Kitobni o'qish: «Настоящая зима»

Глава 1.Аня чистит перышки и перемигивается со Cчастливым лосем

За неделю до Нового года все золушки банка «Золотой гусь» на один вечер должны были превратиться в принцесс. Пафосный корпоратив в дорогом ресторане требовал шикарных вечерних нарядов, безупречных причесок и сверкающих глаз. Так что, золушки были просто обязаны сотворить с собой чудо и явиться на корпоратив настоящими красавицами. Только в отличие от той самой Золушки современные бедные девушки творили все чудеса за свой счет.

Фея-секретарь, которая разносила годовые бонусы в голубых конвертах, изящно порхала по кабинетам руководства. На первый этаж, где за длинной стеклянной стойкой прямо у входных дверей сидели современные золушки операционного отдела, эта фея никогда не залетала. Как обычно, вместо феи к золушкам прилетело лишь электронное письмо из отдела кадров с напоминанием о том, что «явка на корпоратив строго обязательна».

Как ни крути, а за триста лет ничего особенно не изменилось. Может, только вместо платья замарашки теперь золушке положен деловой сарафан цвета прошлогодней осени и на шею – блестящий золотой платок из чистого ацетата. И, если та золушка, стесняясь своего платья, хотя бы могла схорониться за печкой от людских глаз, то тут надо было целыми днями сидеть в стеклянном, как аквариум, офисе у всех на виду. И дешевые золотые платки под адскими лампами отсвечивали так, что слепили прохожих на другой стороне улицы. Дресс-код сразу отделял золушек от иных офисных девиц – одинаковые желтушные сарафаны были положены только самым низшим банковским сословиям.

Работу, в общем, для золушек тоже никто не отменял. Конец года всегда приносил с собой безумный поток клиентов, острые конфликты с архивом по вопросу срочной передачи дел, а главное – наступало время офигительных отчетов, по сравнению с которыми разобрать два мешка фасоли – легкая разминка для мелкой моторики.

Может быть, и хотелось бы юной золушке Анне Гордеевой в последние декабрьские выходные остаться дома и привести в порядок свою крошечную съемную студию за КАДом, елку хоть поставить, в конце концов. Но нет, пропускать корпоратив было никак нельзя.

«Золотой гусь», по традиции намеревался раздавать свои символические золотые яйца из дрянного шоколада. Обернутые в дешевую фольгу яйца должны были поощрять тех, кто все-таки умудрился выполнить поручения злой мачехи в уходящем году, то есть, – вписался в заявленные показатели производственного плана. К шоколаду и фольге, конечно, прилагалось денежное вознаграждение, суммы которого не оглашались, оно просто бесшумно оседало на картах золотых яйценосцев. И все банковские золушки должны были лично рукоплескать этой чудесной церемонии, стоя в прическах за четверть своей зарплаты и платьях, на которые уже никаких средств не хватало.

В прошлом году елка ресторана была украшена живыми орхидеями, шелковыми бантами и чешскими хрустальными снежинками. Приглашенным гостям надо было как-то соответствовать такой красавице.

В этом году Анька очень надеялась получить внеочередное дежурство в выходные и на законных основаниях пропустить безумный банковский бал, сэкономив тем самым на аренде платья и избавив себя от прочих трат. Ан–нет, дежурство в рабочий график ей не поставили, как она ни просила. И это стало очередным тревожным звоночком.

Похоже, ей уже не кажется, что новый начальник кредитного отдела Г-нов положил на нее свой мутный глаз. До чего же все-таки неприятный тип! Его липкие взгляды Анька чувствовала время от времени на своей точеной фигурке в узком приталенном сарафане. Фасон униформы был строго регламентирован корпоративной этикой, и Анна обязана была носить этот чертов сарафан. После сальных взглядов Г-нова хотелось немедленно оттереться чистой салфеткой, а лучше – прополоскать себя в «фейри».

Никаких благородных принцев на балу не ожидалось, так что, не вырисовывалось ни малюсенькой перспективы, ради которой стоило начищать перышки в дорогом салоне и брать в аренду платье.

