Kitobni o'qish: «Распад СССР. 1991 год»

Shrift:

Сайт издательства www.veche.ru

Глава 1. Десантники прибыли на рассвете

Реально оценивая всю сложность нынешнего переломного этапа перестройки, смотрю в будущее с оптимизмом.
Министр обороны СССР Маршал Советского Союза Д.Т. Язов

Министр обороны источает уверенность – Идет охота на призывников – Вильнюс, 13 января – Признание генерал Усхопчика – Прощайте, комиссары – В КГБ меняют кадры

Новый, 1991 год советские люди встречали в тревожном ожидании. Ухудшение социально-экономического положения ощущалось буквально всеми. Все более отчетливо становилось ясно, что дальше так жить нельзя. Но как жить? В ответе на этот вопрос общество выявляло свою неоднородность: кто-то мечтал о возврате в период пресловутого застоя Брежнева, кто-то вспоминал времена Сталина с их жесткой дисциплиной, но большинство все же жаждало демократизации общества, наивно отождествляемой с улучшением жизни.

В стране все более давал знать о себе сепаратизм – притом не только в Прибалтике, Закавказье и на Украине. В самой РСФСР все громче раздавались голоса тех, кто видел будущее России вне Союза ССР. Сентенции «Хватит кормить Среднюю Азию», «Хватит кормить Кавказ» все глубже проникали в сознание не только российской номенклатуры, но миллионов обывателей. В московских номенклатурных кругах продолжалась борьба всех против всех: противники Горбачева из так называемого консервативного лагеря и стана сторонников Ельцина интриговали как друг против друга, так и против опостывевшего всем Генерального секретаря ЦК КПСС и его все более немногочисленной команды. Горбачев отвечал своим оппонентам тем же, надеясь по-иезуитски стравить их и вытеснить с политического поля поодиночке.

Буквально накануне Нового года весьма сенсационно завершился IV съезд народных депутатов СССР, проходивший с 17 по 27 декабря 1990 года. На том форуме последовала громкая отставка. 20 декабря с трибуны съезда сподвижник Горбачева министр иностранных дел Э.А. Шеварднадзе заявил о своей отставке «в знак протеста против надвигающейся диктатуры» и вышел из рядов КПСС. 26 декабря председатель Совета министров СССР Н.И. Рыжков попал в больницу с обширным инфарктом. Съезд учредил пост вице-президента, на который был избран с большим трудом (1237 голосами из 2239) малоизвестный в стране член Политбюро, секретарь ЦК КПСС Г.И. Янаев. Народные депутаты согласились с предложенной президентом СССР конституционной реформой Союза ССР и проведением референдума о сохранении самого Союзного государства как «обновленной федерации равноправных суверенных республик».

Все это – социально-экономические трудности, внутриполитический раздрай, начавшееся сокращение Вооруженных Сил – не могло не отражаться на настроениях советских военнослужащих. Отражением их чаяний стали размышления политического обозревателя «Красной звезды» капитана 1-го ранга В.К. Лукашевича, опубликованные на первой полосе центрального печатного органа Министерства обороны СССР 5 января. Публицист задается вопросом, который волновал многие сотни тысяч офицеров и членов их семей: «За новогодними хлопотами, за телевизионными «кайфами»… не потеряли ли мы чувства реальности, не ушла ли у нас из-под ног Россия?»

А Россия действительно «уходила из-под ног». В «новогоднем мешке» главы российского парламента Б.Н. Ельцина подарок Союзу ССР оказался весьма своеобразным. 23,4 млрд рублей, на 119 млрд рублей меньше, чем в 1990 году, – такой вклад определен Верховным Советом РСФСР в союзный бюджет 1991 года. Это свидетельствовало не только о развале экономики, но и предвещало закат самого «Союза нерушимого республик свободных». «Смотришь, – писал Лукашевич, – там растут цены на рыбу, на масло, на электроэнергию, там уже переоборудуют турникеты в метро для серебряных монет (до этого проезд стоил 5 медных копеек. – Н.Е.), печатают новые тарифы на поезда и самолеты, растут дефицит бюджета, инфляция, все кругом растет, как по мановению волшебной палочки… и только обещанная многократно рыночная соцзащита будто спит, и зарплата военного человека с ружьем… словно каменная баба, никак не увеличивается».

