Kitobni o'qish: «Молот империи»
Глава 1
Сегодня ночью я собирался сбежать. Но эти идиоты всё испортили.
На улице оглушительно заревела сирена. Я вскочил с жёсткой неудобной кровати и опустил голые пятки на холодный каменный пол. Цепи на моих ногах и руке звякнули.
Из коридора слышался топот и панические крики.
– Нападение! – орал один из тюремщиков. – На нас напали! Где старший надзиратель?
Откуда-то издалека доносилась стрельба и взрывы. Почему именно сегодня? Я так долго ждал этого дня, а они испортили мне всё удовольствие.
Вчера мне поменяли тело, чтобы продлить мучения, переселили в новое, намного моложе предыдущего. А сегодня я собирался бежать, но только через пару часов после отбоя. Придётся импровизировать на ходу.
– Тревога! – послышался хриплый рёв начальника тюрьмы через громкоговорители. – Нападение! Всему персоналу! Ввести в действие протокол «Спасение»!
А вот это плохо. Протокол значит одно – уничтожить всех заключённых. Это же секретная имперская тюрьма Вертекс, отсюда не выходят живыми. А «Спасение» – потому что наши надзиратели считают, что спасают империю от нас.
Надо торопиться, если хочу вырваться отсюда после всех этих лет заточения.
Я бросился к стене, где был прибит крюк, на котором держалась цепь, сковывавшая правую руку. Крюк установлен хитро, у меня ушло несколько лет, чтобы сделать это.
Пригодились советы от человека из соседней камеры, без них надзиратели давно бы поняли, что что-то не так. Если дёрнуть крюк с силой, он будто держался намертво, а если потянуть его особым способом, то он выйдет из стены.
Я вытащил крюк и обмотал цепь на правую руку поверх татуировок, тоже в виде цепи. Остались кандалы, сковывавшие ноги, от них тоже надо избавиться, но пока придётся подождать.
Над крюком – книжная полка с религиозными книгами и толстенными томами по истории. «Жизнеописание Таргина Великого», том 23, часть 4, полное собрание из 56 томов. У меня был только двадцать третий и сорок второй.
Середина вырезана у обоих. Из первой книги я взял загнутый кусок металла, который был сделан из стальной кастрюльной ручки. Из другой достал толстый ржавый гвоздь, вытащенный из кровати. Книги перестали проверять последние лет десять, когда пришёл новый начальник тюрьмы, и надзиратели обленились.
– Займусь блоком «Бэ»! – послышалось в коридоре.
Моя камера самая крайняя у стены, до меня доберутся не сразу. За окном послышалась автоматная очередь, следом раздался оглушительный выстрел из пушки, затем заголосил пулемёт.
И кто это напал? Вряд ли пришли за мной, меня должны забыть за столько лет.
– Нет, пожалуйста! – послышался одинокий крик.
И сразу выстрел, совсем рядом, но всего один. Значит, у палача нет компании. У меня будет чуть больше времени на подготовку, пока он перестреляет остальных.
Я набросал на кровать книги и свернул одеяло так, чтобы со стороны казалось, будто лежу я сам. Теперь самое сложное, но это у меня получится, новое тело помоложе и посильнее прежнего. Придурки из столицы сами себе удружили.
Подошёл к стене, забрался по холодным камням, едва выпиравшим из стены, и зацепился за ржавую водопроводную трубу, висящую под самым потолком. Осталось подтянуть ноги, ими я обхватил трубу.
Когда-то давно в трубе текла вода, и она часто протекала, заливая мне камеру. Всё для моего «удобства», чтобы у меня всегда было сыро и холодно. Потом её перекрыли, но так и не убрали. Зря.
Мои татуировки на предплечьях, изображающие цепи, начали нагреваться и едва заметно светиться. Отставить! Ваше время ещё не пришло. Они идут со мной с тела на тело, с тех пор, как мне их вживили вместе с душой Небожителя. Они всегда были со мной даже в этой тюрьме.
– Нет, прошу вас!
Это голос молодого контрабандиста, который сидел через камеру от меня. Приятный в общении парень, который утверждал, что его подставили.
Выстрел. Увы, контрабандист не смог отомстить тем, кто его сюда засадил.
