложил:
– Мы в агрегатной… установки какие-то, куча хлама всякого железного…
– Ну вот, имеешь ты, Сергей Николаевич, целую буровую платформу, – Иваныч уселся в свой высокий капитанский стул, утопил прикуриватель и указал мундштуком трубки на буровую, – а что дальше? Что-то не слыхал я в докладах Макарыча и Михалыча о прибывших поселенцах, имеющих специальности связанные с нефтянкой.
– Ты это от нервов поговорить решил на отвлеченные темы?
– Ага… – Иваныч раскурил трубку, – что делать-то будем со всем этим?
– Вот сейчас абордажная группа осмотрит объект, а потом мы с тобой туда полезем, оценим приобретенное имущество и решим.
– Генераторная… чисто, идем дальше… первый этаж жилого модуля, заходим…
– «Двадцать второй»!
– В канале.
– Ты что, устройство буровой знаешь? – поинтересовался я.
– Тут же подписано все… о, столовая…
– Понял, – ответил я и присел рядом с Иванычем.
Около двух часов ушло у абордажной группы на обследование платформы, и доклад Юры был буквально следующим:
– … не похоже, что тут нефть фонтаном била… в генераторной емкости под соляру, здоровые, но почти сухие… шесть дизель-генераторов, больших… в жилом модуле бардак, видно, что жили люди, но будто в спешке уходили – все перевернуто, разбросано… нет, каюта главного инженера в порядке, и такое ощущение…
– Что? – я даже привстал.
– Кажется, что кто-то отсюда ушел не так давно… каюты осмотрели – чисто, идем в столовую… цивильно тут все, столы, плиты на кухне, холодильники, большие… странно…
– Что?
– В холодильнике, тут кое-что по мелочи… и тут холодно, в смысле он работал вроде совсем недавно.
– Зря ты на вертолетку одного бойца послал, – ответил я, видя, как по лестничному пролету пробежал силуэт.
– Я не посылал… Пиманов! Степашин! На вертолетку, живо!
– Юра, спокойно… – приказал я, сам изрядно занервничав, – он наверняка тут с момента Волны… не факт что адекватен, поделикатнее там.
– Принял…
Этот человек вызвал у меня не только чувство глубокого уважения, но исходя из современных реалий и того что произошло с нашим миром, он еще им и остался – человеком! Это был индус, самый настоящий, не заросший как Робинзон Крузо на иллюстрациях из детской книги, а вполне себе приличного вида мужчина лет сорока. Трехдневная щетина, аккуратно перешитая одежда под погодные условия, да, худой, но не истощенный и главное – сносно говорящий по-русски. Оказался он, ни много, ни мало, а каким-то международным инспектором по экологии, что прибыл в составе комиссии на буровую за день до Волны. Мы с Иванычем оставили его в кают-компании, дабы не смущать и не стеснять, пока он ужинал. Винод Нанди, так он представился. От Юры ему конечно досталось, так как индус никак не хотел слезать с высокой надстройки рядом с вертолетной площадкой, ну Юра естественно полез за ним, отвесил пару тумаков, спустил вниз и доставил на «Аврору». Винод был единственным кто остался на буровой в живых, из его рассказа стало понятно, что большая половина персонала успела покинуть буровую в спасательных ботах, прежде чем ударила Волна, то есть пока происходило землетрясение и буровую выталкивало вместе с участком морского дна все выше и выше. Была паника, были травмы и увечья, одних калечило падающим оборудованием, других смыло Волной, третьи погибли, выясняя отношения друг с другом когда все уже успокоилось и привычный мир изменился. Оставшись вчетвером, Винод, главный инженер и еще двое молодых ребят из Питера, кое-как смогли наладить быт, найти общий язык и не выживать, а жить в новых условиях. На продуктовом складе и в холодильниках оставалось еще достаточно еды и воды, и они, попытались наладить свою жизнь, ожидая спасения… но естественно, никто не пришел их спасать. Затем, когда стала заканчиваться вода, пришел второй виток паники и на фоне личной неприязни, студенты решили покинуть буровую, соорудив из бочек парусный плот. Произошла драка в процессе дележа провианта и драгоценной питьевой воды, молодость одержала верх – главный инженер был забит до смерти, пока Винод у одной из платформ огородничал. Он давно сделал определенные выводы, исходя из последствий катастрофы и пытался донести это до соратников по робинзонаде, однако, никто даже не стал слушать индуса. Студенты отчалили, и к вечеру парус плота исчез за горизонтом, так Винод остался один.
Была еще информация, которая стоила такого затратного и длительного перехода… Приведя себя в порядок, сытно поев и поняв что ему ничто не угрожает, Винод поведал нам следующее:
– Несколько кораблей, больших. Рано утром подошли к острову и встали на рейде. Хорошо, что я привык рано просыпаться и заметил их.
– Что за корабли?
