Kitobni o'qish: «Свиток Силы: Пески судьбы»

Глава 1.

Галлей Тарад обретался в высокой башне, выраставшей из стены дворца эмира, правителя Хары. Тонкий силуэт белел на фоне ночного неба, усеянного звездами. В тишине спящего города далеко раздавался стук колотушки. Тук-тук, тук-тук.

Ветер донес еле слышный голос:

– В славном городе Хара все спокойно!

Стражники обходили кварталы, даря жителям иллюзию покоя и спокойствия.

Открытое пространство двора освещалось неверным светом трескучих факелов. Я тенью метнулся к башне и скрылся за выступом арки. Провел рукой по массивной двери с ровными рядами заклепок. Масленка из светлого металла легла в ладонь, пальцы тронул сложный геометрический орнамент, пара капель упала в замочную скважину. Небольшая заминка с отмычками, механизм замка легонько щелкнул. Еще несколько капель на петли. Осторожно приоткрыл. Замер, прислушался. Тихо. Спите спокойно славные жители Хары.

Пляшущий свет факелов блеснул на стойках с оружием, доспехах. На первом этаже хранилось снаряжение грозного практика. Порывом ветра взметнулся по винтовой лестнице. Жилые покои. Свет звезд проникал сквозь узкие высокие окна. В бесформенных очертаниях на полу угадывались подушки, мои ноги в тонких туфлях с загнутыми носками погрузились в густой ворс ковра. Восприятие указывало на живого у дальней стены.

Раздался щелчок пальцев, и в помещении вспыхнул свет алхимических светильников. Я невольно зажмурился.

– Так, так, так, – раздался спокойный голос, – Ужас Агбы!

Я приоткрыл один глаз. На низком помосте, застеленном разноцветными коврами, где преобладали темно-красные тона, среди небольших плотных подушек, на скрещенных ногах восседал мужчина. Ровная спина, гордо поднятая голова – не юнец и не старик. Рубленные волевые черты лица, синий халат, навернутая на голове чалма из той же синей ткани, и широкий черный пояс. Галлей Тарад, Пламя востока. Защитник Тары и причина заносчивости местного эмира.

Я ощутил ток Силы, которая закрутилась вокруг Галлея, и помещение заполнил рев пламени. Жар охватил меня, бессильно лизнул одежды, ручейки собрались в плотный жгут вдоль правой руки и с неприличным хлюпаньем втянулись в невидимый ободок кольца в районе среднего пальца. Мое проклятие и защита. Лишь волнение Силы напоминало о недавнем применении высокоуровневой техники.

– А?.. – неверяще округлил глаза практик.

Я провалился в Быстрый шаг, размылся тенью в воздухе, и отсеченная голова Галлея упала на деревянный помост, орошая кровью дорогие ковры. Они все слишком полагаются на дистанционные техники.

Я бесстрастно наклонился к поверженному практику, вытер меч полой синего халата. Заказ выполнен. В качестве подтверждения, ухватил отрубленную голову за короткие курчавые волосы и спрятал в пространственном кольце на среднем пальце. Проклятие мое и сила.

Прислушался, все так же тихо. Опять раздался вдалеке стук колотушки.

– В славном городе Хара все спокойно!

Я бесшумно скатился вниз по лестнице. Пора убираться из этого города. Галлея смахнули с шахматной доски, защитника Хары больше нет, и скоро здесь станет жарко. Я не ощутил даже мимолетного укола раскаяния.

Плоские крыши Хары, кубиками поднимались вверх и вниз, предлагая удобный путь для моего стремительного бега. Узкие улочки, тонкие шпили минаретов, купола дворцов за высокими стенами. Ближе к городским воротам ломаные артерии города стали выпрямляться, и уже несколько биений сердца я несся вдоль одной из них.

Мое погруженное в транс сознание отметило разыгрывавшуюся сцену. Один против десятка и не готов просить пощады. Раздался звон клинков, хрип умирающего, и храбрец невредимым отскочил в сторону.