Я всё ещё висел на холодной трубе. Судя по скрипу креплений, держится она только на честном слове. Не грохнуться бы раньше времени.
– Пожалуйста! – раздался голос уже из соседней камеры.
Там сидел престарелый священник, который всё пытался откупиться от надзирателей.
– Я вам запла…
Выстрел, а следом было слышно, как тело завалилось на пол. Прощай, святой отец, мне нравилось общение с тобой в последние годы. Он был ещё молод, когда его прислали сюда, а я будто был здесь всегда.
Торопливые шаги приближались. Труба скрипела и оттягивалась вниз, она вот-вот оторвётся.
Вдали раздались сильные взрывы, здание затряслось. Одно крепление трубы лопнуло, но остальные пока держались.
Это залпы из стомиллиметровых пушек, я их всегда узнаю. А за взрывами и стрельбой слышался звук мощных двигателей. Такие движки и пушки есть только у одного типа боевых машин.
Откуда здесь взялась боевая ригга? И они что, до сих пор на них воюют?
Щёлкнул замок двери. Надзиратель – мрачный бородатый мужик в чёрном костюме и фуражке, нацелился из револьвера на мою кровать и выстрелил.
Едкий пороховой дым поднялся к потолку. Надзиратель, продолжая целиться, шагнул к моей кровати и оказался прямо подо мной.
Я рухнул на него сверху, и мы оба упали. Сбитая фуражка покатилась по полу. Я шумно выдохнул, навалился на мужика сверху и замахнулся правой рукой, обмотанной цепью.
Раз! Два! Три!
Удары вышли сильными настолько, что захрустели его кости, но я добавил ещё, для верности. Если бы он не застрелил священника и контрабандиста, я бы обошёлся с ним помягче. Может быть, просто бы вырубил.
Связка ключей, которыми он открыл мою камеру, отлетела чуть дальше, я поднялся и подобрал их. Сначала надо запереть дверь, потому что убегать через коридоры я не собирался. Нарвусь на кого-нибудь с автоматом, и всё, конец.
Так, теперь избавиться хотя бы от тех цепей, от которых есть ключ. Кандалы упали на каменный пол, я пнул их в угол. Мои татуировки на предплечьях начало жечь сильнее, будто и они ждали свободы. Ничего, скоро придёт и ваше время.
Я снял с надзирателя чёрную куртку и ботинки, потому что у меня из одежды только серая тюремная роба – рваная рубашка и штаны. Одежда нужна не для маскировки, все надзиратели знают друг друга в лицо, а чтобы не замёрзнуть, осень уже, как-никак. Ещё взял ремень с кобурой, оружие не помешает, хоть у меня есть и другое.
Поднял труп, забросил в койку и накрыл одеялом, а потом полез под кровать. Вот и он, огромный плоский камень. Сколько же лет ушло у меня, чтобы его вытащить. Я зацепил каменюку своими самодельными инструментами и потянул.
Едва я вытащил его, как в лицо сразу ударил холодный воздух.
– Где надзиратель Петерсон? – раздалось в коридоре.
– Он разбирался с заключёнными в блоке Бэ!
– Найди его! У нас эвакуация!
Я отодвинул тяжёлый камень подальше. За ним проход, который я выбивал сам все эти годы. Ну не все годы, а только когда в соседней камере появился священник, он меня и надоумил на это.
Полез вперёд. Новое тело, в которое меня переселили вчера, пролезало отлично, высокое и худое, идеально для побега. Даже смог повернуться в этой нише в самом начале прохода и снова заложить проход камнем. Даст немного форы, пока все поймут, что случилось.
В проходе холодно, ветерок дул в лицо. Я полз, задевая спиной потолок.
Взрыв!
Здание начало дрожать. Я на мгновение подумал, что проход сейчас обвалится, и я останусь замурованным здесь до смерти, на этот раз окончательной. Но повезло. Что это было? Главный калибр боевой ригги? Вполне возможно.
Будто пилоты решили сравнять это место с землёй.
Я прополз дальше. Тридцать долбанных метров, по году на каждый. А сколько ещё лет перед этим я сидел прикованным к стене? Не помню. Потом, когда меня посадили на цепь подлиннее, я просто лежал в койке, ожидая очередной смерти, пока в соседнюю камеру не подселили священника, с которым мы начали общаться через дырочку в стене.
