Kitobni o'qish: «Незримое влияние»

Знакомство

На отдыхе, вдали от дома, большинство людей забывают о повседневных проблемах, развлекаются и приятно проводят время. Такие перемены положительно влияют на душевное состояние. Однако обыденная жизнь по-разному накладывает отпечаток на поведение каждого человека: кто-то решает, как с умом потратить деньги и окупить поездку, а кто-то старается как можно больше получить удовольствий и впечатлений. Но почти все настроены на позитивные эмоции, поэтому люди в курортных и туристических местах кажутся особенно счастливыми.

В конце путешествия, когда самолет уже приземлился на родной земле, народ понимает, что праздник окончен и приближаются привычные будни. Расслабленные и отдохнувшие, вспоминают, что надо еще забрать чемодан. В аэропорту радостные туристы снова становятся теми, кем являлись до этого: бухгалтерами, директорами, менеджерами, завхозами, массажистами…

Недовольная масса вернувшихся на Родину пассажиров стояла в зале выдачи багажа после десятичасового перелета ночным рейсом из Бангкока в Москву. Возможно, сотрудники аэропорта «Домодедово» были не виноваты в долгой разгрузке багажа из двухэтажного аэробуса, в котором находилось около пятисот мест, но многие пассажиры – одни мысленно, вторые вслух – обвиняли в этом именно их, а также весь аэропорт, Москву, Россию и, вдобавок, себя или своих родителей за то, что не там родились. Другие – равнодушно и устало смотрели на табло, где должен был появиться номер рейса. Остальные – пытались отвлечься или как-то себя развлечь.

Блондинка, с явными излишками контурной пластики на лице, заинтересованно рассматривала пожилого пузатенького мужичка в красной рубахе с пальмами, заправленной в зеленые шорты. Но внимание ее привлекла не одежда, а прическа: родные волосы остались у него только на затылке, там же, посередине, отчетливо просматривалась горизонтальная проплешина, похожая на длинный шрам, шириной больше сантиметра. На облысевших участках головы, из мелких дырочек, кустиками, торчали короткие пучки волос. Искусственно вживленный волосяной покров напоминал голову пластмассовой куклы, где идеальными рядами на значительном расстоянии друг от друга были вставлены капроновые локоны – так делали игрушки в восьмидесятые годы. Блондинка вспомнила свое детство, когда играла в куклы, и засмотрелась на него. Мужчина заметил, что его рассматривает эффектная блондинка, и украдкой бросил взгляд на ее спутника, «бодибилдера»: тот глядел в противоположную сторону. Тогда обладатель прически "обстриженная кукла" расправил плечи, втянул живот и, с улыбкой бывалого «мачо», подмигнул ей. Блондинка вздрогнула, отвернулась и подумала: "Бедный мужик, как его изуродовали-то такой пересадкой волос. Хорошо, что я не лысая". Затем посмотрела на своего красавца – он кому-то кисло улыбался и кивал. Перевела взгляд в том же направлении и, недовольно улыбаясь, прошептала: "Деревня из эконом-класса". Крупный кудрявый мужик с женой и сыном, который выглядел как уменьшенная копия своего отца, улыбались им в ответ.

Со стороны могло показаться, что две семьи дружно, по-соседски, приветствовали друг друга. Эти люди не были знакомы, их связывала мимолетная встреча, произошедшая еще перед вылетом из Бангкока. Ненужный эпизод, который можно было избежать, если бы они умели вести себя более сдержанно. Хорошо, что сейчас все так мирно закончилось. Люди редко задумываются над тем, что их неконтролируемые чувства, эмоции, действия и мысли могут иметь разные последствия не только лично для них, но и для случайно оказавшегося рядом человека.

