Kitobni o'qish: «Возрождение Магического Мира»

Записи двух несчастных детей великого в своём ужасе Рафаила Берлингейма.

«Пусть хоть здесь, на этих страницах будет выложена правда. Бумага поверит в неё охотнее, чем люди. Я хочу записать свою ненависть к чудовищу, которое к несчастью, приходится мне отцом. Хочу выплеснуть всю ненависть, ведь я устала чувствовать её, она разъедает меня, подобно желчи. И не могу не писать о том, кого ненавижу, ведь что бы я не говорила о чудовище другим, мне никто не верит. Или же не разделяет ненависть мою, не открывает глаза на ужасы перед собой. И спасаются они от стыда и ненависти словами о семье и прощении. О том, на что они не способны. Мне же противно даже слова эти говорить в одном предложении с его именем. Я успела убедиться в силе презрения, оно легко и быстро опрокидывает тебя на уровень с тем, кого ненавидишь. И даже мысли об убийстве не кажутся безумием спустя недолгое время…

К сожалению этого мира, чудовище, о котором я пишу, ещё живо.»

«Я Сэмюель Берлингейм и надеюсь, бумага стерпит моё нескончаемое чувство вины и страх. Надеюсь, бумага сможет то, чего не могу я. Облегчит написанные чувства и вспоминания. Шрамы на моём теле она не исцелит, они так стары и напоминают мне о том, что я сам забыл. Они не следы моих воспоминаний, а деяний и ошибок. Как борозды, они глубоки, как магическое пламя сжигают они изнутри и как в клетку со зверем, бросают меня на съедение страху. Вина моя огромна, ошибки неисправимы и никогда не забудутся и буду отплачивать я до самой смерти.

Именно из-за меня умер единственный человек, который был способен остановить чудовище и потому я… Виноват перед ним и искупить эту вину никогда не смогу.»

«Он не чувствует вины за отобранные мечты, старания, страдания и жизни! Чудовище словно не знает, что это такое и что безумие для меня, наслаждается содеянным и наслаждение его приносит ещё больше вреда! Не чувства и не страх толкали его на убийства и на разрушения, а натура! Чудовищная, по-настоящему чудовищная натура!»

«Я был виноват с момента своего рождения. Оно отобрало жизнь у моей матери, у святого человека, ведь она была единственной, к кому отец мой испытывал любовь. Уже давно не тешусь надеждой, что возможно в нём есть долька любви и ко мне, ко всем нам… За собственное рождение и смерть матери я отплачивал и в детстве. Мои шрамы – следы платы. Не каждый удар отца, не каждое избиение и его слова, травившие моё сознание, остались следом на теле. Нет, самое худшее осталось в памяти, к моему ужасу.»

«Он заставлял страдать не только меня, но из всей этой семьи лишь я его ненавидела и видел бог сколько раз удивлялась я этому! Из всех он выбрал меня и брата, принося нам муки с момента рождения! И разве после этого кто-то посмеет сказать, что ненависть моя беспочвенна?! А наш самый старший… Он наслаждается глупой гордостью отца за него, хотя гордость эта заработана чужой кровью! О старший, разве ты не чувствовал ответственности, братской, чёрт возьми! Разве иллюзия отеческой любви, которой никогда не было, затмила все остальные чувства? Даже совесть?..»

«Я урод в своей семье. Сколько бы не старался, отец не испытал гордость за меня… Я его сын, но он до сих пор считает меня мерзостью, забравшей его ангела… Будто бы сам не терзаюсь от смерти матери, невероятного ангела, которого я никогда не видел в лицо. Не получил её любви и заботы.

Едва старший брат научил меня немногому о магии, и отец послал меня на убийство. Да, я пошёл, надеясь очиститься в глазах отца или хотя бы больше никогда не увидеть, как он заносит кулаки надо мной… Я был ребёнком и сейчас понимаю, что это никого не волновало. Убивал я и после. Убивал долго, с теми людьми губя и своё сердце. Столько всего сотворил, гоняясь за отцом и его признанием… Но ничего не получил. А после разделил злодеяния отца из-за страха. Даже выросший и возмужавший, я боялся получить удары. Никогда не забуду, как от них в детстве ломались мои руки и ноги… Злодеяния стали страшнее. Мы начали разрушать с отцом Школы. Как же он был счастлив в те моменты… Накапливая силу для урагана, отец без остановки смеялся, не упускал ни единого момента, когда его ураган разносил очередную Школу в щепки. А после уходил и оставлял нас с братом искать рукописи, ему нужные. По большей части их мы тоже уничтожали.»