Он рассказал мне одну историю про побег, и это меня вдохновило бежать самому. У меня появилась цель, а мой затуманенный от долгого заключения разум прояснился, и я вспомнил, кто я такой.
Я, Роман Загорский, бывший генерал имперской армии по прозвищу Молот империи, провёл здесь очень много лет. Не знаю точно, сколько именно, со счёта сбился давно. Но я всё равно должен узнать, что случилось с моей семьёй тогда. Помогло ли им то, что я совершил в тот день? Тогда я пошёл на многое, но так и не узнал, чем всё закончилось.
Впереди виднелся тусклый свет через щели в камнях, проход заканчивался. Он вывел меня на старый тюремный прогулочный двор, которым уже давно никто не пользовался.
Мне прогулки не полагались, но священника выпускали на свежий воздух. Он и рассказал мне, как лучше отсюда сбежать. Осталось только выбить несколько камней, потом сбежать через двор, через стену и наружу. Потом на север.
Я не знаю, где находится тюрьма Вертекс. Думал, что в Нарландии, но на самом деле она может быть в любой точке Юнитума. Это не мои родные места, зимы здесь не такие суровые, как дома.
Камни я расшатал ещё раньше, осталось только их вытолкнуть. Я нажал изо всех сил. Ну же, гадины, падайте уже!
Самый здоровый полетел вниз, следом остальные. Раздались громкие всплески. Вот же зараза. Всю прошлую неделю стояли сплошные дожди, и вот, залило весь дворик.
Но всё равно надо спускаться.
На улице уже почти темно. Вдоль стены на уровне прохода шли трубы, ржавые и давно неиспользуемые. Я засучил рукав надзирательской куртки и посмотрел на татуировку. Сработает или нет?
Она светилась, что уже было неплохо. Ну давай же, оружие давно мёртвых Небожителей, действуй! Зря что ли в меня пересаживали эту заразу?
Я вытянул левую руку и закрыл глаза. Потом сжал кулак, и пальцы обожгло, но боль терпимая. Часть светящейся цепи будто вышла из моего предплечья. Татуировки исчезли, вместо них на руках были повязаны толстые красные цепи, обжигающие кожу.
Мои старые цепи, они всегда со мной. Даже когда мне меняли тело, татуировки переходили на новое. Способности тоже оставались, просто я ждал удачного момента, чтобы их применить. Узнай надзиратели об этом, снова приковали бы меня к стене, на этот раз навсегда.
Я вытянул руку и цепь, повинуясь моей воле, вырвалась вперёд. Кончик обмотался вокруг трубы. Цепь начала натягиваться и тянуть меня за собой.
Она вытянула меня за собой, и я выпал вниз. Звенья начали разматываться, но я повис над самой землёй.
Зараза! Плечо прострелило от боли, руку едва не вырвало из сустава! Осторожнее надо, забыл этот фокус, не подготовился.
Цепь распуталась и сама замоталась вокруг руки, но не исчезла. Я потёр ноющее плечо и огляделся. Воды здесь по щиколотку, она уже налилась в ботинки. Ледяная. Ну ничего, я же с севера, не боюсь холода.
Теперь бежать дальше. Мне повезло, тюрьму обстреливали, и часть кирпичной стены в этом месте обрушилась. Будет легче перелезть.
Свобода рядом, только руку протянуть…
Но я услышал шум шагов поблизости. Кто-то быстро бежал в мою сторону.
– Он должен быть здесь! – раздавался знакомый крик. – Собери всех! Узник из девятой не должен сбежать!
– Но, господин старший надзиратель, штурм уже идёт! Нам нужно…
Они за той окованной дверью в кирпичной стене. Я побежал к пролому, но понял, что бесполезно, не успею. Есть револьвер от покойного надзирателя, но одиночные выстрелы могут привлечь внимание, тем более, ригга больше не стреляла. Я больше не слышал шума двигателей.
Дверь открылась, первым выскочил старший надзиратель Хайдль. Хорошо помнил его прыщавую и небритую морду, тот ещё гад, а его отец и дед были ещё хуже. За его спиной был кто-то ещё из надзирателей.