Когда в аэропорту Бангкока объявили посадку на рейс до Москвы, первым в очереди стоял тот кудрявый здоровяк со своей женой и ушлым сыном. До этого сынок, под одобряющие крики папы, старался на всех пунктах досмотра быть первым и, разумеется, зайти в самолет тоже рассчитывал вперед всех. Спешка в этой ситуации не играла никакой роли: места на билетах были указаны, а раньше назначенного времени и пока не поднимутся на борт все пассажиры, прошедшие регистрацию, самолеты не взлетают. Здоровяк предъявил билеты за себя, сына и жену, но служащая попросила их немного подождать. За ними постепенно выстраивалась очередь, некоторые люди показывали ей билеты и проходили. Здоровяк начал нервничать, жена и сын стали шепотом успокаивать его. Мужчина в розовой футболке, обтягивающей его атлетический торс, показал билеты за себя и за блондинку с нереально большими губами – сотрудница авиакомпании их пропустила. «Качок» со спутницей, высокомерно улыбаясь, прошли, а «кудрявый» не выдержал и громко возмутился: "Почему это их без очереди пропускают?". Качок услышал и, обернувшись, хвастливо ответил: "Когда бизнес-классом летать будешь – тоже без очереди пройдешь!". Кудрявый здоровяк прошипел им вслед: "Ух, жаба перекаченная, и баба его – жаба губастая. Две жабы". Встретившись после перелета, они стояли недалеко друг от друга и улыбались. Улыбки были не радостные, а, скорее, извиняющиеся, неестественные.

Ярко-рыжая женщина, на вид лет тридцать пять-сорок, запомнила тот случай в аэропорту Бангкока – она тогда стояла в начале очереди. Сейчас, в Домодедово, наблюдая сцену молчаливого перемирия, она разочарованно смотрела на них и думала: "Да, лучше бы они здесь сцепились, а не в Бангкоке. Поспорили бы хоть, повеселили народ, чтоб не скучно было багаж ждать". От ожидания у нее появилось раздражение и, как следствие, пошли негативные мысли. Зла она никому не желала, а просто хотела отвлечься. Когда поняла, что взаимные улыбки этих людей ее раздражают еще больше, чем ожидание, то посмотрела на блондинку, и снова недобрые мысли: "Очевидно, эта женщина хотела, чтобы с помощью контурной пластики ей на лице написали «деньги», а щедрый мастер за ее деньги написал на все лицо «губы». – Она отвернулась и подумала: – Домой хочу. Хорошо бы мой чемодан самый первый появился! Надо поближе подойти к транспортным лентам". Подошла и обратила внимание на двух мужчин: одному за сорок, второй – моложе. Вспомнила, как эти двое заигрывали с девушками, когда стояли в очереди на регистрацию в Бангкоке. Тот, что моложе, еще там показался ей знакомым. Может, дальний родственник? Она снова почувствовала, что знает его, но не понимала, откуда. Подошла поближе и прислушалась, о чем они разговаривают. Мужики спорили о жизни в советское время:

– Серега, ну у тебя же экономическое образование, – говорил тот, что моложе.

– И юридическое еще, – подтверждая, добавил Серега.

– Тогда объясни, почему в то время, старая машина стоила дороже, чем новая? Старую можно было купить на рынке за восемь-двенадцать тысяч рублей, а новая у государства стоила семь тысяч. Но, чтоб ее купить, надо было в очереди лет десять отстоять. Что это за экономика такая? Мать мне рассказывала, как все было, так и говорит.

– Толя, я не говорю, что экономика была хорошая. Я говорю, что люди легче жили, квартиры всем давали, работа была.

– Всем одинаково платили: кто честно трудился и кто делал вид, что работает. Все везде «блат» какой-то был, в холодильнике – продукты, а прилавки – пустые. Вот, скажи, а за границу, ты вот так, запросто, смог бы съездить? – продолжал спорить Анатолий, посматривая иногда на высокую рыжую женщину. А в мыслях думал: "Не видел я ее никогда, а такое впечатление, как будто всю жизнь знаю. Я, конечно, люблю рыженьких, но эта для меня старовата. Чувства скорее как к тете или сестре". Уже не слушая Сергея, он пристально на нее смотрел и продолжал рассуждать: "Да не встречал я ее раньше, точно! А, кажется, что даже знаю, о чем она думает. Наш с Серегой разговор слушает, моя точка зрения ей нравится больше. До этого наблюдала за теми двумя бугаями с их женами: они ей не нравились, раздражали. Да зачем вообще о ней думать? Но еще в самолете было ощущение, что, кроме Сереги, со мной кто-то из знакомых летит. И обратный полет перенес лучше".

– Серега, а ты чувствуешь, запах какой-то незнакомый? – задумчиво спросил Анатолий, откинул голову назад, медленно вдохнул через нос и добавил, – сладкий, свежий, как весной, похожий на спелые фрукты или ягоды.

– Какой запах? Так всегда в аэропорту пахнет. Ну, уж точно не сладкими фруктами. Ты, наверное, по русскому духу с непривычки заскучал, вот и кажется родной воздух сладким, – смеясь, предположил Сергей. Толик поймал взгляд рыжей дамы, пожал плечами, глядя ей в глаза, и улыбнулся. Она тоже улыбнулась и также пожала плечами.