«Я знаю о тех Школах. О бедных людях и детях их. К детям чудовище было особенно жестоким. Лишало их дома, родителей, бывало и самой жизни… А после шло к женщинам, чьи глаза видели лишь его богатство и делало своих детей. Они никогда бы не узнали – каково это, перенести то потрясение, которым их отец награждал чужих бедных детей. Почему я родилась его ребёнком?!»

«Сколько веков ушло на бедные Школы… За это время отец подарил нам сестёр. Я заботился о них, пока их матери тратили деньги отца… Но не мне их судить. Я старался всеми силами дать им то, что не получил сам, заботиться так, как бы хотел, чтобы заботились обо мне. Ещё расстраивало то, что отец относился и к ним, так же как ко мне с братом. Но я благодарил небеса просто за то, что он никогда их не избивал. Думаю, не пережил бы вида их слёз… К сожалению, пока сёстры росли, мы продолжали уничтожать Магическое общество, Школы и чужие жизни… Я знал. Знал, что отец делает это из страха. Такой человек, как он и страх несовместимы, но… Это оказалось возможным.»

«Он убивал их просто потому что боялся! Старший был единственным, кому он это сказал, но старший рассказал мне. Отец, то есть чудовище, просто боялось! Родившийся в богатой семье, ему не понравилось, что кто-то способен сравниться с ним по силе! Он никогда ни в чём не нуждался, ставил себя выше всех живых существ, а потом, вместе с раскрытием своих магических сил узнал, что оказывается есть такие же сильные, как он! Обладающие такой же магией. И чудовище просто испугалось, что другие решат воспользоваться своей магией и убить его. Это бы сделала я, будто у меня магия тех других сословий…

И чудовище начало крушить чужие старания, убивать тех, кто имел ту же силу, что и он… Чудовище впутало в это и собственных сыновей, их руками творя ужасы.»

«К двадцатому веку мечта отца сбылась и мы больше не сеяли хаос и разрушения. Как же я был рад, что мы прекратили убивать. Отец больше не называл нам имён бедных жертв и адреса Школ… Я начал проводить больше времени с сёстрами, а старший брат заинтересовался бизнесом… Но отец не успокоился. За всё то время он помешался много на чём: на Школах, на своей уникальной сущности, на силе (мы убивали больше по части из-за его страха и желания быть самым могущественным на земле и среди Одарённых, и среди обычных людей); на скандинавских и ангельских рунах, на слиянии магии, на богах смерти. Отец считает, что они обожают его, ведь он разносит смерть людям и из-за этого (что показалось мне странным), начал считать и самого себя богом… Он преклоняется богам смерти и считает себя одним из них…

Но больше всего и всё время отец был помешан на нашей матери… На его единственной жене Талите. Он всегда называл её ангелом.»

«Я знаю о Талите. И не верю, что она смогла бы остановить чудовище. В каком-то смысле я рада, что она умерла на родах Сэма. Думаю, она не пережила бы всё то, что натворил её муж. Его родителям тоже повезло умереть до всего этого террора. Старший был знаком с ними ещё в раннем детстве и помнит, что они были слабы здоровьем. Возможно после на небесах они приходили в ужас, наблюдая за деяниями их сына.»