– Арестант сбегает! – крикнул Хайдль, выхватывая револьвер. – Немедленно…
Я вытянул к нему правую руку и сжал кулак.
– Иди-ка сюда!
С предплечья сорвалась красная цепь и полетела к надзирателю, разбрасывая во все стороны красные искры. Он захрипел, когда она со звоном обвила его шею, а я дёрнул к себе.
Этого хватило, чтобы с хрустом сломать всё одним рывком, а цепь протащила тело ко мне по воде. Второй надзиратель сразу сбежал.
Левой рукой я вытащил трофейный револьвер из кобуры. Цепи исчезли с обеих рук, будто их и не было. Теперь на предплечьях снова татуировки, обычные, которые больше не светились. Капризное оружие.
Я побежал к стене. Тот, кто придумал взять тело молодого преступника для моей вечной пытки, сделал мне подарок. Я легко забежал наверх до середины полуразрушенной стены, схватился за обломки, торчавшие сверху, и подтянулся.
Теперь самое опасное.
Наружная стена, на которой трудно зацепиться. Под ней отвесный холм, стоящий на берегу озера, а под ним само озеро. Огонь пожаров отражался в воде, горел и лес с той стороны озера, но после недавнего дождя неохотно.
Можно сразу прыгнуть в воду, но это рискованно, можно разбиться. Надо слезть пониже.
– Он там! – раздалось за моей спиной.
Быстро они. Я начал спускаться, хватался за редкие кирпичи, выпиравшие из стены, прижимаясь к ней всем телом. Чувствовалось через одежду, насколько стена холодная. Дождя пока не было, но если начнётся, соскользну.
Слышно, как надзиратели пытались забраться тем же маршрутом, что и я, но у них не получалось, отъели себе слишком толстые задницы. Но я всё равно начал спускаться быстрее, на всякий случай. Спуститься бы до холма, там будет проще.
Но первый из надзирателей уже смотрел на меня сверху.
– Он здесь! Он уходит!
Мужик с толстыми небритыми щеками вытянул руку, и ему снизу подбросили винтовку. А прыгать здесь опасно, слишком высоко.
– Стреляй уже! – кричали с той стороны стены.
Я повис на левой руке, уцепившись пальцами за торчащий камень, а правой полез за револьвером. Надзиратель дёрнул затвор и начал целиться в меня, но ему было неудобно, тот камень мешал.
Ещё немного! Я почти достал оружие…
Надзиратель вместо того, чтобы стрелять, посмотрел вперёд, в сторону леса за озером. И увидел там что-то.
– Уходим! – рявкнул он, выпустил винтовку и спрыгнул назад, во двор.
Я повернул голову, чтобы посмотреть, что его напугало.
Вот же зараза! Надо прыгать. Сейчас или никогда.
Я разжал пальцы и полетел в озеро.
Глава 2
Я упал в холодную воду, но как-то умудрился не разбиться и даже хватануть воздух напоследок. Револьвер выпал и пошёл на дно. Я и сам почти погрузился до низа.
А сверху…
Взрыв был слышен и в воде, просто его немного приглушило. Стена, должно быть, разлетелась на куски.
Я оттолкнулся от дна и начал отплывать. Не паниковать, делал так с братом много раз. Сколько мы с ним плавали в озере Айнале, как только сходил лёд.
Нужно отплывать, потому что сейчас посыпятся обломки от разнесённой вдребезги стены. Здоровенный камень, упавший сверху, едва не разбил мне голову. Я начал плыть быстрее.
Воздуха не хватало, а не привыкшие к такому руки и ноги плохо слушались. Ещё и одежда мешала. Целый кусок стены упал туда, где я только что был. Мелкие камни летели повсюду, но от самого опасного места я успел отплыть.
Теперь вверх!
Сквозь толщу воды видно упрямое деревце, растущее на почти вертикальном склоне холма. Я вытянул левую руку. Цепь рванула, куда я хотел. Красные звенья обвязали ствол дерева и потянули меня за собой.
Воздух!
Я вздохнул так глубоко, что стало больно в груди. Дерево начало дымиться, цепь сорвала с него несколько веток и кусок коры. Но зато я не в воде.