Статья Вячеслава Лукашевича «Осторожно, двери закрываются» была криком души военного публициста, чьей советской душе претило происходящее в стране. Мы еще не раз вернемся к суждениям военнослужащих, которые в том уже далеком 1991 году имела возможность в рамках гласности «ретранслировать» «Красная звезда» – центральная военно-политическая газета СССР. Ее тираж тогда составлял более 1059 тысяч экземпляров, из них свыше 413 тыс. распространялось через розницу. Помимо Москвы газета печаталась еще в 36 других городах страны.

Тревога за происходящее в стране завуалированно проявлялась даже в выступлениях военного руководства. В первом номере «Красной звезды», вышедшем в четверг, 3 января 1991 года, был помещен текст беседы с министром обороны СССР Маршалом Советского Союза Д.Т. Язовым. Отметим, это был прежде всего совместный творческий продукт корреспондента ТАСС и управления информации военного ведомства. Тщательно выверенный пером начальника управления информации Минобороны генерал-майора В.Л. Манилова текст призван был дать очередной идеологический заряд бодрости армейскому организму, чье состояние начинало внушать опасения и самому военному руководству, и Кремлю. Вместе с тем именно с армией сторонники сохранения СССР связывали свои надежды, что побуждало их оппонентов бить из всех «информационных орудий» по одному из устоев союзной государственности.

Поэтому неслучаен и один из вопросов корреспондента министру: «…Однако видна и антиармейская кампания в некоторых средствах массовой информации. В чем, на ваш взгляд, причина такого явления?» «Главная причина, мне думается, в том, что наша армия представляет собой один из наиболее прочных устоев государственности, стабильности и порядка в обществе, – отмечает маршал Язов. – А значит – уже самим своим существованием препятствует реализации планов националистических, сепаратистских, да и всех деструктивных сил, под какими бы лозунгами и знаменами они ни действовали, по дезинтеграции Союза ССР как федерального государства, по расшатыванию таких краеугольных опор народного самосознания, как патриотизм, интернационализм, верность социалистическому выбору».

Задачи, которые обозначил министр обороны как основные для Вооруженных Сил на 1991 год, дают представление, какими заботами жило военное ведомство в начале наступившего последнего года Союза ССР. Разумеется, ни у кого тогда и в мыслях не было, что спустя каких-то семь – восемь месяцев все радикально изменится.

Ну а в январе маршал Язов четко обозначал приоритеты для армии. «Главной их (Вооруженных Сил. – Н.Е.) задачей в 1991 году останется поддержание боевой готовности войск и сил флота на уровне, гарантирующем предотвращение любой возможной агрессии и надежную защиту суверенитета и государственной целостности СССР от посягательств извне». И эту основную функциональную задачу, забежим вперед в выводах, армия выполнила. Она до последнего дня обеспечивала защиту государственной целостности СССР от посягательств извне. Что касается посягательств изнутри, то этот вопрос следовало бы адресовать тогдашним руководителям КГБ и МВД СССР, но их уже нет в живых…

Министр обороны СССР к числу основных задач 1991 года отнес и завершение вывода войск из Чехословакии и Венгрии, вывод соединений и частей из Монголии. Объявлено было и о предстоящем начале крупномасштабной передислокации войск на территорию Советского Союза из Германии. Предстояло, кроме того, переработать оперативные и мобилизационные планы, продолжить формирование стратегических оборонительных группировок на территории приграничных военных округов и пунктов базирования флота.

Глава военного ведомства в завершение ответил на вопрос, каким видится ему СССР в 1991 году: «Реально оценивая всю сложность нынешнего переломного этапа перестройки, смотрю в будущее с оптимизмом. Хочу, как и подавляющее большинство советских людей, видеть Советский Союз целостным, обновленным государством, олицетворяющим национальное согласие и мир. Наш священный долг перед нынешним и будущими поколениями – сохранить статус СССР как великой державы, реализовать возможности социализма для радикального улучшения жизни народа, приумножения богатства и славы нашего многонационального Отечества. Убежден, что эта задача нам по силам. Ключ к ее решению – укрепление и обновление Советского государства на основе нового Союзного договора, быстрейшее утверждение в стране государственного и общественного порядка, единства слова и реального, практического дела, результативная работа каждого на порученном ему участке».