Тем не менее, бесценное утро предновогодней субботы было убито в модной парикмахерской. Анька так и не смогла толком сформулировать свои пожелания по поводу прически. Ведь не скажешь милой фее с серебряными ножницами, что тебе надо соорудить на голове что-нибудь этакое, чтобы пройти фейс-контроль в помпезный ресторан, где только прикид у елки тянет на пару твоих годовых зарплат.

Но при этом, желательно, чтобы прическа была такой, чтобы господин Г-нов никак не смог тебя обнаружить среди ста двадцати приглашенных. А что такое сто двадцать персон на банкете? Да, это всего лишь десять столиков по двенадцать человек, и рассадка гостей давно известна. Анне предстояло провести пять часов в замкнутом пространстве ресторана на отведенном для их восьмого столика пятачке.

Можно, конечно, еще было веселиться на открытом танцполе. Но с учетом того, что по нему непрерывно скользили пьяные взгляды не только Г-нова, но и других банковских гусей с золотыми яйцами, лично у Аньки никакого желания танцевать не возникало. Чем-то это все напоминало беспринципную охоту в закрытом вольере заповедника – упустить приглянувшуюся цыпочку было просто невозможно. Куропаткам не оставляли никаких шансов.

Так что, махнув от отчаяния рукой в сторону зеркала, Анна попросила фею серебряных ножниц сотворить что-нибудь классическое с учетом похода в дорогой ресторан. Фея оказалась с пониманием и не задавала больше вопросов. Через два часа якобы небрежно взбитые золотые локоны уже подсвечивали высокие четкие скулы и зеленые выразительные Анькины глаза. В таком виде можно замуж выходить за любимого принца, ну, или там красоваться на обложках журналов. Анна даже мимолетно улыбнулась этой прекрасной незнакомке в зеркале, но кому это было сегодня нужно? Никакого любимого принца, даже просто любимого у Анюты Гордеевой не было. Были только красный диплом Финэка, мама в поселке за Уралом и неясные перспективы с банковской карьерой в Питере.

А, так как стояла пока Анька на самой нижней ступеньке этой мраморной карьерной лестницы с позолотой, то уже завтра ее, как обычно, ждет белая блузка, сарафан цвета дохлой канарейки и ацетатная удавка на шею. Роскошные длинные волосы снова придется забрать в гладкий пучок на затылке, чтобы никто ни за что не догадался, как они прекрасны. Анька подписала отдельным пунктом в трудовом контракте, что обязуется придерживаться установленных в банке стандартов внешнего вида, что в переводе на русский язык означало, что она обязана носить сарафан и не имеет права красить свои золотисто-русые от природы волосы в другие, не корпоративные цвета. Ага, от золушек первого этажа требовалось, чтобы они лично гармонировали с золотыми полосками на. Аккуратные русые головки за стойкой на входе просто умиляли руководство банка, и начальнику отдела кадров из года в год вручали золотые яйца за творческий подход к работе.

В прокате свадебной и вечерней моды «Счастливый лось», где дней десять назад Анна померила и забронировала вполне стандартное черное платье в пол, сейчас, за неделю до нового года, царил настоящий хаос. Только что с улицы ворвалась какая-то зареванная девица, требуя немедленно подобрать ей платье на свидание с французским мсье, который внезапно свалился ей на ее голову под самый новый год прямо с сайта знакомств. Светская львица топала ножкой, требуя «что-нибудь необыкновенное» на ужин-знакомство с родителями жениха. Сразу три молоденькие актрисы скандалили из-за какого-то авангардного мини-платья на очень важный кастинг. Фотограф, получивший на праздники еще несколько выгодных заказов, пытался договориться с руководством по поводу ослепительного платья с главной витрины салона, хотя вот уж оно-то было расписано на ближайший месяц буквально по часам.