Я бросил короткий взгляд на тот берег. Боевая ригга целилась в тюрьму из своих пушек. Она только что пальнула из главного калибра, я едва успел сбежать. Теперь несколько минут уйдёт на перезарядку. Отсюда место взрыва не видно, но тот кусок стены должно было снести напрочь.
Надо на тот берег, подальше от ригги, но не сильно далеко, потому что тюремный гарнизон не рискнёт приближаться к ней. Сначала надо понять, куда она пойдёт.
Боевая шагающая машина вышла чуть ближе к берегу, продолжая целиться из своих пушек. Давно я не видел эти шагоходы, ещё со дня моего заточения.
Класс «Катафракт», в высоту чуть больше десяти метров. Ходовая, то есть «ноги», очень толстые у основания и обшитые чёрными бронеплитами. Ноги длиннее, чем у ригг остальных классов.
Основной корпус «груди» был относительно небольшим, там же, за толстым слоем брони с двумя смотровыми лючками, которые сейчас были закрыты, размещалась кабина. Двигатели ниже, в отдельном отсеке. Даже здесь слышно, как громко они работали.
Из задней части машины торчали чёрные трубы выхлопного коллектора. Уже почти стемнело, но густой дым, который валил из них, всё ещё было видно. Иногда оттуда сыпались снопы искр, но они гасли, не долетая до земли.
Оружие размещалось в орудийных платформах-«руках», которые крепились к массивным плечам. Главный калибр в правой, три стомиллиметровки в левой, там же куча автопушек калибром поменьше.
И чья это машина? Никакой геральдики не видно, слишком темно. Хотя нет, можно разглядеть жёлтую молнию на лобовой броне корпуса. Клайдеры? Откуда они здесь?
Та-та-та! Ригга скрылась в дыму от выстрелов из пушек.
И сразу три взрыва, прогремевшие в тюрьме. Машина приподняла «руку». В это время сработал автомат заряжания, вниз посыпались пустые «стаканы» от снарядов.
Двигатели взревели ещё громче. Пилоты решили сменить позицию, и шагоход нагло попёр прямо через лес, разламывая деревья и вырывая их с корнем. Каждый тяжёлый шаг слышался очень отчётливо.
Меня пилоты не увидели, а если и увидели, то пожалели тратить снаряды. Ну, хоть я и не удержался и посмотрел бой, но дальше давайте без меня. Я глубоко вдохнул и прыгнул в воду. В этот раз получилось проплыть легче. Теперь на другой берег, там, где прошёл шагоход. Пожар в тюрьме помогал ориентироваться в темноте.
Вода холодная, но терпимо. Лучше побыстрее выбираться отсюда, пока не подстрелили. Новое тело мне уже никто не даст. Вряд ли они решатся запереть меня ещё раз.
Я добрался до берега и торопливо побежал вперёд. Теперь главное – не останавливаться. Или если где-то в тюрьме есть снайпер, он меня увидит, и тогда конец моему побегу.
Но и бежать в мокрой одежде тоже нельзя. Сейчас хоть и не зима, но всё равно холодно.
Я отбежал подальше, спрятался за дерево, торопливо сбросил с себя все вещи, отжал воду и снова надел. Так уже получше. Куда теперь? На север, только туда.
Но всё опять пошло через одно место.
Я почуял, как дрожит земля. Это та ригга возвращается? Нет, это другая! И они явно не союзники.
Новый шагоход меня не заметил и прошёл дальше. Это класс «Паладин», штурмовая ригга для взлома обороны. Старичок тоже при деле. Размером он с дом, с короткими массивными ногами, ещё более широкими у основания. Кабина тоже в корпусе, смотровые люки закрыты, боевые платформы в положении «в бой».
Не завидую тому Катафракту. Брони у Паладина столько, что ракетами и пушками её не пробить. На фоне Катафракта Паладин выглядел, как здоровенный толстый мужик на фоне хрупкой танцовщицы.
Орудийные платформы готовились к стрельбе. Пилоты запустили сигнальные ракеты, чтобы осветить поле боя. Паладину не надо скрываться, он доминирует на поле боя… пока не появятся Исполины.
Главный калибр уже почти нацелился. Пушка почти такая же, как у соперника, но ствол длиннее.