Я ощутил какое-то смутное чувство и замедлил бег. Нет, меня не интересовала драка, и я не ощутил внезапного порыва нести справедливость. Просто… Интуиция. Я научился ей доверять. Если что-то царапнуло и подтолкнуло к действию – не отмахивайся.

Я присмотрел пустынную крышу, с которой должно быть удобно наблюдать, и ночной тенью сиганул туда. Скрипнул песок под туфлей. Выдохнул, опустился на скрещенные ноги, положил плашмя на колени меч и приготовился ждать. Немного времени до прихода Крушителя есть.

В тупике между трех домов было достаточно места для столкновения. Девять человек против одного, и один мертвец. Двое из нападавших держали по факелу, позволяя рассмотреть участников драки. Черная ткань намотана на голове, открыты лишь глаза, синие, сужающиеся к низу штаны, такого же цвета дишдаш, перетянутый широким поясом из черной ткани. Для банды слишком похоже на форму.

Их единственный противник облачен в темно-коричневую джелабу, лицо скрывалось под остроконечным капюшоном. В руке хищно поблескивала флисса. Прямой узкий клинок, заостренный с одной стороны и сужавшийся к острию. Не очень длинный, я бы оценил в два чи – в самый раз для столкновения на тесных улочках Хары.

Быстрый рывок, свет отразился от стали. Еще один противник вскрикнул и повалился на камень улицы. В ответ фигура в черной чалме сделала выпад. Человек в темно-коричневом балахоне отскочил и прижал руку с правого бока. Нападавшие оживились, разом кинулись всей толпой.

Зазвенели клинки, вскрикнул и повалился еще один синий. Отважный коричневый сделал длинный прыжок, оттолкнулся от стены и, крутанув сальто, перескочил через врагов. При выполнении пируэта остроконечный капюшон соскользнул, свет факелов отразился на белобрысых волосах.

Необычно для Великой пустыни. Даже мое лицо уроженца Империи не так бросается в глаза. Кочевники и светловолосый воин. Хм, кажется, я где-то слышал… Вспомнил. Его отец, как кость в горле калифа Агбы. Не удивлюсь, если он будет моим следующим заказом.

Воин пустыни застыл после приземления и лихорадочно рылся в одежде, силясь что-то найти. Но противники не дали ему такой возможности и опять набросились всем скопом. Звон клинков, белобрысый размылся в Быстром шаге, снова появился в чжане от нападавших, тяжело дыша и опираясь о стену. Хм, прирежут, и я ничего не узнаю. Придется вмешаться.

Я подхватил меч и оттолкнулся от крыши. Короткий полет, одежды трепещут от ветра. Я приземлился за синими. Быстрый шаг, я в гуще воинов. Блеск клинка, красные всполохи крови, хрипы. Самый смышленый с криком побежал к выходу, в панике забыв про факел, который он все так же продолжал держать над головой. На выходе из тупика он замер и повернулся ко мне лицом. Глаза лихорадочно блестели, последний, оставшийся в живых, молчал.

Я опустил клинок и неторопливо шагнул в его сторону. Кончик меча проскрежетал по каменным плитам, оставляя бороздку. Мне не заказана твоя смерть синий, я даю тебе возможность сбежать. Мерный скрежет стали о камни и еще один шаг. Синий вскрикнул, факел по дуге полетел в мою сторону. Я лениво уклонился и убрал меч.

Щелчок. Удар отбросил меня к стене дома. Я схватился за арбалетный болт, который торчал из живота. Грохот от падения твердого предмета, который отскочил от каменных плит, и топот убегающих ног. Тишина. Я чувствовал, как жизнь по капле уходит из меня. Глупо.

Возомнил себя неуязвимым, поиграл в благородство и сдохнешь, как безродная собака! Наследники Кира не найдены, путь домой все так же не достижим. Последние годы я и так барахтался на голом упрямстве, не веря в победу и не ожидая подарков судьбы. Шах и мат. Я закрыл глаза.

