Kitobni o'qish: «Отбор с осложнениями»
Пролог
ОТБОР С ОСЛОЖНЕНИЯМИ
Вместо предисловия
– Вы шутите? – недоверчиво спросил Вейрон Дорн.
Любой, кто знал командира «Ястребов ярости» – боевого подразделения магов, наводящего ужас на врагов, задрожал бы в страхе от одного лишь его тона. Но только не генерал Ингвар Штолл.
– Я когда-нибудь шутил? – ответил тот вопросом на вопрос, уставившись своим единственным глазом прямо в лоб Вейрону.
– Вы только что предложили мне пойти на отбор невест, – напомнил Вейрон. – Невестой.
– Так и есть.
– Как я могу воспринимать это серьезно?!
– Понимаю, как это звучит, Дорн, но смеяться не приходится, – нахмурился генерал. Алый зрачок в черном глазу вспыхнул ярче. – Сегодня я узнал, что заговор зреет прямо во дворце и вскоре прорвется как чирей. Ты сам просил незамедлительно сообщать тебе о любых подвижках в деле.
Вейрон поморщился.
– Просил. И готов лично участвовать в поимке и наказании заговорщиков. Мой отряд…
– Нет, Вейрон. Никто не должен знать. Операция абсолютно секретная. – Генерал побарабанил пальцами по столу, покрытому пятнами подпалин, и добавил: – Если упустим их сейчас, грянет катастрофа.
– Я не создан для дворцовых интриг, – произнес Вейрон с нажимом. – И я не создан женщиной, если вы не заметили. Неужели у вас нет какого-нибудь агента женского пола?
Ингвар лишь усмехнулся.
– Я не могу отправить туда женщину или какой-нибудь молодняк. Все гораздо серьезней, чем можно было предположить. – Он слегка подался вперед и следующей фразой выбил воздух из легких Вейрона: – В руках у заговорщиков оказалась Плетка Селены.
Пока Дорн, откинувшись на спинку кресла, приходил в себя от услышанного, генерал Штолл поднялся и подошел к металлическому сейфу, стоящему в углу кабинета, напоминающего пещеру. Здесь все было из камня или металла, а столы менялись не реже раза в месяц. Открыв толстую огнеупорную дверцу, генерал вынул оттуда красную папку.
– Ознакомься.
Вейрон взял документы. Фотографии, отчеты, описание последних форм легендарного артефакта, больше трех веков хранившегося в сокровищнице святой инквизиции… Кинжал, зеркало, гребень… В последний раз его обнаружили в виде плети.
– Нужно доложить королю, – хрипло проговорил Вейрон, посмотрев на молчавшего все это время Штолла. – Пусть отменит отбор. Поживет принц холостым еще год, только рад будет.
– В стране нестабильная обстановка, – покачал седой головой генерал. – Король и так тянул с отбором. Аристократы воспримут очередной отказ от традиций как оскорбление. К тому же заговорщики могут попытаться использовать артефакт и без отбора. А так они точно не упустят шанс покуситься на королевский род, а у нас появилась возможность внедрения в гущу событий.
– Предлагаю устроить налет в первый же день. Действовать будем аккуратно и быстро! Мои ребята – проверенные бойцы. Обещаю, что…
– Сначала мне нужны имена заговорщиков! – жестко прервал его генерал, и стол задымился под его ладонями. Ингвар Штолл выдохнул, сцепил пальцы в замок и продолжил спокойнее: – Штурм во дворце, где соберут благородных девушек и наследниц из других королевств, – все равно, что объявление войны. Ты должен ехать на отбор, но не в качестве боевика.
– Ну какая из меня невеста?! – простонал Вейрон.
– Никакая, – вздохнул генерал. – Но у нас нет выбора. Я доверяю тебе, как самому себе.
– И как это мне поможет во дворце?
– У меня есть мысль, как тебе избежать разоблачения: поедешь от графства Дракхайн.
Вейрон до последнего ждал, что все услышанное окажется не более чем розыгрышем. Но слова генерала доказывали обратное.
– От горцев?
– Именно. Леди Бригитта Дракхайн, единственная дочь графа Сокха Дракхайна.