«От счастья, что все Школы разрушены и не осталось никого, кто мог бы угрожать ему, мой отец поймал и изнасиловал женщину поздно ночью, когда возвращался домой… Это случилось в 1945 году. Бедная женщина родила дочь и отец, узнав об этом, забрал её. Как ни странно, больше всего папа был добр именно к младшей… Но она хотела к матери и её страх перед страшным отцом перерос ненависть…»

«Я никогда не забуду то, что он сделал с мамой. И он обязательно заплатит за это. Почему он просто не оставил меня с ней? Зачем забрал и окружил няньками, притворялся хорошим человеком передо мной? Я боялась его, но мои подозрения росли. Я попросила старшего забрать меня, мне тогда было лет четырнадцать вроде. Старший мне всё рассказал. Он не знал, что чудовище намеренно всё от меня скрыло и удивился. Я узнала о Талите, Школах, магии… Об убийствах. И страх заменился ненавистью. Из дома старшего я пыталась дозвониться до матери, чтобы она тайком забрала меня, но сказали, что она уже лет восемь как умерла… Повесилась после ухода какого-то лысого мужчины… После этого отец пытался забрать меня, но я ему всё выговорила и послала. Братья сняли мне квартиру, и я зажила одна. Наконец могла вздохнуть спокойно, хотя чудовище продолжило напоминать о себе. Как бы сильно не хотела написать конец его истории, она ещё не закончилась, да и сам конец маловероятен.»

«После того случая папа купил большую территорию земли с большим домом. Заперся там, начал нанимать на работу тех, кого убивал раньше… И проводил какие-то эксперименты. Я частично участвовал в них по его приказу и отец пытался сотворить что-то с помощью магии. Делал самые разные оружия, что-то делал и с животными, пытался понять, течёт ли магия по венам вместе с кровью. Ему было всё равно что она не материальна. Я рад, что отец быстро отстранил меня от этих экспериментов. Не смог бы заниматься ещё и таким. И так по ночам сняться убитые от моей руки люди…

Глава 1. Люди В Лесу

Молодая Лея несколько дней назад устроилась на работу в особняк большой и богатой семьи Берлингейм. Она стала самой молодой служанкой, какая только работала в огромном особняке. Лея была рада своей первой работе, (пусть она и была довольно трудной) и считала особняк своим будущем и её не волновало, каким оно будет. Всяко лучше, чем то место, откуда Лея вырвалась, окончив школу.

Новая служанка сразу понравилась Берлингеймам, хотя обычно они холодно относились к своим подчинённым, но Лея была другой. Она буквально заражала их своей жизнерадостностью и они всегда улыбались в ответ на её улыбку или вежливость. К тому же она была красавицей с каштановыми волнистыми волосами, зелёными глазками и тонким лицом.

В особняке было не меньше сорока комнат и когда одна половина служанок бегала и готовила на кухне, оставшаяся половина бегала и убирала многочисленные комнаты каждый день. Особняку было не меньше двести лет, но его возраст никак не повлиял на вид снаружи и изнутри. Багровые и чёрные оттенки стен создавали некую мистическую, но завораживающую атмосферу в комнатах, а яркие картины с самыми разными пейзажами, какие Лея никогда не видела, разбавляли красками темную ауру помещений. Ещё на втором этаже были маленькие тумбочки со статуэтками. Лея приметила в первые дни своей работы, что они все были одинаковыми: золотыми и высокими. Каждая из них стояла у окна и часто блестела в лучах встающего или заходящего солнца. Статуэтки не имели определённой формы, но своими волнистыми линиями напоминали женскую высокую фигуру. На ней были какие-то знаки, но Лея никогда не видела их до этого и в очередной раз осторожно протирая их, решила не ломать голову над замысловатыми символами.

Сегодня заканчивался длинный пятый день в особняке. Когда Лея возвращалась в комнату прислуги и вместе с остальными женщинами готовилась ко сну, за окном всегда успевало стемнеть. Лея привыкла к этому. Она встречала красивые лучи заката в кабинетах третьего этажа, которые всегда были последними в её уборке. Но так было даже лучше. Прекрасный закат, который открывался перед нею в окнах тех кабинетов, стоил того. Каждый раз Лея ловила себя на мысли, что специально тянет время работы, чтобы дождаться заката и насладится природным зрелищем.

Но сегодняшний вечер прошёл не как все остальные.