Так оптимистично виделось ближайшее будущее министру обороны. Впрочем, он и не мог иначе отвечать на вопросы корреспондента ТАСС. Будучи фронтовиком, он хорошо знал, что командир всегда должен придавать подчиненным оптимизм, чувство уверенности в своих силах и завтрашнем дне – особенно в неясной обстановке, когда над развитием событий довлеет фактор неопределенности.

В реальной же жизни в воинских коллективах, особенно в офицерском корпусе, накапливалось чувство неудовлетворенности. Негативное влияние на настроения оказывали начавшийся процесс сокращения Вооруженных Сил, передислокация частей из Восточной Европы и сопряженные с этим социальные проблемы. Представление о происходившем дает представление январское интервью «Красной звезде» начальника управления кадров Белорусского военного округа генерал-майора А.П. Фомина. «Каждую среду мы приглашаем в управление по 30–40 человек из числа тех, кто подал рапорт об увольнении или попал под сокращение… В прошлом году у нас побывало более тысячи человек. Подчеркну: подавляющее большинство офицеров и прапорщиков осознают сложившуюся ситуацию, с пониманием относятся к возникшим житейским проблемам», – сообщил он.

По его словам, за штатом в Белорусском военном округе находилось «40 полковников, более тысячи командиров рот, батальонов, дивизионов. Две трети из них не имеют выслуги 20 лет, то есть права на получение пенсии». Такая ситуация, естественно, была душевной травмой для военного человека. «За штат и раньше выводили офицеров, но лишь на два месяца, и он был уверен, что за этот период ему подберут должность, – отметил генерал Фомин. – Теперь все сложнее. С такой ситуацией, признаюсь, мы столкнулись впервые. Некоторые кадровые органы оказались не готовыми в полной мере оперативно решить эти вопросы, защитить офицера». Речь шла не о бездушном или бюрократическом отношении к офицерам, хотя и этого было немало, а об общей реальной обстановке. Происходила нарастающая разбалансировка всей системы жизнедеятельности Вооруженных Сил.

Военкоматы сталкивались с растущими трудностями в осуществлении призыва в Вооруженные Силы. Особенно это касалось республик Закавказья и Прибалтики, где власть все более перехватывали сепаратистские силы. «В последнее время в некоторых союзных республиках участились случаи невыполнения или ненадлежащего исполнения органами власти обязанностей, возложенных на них законодательством Союза ССР по вопросам обороны страны. Продолжают действовать акты, противоречащие этому законодательству, – констатировал 8 января пресс-центр Министерства обороны СССР. – ‹…› Особую озабоченность вызывает положение с призывом граждан на действительную военную службу. На 1 января 1991 года выполнение плана осеннего призыва составило: в Армении – 28,1 процента; Грузии – 10,0; Молдове – 58,9; Латвии – 25,3; Литве – 12,5; Эстонии – 24,5. Не выполнен план призыва и в некоторых областях УССР. В целом по стране план призыва выполнен на 78,8 процента. Это отрицательно влияет на комплектование Вооруженных Сил личным составом… Неукомплектованность воинских частей ведет к дополнительным нагрузкам на военнослужащих, что противоречит принципам социальной справедливости. Такое положение не может быть терпимо».

Что было делать в этих условиях руководству Министерства обороны? В одночасье армию радикально не сократишь, чтобы уменьшить потребность в призывниках, и на набор контрактников не перейдешь (к тому же профессиональная армия весьма дороже обойдется бюджету). Возможно, надо было смелее переводить многие развернутые боевые соединения сухопутных войск в разряд кадрированных, складировать военную технику и ограничиться ее охраной – благо, обстановка в мире это позволяла. Но сказывалась инерция мышления, как и переоценка степени непосредственной военной угрозы. С «социалистическим экспериментом» на шестой части суши западные элиты решили покончить не новой агрессией против СССР, а ударом изнутри. Тем не менее Министерство обороны при поддержке аппарата ЦК КПСС проблему комплектования армии намеревалось решать привычным для советской бюрократии путем «закручивания гаек», не ощущая веяния новых времен. Союзный Центр уже все более утрачивал контроль над ситуацией в регионах, но в Кремле не осознавали, что, образно говоря, поезд вот-вот уйдет, и лишь грозными предостережениями по вокзальному репродуктору тронувшегося умом машиниста не остановить.