– Их традиции запрещают показывать лицо, – начал понимать Вейрон. – Я видел этот странный балахон на все тело, и на голове…
– Цветохрон, – кивнул Ингвар, потирая ладони. – Плотное платье и головной убор, полностью закрывающий лицо девицы. Остается лишь прорезь для глаз. Они очень берегут своих девушек… Хорошо бы применить иллюзию внешности, но королевский маг это сразу поймет, да и среди заговорщиков могут найтись умники. Так что соорудишь себе накладную грудь, сделаешь что-то с лицом. Макияж там, женский одеколон… Что еще? В конце концов, ты один из лучших магов. Поставишь ментальные щиты, создашь ауру женщины…
Вейрон закрыл глаза и помассировал пальцами виски, чтобы прогнать тупую боль, вгрызающуюся в череп изнутри. Вся его суть восставала против плана генерала, и магия рвалась наружу, чтобы выплеснуться на неведомых врагов. Сокрушить! Уничтожить! Сломить волю! Какой, к Гроху, женский одеколон?!
– Плеткой Селены может управлять лишь женщина, – добавил генерал, не обращая внимание на метания лучшего “ястреба”. – Логично предположить, что артефакт у одной из невест. Наблюдай, присматривайся, докладывай обо всем подозрительном. Будем держать связь через Донована.
Генерал обернулся и из затененной части кабинета появился его верный слуга – щуплый парнишка с виноватой улыбкой на веснушчатом лице.
Вейрон невольно подумал, что вот такому было бы проще сойти за девушку. Но потом осадил себя. Дело и вправду выглядело скверно. И если кто-то использует Плетку во дворце, то, пожалуй, только Вейрон и сможет противостоять магии Селены…
– А менталист? – спохватился он. – Там, вроде, каждой невесте менталист положен. Чтобы не было истерик, и все такое. Он ведь меня раскусит на раз-два!
– Будет тебе менталист, – проворчал Ингвар. – Своего пропихнуть не получилось. Королевская охрана всех наших знает наперечет. Но я все устроил. Тебе достанется студенточка. Вернее, выпускница. Без практики, без опыта. Уж постарайся не проколоться. Хотя за это я не особенно волнуюсь. Ты – самый непрошибаемый тип из всех, что я знаю.
– Ладно, – буркнул Вейрон и потер лицо ладонями. – Похоже, эта операция будет сложнее, чем даже захват Зубастого плеса.
Генерал кивнул и, помолчав, добавил:
– Леди Бригитта Дракхайн должна прибыть во дворец уже завтра. Побрейся, что ли…
Глава 1. Да начнется отбор!
Эмма не могла поверить, что ей так повезло. Невероятная удача! Возможность, о которой можно только мечтать!
– Пойми, дорогая, – сказала леди Летиция, глядя на Эмму поверх очков, – все не так просто. Это лишь призрачный шанс. Да, ты лучший менталист своего выпуска, и если бы все зависело только от тебя, я бы даже не сомневалась в успехе… – она в задумчивости постучала по губам кончиком ручки. – Тебя приставят к одной из невест в качестве помощницы, няньки, подруги… Отбор – дело нервное, и вполне понятно, что присутствие менталиста необходимо. Невесты все из благородных семей, избалованные, изнеженные девушки. Для них один тот факт, что их будут выбирать, как товар на рынке, – неимоверный стресс. Я не знаю, какая тебе попадется. Это дело случая.
– Я понимаю, – кивнула Эмма, едва сдерживая восторг.
– Если «твоя» невеста пройдет в финал отбора, ты получишь столь щедрое денежное вознаграждение, что оно с лихвой покроет траты твоей семьи на обучение в институте. А вдобавок – рекомендации от королевской семьи, с которыми ты сможешь открыть частную практику. Как и мечтала.
Ох! Эмма вцепится в эту возможность как клещ!
Ведь если она провалится, если ее невеста не попадет в финал, долги так и останутся висеть над головой, обрастая пеней. И тогда ей придется рассмотреть предложение Свейна.
Эмма поежилась, лишь вспомнив о кузене. Не то чтобы он был так уж плох: высокий, статный, голубоглазый. Но он бесил ее неимоверно! Своим высокомерием, наглостью и тупой уверенностью, что Эмма станет его женой.