Шорох одежд, жаркое дыхание надо мной.

– Ох, Пожирателям в глотку! Он умер!

Недолгая тишина, острожное прикосновение сквозь одежду и обрадованный голос зачастил:

– Нет! Возрадуйтесь Кормчие, он жив! Так сейчас… Да, где же!

Я приоткрыл один глаз. При такой суете было сложно предаваться скорби и жалости к себе и ожидать смерти.

Надо мной склонилось встревоженное лицо молодого парня. Светлые, растрепанные волосы, широко распахнутые голубые глаза, светлая кожа. Не белая нет, Великая пустыня не терпела вещей неопаленных ее дыханием, но светлее, чем у коренных народов. Абдур из племени Пустынных львов. Его отец Агриб Ибн Зар был шейхом этих многочисленных и крайне воинственных сынов пустыни. Сила, с которой даже калиф Агбы должен был считаться.

Абдур наконец вытащил пузырек с зельем исцеления. Зеленые искры, как живые, переливались в стекляшке. Он зубами вырвал пробку и уже собирался полить мою рану, как я закашлялся и поднял руку.

– Стой! Кхе-кхе-кхе. Не трать алхимию, на меня все равно не действует!

Светловолосый воин удивленно посмотрел на меня, затем пожал плечами, видимо решив, что я совсем уже плох и не в себе. И полил содержимым флакона мою рану вокруг засевшего болта. Зеленая жидкость вскипела, вспыхнула, накинувшись на непорядок в теле. Вокруг моей шеи в ответ тотчас же вспыхнул алый ободок плетений, и исцеление рассеялось, не успев подействовать. Я криво ухмыльнулся.

– Да, что за?! – вскинулся Абдур.

Он нахмурился и вытащил второй флакон с лечилкой.

– Сто-о-о, – опять начал возражать я, но воин метко залил целебную алхимию прямо мне в глотку, и продолжение фразы пропало в булькании и клокотании. Ожидаемо вспыхнул обод вокруг шеи, и лекарство не подействовало.

Но от возмущения я испытал прилив сил и вскочил на ноги.

– Да, вали уже! Не действует на меня твоя долбаная алхимия! Считай, что вытянул счастливый динар, а мне оставь мою судьбу!

А согнулся от пронзившей меня боли и упал на колени, схватившись за короткое оперение стрелы. Ох, Предки! И не вытащить, кровь внутри натечет. Лекарь? Но Хара вот-вот падет, какие тут уж лекари. Что ж, копал яму другим и сам туда угодил.

– Тебя не спросили! – зло процедил белобрысый, – Львы Пустыни не живут бесчестьем!

Он, кряхтя, подхватил меня и потащил из переулка.

– Скоро город падет, – я решил предупредить.

– Пож-ж-жиратели… – выплюнул мой спасенный или спаситель и ощутимо ускорился, таща на себе. Удивительно, но, похоже, он воспринял мои слова серьезно.

Ноги, как будто стали неметь, и я перебирал ими едва-едва. Нет, ну если человек решил составить мне компанию и умереть. Что ж… Кто я такой, чтобы отговаривать?

Еще с пол кэ суматошного бега, хриплого дыхания, и мы уткнулись в дверь, утопленную в фигурной арке. Абдур прислонил меня к каменному краю, подпер плечом и малодушно выдохнул. Затем условно постучал в окованное железом дерево.

В верхней части с лязгом открылось небольшое оконце, которое я не заметил сразу в темноте, и через него с подозрением блеснули белки глаз.

– День радости краток, – невпопад огорошил бас с той стороны двери.

– Верблюд не спит… – мой добровольный носильщик запнулся, – Солнце высоко… – попробовал он еще, затем не выдержал и в раздражении взорвался, – Захир, Пожирателя тебе в глотку! Это я, Абдур, открывай!

– Ну, вот, – пробурчало из-за двери, – Ни разу правильно на пароль не отозвался. И как мы свергнем калифа?

