Kitobni o'qish: «Заграничные прения о положении русского духовенства»
(Русское духовенство. Берлин, 1859)
Книжка эта составлена из нескольких статей разных авторов1 и издана по поводу вышедшей в прошлом году за границей книги «Описание сельского духовенства в России». Вот уже в другой раз приходится нам говорить об опровержениях на эту книгу, а самой книги мы еще не видали. В прошлом году мы уже заметили странность такого явления, разбирая «Мысли светского человека об “Описании сельского духовенства”»2. Не можем не повторить и теперь выражения нашего удивления, тем более что в книге, лежащей теперь перед нами, мы находим много упреков автору «Описания сельского духовенства» именно за то, что он издал книгу свою за границей, а не на родине. Эти упреки прежде всего поразили нас своей странностью, и мы считаем нелишним привести их и сделать по поводу их несколько замечаний.
В книжке семь статей. Автор первой из них – «Разоблачение клеветы на русское духовенство» – говорит в заключение своего разбора: «Грустно, что перед Европою выставлено в такой мрачной картине наше духовенство, и кем же? служителем самой церкви… Если он был проникнут действительно сознанием недостатков и скорбей своего звания, зачем, подражая Хаму, открывать наготу отца перед чужими людьми? Вероятно, автор боялся, что духовные слишком скоро узнают все его преувеличения, все его прикрасы, все обобщения и представления частных случаев в виде общего характера всего сословия» (стр. 50). Ясно, что автор приписывает появление книги за границею тому обстоятельству, что автор ее боялся скорых обличений, если бы издал ее в России.
Другой автор в статье «Суждение о книге “Описание сельского духовенства”» говорит в этом же роде: «Хорош ли был бы сын, который бы, заметив в родителях недостатки, стал про них кричать вслух целого света? Нет, любовь к ним, чистая, искренняя любовь, никогда бы на то не решилась; нет, она скорее заставила бы сына обратиться к самим родителям или, еще лучше, к тем доверенным лицам, которые бы могли на них иметь большое влияние, обратиться с просьбою, чтобы они своим авторитетом озаботились исправить недостатки родителей, столь тяжкие для любящего сына… Как назвать человека, который в училище, как в лоне родительском, получил воспитание и чрез то средства к жизни, – и потом удалился на страну далече и там решился вслух всего света так бесстыдно позорить место своего образования?» (стр. 133). Далее, говоря о том, что автор «Описания» изобразил только мрачную сторону духовенства, автор статьи восклицает: «И где же все это? Не в родной нашей земле, где бы не могли ему поверить, а далеко, далеко от нас, за границею», и т. д. (стр. 134).
Жалобы эти могут показаться очень основательными тем, кто незнаком со всеми условиями, от которых зависит в России выход книг, трактующих о духовных предметах. Но стоит раскрыть нам Цензурный устав, и дело объяснится. Там мы увидим, что один из основных пунктов устава есть то, что не должно пропускать в печать ничего противного православной церкви. Но этим дело не ограничивается. Всякая книга и статья, трактующая о предметах духовных, не доверяется разрешению одного общего, гражданского цензора, а отсылается в духовную цензуру. Подробностей устава духовной цензуры мы не знаем; но на основании многих фактов, которых нам привелось быть свидетелями, полагаем, что он очень строг или очень неопределенен). Так, например, мы постоянно видим, что отзывы о лицах духовного звания смешиваются с мнениями о самой церкви и на этом основании, как противные православию, не пропускаются в печать, за весьма редкими исключениями. Такое смешение понятий нашли мы отчасти и в книжке «Русское духовенство». Автор одной из статей ее нападает, например, на г. Погодина за то что он высказал такую мысль: «Как чиновники в частной жизни еще не составляют юстиции, так точно и духовные вне священнослужения еще не составляют церкви»3. Мысль г. Погодина ясна: он именно хочет отделить частную личность священника от общего понятия о церкви, ее учении, таинствах и пр. Но автор статейки очень резко замечает: «Удивительно, как академик и профессор мог высказать такую дикую мысль», и замечание это сопровождает тремя восклицательными знаками!!! (стр. 58). Очевидно, что автор сам не имеет должного понятия о различии между частными личностями и между тем служением, которое на них возложено. Можно сказать без преувеличения, что такое смешение этих двух понятий, совершенно различных между собою, господствует в большей или меньшей степени во всем нашем духовенстве. Что оно проявляется и в центральной его деятельности, свидетельствует (не говоря ни о чем другом) уже и тот факт, что «Описание сельского духовенства» до сих пор не дозволено в России. По отзывам людей, читавших ее, и из выписок, сделанных в опровержениях, видно, что книга эта вовсе не враждебна христианской церкви и учению православия. Она не подкапывает никаких догматов, не восстает против основ церковного строения, а ограничивается только изложением темных сторон быта сельского духовенства, недостатков семинарского образования, злоупотреблений, допускаемых консисториями и архиереями. И между тем она до сих пор запрещена в продаже, между тем как опровержения на нее – одно напечатано в Петербурге, другое привезено сюда из Берлина и разрешено к свободной продаже во всех книжных лавках.