Сердце забилось чаще, а в животе скрутился тугой узел от страха. Обычно Эмму успокаивали одни лишь стены кабинета ректора. Здесь было так уютно и светло: кремовые обои, деревянная мебель, кадки с живыми цветами. Солнечный свет мягко струится сквозь тюль, не раздражая глаза. Эмма мечтала, что однажды у нее самой будет вот такой кабинет, где она сможет принимать клиентов и общаться с ними так же уверенно и доброжелательно, как леди Летиция. Но сейчас Эмме вдруг показалось, что мечта удаляется от нее, заволакиваясь туманом. В самом деле, там будут лучшие менталисты страны, а кто она? Недавняя студентка, едва получившая диплом…
Леди Летиция, ректор института менталистов, мягко улыбнулась, и Эмма почувствовала теплую волну, окутавшую ее с головы до ног. И растерянность, и страх ушли, как ни бывало. Она справится, какая бы ей ни попалась невеста. Любая дурнушка расцветет и станет лучиться обаянием после того, как Эмма с ней поработает.
Не зря же она пять лет училась в институте и корпела над учебниками как проклятая! Она – лучший менталист их выпуска. Все получится! И, возможно, боги пошлют ей самую лучшую невесту, которой даже помогать почти не придется. А если нет? Что ж, она все равно победит! Если понадобится – ввяжется в интриги! Пусть никогда раньше и не делала ничего подобного, теперь Эмма была настроена решительно.
– Так-то лучше, – кивнула леди Летиция и, поправив сползшие на кончик носа очки, нашла на столе конверт. Подав его Эмме, сказала: – Сопроводительное письмо. Возьми с собой только самое необходимое, форму тебе выдадут там, жить будешь во дворце.
– Спасибо вам, – пылко произнесла Эмма, прижав конверт к груди. – Спасибо!
– Вперед, моя девочка, – улыбнулась ректор. – Отбор начинается уже завтра. «Твоей» невесте неимоверно повезет.
***
Пятнадцать невест, одна красивее другой, грациозно прохаживались по парадному залу замка Иствиг.
Вейрон Дорн рассмотрел каждую и как-то незаметно расслабился, даже приободрился. Он немного опасался досмотра, но то ли генерал сумел обеспечить надежное прикрытие, то ли наспех слепленная аура женщины вводила всех в заблуждение, – леди Бригитта Дракхайн не вызвала ни у кого подозрений. Возможно, план генерала не так уж плох?
К тому же, что ни говори, а прогуливаться среди таких красоток куда приятнее, чем цепляться за серые скалы Зубастого плеса. Нежный смех, томные взгляды, лебединые шеи и упругие грудки, едва сдерживаемые глубокими декольте – да, в этой операции есть свои несомненные плюсы. Леди Бригитта Дракхайн смотрелась случайной вороной среди райских птичек. И ей точно не грозит стать объектом внимания принца, даже если придется задержаться на отборе.
В следующие пять минут Вейрон медленно прогуливался вдоль одной из стен зала, всматриваясь в лица и фигуры, запоминая их, выискивая аксессуары в поисках знака Селены… От артефакта должно было разить силой, и он старательно искал что-то подобное, но безрезультатно.
– Ах, простите, – мимо Дорна прошла светловолосая нимфа, “случайно” задев его плечом. – Я так неосторожна.
Девица пожирала его любопытным взглядом, заглядывала в лицо.
Все что она могла видеть – это карие глаза в узкой прорези, подведенные специальной черной краской. Генерал где-то раздобыл и передал через Донована флакончик с кисточкой, бюстгальтер гигантского размера и женскую туалетную воду. Тот вручил все добро со словами: “От лучшей женщины королевства”. Эта неизвестная Вейрону дама очевидно была той еще кокеткой, любила запах ванили, и природа, судя по размеру белья, одарила ее весьма щедро. Вейрон даже подумал разузнать у Донована, кто она такая, и наведаться к ней после этого задания.
– Вы из Дракхайна, верно? – снова заговорила девица, не дождавшись реакции от Вейрона.
Он кивнул, усилием воли удерживая себя от того, чтобы поправить головной убор.
– А я из Ларгии. Амалия Стетхейм. Тоже север, мы с вами близки по духу.
Дорн усмехнулся про себя, быстро пройдясь взглядом по фигуре девицы. Она была вполне в его вкусе: высокая, хорошо оформленная, с пухлыми губками и кукольными синими глазами. Просто обнять и… получать обоюдное удовольствие. Можно даже в перерыве между конкурсами.
– Вы не слишком разговорчивы, да?