"Я не понимаю, он что, ко мне клеится? Зачем я его разглядываю, может, правда, дальний родственник? Мой или кого-то из друзей?" – гадала Маргарита Борисовна, чувствуя какую-то связь, близость, но не плотского характера, а что-то непонятное, новое.

"Возможно, она тоже меня знает, она же улыбнулась в ответ", – продолжал рассуждать Анатолий, но в этот момент поехали по ленте сумки и чемоданы. Серега дернул его за руку: "Ты на ленту смотри. Что на эту тетю уставился? Свой чемодан пропустишь – будешь еще один круг ждать или бежать за ним и всех расталкивать. Времени нет, на экспресс опоздаем, а следующий – через час".

Маргарита Борисовна первая подхватила с ленты свой маленький чемоданчик, ловко поставила его на колеса и с мыслями: "Слава Богу! Мне, как всегда, повезло – мой чемодан первый выехал!" – поспешила к выходу.

А за стенами аэропорта всех встречала суетливая Москва. Кто-то соскучился по этой суете и, с новыми силами и впечатлениями, спешил окунуться в городскую жизнь. Кто-то, наоборот, боялся этой чрезмерной спешки, и долго втягивался в оживленный поток ежедневных событий, мечтая снова побыстрее куда-нибудь уехать.

Маргарита Борисовна

Действительно, фортуна в отношении Маргариты Борисовны была всегда благосклонна. Если в супермаркете, в час пик, на кассе собиралось много народу, то рядом мгновенно открывалась вторая касса, и Маргарита возглавляла новую очередь. Если она опаздывала, то обязательно звонили и просили перенести встречу, как раз на нужный промежуток времени, либо подъезжал таксист и без пробок, или неизвестным ей ранее коротким путем, привозил в точно назначенное время…

Принимая происходящее как должное, она считала себя просто "фартовым человеком", и в подобных случаях неосознанно меняла свои негативные мысли на позитивные, думая о том что хочет и как исправить ситуацию. С детства она размышляла и фантазировала на тему "почему мне всегда везет?" и только после сорока лет сделала вывод: "Раз "Силы небесные" помогают мне во всем, значит, у меня есть особое предназначение, более весомое, чем у других!". Жизнь свою менять не собиралась, но о неком предназначении иногда вспоминала.

Она вошла в вагон аэроэкспресса и быстро направилась в следующий, так как все места, расположенные лицом в сторону Москвы, были заняты, а двигаться спиной к цели было не в ее правилах. Затем прошла еще три вагона, подыскивая не только свободное место, но и приятных попутчиков: они должны быть нешумные, прилично одетые и без запаха перегара, после стрессового перелета. "Куда спешу? – сама себя спрашивала Маргарита Борисовна и сама себе отвечала. – Дома все равно никто не ждет, просто по квартире соскучилась". Увидела два подряд свободных кресла, подкатила к окну свой чемоданчик, напротив первого, и заняла второе, предпочитая ехать в одиночестве, чем неизвестно кому уступать свободное место.

Людей Маргарита Борисовна разделяла на три категории: бедные, среднего достатка и очень богатые. Возраст, пол и национальность, по ее мнению, не имели никакого значения.

Бедными она считала: учителей, медицинских работников, священнослужителей, научных работников, людей из мира моды и искусства, бухгалтеров, начинающих бизнесменов, «компьютерщиков», военных, всю полицию (кроме подразделения ГАИ – их она относила ко второй категории), вообще всех госслужащих: то есть, как принято выражаться, "среднестатистических граждан", которые не добились в жизни каких-либо высот.

Во второй категории – те же профессии, плюс все остальные сферы деятельности, но люди достигшие на трудовом поприще: успеха, славы, влиятельности и обязательно финансового благополучия.

К третьей категории, которую она называла «небожители», относились президенты и министры всех стран, а также их близкое окружение: олигархи, всемирно известные личности и высшее земное руководство всех религиозных конфессий.

Оставшихся, кто не попал в эти категории, – продавцов, официантов, парикмахеров, строителей и так далее – она воспринимала как обслуживающий персонал. Она к ним никак не относилась – ни хорошо, ни плохо, просто не замечала их. Наверное, так относятся к деревьям в парке – это же парк, поэтому там должны быть деревья.