Выключая лампу на тумбочке, Лея заметила что-то краем глаза. Она повернулась к окну у своей кровати и увидела странное свечение вдалеке. Не понимая, что это может быть, Лея подошла ближе и не сводила взгляда с маленького свечения. Оно мерцало и терялось среди деревьев, который будто бы стоял прямо на горизонте. Огонёк был зелёного цвета, чуть ли не изумрудного и с каждой минутой становился больше. Или ближе.

Лея не могла оторвать глаз от свечения и ахнула, когда оно спряталось за одним из больших деревьев. Но оно тут же вернулось и… раздвоилось? Рядом с первым появился второй огонёк и теперь они напоминали ярко-зелёные глаза, которые умеют блестеть ярче солнца.

– Лея? Ты чего в окно уставилась? – Послышался за спиной хриплый голос старушки Этель. Лея быстро заморгала, закрыла рот, открывшийся от удивления и повернулась к ней.

– Просто луна вышла из облаков… В-вот и любуюсь…

– Лучше ложись спать. Завтра тоже будет тяжёлый день.

Этель бросила на девушку подозрительный взгляд, как будто сразу же раскусила ложь Леи, но отвернулась и поковыляла к своей кровати.

Лея повернулась к окну, но свечения уже не было. Где-то внутри Лея почувствовала уверенность в том, что это точно были глаза и их обладатель быстро скрылся, пока Лея не увидела его самого.

Девушка замотала головой, отгоняя глупые мысли и быстро юркнула под одеяло, чуть ли не прижав колени к подбородку.

«Наверное, просто кто-то мимо особняка возвращался домой со своей керосиновой лампой. А мне почудилось, что огонёк зелёный, вот и всё.» – Попыталась успокоить себя Лея. Но сердце ей шептало, что всё не так просто и это она напридумывала, чтоб себя успокоить, а свечение самое настоящее и очень загадочное.

«Ты узнала от других, в какие части леса можно ходить, а в какие нельзя. К тому же, весь лес тут принадлежит Берлингеймам. Как этот твой «кто-то» решился вернуться домой этой дорогой?» – Пугающе спросил внутренний голос и Лея невольно зажмурилась, чувствуя усиливающийся страх.

«Всё! Не хочу больше думать об этом!»

Лея очень надеялась, что на этом всё закончится, но нет. Бесконечные мысли и внутренний голос не позволили ей забыть всё так быстро и Лея смогла уснуть спустя добрый час. Всё же усталость смогла взять верх над страхом.

* * *

На следующий день Лея готовила вместе с Этель на кухне и решилась спросить насчёт самой дальней части леса, в которой вчера мерцали зелёные огоньки.

– У нас хищники не водятся. – Начала старушка, при этом вымывая накопившуюся посуду, пока Лея за её спиной нарезала очередной салат для обеда. – Они, может, живут в самой дальней части, о которой ты спрашиваешь, но нам какое дело. Нам запрещено туда ходить.

– Почему?

– Нехорошие слухи ходят, вот почему. Там часто исчезали люди и нам запретили и шагу там вступить, вдруг и с нами что-то случится.

У Леи пробежали мурашки по спине.

– А если там кто-то живёт?.. Тот, кто виновен в исчезновении людей? – Лея невольно озвучила пришедшую к ней мысль. Этель в ответ помотала головой, выключая воду.

– Люди начали исчезать больше ста лет. Исчезали редко, но два или три человека. Чаще всего конечно пропадали дети, но это не означает, что мы должны забыть об осторожности.

– А отличить этот дальний лес как-то можно?

Этель повернулась, посмотрела прямо в глаза Леи и мурашки повторились, но теперь от холодного взгляда серых глаз старушки.

– Можно. Как только ты зайдёшь в этот лес, тебя охватит ужас.

Лея сглотнула и сумев кратко кивнуть в ответ, вернулась к салату. Ей очень захотелось побыстрее выбросить весь разговор и взгляд старушки из головы. Впервые за все дни работы Лея подумала, что Этель выглядит подозрительно и чем-то отличается от других служанок – старушек.

Внезапно открыв дверь и чуть ли не влетев резким вихрем на кухню, появилась служанка Нелли. Лея вздрогнула от неожиданности и появления подруги. Нелли быстрее всех подружилась с Леей, ведь была старше новой служанки всего на четыре года.