Хорошо еще, что подбор и примерка свадебных платьев происходили в соседнем зале салона. Над дверью в этот зал висел огромный бюст лося, как в каком-нибудь средневековом замке. Приглядевшись, Анька поняла, что бюст все-таки был не настоящий, а стилизованный – из гофрокартона. Лось философски взирал из-под потолка на женихов, которые притормаживали здесь и нервничали в фойе, не рискуя взглянуть на примерки. Вообще, это было довольно опрометчиво со стороны невест оставлять без присмотра пока еще холостых мужчин напротив зала с вечерней модой. Его штурмовали сейчас самые разные девицы, еще не известно, с какими моральными принципами и устоями.

Анька подмигнула картонному лосю, представив, сколько драматических ситуаций он тут уже насмотрелся. Лось засверкал ей в ответ новогодней гирляндой, которая сейчас свисала с раскидистых рогов.

С полчаса Анюта весело и довольно терпеливо перемигивалась с лосем, пока сразу два менеджера заведения судорожно пытались отыскать на стойках с одеждой заказанное клиенткой Гордеевой вечернее платье.

В общем, Аня не удивилась, когда ее классическое черное платье в пол так и не нашли. Она даже особенно не расстроилась по поводу утраты – мало ли, вдруг у людей, правда, судьба решается в этот вечер, и наряд на это может хоть как-то повлиять.

Вроде бы она даже услышала краем уха ругань менеджера с администратором и узнала, что ее платье в экстренном порядке улетело в Москву на центральное телевидение играть в «Что? Где? Когда?». Хотя Аньку потом и пытались убедить, что она все неправильно поняла, и платье обязательно найдется, но времени на поиски уже не оставалось.

Опоздать на новогоднюю речь президента банка и раздачу золотых яиц – было непростительно, так что, Анна попросила побыстрее подобрать ей адекватную замену на рост 170, размер S. Прозвучало это довольно двусмысленно, но, к сожалению подобрать замену самой Аньке на вечерний корпоратив «Счастливый лось» никак не мог. Жаль, что еще никто не додумался предоставлять подобные услуги.

Так что, придется все же идти лично, оставалось решить вопрос с платьем. Требования нему, собственно, были те же самые, что и к прическе, то есть -минимальные, чтобы золушку Гордееву пустили в помпезный дорогой ресторан.

На Анькино счастье как раз приехала доставка из химчистки – они вернули в салон довольно большую партию платьев. Но с десяток из них были откровенно свадебными, в красное нечто размера XXL вцепились две дородные тетки, коктейльные короткие платья Анной не рассматривались. Так что, оставалось не так много– всего три платья: черный гипюр для будуара, розовая змеиная кожа и платье из зеленого бархата, несколько романтичное, но вполне сносное. В двадцать четыре еще можно себе такое позволить.

Зеленое платье село на Аньку идеально. Декольте ее несколько смущало, но других достойных вариантов все равно не было, и времени тоже не оставалось, прямо уже совсем. Приходилось учитывать и общую напряженность момента – сними она сейчас это платье, чтобы примерить что-то другое, ее бархат тут же бесследно растворится в пространстве. Какая-то дамочка уже требовала объяснений от администратора, почему никто не предложил ей зеленое, хотя она пришла раньше «вон той девушки».

Туфли… Ну, туфли под платьем в пол все равно были не видны, и потом формально обувная классика подходила ко всему. Обычные черные шпильки с лакированным каблуком универсальны на многие случаи жизни.

– Камень брать будете? – на бегу спросила девушка, помогавшая Анне облачиться в платье.

– Какой камень? – не поняла Анька.

– С этим платьем обычно берут украшение – изумрудный камень на золотой цепочке, – пояснила администратор. – Камень, конечно, не настоящий, цепочка тоже, но выглядит достойно.

– Ну, покажите мне тогда этот камень, -попросила Анюта, изучая в зеркале открытую шею и грудь.

В отпуск она не ездила, по соляриям не ходила – кожа отсвечивала удивительной белизной. На такое декольте у платья Анька, конечно, не рассчитывала, поэтому не подумала об украшениях.