Он пожал плечами.
– Устали с дороги?
Вейрон посмотрел в глубокое декольте и понял, что совсем не устал. Ни капли. Напротив, он был готов к боевым подвигам хоть сейчас. Девушка, словно провоцируя его, подалась вперед и шепнула:
– Мы можем подружиться.
Он не придумал ничего лучше, как отвернуться.
– Надо заказать цветохрон с тканью поплотней, – пробормотал Вейрон, бросив быстрый взгляд на зеркальную стену сбоку.
Амалия стояла и смотрела ему вслед, вытянув вперед руку. Будто хотела задержать, но не посмела. Ничего, пусть думает, что смутила бедняжку Бригитту.
Дорн уныло подумал о том, что слишком давно не видел такого обилия красивых женщин. Он и его команда только прибыли с захвата Зубастого плеса, где пробыли больше трех месяцев. Вейрон очень рассчитывал взять отпуск на пару дней и как следует отвести душу в обществе прекрасного пола. Этого требовала не только душа…
Он поправил цветохрон и представил перед собой Тима – рыжего низкорослого кривоногого бородача из своей команды. У него вечно воняет изо рта и рожа такая, что оружия не надо… Сразу стало легче.
Вот только очень чесалась грудь. Он насовал в бюстгальтер целую кучу носков, и, видимо, какой-то из них оказался из шерсти. Вейрон придирчиво глянул на себя в зеркало. Вроде смотрится симметрично, но по ощущениям левая грудь уползла куда-то вверх. Убедившись, что на него никто не смотрит, подтянул бюстгальтер ниже.
Внезапно зал “ожил”, дамы зашевелились и разом устремились в центр.
– Его высочество, Вильгельм Юрингем третий! – объявил дворецкий.
Принц быстро вошел в зал и устремился сразу к трону, стоящему на возвышении. Слащавый и безупречный, как всегда.
Усевшись, он наконец поднял глаза и окинул скучающим взглядом невест. На каждую он смотрел не дольше нескольких секунд, но, наткнувшись на Вейрона-Бригитту, недоуменно приподнял бровь. Слуга склонился к нему и что-то прошептал. Принц кивнул, а Вейрон почувствовал неуместное для верноподданного раздражение.
Принц Вильгельм Юрингем третий, которого в народе звали Третий Вилли, считался красавчиком и прожигателем жизни: светловолосый, кудрявый, широкий в плечах. Сидит на троне, важно смотрит…Близко общаться с наследником престола Вейрону не приходилось, но от знающих людей он слышал: Вилли – темная лошадка. Вроде и весельчак-балагур, но опасные углы обходит с удивительной точностью.
Принц разразился монотонной приветственной речью, а Вейрон устало переминался с ноги на ногу. Генерал обещал передать через Донована досье на невест и менталисток, но только завтра. Тогда же должно прибыть зелье, изменяющее голос. Ему бы сидеть тихо и не высовываться до утра, однако тратить день напрасно не хотелось.
Найдя взглядом Амалию Стетхейм, Вейрон неспеша двинулся в ее сторону и встал рядом. Девушка покосилась на него, затем посмотрела, не скрываясь, и, наконец, улыбнулась.
– Принц – такой душка, – шепнула она, – правда?
– Угу, – Вейрон старался смягчить голос, сделать его выше и все равно понимал, что выходит скверно.
– Я напугала вас, Бригитта, – девица изобразила на хорошеньком лице раскаяние. – Простите.
– Ой, – пискнул Вейрон и отмахнулся.
– Забыто? – поняла Амалия.
Он кивнул.
– Тогда как насчет…
– Тш-ш! – на них обернулась рыжая красотка в ярко-зеленом платье. – Ничего не слышно!
Вейрон перевел взгляд на принца. Тот как раз заканчивал речь. Поднялся, раскинул руки в стороны и пафосно произнес:
– Да начнется отбор!
Зал взорвался аплодисментами и хихиканьем взволнованных девушек. Вейрон тоже похлопал, чувствуя, как по вискам катятся крупные капли пота.
Одна капля повисла на переносице, а потом стекла прямо в глаз. Ругаясь про себя, Вейрон протер его средним пальцем и лишь потом вспомнил, что перед отправкой его накрасили!
“Хоть бы макияж не испортить” – пронеслось в голове.