– Боже, что случилось?

– Лея, тебе срочно нужно в лес! – Выпалила Нелли, опёршись одной рукой о стол, а другой схватившись за спину и часто дыша.

– Что?! С чего вдруг?

– Старик Уилл хочет одно грибное блюдо на ужин, а эти грибы растут только в здешнем лесу!

– И что? До ужина ещё много времени…

– Эти грибы очень долго варить! В этом вся проблема! Чем раньше ты их принесёшь, тем лучше!

– А почему я?! Я же никогда не была в нашем лесу!

– Не заплутаешь! Там везде есть дорожки и знаки. Главное не заходи в дальнюю часть. А теперь беги!

– Боже!

– Они светло-коричневые с белой ножкой и пятнашками! Не перепутаешь!

– Хорошо!

Лея быстро сняла фартук и подхватив корзинку из угла кухни, первую попавшуюся под руку, побежала к чёрному выходу. Дом был так обустроен, что кухня находилась в восточной части и если не считать пару комнат и один зал, была дальше всех помещений и если вдруг кто-то позовёт со двора, то приходилось бежать к главному входу, в середине особняка. А это было далеко и для удобства Берлингеймы сделали чёрный выход на кухне. Он был ближе всех остальных выходов к веранде на заднем дворе.

Спустя полчаса Лея лениво бродила по лесу в поисках проблемных грибов. В корзине уже лежало десять штук, но этого было мало, ведь остальные члены семьи наверняка тоже заходят этого вкусного блюда, а им может не хватить собранного.

Задумавшись о том, сколько же новых рецептов Лея успела выучить и всё забывала их записать, девушка не заметила, как тропинка раздвоилась и она пошла по левой, хотя маленький знак, прибитый на дереве указывал направо, но Лея просто не увидела его, глядя на тропинку под ногами. Мысли о многих вещах, которые она забыла сделать, овладели Леей полностью, но они быстро рассеялись, когда ею вдруг охватил ужас. Непонятно откуда взявшийся, он заставил девушку замереть посреди узкой тропинки. Лея невольно вспомнила слова Этель и почувствовала, что старушка имела в виду.

– Всё в порядке, Лея… Не волнуйся, нужно просто повернуть назад и всё…

Это и собиралась сделать девушка, когда неожиданно до неё донеслось тихое «Берлингейм» из леса перед ней.

«Здесь кто-то есть?» – Удивилась девушка и её заинтересовало, кто это был, ведь других звуков не было. Не было слышно шагов или других голосов, которые ответили бы на первый. Только один, из-за которого внутри Леи вспыхнуло любопытство, и оно заменило леденящее чувство ужаса.

Головой она понимала, что поступает глупо, но интерес был куда сильнее разума и Лея пошла вперёд, смотря под ноги, чтобы случайно не наступить на хрустящие сухие ветки и не привлечь внимание обладателя голоса.

Через несколько минут Лея увидела большую поляну, со всех сторон окружённую высоченными и склонившимися над местом скрюченными деревьями. Их тени были такими длинными и большими, что ни один солнечный луч не мог пробиться сквозь них. Во всём остальном лесу был день, а здесь ночь и в этой ночи виднелись разные силуэты людей, сидящих на поваленных деревьях, чьи упавшие стволы образовывали этакий круг на поляне. В его центре стоял высокий мужской силуэт и если все остальные были в мантиях и капюшонах, то лицо этого было видно. Это был молодой парень, что-то уверенно говоривший другим. Из-за темноты Лея едва ли могла разглядеть черты его лица, но его глаза напугали её, неожиданно и быстро блеснув, когда он оглядывал сидевших. Девушка затаив дыхание, спряталась за одним из толстых стволов и принялась слушать. Инстинкт самосохранения орал ей, чтобы нужно бежать так, чтоб блестели пятки, но любопытство тихим голосом успокаивало Лею и говорило, что лучше остаться, ведь можно узнать что-нибудь очень интересное и девушка вновь поддалась ему.