Камень ей понравился. Был он довольно крупным, асимметричным и благородно поблескивал гранями в полумраке.

– Уговорили, камень беру, -легко согласилась Анюта. – Камень на шею -это как раз то, чего мне сегодня не хватало.

– Аксессуар на сегодняшний вечер будет Вам предоставлен совершенно бесплатно в качестве извинений от салона за доставленные неудобства, – заученно прощебетала милая девушка, которая явно уже устала постоянно просить прощения и непрерывно разруливать все эти новогодние форс-мажоры.

– Извинения приняты, -улыбнулась в ответ Анька.

Она была удивительно миролюбивой и неконфликтной.

Анюта поблагодарила девушку за камень и пулей вылетела на улицу, где ее уже ожидало такси. От салона до ресторана было не так далеко по питерским меркам, но не ехать же в вечернем платье шесть остановок на троллейбусе. Расходы на такси уже были заложены Анькой в безумные и бессмысленные траты сегодняшнего дня.

Машина довольно быстро мчалась по каким-то улочкам, ловко уходя от пробок на Невском. Предпраздничный город был ослепительно красив. С тех пор, как Аня переехала в Санкт-Петербург, она ощущала себя почти принцессой в те чудесные вечера, когда удавалось прогуляться по центру города.

Глава 2. «Золотой гусь» несет золотые яйца

Засада! Кредитный отдел во главе со своим новым начальником- господином Г-новым сидел в ресторане за шестым столиком. Учитывая хитрую расстановку мебели в шахматном порядке, шестой столик кредитчиков оказался как раз рядом с восьмым столом для золушек из операционного отдела. Охота на куропатку Гордееву, похоже, началась.

Пока президент банка Антонина Назаровна Гусак, старшая дочь того самого Гусака-основателя ЗАО АКБ «Золотой гусь» зачитывала в микрофон итоговые показатели за прошедший год, Анька сканировала пространство. Выходов из банкетного зала было целых четыре – два за елками у сцены, где сейчас на большом экране мелькали графики Антонины, и еще два выхода притаились вдали за круглой барной стойкой. Если что, пути к отступлению были.

Право раздачи золотых яиц под новый год всегда принадлежало первому вице-президенту банка Антону Егоровичу Танкову. Гордеева полгода до первого корпоратива не могла понять, почему за глаза все называют Танкова «Рябой», ибо не видела никаких предпосылок для подобного прозвища в паспортных данных вице-президента, а также в его холеной внешности. «Ряба» даже нравился Аньке какое-то время, пока он изящно не свалил свою вину за серьезный косяк с вип-клиентом на безответных золушек. Блин, ну, конечно! Курочка Ряба, несущая золотые яйца в массы, – в этом, похоже и заключалось истинное предназначение Танкова. Решать какие-то более серьезные производственные вопросы с ним не получалось.

Г-нов выходил к сцене дважды. Сначала ему вручили золотое яйцо на весь его отдел за расширение линейки кредитных продуктов, а потом лично господину Г-нову за внедрение новых рекламных технологий. Все эти «новые рекламные технологии» на практике сводились к тому, что тех же операционисток, помимо основной работы, обязали обзванивать клиентов и навязчиво предлагать кредиты. Выглядело это примерно, как в дешевых супермаркетах заКАДья, когда замученная тетка на кассе, кроме обслуживания покупателей с тележками, вынуждена каждому из них персонально предлагать товары по акции.

Также примерно теперь и Анька с другими золушками должны были каждую свободную минуту обзванивать клиентов, только вместо зеленого горошка и сгущенки они предлагали кредитные корпоративные карты, овердрафты и прочие банковские продукты. На том конце провода люди обычно в ярости швыряли трубки, хамили и огрызались.

Раньше «Золотой гусь» хоть и не имел репутацию идеального банка, по крайней мере, не считался банком навязчивым и липучим.