Громыхнуло железо, лязгнуло, и дверь тихо, без звука отворилась. Но кому нужно уже все услышал и успел сбегать за стражей. Абдур придерживался примерно таких же мыслей.

– Пароль, пароль, – ввалились мы в полутемный двор, – Ты уже всей улице объявил, что мы бунтовщики!

Из света здесь был только чадящий и плюющийся маслом факел в руках гиганта. В этом человеке быль пол чжана в плечах и не меньше целого жэня в высоту. Белый тюрбан на голове, концы ткани охватывали могучую шею, белый плащ, из-под которого поблескивали звенья кольчуги.

Захир подозрительно зыркнул на меня темными глазами и недовольно поинтересовался у моего спутника:

– Что за оборванца ты притащил?

– Следи за языком! – каркнул я, цепляясь за Абдура.

– Что?!

Свет от факела дернулся, сверкнуло широкое лезвие джамбии, и острие застыло в цуне от моей шеи.

– Стой, Захир! – воскликнул светловолосый и осторожно отвел подрагивающее лезвие, – Я обязан этому незнакомцу жизнью!

– Так, – отстраненно уточнил Захир, – Ты еще и имени его не знаешь? И тащишь в дом? – но джамбия все же оказалась в ножнах, за широким поясом из синей ткани.

– Эффенди, – слабым голосом произнес я, чувствуя, что силы стремительно утекают, – Не стоит спорить. Если у вас есть какие-то дальнейшие планы на жизнь, то стоит срочно валить из города.

– Что он несет? – повернулся здоровяк к Абдуру.

– Скажу так – недалеко от сюда на меня напали синие.

Захир вскинулся, факел дернулся в его руках, и на плиты двора упали шипящие искры. Абдур тем временем, опустил меня рядом с небольшим журчащим фонтаном в центре двора и продолжил:

– Ты знаешь, я хороший воин…

Абдур скептически хмыкнул.

– Но десять на одного. Это была засада. Я бился, как лев, но не смог бы всех одолеть. Двоих я отправил к праотцам, но и сам отведал стали. Мой спаситель, – Абдур кивнул на меня, – За пару мгновений разделался с остальными. Мне кажется, к его словам стоит прислушаться.

– Ну конечно, и получил в брюхо болт, как желторотый птенец! – Захир кивнул на мою руку, которой я все так же зажимал рану.

– Это только доказывает, что мой отец был прав, договорившись о партии арбалетов с оружейниками Хары. На хорошего воина – надо просто больше выстрелов.

– Да-да, – скривился Захир, – Теперь бы добраться с этим грузом. Ты говоришь, синие уже пронюхали?

Абдур отстраненно кивнул.

– Ох, Пожиратели! А нас всего двое! Может с арбалетами, шейх был и прав, но забрать все по-тихому, силами двух человек – большая ошибка.

– Ты сдаешься раньше времени.

– Какого Хриза, ты не влил в него зелье и не вытащил стрелу? – махнул гигант в мою сторону рукой, – Еще один воин нам бы пригодился!

– Я пытался! – вскинулся мой спутник

– И?..

– В том-то и странность, что на него не действует!

– Что? Как он тогда дожил до своих лет?!

Абдур молча пожал плечами. Покопался в своей одежде, затем ножом отсек кусок длинной рубахи, намочил его в фонтане и, отведя мою руку, осторожно протер рану. Я невольно дернулся, когда он ненароком задел древко стрелы с коротким оперением, торчащее из живота.

– И что будем делать? – вопросил Захир.

– Перевяжем, возьмем с собой и покажем Чемезе. Если уж она не сможет поставить его на ноги, то никто не сможет. Но мой долг жизни будет закрыт.

– Тащить незнакомца в лагерь, – скривился Захир

– Меня зовут Тао, – прохрипел я.

Решил представиться своим настоящим именем, которое тут мало кто знал, и перестать быть незнакомцем.