– Вообще, я сразу же спрятался, сначала решил выяснить кто это и какие у них намерения, – Винод отпил чая и с удовольствием прикрыл свои близко посаженные глаза с черными кругами, – это были американцы, а корабли… один – военный, второй – большое круизное судно, третий – танкер.
– А тот, что военный, большой? Какое вооружение? – нахмурился Иваныч, – и откуда пришли?
– С востока пришли. А военный корабль… я не специалист, но корабль большой, с самолетами.
Иваныч приподнял бровь, поскреб щетину и уточнил:
– Авианосец?
– Да, так их называют, точно, – кивнул Винод.
– Почему же они ушли? Тут же нефть! – я встал из-за стола в кают-компании, подошел к иллюминатору и внимательно осмотрел горизонт.
– Нет нефти, – индус развел руками и как-то странно улыбнулся.
– Как нет? – в один голос спросили мы с Иванычем, а Володя аж вылез по пояс из раздаточного окна.
– Я думаю… что-то случилось, там, – Винод указал пальцем вниз, – Это стало известно после катастрофы. Военные и те, кто с ними были, тоже расстроились. Вертолет несколько раз делал рейсы и привозил людей, они три дня изучали документы, что вели специалисты буровой. Я подслушал, они решили вернуться сюда позже, когда найдут пригодную для колонизации территорию, здесь много ценного оборудования. Потом они все уплыли на юго-запад.
– Вот-так, Серега… – вздохнул Иваныч, заметно опечалившись.
Да и я, если честно, расстроился сильно…
– Сколько времени прошло с того момента как они ушли? – вздохнув спросил я.
– Шесть… нет, пять дней. Да, пять.
– Ну, если мы с ними не встретились по пути сюда, значит они ушли не в нашу сторону, – крепко задумавшись сказал Иваныч, а потом добавил, – пока… пока, не в нашу.
В таких случаях, говорят, что по спине пробежал холодок, но куда там! Меня словно из ледяного душа окатило!
– Пригодную значит для колонизации территорию… – Иваныч нервно стал отбивать частую дробь мундштуком трубки по столешнице.
Винод тоже молчал с минуту, глядя то на меня, то на Иваныча, а потом сказал:
– Знаете, Сергей Никл… Нио, – Виноду с трудом давалось выговорить отчество.
– Просто Сергей, – махнул я рукой.
– Я особых симпатий к американской политике не испытываю, более того…
– Вы уверены, что это американцы?
– У них плохой английский, – улыбнулся Винод и изобразил пальцами кавычки, – у них американский язык.
– А, в этом смысле.
– Мои родители дали мне отличное образование, я закончил Кембридж, у меня докторская степень и десять лет преподавал сам и жил в Англии, только последние три года перед этой катастрофой перебрался в Австралию, где и занимался важными экологическими программами в Мельбурнском университете.
– А где вы так хорошо научились говорить по-русски?
– Моя жена… – Винод опустил голову и стал теребить пуговицу рубахи, – ее ребенком увезли из Казахстана, когда закончилось стоячее время…
– Период застоя, – хмыкнул и уточнил Иываныч.
– Верно, она из этнических немцев, что там проживали… а познакомился я с ней уже в Мельбурне, в университете, Лида профессор лингвистики.
– А что относительно ваших выводов о случившемся?
– Это только гипотеза…
– И все же?
– Можно? – Винод указал на мой ежедневник, что лежал на столе.
– Да, конечно, – я раскрыл ежедневник на чистой странице и протянул ему карандаш.
Схематично изобразив два полушария, Винод провел линию нового экватора и начал говорить:
– Учитывая положение звезд, я склоняюсь к тому, что это выглядит теперь так… а то, что в сутках теперь около тридцати шести часов, говорит о том, что вращение земли замедлилось, – Винод посмотрел на меня и Иваныча.
– Это нам понятно уже давно, – Иваныч сел рядом с ученым.
– А понятны ли вам последствия таких изменений?
– Нет, – честно ответил я.
– Атмосфера и мировой океан! Воды мирового океана и атмосфера отошли к полюсам, – Винод заштриховал на полюсах, а потом ткнул карандашом в линию экватора, – а здесь, на экваторе, возможно и нет теперь никакого океана, и воздух разряжен на столько, насколько он был разряжен до Волны в Гималаях на высоте восьми километров. Теоритически, это должно иметь просто апокалиптические последствия, колоссальные изменения в геосфере! Однако, все немного иначе, насколько можно наблюдать.
– Да уж, – почесал я затылок.
– Мне это тоже, жутко интересно, – Иваныч стал набивать трубку, – но я предлагаю вернуться к этому разговору позже, а пока, жопой чую, надо на самом полном пилить до Новой Земли, предупредить Эдуарда Яковлевича и домой, готовиться к неприятностям.
– Чуете что? – «завис» Винод.