Но с приходом Г-нова этот один из последних разумных принципов работы был предан забвению, и когда Анька обзванивала ни в чем неповинных людей, предлагая, честно говоря, не особо привлекательные ставки по кредитам, она иногда ощущала себя провинциальной привокзальной цыганкой, которая от отчаяния цепляется за рукав каждого, кто хоть немного зазевался. Как-то она даже пошутила вслух, что за заслуги в этой цыганщине надо давать по итогам года не золотое яйцо, а золотой зуб, ну, и имела потом неприятную беседу с начальником операционного зала Зуевой по вопросу корпоративной этики.

      Тем временем, начальник кредитного отдела уже явно отметил крепким алкоголем свой фееричный триумф, и сейчас, пока ведущий в костюме Деда Мороза пытался расшевелить вальяжных безопасников, Г-нов беспардонно уставился в Анькино декольте и слал ей какие-то недвусмысленные знаки внимания.

– Чего, уже яйца свои золотые подкатывает? – хмыкнула в Анькино ухо как бы подруга Вера.

Настоящих друзей на работе у Гордеевой, конечно, не было, но вот Верка все же была поближе других.

– Уже третий звонок прозвенел, – на удивление вслух сказала Анна. – Сейчас начнется.

– Чего начнется? – не врубилась Веруня, которая была далека от театральной терминологии.

– Драма или комедия, там уж как пойдет, – процедила Анюта. – Представление, короче.

– Типа, как в цирке, – хихикнула Вера.

«В зоопарке», – подумала Анька, но все же вслух не сказала.

      Она взяла с колен красивую льняную салфетку и молча, но довольно демонстративно отерла губы, потом сложила салфетку иначе и брезгливо с оттяжкой смахнула с зоны декольте липкие, сальные взгляды Г-нова. Как давно она мечтала это сделать, вот именно так- открыто, чтобы он видел.

Наверное, давала знать о себе усталость и два бокала шампанского, опрокинутые на голодный желудок за процветание банка в наступающем году.

Глядя на дерзкую выходку с салфеткой, Г-нов только расхохотался своим кривым несытым ртом. Его, похоже, заводила эта игра.

– Подруга, имей в виду, у него жена, трое детей и еще овца какая-то в доп.офисе, – предупредила Вера, угощая Аньку виноградом.

– Да, я в курсе, – ответила Анна.

«Две овцы в разных районах города, и это только в пределах банка» – по ее, Анькиным, сведениям.

Почему-то даже от размышлений на тему, что за мужики нынче пошли, стало невыносимо противно. Анна вскочила из-за стола и помчалась за барную стойку вниз по лестнице. Она еще не решила, уйдет ли сейчас с этого мероприятия или отдышится в дамской комнате, припудрит носик и вернется обратно к следующему акту трагикомедии.

Все-таки едва прошло полтора часа из пяти запланированных, еще не закончены даже официальные выступления, ожидается прямое включение Гусака-старшего. Старик уже года три назад отошел от дел, и обитает в теплых странах, но хотя бы раз в году он обозначал для коллектива свое присутствие на планете. Назар Иванович должен был уже скоро подключиться, чтобы рассказать, что где-то там, на пляжах Тайланда, он с отеческой заботой следит за полетом своего «Золотого гуся» в сером Питерском небе.

      По значимости это прямое включение основателя банка котировалось примерно, как поздравление президента страны в новогоднюю ночь. Пропустить такое без последствий для карьеры едва ли было возможно.

Анька вздохнула, глянула на себя в зеркало над раковиной, улыбнулась этой дерзкой красавице в бархатном платье и с восторгом погладила темно-зеленый камень на золотой цепочке. Камень был действительно хорош! Он рассыпал искры света, стоило лишь одному яркому лучу попасть на его отполированные грани.

Гордеева решила возвращаться в зал, не бежать же ей, в самом деле, домой из-за одного дурного клоуна со свекольным ртом и золотыми яйцами.

Клоун, то есть, Г-нов уже поджидал Анну у резной мраморной колонны напротив дамского туалета. Для вида он, конечно, трепался с кем-то из валютных дилеров и вертел в пальцах дорогую сигару, делая вид, что собирается выйти покурить на улицу, но глаз с дубовой двери женской уборной не сводил.