– Мы все неимоверно сильны и мы наконец-то подошли к нашей цели. Осталось всего два штриха, чтобы наша победа идеально воплотилась в жизнь. – Продолжал говорить парень.

Люди согласно закричали, поддерживая слова юноши. Кто-то одобрительно засвистел. Удовлетворённо кивнув, парень продолжил:

– У меня есть карта, которая открыла нам дверь в этот чёртов особняк и именно благодаря ей мы расправимся со врагами, ведь карта ведёт к кинжалу…

Парень неожиданно остановился. Буквально застыл и кто-то из сидящих спросил, в чём дело. Юноша не ответил. Его глаза неожиданно посмотрели прямо на Лею. Она вздрогнула, ведь они не просто встретились взглядами, он специально посмотрел прямо на неё, отчего Лея забыла, как дышать. Зелёные глаза парня вновь завораживающе блеснули, казалось, что он может делать это по желанию. Они тут же напомнили девушке то странное свечение, которое она наблюдала вчера вечером в окне.

Несколько прошедших секунд показались ей вечностью и вечность остановилась, когда тонкие и открытые губы парня расползлись в улыбке. От её жуткого вида, которая будто и была предназначена именно Лее, она ахнула и перепугалась. Корзинка выпала из дрожащих пальцев и упала на землю, подняв в воздух иголки елей и листья. Лея со всех ног бросилась назад, стараясь бежать как можно быстрее. За ней послышался голос юноши.

– Минутку… – Сказал он другим людям и это обычное слово дало Лее осознать, что он погнался за ней, точно собираясь поймать Лею.

«О боже!.. Только не это! А если он меня поймает?! Как он вообще меня увидел, ведь я стояла далеко и хорошо спряталась!.. Ствол дерева был огромным, за ним меня нельзя было увидеть! Он не мог увидеть меня! Господи, мне так страшно!.. Нужно добежать до особняка и… »

– Куда это ты собралась? – Перед Леей прямо из воздуха вырос тот юноша. Лея громко взвизгнула и парень тут же усмехнулся от забавной для него реакции. Лицо Леи исказилось от страха, а руки задрожали, сжавшись в кулаки. Она начала отходить и парень вскинул брови, будто бы задавая немой вопрос: «Ты правда думаешь, что сможешь сбежать?». Его улыбка стала шире и он помотал головой, отвечая на свой же вопрос и говоря: «Даже не пытайся». Он резко схватил её за талию и притянул к себе. Лея пискнула и забила кулаками по груди незнакомца, но он бросил ей в лицо золотой порошок, который достал невесть откуда и Лея вмиг почувствовала ужасно сильное желание спать. Пытаясь совладать с этим желанием, она вцепилась в плечи юноши. Её веки задёргались, но Лея закрыла глаза и за секунду провалилась в сон. Она рухнула бы на землю, если бы не юноша. Он крепко держал её за талию и прижал к себе, чтобы она не выскользнула из его крепкой хватки. Он ухмыльнулся, пробежавшись взглядом по лицу Леи.

– И что за прекрасный кролик забежал на мою землю? – Прошептал он.

* * *

Глубоко вздохнув, Лея повернулась на другой бок. Приятное чувство, которое появляется благодаря крепкому сну, побежало по всему телу Леи и она довольно хмыкнула. Ей ещё хотелось спать, но она не могла снова заснуть и невольно нахмурилась, пытаясь вернуться обратно в красочный сон, который, как часто бывает, остановился на самом интересном месте и ушёл.

Проснувшееся сознание Леи быстро наполнило её голову воспоминаниями о случившемся и она открыла округлившееся глаза. Она вскочила и чуть ли не лихорадочно от испуга, оглядела комнату. Она сидела на маленькой односпальной кровати, забитую в угол комнаты. Тут же рядом стояла большая тумбочка, явно собранная мастером на быструю руку, но собранная хорошо. Она стояла под окном без рамы и без створки. Это больше походило просто на квадратную дыру в стене.