Я открыл рот, зажал оба уха руками, чтобы не оглохнуть, и пригнул голову.
Выстрел всё равно был такой силы, что земля дрогнула, а в уши будто ткнули чем-то острым.
Не знаю, попали они или нет, проверять мне не хотелось. Если Катафракт хотел уничтожить тюрьму, то Паладин явно прибыл на её защиту. Значит, он и весь его экипаж – мои противники.
Пора отступать как можно дальше отсюда.
Я побежал через лес. Там, где прошёл шагоход, остались глубокие следы. Уже темно как ночью, я бежал почти наудачу. Зато согрелся. Звуки боя отдалялись, Катафракт отходил, а здоровяк его преследовал.
В итоге длинноногий уйдёт, если его не подстрелят с главного калибра.
Дальше бежать я уже не мог, так что просто пошёл быстрым шагом, стараясь не споткнуться в темноте и не упасть. А на ходу думал, что дальше, где развести костёр, чтобы не заметили, где найти пищу и одежду.
Все мои планы накрылись тазом после штурма, так что придётся импровизировать. Тактика генерала Романа Загорского, самого Молота империи, как иногда называли мои неожиданные манёвры и атаки, заканчивавшиеся победой.
Ладно, вспоминать о былом, конечно, весело, но у меня было много времени для этого. Думал, что встречу свободу с радостным криком, буду стоять под дождём и смотреть в небо.
Нет, никакого праздника. Надо согреться и просушить одежду, хотя бы немного. Вот бы найти пещеру, но вокруг лес и болото. Это точно Нарландия. Если это восточная часть страны, то поищу контрабандистов, которые увезут меня на север до начала зимы.
Я смогу развести костёр и скрыть его так, чтобы огня не было видно, и даже смогу немного погреться. Но придётся быстро продолжать путь, ведь как только штурм закончится, за мной вышлют погоню.
Ещё несколько взрывов, совсем далеко. Молотили сотки, главные калибры молчали.
Долбанный штурм. Если бы не он, я бы стащил одежду, припасы с кухни и всё, что мне могло пригодиться. А так пришлось отступать чуть ли не с голой задницей.
Прошёл ещё час. Надо погреться и немного передохнуть, чтобы продолжить путь ночью. Чем дальше отойду, тем меньше шансов, что меня поймают.
Вот это место хорошее. Углубление, огонь не заметят. Здесь я немного посижу. Почти на ощупь начал собирать валежник. Сырой, но для меня это не проблема. Если уж цепь вернулась, то и другая моя способность тоже на месте.
Но развести костёр я не успел.
Шаги. Пока вдалеке, но идут в мою сторону. Если охотник, браконьер или контрабандист, то договорюсь. Если бандит, то брать у меня нечего, а если нападёт – прикончу.
Это вряд ли надзиратели. Они бы не смогли так быстро оказаться здесь. Но если кто-то из тех, кто видел мой побег, выжил и передал в столицу, то тревогу наверняка уже подняли по всей империи.
Я начал медленно отступать.
Но шаги слышались везде. Они взяли меня в кольцо. Придётся драться, ещё раз я в ту клетку не вернусь. Живым уж точно.
Чёрные силуэты приближались, я уже мог их рассмотреть. У всех винтовки или автоматы, но в меня никто не целился. Недооценивают, но им же хуже.
– Вы далеко собрались, генерал? – спросил один из них.
У него что-то светилось в руке, на которую была надета перчатка. Но его лица я не видел.
– Отправился на пробежку, – сиплым и чужим для меня голосом сказал я.
А ведь я почти не слышал, как звучит мой новый голос. Не с кем было особо поговорить, вслух сам с собой я общаться не привык, а со священником сегодня поболтать не вышло.
– Знаете, бывает полезно для здоровья, – продолжил я и закашлялся.
Ну что же, стреляйте.
Но откуда они знают, кто я такой? В тюрьме об этом не знал никто, кроме святого отца. Люди из столицы просто привозили одного заключённого и меняли на другого. Никто не понимал, кто я на самом деле. Просто очередной опасный узник, а не приговоренный к вечному заточению генерал, о котором забыли.
– И кто вы такие, ребята?