Следом пришло оцепенение: Святой Франциск, как он дожил до таких мыслей?!
Вейрону захотелось сорвать с себя цветохрон, впившийся в бока бюстгальтер с колючими носками и решить вопрос с заговорщиками по-своему. Встряхнуть каждую из невест, допросить с пристрастием, пригрозив обвинением в измене. Узнать правду, закончив с маскарадом немедленно. И больше никогда не примерять на себя ни бюстгальтер, ни женскую ауру, ни роль женщины в целом!
– Вы прекрасны, – принц тем временем пробирался между невестами, знакомясь лично с каждой и целуя им руки.
Вейрона передернуло от дурного предчувствия. Он украдкой протер потную ладонь о ткань халата и представил на миг, что скажет принц, когда узнает правду… Стало тяжелее дышать.
– Амалия Стетхейм. Из Ларгии, – затрепетав ресницами, блондинка первой оказалась под пристальным вниманием принца. – Очень рада знакомству с вами, ваше высочество.
Она присела перед ним в изящном книксене, после чего позволила коснуться своих пальчиков губам Вилли. И сразу ее щеки покрылись нежным румянцем. Хороша-а.
– Кхм.
Вейрон насторожился.
Принц встал перед ним, с любопытством глядя глаза в глаза, склонил кудрявую голову влево и одарил его улыбкой.
– Очень рад вам, леди?..
– Бригитта Дракхайн, – просипел Вейрон. – Спасибо.
Вилли не уходил, чтоб его…
Дорну пришлось выпростать из-под длинного рукава ладонь, оказавшуюся чуть больше, чем у королевского отпрыска.
Секундная заминка заставила Вейрона выругаться про себя. Он нехорошо помянул генерала и заговорщиков, едва не досталось и самому королю…
Тем временем Вильгельм Третий преодолел свои сомнения и поцеловал руку командиру Ястребов. Вейрона захлестнула внутренняя ярость. Как. Он. Дожил. До такого?!
– Приветствуем вас в Иствиге, леди Бригитта, – учтиво проговорил принц
Вейрон кивнул.
Потом понял, что от него ждут книксена, и неловко присел, слегка согнув колени. Принц пару раз ошарашенно моргнул, после чего сделал непроницаемое лицо и перешел к следующей девушке.
Вейрон окаменел. Его сковало от бешенства. Ему бы выпустить где-то пар, хорошо бы в поединке. И побыстрей!
– Вы так напряжены, – шепнула Амалия, подходя ближе. – Расслабьтесь, Бригитта, принц вас не съест.
Она хихикнула, ткнула Вейрона в бок локтем. И тут же охнула.
– Что у вас там? Такая твердая.
– Защитный жилет, – шепотом ответил Вейрон. – Папа не велел ходить без него.
Амалия округлила свои кукольные глаза и, кивнув, пораженно уточнила:
– У вас наверное очень опасно?
– Очень, – кивнул Вейрон.
– Ну, не бойтесь, милая, – внезапно подалась к нему Амалия. Приобняв его за плечи, похлопала ладошкой успокаивающе. – Здесь вас не обидят.
– Спасибо, – опустив взгляд в ее декольте, ответил Вейрон. – Вы так любезны.
***
Эмма вошла в зал вместе с остальными менталистами, поправляя светло-голубую форму, слегка тесную в груди, и ревниво поглядывая на коллег. Она, очевидно, была самой молодой, и если в другой ситуации это могло стать преимуществом, то здесь, на отборе, отсутствие опыта – явный недостаток.
Ну, ничего. Она искупит его энтузиазмом и отличными теоретическими знаниями. Она выложится на все двести процентов, и невеста, порученная ей, расцветет. Она наверняка и так хороша. Эмма уже представила себе эту девушку: хрупкое нежное создание, утонченные аристократические черты, тонкая кожа, вспыхивающая румянцем, женственные формы. Бриллиант, нуждающийся лишь в аккуратной огранке.
И она сразу увидела такую в зале. Прекрасная как видение блондинка, которая должна была стать пропуском Эммы в будущую жизнь, свободную от долгов и кузена, стояла у стены рядом со своей телохранительницей. Огромная женщина, укутанная в черный цветохрон, смотрелась пугающе мрачно среди нежных красавиц в ярких платьях.