Помимо них в комнате больше ничего не было, если не считать старого шкафа, который выглядел так же, как и тумбочка и стоял за дверью, но так, чтобы дверь не билась о шкаф при открытии. А дверь вообще больше походила на несколько широких и длинных досок, скреплённых вместе крепкой верёвкой и всё. Однако, что было странно и бросалось в глаза, так это петли. Они были словно кусочком привычного мира в диком. У неё не было ручки, разве что в маленьком проёме виднелся засов с наружной стороны.

Лея сглотнула, стараясь не поддаваться страху и подошла к окну. Её глаза стали ещё больше, когда она увидела большие ветви, идущие из-под низа дома. Колени задрожали и из-за многочисленных вопросов, которые роем залетали в её голове, Лея глянула вниз. Она с трудом смогла сдержать крик, когда поняла, насколько она высоко. До Леи тут же дошло, что она в домике на дереве. Это объясняло странный потолок, который со стороны кровати был куда ниже и шёл вниз, Лея чуть было не ударилась головой, когда вставала. Девушка отошла от окна, побоявшись, как бы она случайно не рухнула вниз головой с неизвестно какой высоты.

«Боже… Где я?! Это… Это всё тот парень! Он что-то сделал со мной и притащил сюда!» – Шок, страх, паника, непонимание и ужас перед неизвестным переполняли Лею и она не знала, что делать.

«Для начала я должна выбраться отсюда! Но что если он вернётся?.. Что я буду делать?»

Тут, словно собираясь стать ответом на все мысли Леи, зашумел ржавый засов и Лея вновь перепугавшись, глянула на дверь. Она отворилась и в комнату зашёл расслабленной, но уверенной походкой её похититель. Лея попыталась держать себя в руках и утихомирить дрожь, большими табунами мурашек охватившую всё её тело. Парень подошёл к ней, с интересом оглядывая с головы до ног, а Лея пыталась не попятиться. С одной стороны она была зла, а с другой – кто знает, что опять может выкинуть этот парень.

– Проснулась, малышка?

Эти слова послужили залитым в огонь злости Леи маслом. Она сделала шаг вперёд и мгновенно занесла руку. Лея врезала бы юноше со всей силы, но он перехватил её руку и его взгляд, устремлённый в лицо девушки, изменился. Глаза юноши блеснули и Лея была готова поклясться, что блеск был зелёным.

Юноша сжал пойманное запястье и медленно, словно проверяя, не попытается ли девушка снова влепить ему пощёчину, стал опускать. Но Лея не двигалась, не пыталась вырвать запястье из его большей ладони и лишь смотрела на него, не моргая. На секунду она напомнила парню хищника, который начал выжидать подходящий момент, чтобы одним прыжком добраться до своей жертвы и убить её.

Юноша выпустил запястье Леи и она тут же отвернулась от него, скрестив руки на груди.

– Боевая девочка, значит. Как твоё имя?

Тон юноши изменился после попытки Леи ударить его. Сначала он звучал насмешливо, даже весело, а теперь стал тише, выдавая то, что юноша насторожился.

Лея не ответила.

– Хах, что ж. Я представлюсь первым: я Питер.-А вот уже в его тон стала возвращаться насмешливость, её оттенки слышались во всех словах.

Лея украдкой окинула его взглядом и наконец смогла нормально рассмотреть его. Высокий, точно выше метра и восьмидесяти сантиметров. Как у ребёнка растрёпанные тёмно-русые волосы, большие зеленые глаза и длинные брови, взмывающие вверх каждый раз, когда Питер что-то говорит. Эти брови очень харизматичные: их движения убеждали собеседника во всём, что он говорил и добавляли плюс тысячу в его обаяние.

Нос был тонким и маленьким, а ухмылка тонких губ на красивых и чётких скулах не сходила с его лица. Одет был Питер достаточно странно: одежда была из какой-то крепкой кожи, разорванная кое-где. Длинные и обтягивающие штаны (чтобы не мешали) были заправлены во что-то наподобие сапог. Вместо футболки или свитера на нём была пиджак из тёмной кожи без рукавов и без пуговиц или замка. Её две стороны держал широкий пояс из той же кожи, с круглой медной пряжкой; за поясом виднелись маленькие баночки с пробкой, их содержимое было разноцветным; и индийский двухсторонний кинжал с большими гардами с обеих сторон.