Анька гордо прошла мимо колонны, направляясь обратно наверх в банкетный зал. По правде сказать, управляться с длинными вечерними платьями в пол она не особенно умела, поэтому в последний момент решила не совершать восхождение лестнице с широкими ступенями на глазах у этого самодовольного индюка (или что он там был за птица?).

Золушки в кринолинах делали селфи у главной елки ресторана, и Гордеева завернула к ним, чтобы не оставаться одной в этом огромном холле, сверкающем мрамором. Может, конечно, это был и не мрамор, но в таких эрмитажных камнях и богатых интерьерах Анька не особенно разбиралась. У них в поселке на Урале отполированных сверкающих лестниц не было, и в брендовые хрустали елки не наряжали.

В отличии от прошлогодней эта ель выглядела более классически. Ее украшали изящные стеклянные игрушки ручной работы. Аня елочные украшения любила и всегда обращала на них внимание. Кажется, она видела подобные наборы игрушек в «Гостином дворе», они лежали там в красивых деревянных чемоданчиках и поражали космическими ценами.

Например, набор из Щелкунчика, Мышиного Короля, нарядной девочки и новогодних часов стоил ровно Анькину зарплату за месяц -она хорошо это запомнила. Но какие же это были игрушки… Сейчас, наконец, у нее появилась возможность спокойно рассмотреть их вблизи.

Так, у новогодних часов, прямо как у настоящих, висели на тоненьких цепочках две заснеженные шишечки-гирьки, каждая цифра была четко и аккуратно прорисована на циферблате. Мышиный Король в красной мантии, подбитой горностаем, высокомерно задрал нос, а его изящная корона лихо съехала на бок. Даже каждый ус на его самодовольной морде был на своем месте и тщательно прорисован. Девочка в розовом платье была такая хорошенькая, что забывалось, что это всего лишь игрушка их хрупкого стекла. Каждый локон, каждая складочка на юбке, лежали так естественно! Щечки светились настоящим детским румянцем! У Анюты была Мальвина, чем-то похожая на эту куколку, но в плане макияжа ее Мальвина скорее походила на косоглазую матрешку – глаза смотрели в разные стороны, нос был кривоват, губы съехали чуть ниже запланированного уровня, зато щеки были прорисованы четко и аляписто, несимметрично. Так что, в личико Мальвине лучше было не вглядываться -слишком грубо и небрежно оно было прорисовано. Анька с детства любила долго стоять у елки и рассматривать каждую игрушку в деталях, и она вообще любила безупречность.

У елки этого ресторана Гордеева могла бы стоять до следующего года.

Другие золушки незаметно упорхнули делать селфи с каменными львами у лестницы, а Анька так и застыла от восторга и рассматривала стеклянный парусный кораблик, старинную гоночную машинку, корзинку с фруктами и еще медвежонка в матроске и шапочке с помпоном. А какой там был красавец-верблюд в чалме и узорном ковре с кистями…

Где-то после верблюда, наверное, Анька и потеряла бдительность. Г-нов подкрался со спины, приобнял ее за талию и крепко прижал к себе. Анька вздрогнула, попыталась отстраниться, но этот гад крепко ее держал. У нее даже не получилось толком развернуться. Возможно, она бы смогла бы вырваться, если бы была хоть малейшая возможность шагнуть вперед, но прямо перед ней стояла елка. Отцепить от себя мерзкие клешни Г-нова сразу не получилось, его это, похоже, только распаляло. Анька чувствовала затылком его тяжелое дыхание:

– Ждала меня, красавица? – выдохнул Г-нов прямо в волшебные Анькины кудри.

– Пустите, – жестко и однозначно ответила Анна и попыталась выкрутиться из этих тошнотворных лап.

– Ждала, не ври, я за тобой наблюдал, -продолжал дышать на нее рыбой, укропом и перегаром Г-нов.