– Еще и имперец, – буркнул здоровяк, – Ладно, пойду корпию посмотрю и тряпок чистых.

– Поторопись! Я верю его словам, нам грозит, куда большая опасность, чем синие!

– Ладно, ладно, – недовольно произнес огромный воин, пристраивая факел в держатель на колонне, которая подпирала галерею сверху. Этот человек был настолько высок, что ему даже пришлось для этого наклоняться. Хотя обычный человек тянулся бы вверх.

Несмотря на показное недовольство, Захир опрометью кинулся в дом, приняв слова товарища, как руководство к действию. Абдур определено был старшим.

***

– Нет, не откроем, – отрезал стражник.

Тюрбан, шаровары, заспанное лицо. Охрана Хары шла не шатко не валко. И недовольство стражника не смягчила даже горсть медных монет. Он, не взглянув, сгреб подношение, и оно, звякнув, исчезло в дебрях одежд.

– Нет, петли плохо смазаны, скрипом всех жителей перебудим, – и со значением посмотрел на Абдура.

Светловолосый помрачнел лицом, отошел к каравану. Цепочка из шести верблюдов, груженных поклажей, поводья привязаны друг к другу, и здоровяк Захир на приземистом ящере.

– Раньше тридцати медяшек хватало, а сегодня еще просят.

– Да, я слышал, сменили начальника стражи, порядки сменились, – покивал Захир.

– Просто дайте больше,– часто дыша, прохрипел я, – Нет, времени до утра ждать. Это всего лишь деньги!

– Да, ты что! Сейчас отдашь, потом еще больше платить надо!

Я дернул щекой, пошарил в поясе и молча протянул динар, мелькнувший желтым отблеском.

– О-о-о… – округлил рот Захир и тут же замотал головой, – Нет, это считай, входа нам не будет, такую мзду каждый раз платить, – прикрыл глаза, – Не-не-не, забери быстрей, пока я все еще помню, что ты друг Абдура.

Я мрачно перевел взгляд на светловолосого.

– Другого раза может и не оказаться…

Тот глянул на монету, Захира, который притворно прикрылся огромной ручищей, из-под пальцев хитро поглядывали глаза, опять перевел взгляд на золотой, шумно выдохнул, вырвал динар и шагнул обратно к стражнику.

– Нашли немного смазки для ворот, – и мрачно сунул стражнику деньги.

Широколицый, дородный стражник украдкой оглянулся, попробовал золотой на зуб, и монета тут же исчезла в рукаве.

– Открывай, спешим мы, – буркнул Абдур.

И уже шагнул обратно, когда услышал:

– Эй, побольше уважения к страже Хары, а то будешь дожидаться тут утра под воротами! – что-то не понравилось стражнику в лице нашего предводителя.

Порыв ветра взметнул песок с каменой мостовой. Абдур вывалился из Быстрого шага, и его клинок оказался у шеи спесивого глупца.

– Тебе что-то не нравится, шакальи потроха?

Стражника охватила дрожь, нависающий над поясом живот затрясся, как курдюк овцы.

– Я-а-а-а, – стал заикаться он и тут же согнулся от жесткого удар под дых.

– Где тут у вас артель смазочников?!

– Э-э-э, – трясущийся стражник показал рукой на неприметное здание сторожки.

– Абдур, – тихим, абсолютно серьезным голосом окликнул его Захир, – Ты, что творишь?

– Тао, поведал мне тут, что в Хару мы больше не вернемся. Не знаю, как ты, а я собираюсь стрясти с этих кровопийц все, что они вытянули у нас за годы.

– Смазка для ворот, говоришь, нужна, – тут же подхватил стражника с другой стороны Захир, – Меди-то я порядком ссыпал в эти карманы. А ведь мог бы женам подарок купить, детям гостинцы…

Стражник побледнел, затрясся еще сильнее и повис на моих рассвирепевших спутниках, не в силах передвигать ногами от страха.