– Те, кто вас ищет, – сказал их старший. Судя по голосу – мужик под сорок, военный. – С вами хотят поговорить, господин генерал.
Он подошёл ближе, а я увидел, что у него в руке. Свеча, но не обычная, а каменная, чёрная и блестящая. Огонёк горел сверху и тянулся в мою сторону.
В таких свечах жили духи предков, как мы верили. Когда дух предка находил свечу, она загоралась. К такой же свече привязывали мой дух после смерти. И потом забирали из неё, чтобы передать в новое тело. Сложный ритуал, и только ради того, чтобы продлить мои мучения навечно. Но не дай они мне силу Небожителя, ничего бы не вышло.
Этот дух помог меня найти, огонь вытягивался ко мне. На меня так реагировали все свечи духов.
– Сержант! – крикнул старший. – Помогите ему.
Вперёд вышел один силуэт. Если у него кандалы, убью на месте. Но человек просто снял куртку, осторожно свернул, положил на землю и отошёл. Куртка подходящая, чёрная кожаная с меховым воротником.
Ну, если помирать, то в тепле. Я скинул мундир надзирателя и рваную рубашку заключённого, которые так и не высохли, и напялил куртку. Почти как раз. Внутри тоже мех, а воротник тёплый и мягкий.
– И кто хочет со мной поговорить? – спросил я, кутаясь в новую одежду.
– Мне запрещено говорить, господин генерал. Но этот человек должен был встретиться с вами сегодня в тюрьме. Из-за штурма это сорвалось. Но как только узнали, что вы живы и смогли сбежать, нам приказали идти на ваши поиски.
Я присмотрелся к этой куртке. Она чёрная, но на груди нашивка золотой нитью. Ромб, внутри которого схематичное изображение дерева, это ель. Нерские стрелки, элитная пехота Огрании, гвардия Великого Дома Варга. Хм… а что им от меня нужно?
– Прошу вас следовать за нами, – попросил старший. – Мы поедем на север, в одну деревню. Там вы сможете поесть и отогреться. И поговорить с нашим хозяином.
– А вы, случаем, не собираетесь увезти меня назад? – с подозрением спросил я и кивнул на юг, в сторону тюрьмы.
Бой уже закончился, оттуда ничего не слышно. Но зарево пожара всё ещё видно на горизонте.
– Исключено. Со всем уважением, господин генерал, я чётко выполняю свои приказы. Приказа вернуть вас в тюрьму не было. Только приказ доставить вас на север, в заброшенную деревню.
Я оглядел всех. Пятнадцать человек с оружием. Напасть на них – верная смерть. Так что если пойму, что они тащат меня в тюрьму, я нападу. Их будет ждать особый сюрприз, привет от мёртвых Небожителей.
– Ну пошли, – сказал я, кутаясь в тёплую куртку. Правда, теперь начали мёрзнуть ноги.
У этих ребят были мотоповозки, поэтому они так быстро приехали. Таких я не видел раньше, наверняка их сделали за морем. Не длинные и тяжёлые машины с плавными формами, которые быстро рассекали по улицам Урбуса и Мардаграда, а более компактные и приспособленные для езды по бездорожью.
Чёрный цвет, большие колёса, броня, на крыше одной из машин закреплён пулемёт с кожухом водяного охлаждения. На бронетехнику не тянет, зато ездит быстро и работает на игниуме, как и вся техника. Это понятно по характерным трубам на капоте, сделанных специально для отвода паров.
Я сел на заднее сиденье ближайшей ко мне мотоповозки, а зевающий водитель включил калорифер. Тёплый воздух подул в мою сторону, и меня сразу начало клонить в сон. Но спать пока не буду. Я запахнулся плотнее и сжал правый кулак.
Если сконцентрироваться, можно почуять, как он нагревается, и начинают чесаться пальцы. Если это ловушка, то для них самих. Ведь у меня есть не только цепи.
Мужик с большими чёрными усами, который был старшим, сел впереди, держа на коленях автомат с дисковым магазином и деревянным прикладом. ППР-25? Это же старьё.
– Кто напал на тюрьму? – спросил я. Всё никак не могу привыкнуть к голосу, который ещё и слишком сипит от купания в холодной воде.
– Ещё не выяснили, но имело место предательство. Мы слили неверное время визита – и вот результат.