Он попытался схватить ее за плечо и тут же прилип к зоне декольте. Влажные ладошки и липкие пальцы – как же это было противно! Хотелось орать и царапаться, сломать ему нос. От ярости не хватало воздуха.

Одной левой рукой Г-нов уже не мог крепко держать Аньку за талию. Наконец, Гордеева ловко поднырнула под эти розовые манжеты дорогой итальянской сорочки, вырвалась и побежала.

Она бежала без оглядки, почему-то не к людям – в банкетный зал на второй этаж, не в гардероб за своим пальто, а сразу на улицу. На лету распахнула тройные стеклянные двери ресторана – ей нужно было на воздух. Срочно!

Глава 3. Артист, мотоциклист и две вороны

На улице тихо падал снег.

– Небесных куропаток потрошат! – злобно выругалась Анька.

Она не помнила, как на самом выглядят эти птицы, но ей почему-то сейчас они представлялись белыми и беззащитными.

Было не больше девяти вечера, где-то рядом на Невском город гудел и готовился к долгим праздникам. Люди спешили за подарками, сверкали витрины, туристы заносили чемоданы в свои уютные мини-гостиницы, народ толкался на новогодней ярмарке, играла музыка на катке.

Но прямо рядом с рестораном, из которого Анька выбежала на тихую улочку, почти никого не было. Где-то через три фонаря от Аньки пару парней курили у входа в паб. Бабулька вывела на прогулку старого мопса в новом комбинезоне. Влюбленная пара студентов тыкала варежками в витрину закрытого магазинчика с керамикой, вроде спорили и выбирали кому-то подарок.

Мимо процокала пустая розовая карета из тех, что катают туристов от Дворцовой площади. Анька никогда сама не каталась и даже не представляла, сколько это стоит, но ей всегда хотелось.

Она сейчас даже, было, подумала догнать карету и, наконец, прокатиться, но туфли скользили по льду. Под тонким слоем снега на тротуаре чернели промерзшие лужи. Анька путалась в своем длинном платье, бежать за каретой не получилось. Гордеева отложила идею с катанием до лучших времен.

Золушка, только что сбежавшая с бала, машинально стряхнула снежинки с зеленого бархата подола, потом задумалась и рассмеялась:

– Хотела ты, Аня Гордеева, платье в пол, так на – получи, платье в снег!

– Вселенная всегда исполняет наши желания наилучшим образом, – галантный старик поклонился и приподнял свою старомодную шляпу, чтобы поприветствовать Анну, проходя мимо.

Откуда он взялся в своем темно-синем камзоле, расшитом золотом, на вечерней улочке Питера?!

– Артист театра оперетты Евгений Ежов, – хитро улыбнулся пожилой человек, прочитав на Анькином лице неподдельное изумление. – Совершаю вечерний моцион после спектакля, честь имею откланяться.

Артист второй раз слегка поклонился и проследовал дальше по улице, явно наслаждаясь произведенным на барышню впечатлением.

Аньке и так почему-то не было холодно, а тут просто на душе потеплело. Она смотрела вслед удаляющемуся синему камзолу, пока силуэт не растворился в набиравшем силу снегопаде. Впрочем, возможно старик просто свернул в один из внутренних дворов.

И тут Аньке захотелось раскинуть руки и кружиться под этим снегом, как когда-то давно она это делала в детстве, ловить горячими губами падающие снежинки. Она спустилась с тротуара на расчищенную до асфальта дорогу, чтобы не убиться на льду, и кружилась, кружилась, кружилась… Ее хрупкая фигурка танцевала, ввинчиваясь в пространство, в этот снегопад, в волшебную атмосферу Питера, наматывая на себя, как белый пуховый платок, его тепло и душевность.

Да, платок бы, кстати уже пригодился.

– Девушка, Вам из кареты плед передали, – черный блестящий мотоцикл затормозил прямо перед Анькой.