– И-и-ик, мы новая стража, ах…

Стражник получил кулаком в бок, и выпучил глаза, глотая ртом воздух.

– Не важно…

Львы пустыни синхронно зашагали к сторожке, а их жертва, сникнув, висела посередине.

– Захир, у тебя ведь нет жены, – донеслось до меня.

– Тем более – я коплю, чтобы подарок не ерундовый вышел.

Здоровяк с треском вышиб дверь ударом ноги, и кочевники ввалились в караулку. Ночь наполнилась криком, грохотом и мольбами. Спустя не больше кэ, воины пустыни вышли из помещения. Лица их выражали мрачное удовлетворение. Абдур резко махнул флиссой, сбрасывая протянувшиеся по лезвию потеки крови, и с лязгом убрал в ножны.

– Вот что за стража пошла?

– И не говори, – отозвался Захир, – Ни драхмы лишней – голодранцы! Жаль старая смена улизнуть успела. Те пронырливы были без меры. Правда и до такого не довели бы.

– Это да…

За спинами воинов что-то упало, жестяной звук проскрежетал по камням и в помещении вспыхнул огонь. Наверное, лампа вывалилась из крепления, масло пролилось на деревянную скамью или стол, и огонь с радостью вырвался на свободу.

– Ворота теперь самим открывать…

– Зато динар сохранили.

Ворота, приоткрытые ровно на столько, чтобы смогли пройти вьючные животные, остались позади. Гигантские темные створки возвышались над нами на десяток чжан. Ненароком оказавшейся здесь птице мы должны были показаться мелкими букашками, которые проскользнули в небольшую щель в стене. Караван вышел из Хары.

Я приподнял щеку от шерстяного бока верблюда, на котором распластался, обхватив руками горб. Мысли в голове ворочались с трудом, окружающий мир норовил пуститься в пляс. Я собрался и приоткрыл один глаз, чтобы понять что происходит.

– Не туда. Нам в противоположную сторону, – мой собственный голос показался мне вороньим карканьем.

– Да, что за?!.. – взорвался Захир и резко повернулся в мою сторону, осадив тира.

Серый, сливающийся с песком ящер недоуменно замер, не понимая намерений своего наездника. Его длинная шея с маленькой головой возвышалась над верблюдами. Мощные лапы-тумбы неуверенно переступали на месте. Толстый хвост с треугольными гребнями нервно шевельнулся.

– Я доверился Тао, и мы не свернем на полпути. Значит, пойдем на северо-восток, сделаем крюк через Сагат.

– Ар-гх, если все, чем он кормит нас, окажется бреднями, я дождусь, когда Чемеза излечит его и прирежу в круге воинов! – затем добавил, – Да, в любом случае вызову в круг, он уже задолжал мне!

– Да, что он такого сделал? – скосив глаза, поинтересовался Абдур, разворачивая своего верблюда на северо-восток в сторону большого бархана, который возвышался над городом.

– А что – мало? Ты подрался с синими, – начал он перечислять и загнул указательный палец на левой руке, в правой держа поводья тира.

– Да, но он-то здесь при чем?

Не отвлекаясь, здоровяк отставил руку с поводьями, отметая возражения. Ящер скосил на него глаза, следя за ремнями упряжи, не дождался управляющего рывка, фыркнул, раздраженный глупость двуногого.

– Мы сорвались в путь ночью и поцапались со стражей, – загнул Захир второй палец.

– Ты еще скажи, сам был не рад отвести душу за все унижения, что осыпали нас при входе в город!

– У стражи не оказалось награбленных богатств в караулке, – согнулся толстый, похожий на сосиску палец.

Тут Абдур не выдержал и заржал, так что его верблюд испуганно взревел и укоризненно скосил большой влажный глаз с опахалом ресниц.

– И теперь мы идем в Сагат вместо Лимы! – кулаки великана сжались, и он потряс ими перед собой, – И постоянно слушаем какого-то оборванца, который находится при последнем издыхании! Наврет с три короба и отправится к предкам, а нам потом расхлебывай!