Встав в один ряд с остальными менталистками, Эмма воззрилась на глашатая, который разворачивал свиток. Сейчас она узнает, какая ей достанется невеста.
Хорошо бы блондинка, но вон та рыженькая тоже ничего: яркая, игривая, искрящаяся. Или кудрявая брюнетка в углу? Томная красотка с ленивой грацией кошки. Или вон та шатенка? Да, очень хороша. Тихая гармоничная красота. Влить в нее немного спокойствия и радости, и принцу не захочется с ней разлучаться.
– Итак, у нас шестнадцать невест и шестнадцать менталистов, – произнес глашатай скучающим тоном.
Эмма быстро пересчитала невест. Еще раз. И еще!
Не может быть!
Эта черная образина – тоже невеста? О, светлые боги!
– Только бы не она, – тихо пробормотала женщина рядом с Эммой, сжимая кулон с символом святой Селены, покровительницы любви и влечения, – только бы не она.
Взгляд Эммы снова прикипел к черной женщине. Такую одежду, закрывающую все лицо и тело, называют цветохроном. Его носят лишь на далеком севере. Эмма читала, что это платье призвано уберечь честь девицы, сохранить цветок ее невинности. Но сейчас она не могла себе представить человека в здравом уме, который бы покусился сорвать цветок этой… леди.
Такая сама сорвет что хочешь! Такая и сосну голыми руками выкорчует!
– Она, очевидно, из горного графства, – снова шепнул кто-то сбоку.
У Эммы появилось чувство, что и сама невеста – отколовшийся кусок горы.
В прорези цветохрона виднелись лишь глаза. Довольно красивые, шоколадные, с длинными загнутыми ресницами, но стрелка на левом словно была нанесена дрожащей рукой, а на правом и вовсе стремилась куда-то к брови, так что казалось, будто невеста еще и косая.
– Только бы не она, – донеслось слева. – Разве можно такое привозить на отбор?!
Меж тем глашатай зачитывал имена, и менталисты радостно выходили из ряда к своим невестам. В зале стало шумно: девушки представлялись, кто-то уже обнимался, забыв о приличиях. И то верно, лучше сразу отбросить все границы. Менталист должен чувствовать клиента как самого себя.
– Амалия Стетхейм, – произнес глашатай, – Мира Свон.
Менталист справа выпустила образок святой Селены и полетела к прекрасной блондинке, сияя от счастья, а Эмма сжала кулаки, так что ногти впились в кожу. Невест осталось всего пять. Четыре. Три. Рыжая или черная. Пан или пропал.
– Бригитта Дракхайн, – произнес глашатай. – Эмма Эжени.
Эмма застыла, и черная гора сама сделала к ней шаг, заслоняя свет, струящийся из окон. Эмма ощущала на себе чужие взгляды: сочувствующие, злорадные, равнодушные, она прикусила губу, чтобы не разрыдаться на глазах у всех. Это так жестоко! Подарить надежду и тут же ее отнять!
– Приятно познакомиться, – собрав в себе остаток сил, произнесла она чужим голосом. – Я буду вашим менталистом на этом отборе.
– Ага, – просипела Бригитта, и у Эммы перед глазами закружился потолок, расписанный сценами из жизни святого Эриха: овечки, цветочки, святой источник, бьющий из-под земли…
Крепкая рука схватила ее за плечо, не позволяя упасть.
– Ну-ну, – произнесла женщина-гора басом и, откашлявшись, добавила неестественно тонким голоском: – Сработаемся.
***
Вейрон практически доволок менталистку до комнат, выделенных им во дворце, усадил в одно из кресел, а сам воззрился на девушку сверху, слегка покачиваясь с пяток на носки. Он сразу ее приметил, как только менталистов запустили в зал. Молоденькая, миленькая, с аппетитными формами, туго стянутыми невыразительным синим платьем. Волосы каштановые и слегка вьются. Несколько прядок выбились из пучка, который она закрутила на макушке, наверняка пытаясь выглядеть старше. Ее зеленые глаза так и сияли, когда она вошла в зал, окрыленная, воодушевленная.
Вейрон видел, как она смотрела на него – со смесью любопытства и опаски. Потом ее личико исказилось от страха, а улыбка становилась все больше похожей на оскал. Когда глашатай объявил их имена, губки Эммы обиженно задрожали, а глаза заблестели от слез. Девчонка едва не рухнула в обморок.