Грузный лобастый байкер, лет под пятьдесят, как и положено, – в косухе и весь в заклепках, на самом деле протягивал Гордеевой обычной плед в крупную клетку. Анька видела такие летом – на открытых палубах прогулочных катеров ими укрывали туристов. Еще похожие пледы раздавали на террасах летних кафе. Получается, и зимой конные экипажи для туристов были экипированы пледами.

– Из какой кареты? – промямлила Анька, окончательно теряя сцепление с реальностью.

Сначала артист оперетты в камзоле, потом байкер на блестящем мотоцикле, -да, она с роду с такими людьми не общалась и даже не сталкивалась.

Байкер, заметив ее тотальное смущение и растерянность, улыбался уже как добрый снеговик из Анькиного детства. Лицо у него было крупное, как бы слепленное наспех.

– Берите, берите, так комфортнее танцевать на морозе, – усмехнулся добряк, поблескивая заклепками.

Аня сделала два несмелых шага в сторону живого снеговика, остановилась на расстоянии вытянутой руки, так чтобы все-таки не подходить совсем близко к чужаку. Она изловчилась и аккуратно взяла протянутый плед.

– Спасибо большое! -наконец, Анька сообразила, что следует сказать.

– Ну, бывай, принцесса, – улыбнулся ей на прощание лобастый байкер. – С Новым годом!

В последний момент он вспомнил что-то еще:

– Пацан сказал, что можешь вернуть плед Лехе Савельеву на Дворцовую. Ну, при случае.

– Спасибо! – Гордееву явно заклинило, и ничего другого она пока сказать не могла.

На землю продолжал падать снег.

– Это Ваш друг? – зачем-то спросила Анька.

–Да, не, на светофоре рядом стояли, познакомились, – хмыкнул байкер. -Попросил тебе плед закинуть.

Добрый снеговик еще раз улыбнулся, его мотоцикл взревел и покатил в сторону Невского.

Анька завернулась в плед и почувствовала себя сказочно счастливой.

Возвращаться в ресторан за пальто совсем не хотелось. Ей казалось, что если она сейчас уйдет с улицы обратно, то навсегда потеряет дорогу в волшебную реальность, в которой нечаянно очутилась. Так и стояла золушка в зеленом бархатном платье, думая о Евгении Ежове, добром безымянном байкере и Лехе с Дворцовой площади. Надо будет обязательно вернуть ему плед, а то с Савельевым она еще не познакомилась. А он ей уже представлялся добрым сказочным принцем.

Сзади послышался глухой монотонный стук, довольно громкий. Аня резко обернулась и увидела двух ворон, подскакивающих у замерзшей лужи. Одна птица вроде была поумнее – она просто прыгала и хлопала крыльями, а вот второй балбес (почему-то Анька сразу решила, что это особь мужского пола) -так вот, этот дурень методично и настырно долбил своим крепким клювом лед. В лужу вмерз серебристо-синий фантик от творожного сырка, фольга поблескивала в свете фонаря и будоражила разум вороны. Лужа интриговала, никто не знал, есть ли там что-то внутри бумажки или нет, имеет ли смысл вот так стучать головой в ледовую поверхность.

«Интересно, у ворон бывает сотрясение мозга?» – почему-то подумала Гордеева, наблюдая за амплитудой и силой ударов. Балбес продолжал отчаянно стучать клювом в замерзшую лужу, теряя адекватность. Лужа не собиралась отдавать ему блестяшку, вода промерзла до самого асфальта. У вороны не было никаких шансов отковырнуть себе хоть маленький кусочек серебристо-синей фольги, не говоря уже про сырок, от которого, возможно, не осталось ни крошки.

Наконец, вторая ворона, которая поумнее, все же уговорила дурня с крепким клювом бросить это бессмысленное занятие и перестать сотрясать себе мозг.

Крикливая парочка пернатых еще продолжала что-то между собой выяснять, но от лужи с фантиком они поскакали куда-то дальше по улице. Мало ли, может, в другом месте лед будет не такой крепкий. Там, под соседними фонарями, ворон наверняка ждут новые интересные находки.