Себя, генеральскую внучку и профессорскую дочь, Маргарита Борисовна причисляла ко второму, среднему уровню проживания. После окончания Московского института геодезии и картографии, по профессии инженер-геофизик, она проходила двухмесячную практику в Ямало-Ненецком автономном округе за неплохую зарплату. Чтобы в дальнейшем не устраиваться на работу, она решила получить второе высшее образование, и в том же институте пошла учиться на виртуальную профессию "инженер-космогеодезист" по курсу "Астрономы геодезии". Больше она в жизни нигде не работала, так как в деньгах не особо нуждалась.

В восемнадцать лет ей по наследству от родной бездетной тетки досталась двухкомнатная квартира недалеко от метро «Курская». Денег от сдачи квартиры в аренду вполне хватало на безбедное проживание в студенческие годы. Она, конечно, могла переехать туда и начать самостоятельную жизнь, но предпочла остаться с бабушкой, которую очень любила. Бабушкина квартира, в "генеральском доме" (как прозвали его жители района), рядом с метро «Сокол», тоже перешла по наследству к Маргарите. Также в центре Москвы, на улице Солянка, ей осталась квартира от матери. Две квартиры она сдавала в аренду, а в третьей, на Ленинградском проспекте, у метро «Сокол», жила сама.

Ко всему, что происходит в жизни, Маргарита Борисовна относилась как к игре. Бабушка Маргариты часто приговаривала: "Вся наша жизнь игра", – и в своей, и в жизни внучки все называла игрой.

В детстве: "Наигралась в куклы, убери игрушки", – в юности: "Что ревешь? Проиграла, вытри слезы, живи дальше". "Я не проиграла! – возмущалась Маргарита. – Просто Сашка Рыжиков два года, с восьмого класса, за мной ухаживал, а сейчас стал дружить с девочкой из другого класса, а мне обидно". – "Ты упустила свой шанс, а это значит – проиграла. Да не реви, красавица моя, еще вся жизнь впереди, в любовь наиграешься".

В девятнадцать лет: "Как, ты собралась институт бросить, что значит «надоело»? Не надоело, а проиграла. На какую работу ты пойдешь? Кто, куда тебя возьмет, без образования? Так и будешь жить среди проигравших!", – продолжала образовывать внучку бабушка. С раннего детства Маргарита не любила проигрывать и, конечно, институт закончила.

В двадцать два года: "Замуж не торопись, и выходи только по большой любви, за достойного человека. Своя семья – это игра, которая продолжается в течение всей жизни. Только время незаметно меняет в ней правила, и в каждой семье они разные. Победителей в этой игре нет, но, если вышла из игры, то проиграла!".

И Маргарита не спешила, смысл словосочетания " большая любовь" она расшифровала как "полюбить кого-то больше себя", но полюбить кого-то больше себя, чтоб так, как в книгах описывают, она не смогла, да и не пыталась.

В двадцать пять лет у Маргариты бабушки не стало. Она была для нее самым близким и любимым человеком на земле. Даже спустя двадцать лет, Маргарита с любовью ее вспоминала и скучала по ней.

Мать Маргариты была профессором физико-математических наук. Она любила дочь, но науку любила больше, и бабуля с удовольствием взяла на себя воспитание внучки. Через два года после бабушки ушла из жизни мама. Диагноз – онкология.

Своего отца Маргарита видела только на фотографии, которую мать бережно хранила и прятала от посторонних. По рассказам бабушки он был летчик-испытатель и погиб еще до ее рождения.

Все в своей жизни она продолжала воспринимать как игру, с одним главным правилом в разных ситуациях: в ней запрещено было проигрывать.

В молодости думала, что когда-нибудь выйдет замуж за кавказца, как Анжела из соседнего подъезда. Муж Анжелу любил, на руках носил, все ей покупал, говорят, по дому все делать помогал. Свою квартиру где-то в центре купили. Все соседи его хвалили. К двадцати трем годам у них уже было трое детей. Анжела выглядела счастливой, когда всей семьей навещала родителей.

" Какой шикарный мужчина и Анжела – умница, красавица!", – искренне восхищалась в разговорах с соседями Маргарита, но про себя думала: "Мне, конечно, троих детей не надо, с одним-то возни много, и в каждой семье свои правила".