Абдур отсмеялся, вытер слезы и отрубил:

– Все. Идем в Сагат, для наших целей так даже вернее – запутаем следы.

Захир махнул рукой, ящер под ним не стал в этот раз реагировать на резкое движение, продолжая все так же флегматично переставлять огромные ноги. Широкие округлые ступни тира идеально подходили для путешествия по пескам. Караван неспешно мерил расстояние.

Позади, от покинутого нами города донесся едва слышный грохот и взрывы. Над стеной в прозрачное небо, которое порозовело в преддверии восхода, устремились далекие столбы дыма. Что-то происходило на другой стороне Хары. Захир с Абдуром переглянулись и, не сговариваясь, стали понукать животных идти быстрее. Верблюды возмущенно взревели, а тир замотал головой, но все же караван перешел на рысь. Песок фонтанами взлетал из-под копыт, хвост тира срубал гребенку песчаных наносов, наполняя воздух мелкой взвесью, которая немедленно начинала хрустеть на зубах.

Дымы пожаров стали темнее и гуще, количество черных столбов тянущихся в небо увеличивалось, а взрывы и горохот громче, не смотря на то, что караван со всей возможной скоростью удалялся от города. Темнота ночи полностью истаяла, и солнце засияло на небосводе, разгоняя ночной холод пустыни.

Мы поднялись уже достаточно, чтобы Хара оказалась внизу. Над центром города возвышался великан, слепленный из камней, объятых пламенем. Голем разбежался, попавшиеся ему по пути здания сминались, как игрушки под ногами ребенка. Он размахнулся и ударил кулаками о землю. Улица перед ним пошла волной, здания вздымались и опадали грудой камней. От удара огненных рук, внизу около гиганта начался еще один пожар.

– Крушитель… – прошептал Захир, замерев на тире.

Огненный великан, как будто услышал свое имя, и глянул прямо на нашу компанию. Выпущенная им яки накрыла барханы и прижала живых к земле. Ошалевшие верблюды в ужасе взревели. Крушитель перевел взгляд на что-то еще, и ярость схлынула, а напуганные животные кинулись галопом прочь от города, не разбирая дороги.

На вершине самого высокого бархана наш караван остановился. С морд верблюдов летела пена, бока их надсадно вздымались, ошалевшие глаза почти вылезали из орбит. Они больше не могли передвигаться в таком темпе. Корабли пустыни не были предназначены для скачек.

С юго-запада со стороны Лима, куда изначально планировали отправиться Львы, раздался низкий протяжный звук рога. На барханах с другой стороны Хары появилось множество мелких точек людей и животных. И видимый даже отсюда огромный витой рог мифического животного Арвана, который по преданию обитал в этих землях в давние времена.

Со стороны собирающейся армии опять раздался условный рев. Крушитель поднял голову, зачем-то посмотрел в нашу сторону и, повернувшись, зашагал на зов. Взмахнув по дороге рукой составленной из огромных каменных булыжников и смахнув еще пару зданий обреченного города. Раздался еще один третий зов, Крушитель ускорился и перешел на бег, фигура его слилась в постоянное огненное пламя, а затем исчезла вовсе.

Темные движущиеся точки прибывали, складываясь в сплошной шевелящийся ковер, который темной кляксой расползался по гребням барханов. Над Харой как будто нависла грозовая туча, а блики на клинках заменяли всполохи молнии. Воздух разорвал резкий рев рога, и вся масса этого гигантского воинства приливной волной покатила на Хару. Взметнулась приставными лестницами и рассыпалась ручейками по узким улочкам.

– Армия калифа Агбы, – вслух пробормотал Захир. Лицо его посерело, он полностью осознавал серьезность момента.

Да, – согласился я про себя, – Калиф Агбы. Мой хозяин.

Рабский ошейник налился тяжестью и вспыхнул алым ободом вокруг шеи. От потери крови закружилась голова и я потерял сознание.