В вышеупомянутом сообщении пресс-центра Министерства обороны СССР читаем, что «Министерством обороны СССР принимаются дополнительные меры. Командующим войсками соответствующих военных округов отданы распоряжения об усилении практической помощи военным комиссариатам Армении, Грузии, Молдовы, республик Прибалтики, некоторых областей УССР в решении возложенных на них задач по проведению призыва граждан на действительную военную службу, а также организации розыска и возвращения военнослужащих, самовольно оставивших воинские части. Для выполнения указанных задач будут привлекаться подразделения воздушно-десантных войск».

Итак, отлавливать рекрутов решено было при помощи десантников. Словно дело происходило где-то в афганских провинциях, где примерно так было принято комплектовать армию из безграмотных крестьян.

Командующим ВДВ накануне Нового года, 30 декабря 1990-го, был назначен генерал-майор П.С. Грачев, получивший Героя Советского Союза в период службы в Афганистане. 4 января в «Красной звезде» было опубликовано интервью с ним. Тогда вряд ли кто предвидел, что этому 42-летнему генералу, родившемуся в деревне Рвы Тульской области в простой трудовой семье, предстоит сыграть важную роль в последующей судьбе Отечества. Давать оценку этой роли не будем – пусть Павла Сергеевича судят потомки.

В своем первом интервью в статусе командующего ВДВ Павел Грачев ничего неожиданного не поведал. «Дежурный» рассказ о себе, своей семье, прохождении службы. Обратить внимание следует, пожалуй, на два высказывания. Генерал высказался за профессиональную армию (заметим, к ее созданию в его бытность министром обороны так и не приступили) и против привлечения армии к решению «полицейских» задач. «Скажу прямо: мое отношение к использованию десантников в межнациональных конфликтах отрицательное, – заявил он. – Для этих целей следует привлекать войска МВД и КГБ. Но, с другой стороны, когда льется кровь ни в чем не повинных людей, разве можно быть сторонним наблюдателем…»

На трудности с призывом накладывалась проблема дезертирства. С 1989 года в тысячи и тысячи отделений во всех концах Советского Союза все чаще приходили ориентировки такого рода: «Находятся в розыске самовольно оставившие свои части военнослужащие срочной службы…» По данным Главной военной прокуратуры, за 11 месяцев 1990 года по сравнению с соответствующим периодом 1989 года количество преступлений, связанных с уклонением от военной службы, в Советской Армии возросло на 85,2 процента, в военно-строительных отрядах «гражданских» министерств и ведомств – на 43,3 процента, в частях внутренних войск МВД СССР – в три с лишним раза.

Пользы, с точки зрения пополнения Вооруженных Сил идейно мотивированным и готовым к выполнению своего воинского долга призывным контингентом, использование метода «облав» приносило немного, но изрядно подливало масла в огонь антисоветских настроений. Примечательно, что военное командование на местах зачастую понимало бессмысленность подобных методов призыва – решить проблему призыва возможно было, лишь урегулировав отношения между союзным Центром и республиками. Комендантские патрули, привлечение десантных подразделений к поиску дезертиров пользы принести уже не могло.

Примечательно, как ответил корреспонденту «Красной звезды» командир Таллинской военно-морской базы вице-адмирал Ю.П. Белов, являющийся начальником Таллинского гарнизона, на вопрос о предстоящих действиях в связи с прибытием десантников: «Я лично пока никаких указаний не имею. Прибудет скоро в Таллин заместитель командующего войсками ПрибВО. Будут указания, что и как делать. Будем вместе решать…» Особого оптимизма, судя по ответу, вице-адмирал, служивший в Эстонии с 1987 года и знавший ситуацию «изнутри», не испытывал.

Сепаратисты в республиках Прибалтики и Закавказья, массово представленные в региональных Верховных Советах (туда они попали совершенно законно – в результате инициированных командой М.С. Горбачева свободных выборов), целеустремленно вели работу по развалу союзного государства. Шла так называемая война законов – принимаемые республиканскими парламентами законы противоречили союзному законодательству.