И вот сейчас, сидя в кресле гостиной, она чуть не плакала.
Оставив менталистку страдать в одиночестве, Вейрон прошелся по периметру белоснежной гостиной, заглянул в ванную, потом в комнаты. Одна предназначалась леди Бригитте, здесь уже стояли ее вещи. Вторая спальня, поменьше и поскромнее, – менталистке. Никаких артефактов Вейрон не чуял.
– Этот отбор станет для вас трамплином в новую жизнь, полную радости и счастья, – пробормотала вдруг менталистка отрывок явно заготовленной речи. – Принц увидит, какая вы необыкновенная, поймет, какой редкий цветок распустился в его саду… Цветочек… Нежный бутон…
Она вдруг запнулась и захихикала.
Ойкнув, прикрыла рот ладошкой. Ее ножка в синей туфельке без каблука нервно задергалась, а Вейрон невольно проследил линию голени, обтянутой белым чулком. Эмма вытащила шпильки, и густые каштановые волосы рассыпались по плечам. Расстегнула несколько пуговок на платье, и Вейрон подошел ближе, с интересом наблюдая за происходящим.
– Зачем вы приехали на отбор? – спросила вдруг Эмма, вскинув на него зеленые глаза, горящие злостью, и Вейрон почувствовал давление.
Она его прощупывала! Ха! И не такие пытались.
Выставив ментальный щит, командир Ястребов сложил руки на груди, подперев набитый носками бюстгальтер, и глубокомысленно заявил:
– Я приехал… приехала найти того самого.
Первое правило при общении с менталистами – не врать. Он и вправду приехал найти того самого – заговорщика, который попытается использовать Плетку Селены, направив ее либо на принца, либо на самого короля.
– Отчего вы решили, что именно принц – ваша судьба?
– Я так не думаю, – парировал Вейрон. – Мы с ним едва знакомы.
Он видел принца раз пять, и все издали. На парадах, на балах. Сам Вейрон считал Вилли слишком ветреным. Если не повзрослеет, то их королевство ждут тяжелые времена.
– Но вы ведь на что-то надеетесь? – не отставала Эмма, а нажим на щит стал сильнее.
– Надеюсь, после отбора я найду свое счастье, – ответил Вейрон, потупив взгляд.
После этой операции он точно возьмет отпуск. Поедет в свой домик в пригороде, отоспится. Быть может, сходит на рыбалку… Чем не счастье?
Эмма молча сверлила его взглядом. Нажим скользил по ментальному щиту, выискивая брешь.
Так дело не пойдет, дорогая. Лучшая защита – нападение.
– Вы, значит, не верите в меня, – с грустью в голосе пропищал Вейрон, посмотрев на нее в упор. – Я вам не нравлюсь.
Эмма стушевалась, а на ее щеках проступил легкий румянец.
– Я знаю, я не такая как все эти девушки, – продолжил давить он, добавив в голос страдания. – Но не думала, что даже менталист отнесется ко мне с предубеждением…
– Нет-нет, – Эмма вскочила с кресла и осторожно погладила его руку. – Вы не так меня поняли, Бригитта.
Конечно, так. Вейрон самодовольно усмехнулся под цветохроном: менталистка поджала хвост.
– У вас есть все шансы стать будущей королевой, – соврала та, не моргнув глазом.
Он едва не расхохотался в голос. Вот бы удивились его боевые товарищи такому обещанию.
– Вы такая… статная, – произнесла Эмма, делая большие паузы, тщательно подбирая слова. – У вас красивые глаза. Давайте снимем цветохрон, чтобы вам было легче дышать.
– Нет, – возразил Вейрон и попятился к двери в спальню. – Никто не должен видеть мое лицо и тело.
– Но мне можно, я ведь девушка, – сказала Эмма, шагнув к нему и очаровательно улыбнувшись. – И здесь так жарко. Вам не нужно меня стесняться.
– Я блюду обычаи, – ответил он. Подумав, решил, что с него довольно. – Я устала и лучше прилягу. Разбудите меня, когда нас позовут на ужин.
Спрятавшись в комнате, Вейрон закрыл дверь на засов и тут же стащил с себя черный балахон, ругаясь и путаясь в складках ткани.
И правда было смертельно жарко! Содрав бюстгальтер, он с наслаждением почесал волосатую грудь, застонав от удовольствия.