В тридцать лет начала задумываться о замужестве. И поехала просить себе жениха в Покровский женский монастырь на Таганке, у мощей Святой Матроны. В те годы в этом монастыре еще не было многочисленного скопления народа. Пока стояла в небольшой очереди к мощам, ее одолели сомнения в том, что она действительно хочет замуж за кавказца и замуж вообще. Поэтому она попросила Святую Матрону помочь разобраться в жизни и поспособствовать замужеству, в том случае, если ее судьба сложиться еще лучше, чем у Анжелы.

В скором времени, через подруг, Маргарита познакомилась с кавказцем, ее ровесником: стройным, высоким, вроде бы, достойным.

Ухаживал он за Маргаритой уважительно: без подарков не приходил, цветы, конфеты, украшения дарил. Несколько раз в неделю посещали театры, концерты, развлекательные клубы… И так само собой получилось, что через два месяца он уже жил у нее. Еще в первые дни знакомства, он очень уверенно, но довольно расплывчато объяснил Маргарите, что близкие родственники, совсем скоро помогут ему разрешить проблему с собственным жильем. Для Маргариты этот пункт был чрезвычайно важным, но лишний раз расспрашивать она не решалась – кавказец все-таки, зачем за больное задевать. Прожили они три месяца, и за месяц до новогодних праздников у него что-то пошло не так в бизнесе. В каком бизнесе – она не знала, потому что, как от людей слышала, "кавказские жены в мужские дела не лезут".

Из-за этого он сильно изменился, стал более замкнутым, можно сказать, таинственным. Но продолжал покупать все необходимое в дом и ей ни в чем не отказывал. Затем машину свою из ремонта не смог забрать, якобы деталь какая-то редкая сгорела, и он ждал, когда же ее привезут из-за границы. Пару раз заговорил, что на родину надо съездить. Маргарита, конечно, надеялась, что они поедут вместе – она ведь никогда не была на Кавказе. Он познакомит ее с родственниками, сама об этом спрашивать не хотела, зачем напрашиваться.

За неделю до Нового года, он пригласил ее в ресторан, сказал, что с дядей познакомит. "Значит, дела наладились", – обрадовалась Маргарита.

Оделась она почему-то во все черное, так ей подсказала интуиция: грудь закрыта, юбка в пол, сапоги, правда, надела на очень высоком каблуке.

На такси они приехали в ресторан на Тверской, ближе к Белорусской, где за столиком их ожидал пожилой кавказский мужчина. Все улыбались, познакомились, поели, выпили вина, и дядя с племянником начали разговаривать на родном языке, в промежутке что-то подкладывали Маргарите в тарелку, желая ей приятного аппетита. Когда ее тарелка была уже переполнена, они начали спорить. Дядя оставался совершенно спокоен, а ее возлюбленный жутко разозлился и весь издергался – такого раньше с ним никогда не было. Дядя расплатился за общий счет, попрощался, сказал, что очень рад познакомиться и все прочее, оделся и ушел. Они за десять минут допили вино, оделись и тоже вышли.

Он обнял ее и сказал: " Такой хороший вечер: снег идет, ветра нет. Пошли пешком, Марго. Прогуляемся. Люблю гулять пешком". Такого предложения Маргарита не ожидала. "У него просто закончились деньги", – как будто, кто-то мысленно подсказал ей ответ на все ее вопросы.… Но с раздраженным кавказцем она спорить не собиралась, тем более предлагать оплатить проезд. У нее было железное правило – никогда не давать деньги в долг любимым мужчинам и ни в коем случае за них не платить.

Они шли больше часа. Он все время пытался ее рассмешить, что-то рассказывал, но она не слушала его, а думала о своем: "Какая разница – кавказец, француз или русский, главное – чтоб человек был достойный".

В тот вечер она стерла все пятки и набойки на каблуках, икры болели, еле-еле доплелась до дома и решила, что у своей большой любви она будет спрашивать все, что захочет и говорить будет все, о чем думает. Наутро он поцеловал ее и, как обычно, ушел на работу.

Она неделю ждала, что он позвонит, и ту новогоднюю ночь провела в одиночестве. Сама звонить не стала – зачем навязываться.

Больше о кавказском муже она не мечтала. В мобильном телефоне переименовала его с "Любимый мой" на «Кавказец», чтобы не брать трубку, если когда-нибудь позвонит. В новогодние праздники Маргарита купила цветы и съездила в монастырь на Таганку. Отстояла очередь к мощам, поблагодарила Святую Матрону за то, что помогла разобраться в жизни и взглянуть на все по-другому, и, в свои сейчас уже сорок пять лет, она не помнила, как его звали.