В этих условиях командованию войск Закавказского и Прибалтийского военных округов было крайне сложно обеспечивать жизнедеятельность своих соединений и частей – они находились словно на «вражеской земле». В беседе с корреспондентом ТАСС командующий войсками Закавказского военного округа генерал-полковник В.А. Патрикеев откровенно признал, что обстановка, сложившаяся в Закавказье, «самым непосредственным образом» сказывается на жизни войск округа, «продолжаются нападения на военные объекты с целью завладения оружием, боеприпасами, техникой», «не прекращаются попытки захвата объектов социально-бытового назначения, принадлежащих округу». «Сейчас в Грузии, Армении и Азербайджане раздаются призывы, впрочем, уже не только призывы – предпринимаются определенные практические шаги по созданию своих национальных армий», – с тревогой сообщил командующий войсками ЗакВО.

Завуалированный упрек в адрес Центра прозвучал в его ответе на вопрос, касающийся эффективности мер, принятых Министерством обороны и союзным правительством для улучшения жизни и условий службы в частях округа. «Я бы не сказал, что до сегодняшнего дня были предприняты какие-то серьезные меры, улучшающие условия службы воинов-закавказцев, семей военнослужащих, – подчеркнул генерал. – Из таких мер, уже введенных, могу назвать лишь одну – обеспечение офицеров продовольственными пайками. Но уже сейчас, буквально через два месяца после введения этой меры, возникают трудности с обеспечением офицеров продовольствием. Руководство округа выходило с целым пакетом предложений, направленных на улучшение условий жизни в Закавказье. Мы например, ставили вопрос о том, чтобы округ был заменяем. Конечно же, должна быть и разница в денежном содержании проходящих службу в Закавказье и, положим, где-нибудь в средней полосе России. Необходимо также разрешить офицерам и прапорщикам, переведенным в округ из других мест, бронировать жилплощадь независимо от выслуги лет…»

Предложения эти были весьма разумны и продиктованы самой жизнью. Увы, большинство из них, хотя и поддерживались в Министерстве обороны, так и не доводились до практической реализации – они тонули в бюрократическом болоте бесчисленных согласований и уточнений в лабиринтах законодательных и исполнительных структур власти.

Такая же удручающая картина была в Прибалтике, где республиканское законодательство все более отличалось от союзного. Командующий войсками Прибалтийского военного округа генерал-полковник Ф.М. Кузьмин, отвечая в январе на вопросы корреспондента «Красной звезды», с горечью констатировал: «Во всех трех прибалтийских республиках в подходе к комплектованию Вооруженных Сил молодым пополнением преобладают отрицательные тенденции. И речь, разумеется, надо прежде всего вести о том, сколько в солдатском строю из-за этого недосчитывается личного состава. Сколько и почему? В конкретных цифровых выражениях картина выглядит так: в Латвии, например, 8772 молодых человека призывного возраста предпочли так называемую альтернативную службу на территории республики службе в рядах Вооруженных Сил СССР. 1685 человек уклонились от всякой службы. К этому надо добавить 205 военнослужащих, самовольно оставивших воинские части, а попросту говоря, дезертиров, которых взяли под опеку не только родные и близкие, но и некоторые сердобольные общественные организации. Эстония за минувший год не поставила в Вооруженные Силы 8814 молодых людей призывного возраста. Опять-таки значительная часть из этого числа, а именно 1086 человек отказались выполнять воинский долг в рядах Вооруженных Сил, а также нести альтернативную службу, предусмотренную республиканским законодательством. Еще более неблагополучно выглядит картина в Литве».

Уместно будет пояснить, что в 1990 году Верховные Советы всех трех республик Прибалтики приняли ряд законодательных актов, призванных оформить «незаконность» как пребывания войск ПрибВО и сил Балтийского флота на территории этих республик, так и вообще службы в «оккупационной» Советской Армии. 6 декабря 1989 года в Эстонии было принято постановление «О порядке прохождения военной службы гражданами Эстонской ССР», 14 февраля 1990 года в Литве – постановление «О статусе Вооруженных Сил СССР в республике и военной службе граждан Литовской ССР», а 11 марта того же года в Латвии – закон «Об альтернативной (трудовой) службе». Именно ссылаясь на эту правовую базу, республиканские власти в Прибалтике затрудняли работу местных военкоматов.