И всё, больше никаких подробностей.
Ехали недолго, совсем в другую от тюрьмы сторону. Я боролся со сном и смотрел на лесную дорогу, которую освещали фары.
Уже через полчаса там показались несколько деревянных покосившихся домиков. Рядом с ними – несколько мотоповозок, похожих на те, на которых мы приехали. Это деревня, но свет горел только в одном окне. Собаки не лаяли.
– Приехали, господин генерал, – доложил усатый гвардеец и вылез первым.
Меня завели в дом, но не в тот, в котором горел свет. Этот, наверное, был домом старосты, он сохранился неплохо. Даже осталась какая-никакая мебель: лавки, столы, стулья и даже кровать.
Один из бойцов, веснушчатый парень, развёл огонь в печке. Другой, седеющий мужик с сломанным и криво сросшимся носом, принёс чёрный походный котелок и вывалил туда банку тушёнки. Котелок поставили на печь, рядом с ним облупленный жестяной чайник, а мне вручили ломоть чёрного хлеба, почти свежего.
– Наш хозяин велел, – сказал усатый. – Чтобы вы отдохнули и перекусили перед разговором.
Желудок взревел от голода, едва я почувствовал запах греющейся тушёнки. Сколько я не ел мясо? Уже и не помню.
Ел всё это я один, остальные смотрели, стоя по углам. Оружие при них, но они не брали его на изготовку. Пока не брали.
– Генерал готов к встрече, – доложил усатый в переносную рацию, которую ему подал сержант.
И вот теперь все напряглись. Почти каждый в этом доме взялся за оружие, снимая автоматы с предохранителей и взводя курки револьверов. Темноволосый парень подошёл к двери и взялся за ручку.
Снаружи послышался стук чего-то металлического по деревянному крыльцу. Стрелок открыл дверь, и в домик вошёл скрюченный старик, опирающийся на трость из гладкого чёрного дерева с золотыми узорами и рукоятью.
Это не обычный дед. На нём – чёрный с роскошными аксельбантами и погонами мундир, а на груди – куча наград, включая высшие военные. У меня была парочка таких, ещё давно. На шее у него был повязан чистый белый шарф.
Один из гвардейцев подхватил его за руку, чтобы помочь, но старик отмахнулся. Для него принесли табурет, но садиться он пока не собирался. Он шумно дышал через нос и внимательно смотрел на меня.
А он похож на своего деда или прадеда… не знаю, какой он там сейчас по счёту. Большинство Громовых в молодости были высокими и крепкими блондинами. Этот тоже когда-то был таким.
– Вот, наконец-то, я тебя и увидел, генерал, – сказал старик, громко и устало дыша. От него несло лекарствами, пылью и смертью. Ему недолго осталось стучать клюкой. – Роман Загорский, Наблюдатель бывшего Малого Дома Загорских. Знаменитый Молот империи.
Он замолчал несколько секунд, чтобы перевести дыхание.
– Твоим именем пугают детей, но курсанты в академии Сильва очень внимательно изучают тактики боя на риггах. До сих пор. Ты – легенда.
– Вот он я, – я вытер миску хлебом, собирая остатки тушёнки. – А ты, я так понял, очередной император?
– Да как ты смеешь так говорить с Его Императорским Величеством? – ко мне подскочил молодой темноволосый гвардеец, что держал дверь.
А только что общались со мной очень вежливо. Сопляк явно хочет выслужиться, но зато понятно, причём здесь нерские стрелки. Это гвардия Дома Варга, но каждый год лучших из них набирают для охраны императора. Нерские стрелки и нарландские штурмовики – элитная пехота империи.
– Потише, парнишка, – сказал я и вручил грязную миску гвардейцу. – Помой-ка лучше, займись делом, – я повернулся к старику. – Знаешь, я так долго сидел, что уже подзабыл манеры.
– Отойди и не мешай, – император глянул на молодого гвардейца и выдохнул. – Мне надо с ним поговорить.
Старик тяжело рухнул на деревянную табуретку, покрытую облупившейся краской, и выдохнул громче. Табуретка скрипнула.
– Тяжело поверить, – сказал император. – Кажешься молодым, но ты видел моего деда живым. И убил его.