– Так и будешь молчать?

Лея сильнее нахмурилась и повернулась к Питеру.

– Ты что-то со мной сделал и похитил! Ты думаешь, я стану с тобой разговаривать?!

– Не строй из себя невинную козочку. Ты подслушивала меня. Ты хорошо спряталась за тем деревом, но от меня не спрячешься.

– Да, я подслушала! Но то, что ты сделал намного хуже!

– А чего ты ожидала? Что я тебя догоню, попрошу никому не рассказывать и отпущу? Пф.

Губы Леи превратились в тонкую линию, настолько она их сжала. Она глубоко вздохнула, борясь с желанием вновь попытаться ударить Питера.

– Что ты хочешь от меня? – С похолодевшим тоном голоса, спросила Лея.

– А ты, оказывается, и невоспитанная, и прямолинейная.

Девушка задохнулась от возмущения.

– О чём ты говоришь?!

– Во-первых, ты не представилась мне, хотя я пошёл навстречу тебе. Девочке, которая нас подслушала…

– Во-первых я не девочка! Во-вторых, прекрати тыкать в меня тем, что я сделала! В третьих я… Я Лея.

– Необычное имя, но мне нравится.

– Ты скажешь, что тебе нужно от меня?

– Ничего не нужно. Ты просто останешься здесь. Причём достаточно надолго.

– Что? С чего вдруг?!

– Ты услышала важную информацию, которую можешь всем разболтать. С другой стороны у меня нет особых причин тебя убивать, так что ты просто останешься здесь.

– Ни за что! Выпусти меня сейчас же!

Питер неожиданно подошёл вплотную к Леи и выражение его лица стало серьёзнее, как и тон превратился из насмешливого в строгий. Лея чуть было не отшатнулась от резкой близости, особенно ощутив горячее дыхание Питера на своих волосах, но вскинула голову и посмотрела ему в глаза.

– Я сказал, ты останешься здесь. Если конечно не хочешь умереть, попытавшись сбежать. Я пока не решил, насколько оставлю тебя здесь, но если будешь хорошей девочкой, с тобой ничего не случится и никто не тронет. Но если ты тупая и станешь действовать мне на нервы, я убью тебя сразу же. Так что не делай глупостей, если хочешь жить.

Лея схватила его за локоть, сжала и издевательски провела ногтями по коже, оставляя царапины, но юноша даже не вздрогнул.

– Не пытайся меня напугать, Питер. Не получится. Я убегу отсюда и ты меня не удержишь. А если попытаешься что-то сделать со мной, то не сможешь. Я не позволю тебе. И отвечаю тебе тем же: если ты станешь для меня серьёзной угрозой я сама тебя убью. – Питер усмехнулся, словно напряжения между ними, от которого уже могли бы зажигаться лампочки, не было. – А пока ты просто чешешь языком и всё. Я с лёгкостью покину это место.

– Посмотрим насколько тебя хватит, малышка.

– И не называй меня так, чёрт возьми!

– Я думал принести тебе ужин, но за твои сладкие речи ты останешься сегодня без еды. Я повторюсь: подумай, если хочешь жить.

Лея не ответила. Она не знала, сколько спала, но захотела есть при одном упоминании о еде, но говорить этого конечно не собиралась.

Питер нарочито резко вырвал свой локоть из руки девушки и вышел, закрыв дверь на засов. Хмыкнув ему вослед, Лея огляделась в поисках хоть чего-то, что поможет ей сбежать. Сначала Лея проверила шкаф и нашла в нём несколько подушек, смену для постельного белья и пять платьев.

– И откуда только он всё это притащил? – Злобно пробормотала Лея и осмотрела довольно большое постельное белье. Что если связать его вместе с платьями в верёвку? Лея тут же посмотрела какой длины вещи и поняла, что даже если попытается сделать верёвку, ничего не выйдет: нужна ещё одна простыня. Лее хватило одного взгляда вниз, чтобы запомнить навсегда высоту дерева, на котором она оказалась.