Вернемся, однако, к интервью командующего войсками ПрибВО. Последующий вывод генерала Кузьмина вроде бы разумен: «Ситуация с призывом в армию в этих условиях логично вписывается в общую общественно-политическую ситуацию в республиках». Но что предлагает военачальник? «Удастся государству доказать, что нарушение закона безнаказанным не останется и к людям возвратится законоуважение», – говорит он. Другими словами, следует силой принуждения, страхом перед наказанием заставить жителей прибалтийских республик соблюдать законодательство Союза СССР. Между тем в тех условиях это было уже не реалистично.

Увы, этого не хотели понимать ни на Старой площади в Москве, где размещались аппараты ЦК КПСС и президента СССР, ни в Министерстве обороны. Отсюда и последующие события, обернувшиеся кровью в Литве и ускорившие развал Союза ССР. 10 января 1991 года «Красная звезда» пишет: «Как известно, Министерство обороны СССР делает все необходимое для выполнения Указа Президента СССР от 1 декабря 1990 года «О некоторых актах по вопросам обороны, принятых в союзных республиках». Командующими войсками округов, дислоцирующихся на территории Армении, Грузии, Молдовы, республик Прибалтики, некоторых областей Украины, отданы распоряжения об усилении практической помощи военным комиссариатам в решении возложенных на них задач по проведению призыва граждан на военную службу, а также организации розыска и возвращения военнослужащих, самовольно оставивших воинские части. Для выполнения таких задач привлекаются подразделения воздушно-десантных войск».

На той же первой полосе газеты излагается заявление начальника управления информации Министерства обороны генерал-майора В.Л. Манилова, который комментирует «слухи» о мнимом решении советского правительства направить дополнительные войска в Молдавию, Грузию, Армению, Украину и Прибалтику. «Такого решения просто не существуетв природе», – утверждал официальный представитель Министерства обороны СССР.

Отчасти это было лукавством. В том же номере «Красной звезды» был размещен репортаж специального корреспондента газеты из Жирмуная, северного района Вильнюса. Там на территории мотострелковой части расположились парашютно-десантные подразделения, которых, если верить Валерию Леонидовичу Манилову, там вроде не должно было быть! «В Вильнюс прибыли в 4 часа утра 8 января, совершив почти 100-километровый марш на машинах из района приземления… – читаем в центральной военной газете. – Общая задача – действовать совместно с работниками военкоматов республики при проведении призыва в армию».

Литовские власти через подконтрольные им СМИ, как и следовало ожидать, вывели антирмейскую, а по сути, антисоветскую кампанию на новый виток. Прибытие подразделений ВДВ на территорию Литвы дало им удобный повод. 8 января газета «Эхо Литвы» опубликовала заявление президиума Верховного Совета Литовской республики за подписью его руководителя В. Ландсбергиса, в котором утверждалось: «Руководство СССР совершило еще один грубый шаг, провоцируя дестабилизацию и конфликты в балтийском регионе. В Литве, так же, как и в Латвии и Эстонии, начинается акция принудительного призыва юношей в армию СССР, то есть их вылавливание и похищение».

8 января вместе с подразделениями ВДВ в Таллин прибыл новый заместитель министра обороны СССР генерал-полковник В.А. Ачалов (он был назначен на эту должность 10 декабря 1990 года, а до этого почти два года командовал ВДВ). Из своего прибытия в столицу Эстонии генерал тайны не делал, при этом в интервью «Красной звезде» счел нужным подчеркнуть, что цель прибытия десантников в Вильнюс – исключительно помощь военкоматам: «В Министерстве обороны СССР особую озабоченность вызывает положение с призывом на действительную воинскую службу граждан не только республик Прибалтики, но и Армении, Грузии, Молдовы. Но если говорить о Литве, то здесь, как объявлено Министерством обороны СССР, процент призыва крайне низок. Вот почему начальник Генерального штаба СССР (так в публикации – видимо, в спешке в редакции «Красной звезды» в должности начальника Генштаба пропустили слова «Вооруженных Сил. – Н.Е.) установил срок до 13 января, в течение которого военным комиссариатам совместно с органами власти необходимо четко разобраться со всем контингентом призывной молодежи. Это касается и тех, кто уклонился от призыва на действительную службу, и дезертиров. Кстати, солдаты, которые ушли из частей, не будут привлекаться к уголовной ответственности, а смогут дослужить оставшийся срок на территории республики. Если в срок поставленные задачи по проведению призыва не будут решены, тогда вступят в силу те дополнительные меры, которые принял для выполнения Указа Президента СССР министр обороны. В помощь военкоматам республик Прибалтики выделены силы и средства для организации розыска и возвращения военнослужащих, самовольно оставивших свои части. Для этих целей и будут привлекаться подразделения воздушно-десантных войск. В частности, в распоряжение Литовского военкомата прибыли десантники в количестве одной тысячи человек».

Конечно, в этом объяснении причин переброски подразделений ВДВ в Вильнюс была немалая доля лукавства. Под давлением части союзного руководства (тех, кто стоял за жесткие меры для сохранения Союза ССР и власти КПСС) десантников предполагалось использовать как фактор устрашения – для оказания давления на руководство «мятежных» союзных республик. Генералу Ачалову, имевшему опыт аналогичных силовых действий в январе 1990 года в столице Азербайджана городе Баку, предстояло взять под свой контроль ряд ключевых объектов в Вильнюсе, в первую очередь здание телецентра.

12 января было обозначено в интервью генерала Ачалова как крайний срок, после которого в действие вступают десантники. Все решения принимались в те январские дни в спешке, без согласования с другими силовыми структурами, далеко не всегда учитывались все правовые аспекты предпринимаемых мер. К примеру, 12 января Главная военная прокуратура решила вдруг «подправить» замминистра обороны Ачалова, фактически дезавуировав его обещание не привлекать к уголовной ответственности дезертиров. Фактически это была «медвежья услуга» военному ведомству, оказанная весьма не вовремя. Из «уточнений» врио главного военного прокурора генерал-майора юстиции Л.М. Заики следовало, что уголовные дела, возбужденные в отношении всех военнослужащих, самовольно оставивших свои части или не явившихся в срок без уважительных причин на службу из увольнения и т. п., «расследуются в точном соответствии с действующим законодательством». Главная военная прокуратура призывала дезертиров являться с повинной. Но такая перспектива устраивала далеко не всех солдат, оставивших свои части…

Подготовка к силовой акции в Вильнюсе шла не только по линии Министерства обороны. 11 января в газетах появилось обращение президента СССР к Верховному Совету Литовской ССР, подписанное им накануне. Горбачев выражал свою озабоченность резким обострением ситуации в республике, словно не он санкционировал начало «отлова» уклонистов. Истинные причины создавшегося положения, указывал глава союзного государства, «коренятся в грубых нарушениях и отступлениях от Конституции СССР и Конституции Литовской ССР, попрании политических и социальных прав граждан, в стремлении под лозунгами демократии провести в жизнь политику, направленную на восстановление буржуазного строя и порядков, противоречащих интересам народа».

Михаил Сергеевич был, бесспорно, прав: развитие событий вело к смене политического строя, хотя кто, как не он сам, своей поспешной демократизацией общественной жизни подвел к этой опасной черте, за которой интересы народа начинают признаваться только на словах?

«Ситуация по существу заходит в тупик, – предупреждал президент СССР. – Необходимость выхода из создавшегося положения диктует принятие незамедлительных мер. В союзные органы власти из республики поступают многочисленные обращения от общественно-политических организаций, производственных коллективов, граждан всех национальностей. Люди требуют восстановления конституционного порядка, надежных гарантий безопасности и нормальных условий жизни. Разуверившись в политике, проводимой нынешним руководством, они требуют введения президентского правления».

Может показаться, что Горбачев решил, наконец, действовать с жестких позиций, отказавшись от рекомендаций либералов в своем окружении. Введение президентского правления давало, конечно, некий шанс на временную стабилизацию ситуации, если бы затем последовали новые волевые и последовательные шаги. 12 января в «Красной звезде» со ссылкой на ТАСС сообщается, что 11 января на пресс-конференции член бюро ЦК КПЛ Ю.Ю. Ермолавичюс заявил об образовании Комитета национального спасения Литвы, который «берет заботу о будущем Литовской ССР в свои руки». КНС Литвы разместился под охраной десантников на заводе радиоизмерительных приборов в Вильнюсе.