Kitobni o'qish: «Мег, – восставшая жрица»

Мег, – восставшая жрица

В двенадцатое лето своей жизни Мег заболела и была напугана. И в то же время, странное чувство восторга овладело ею, которого никогда раньше она не испытывала. На этот раз она стала женщиной и внезапно и окончательно поняла, чего от нее ждут с этого дня. Поняла, и испугалась.

Она немедленно направилась к дому великой Матери, ибо таков был Закон. Но, идя по тропинке, она с любопытством разглядывала мимо проходящих мужчин. Их бледные, безволосые тела, их мягкие, бесполезные руки и безвольные рты.

Один из них, развалившийся на пороге дома, где жила Ана, нагло посмотрел на нее в ответ и сделал легкий, соблазнительный жест. Мег вздрогнула и скривила губы в легкой гримасе отказа.

Только вчера еще она была ребенком, и вот, внезапно, стала женщиной. И впервые Мэг увидела своих родных такими, какие они есть на самом деле.

Женщины-воины Клана. Она с отвращением смотрела на напряженные, угловатые формы их тел. Жилистые ноги, сурово сжатые челюсти, холодные глаза; мускулистые руки, покрытые по локоть плохо зажившими рубцами, крошечные впалые груди, плоские и твердые под кожаными накладками. Они были только бойцами и другие роли были им чужды.

Это все было совсем не то, что она хотела.

Также она увидела матерей. Женщины с полными губами и дряблой грудью, вынашивающие детей, чья кожа была нежной и белой, как у мужчин, чьи глаза были влажными, лишенными всякого выражения, из-за желаний, которые слишком часто пробуждались, и часто высказывались. Их тела были выпуклыми в бедрах, они покачивались при ходьбе, как спелые зерна, качающиеся на пышном и плодородном поле. Они жили только для того, чтобы племя могло существовать, могло размножаться.

Это было не то, что она хотела.

Кроме всех прочих, были еще и рабочие. Их тела сохраняли признаки присущей женщинам грации и благородства. Но если их талии были тонкими, то руки – толстыми, а пальцы короткими и сильными. Их плечи были сутулыми от тяжелого труда, тела огрубели от работы теслом и ходуном. Их лица были суровыми от вечной борьбы с неподатливой землей, а земля, частью которой они себя сделали, в свою очередь, стала частью их самих. Кожа рабочих была смуглой, а от них самих пахло грязью, сажей и потом.

Она была полна уверенности в том, что никем из всего увиденного ей не хотелось быть.

Задумчивость Мэг была столь велика, что она вошла в дом Матери, не вскрикнув, как того требовали традиции. Так она обнаружила, что Мать творит великую магию богов.

В правой руке она держала палку. Ею она что-то царапала на гладком свитке из выбеленной телячьей кожи. Время от времени она промачивала палку в чаше, стоявшей перед ней. Когда она снова провела своим пером по шкуре, то оставила свой след – черную паутинку.

Долгое время Мэг стояла и смотрела, восхищаясь увиденным. Затем ее охватил ужас, мысли о страхе сотрясли ее тело. Она внезапно подумала о богах. О суровой Джарге, их предводителе, о худощавой Ибриме и молчаливой Таммузе. О проницательной Тедхи, чей смех эхом отдается в раскатах летнего грома. Какой гнев обрушат они на того, кто смог проникнуть в их тайны?

Она закрыла глаза и упала и колени. Но тут раздались шаги Матери и ее руки легли на плечи Мег:

– Дитя мое, разве ты не знаешь Закона? Все должны крикнуть, прежде чем войти в дом Матери.

Мысли Мэг о страхе исчезли. Великая Мать была доброй. Именно она кормила и одевала Племя, согревала их зимой и находила им мясо, когда его не хватало. Если она, которая представляла богов на земле, не увидела ничего дурного в том, что Мэг невольно сунула свой нос в чужие дела…

Мэг осмелилась снова взглянуть на волшебную палочку. В ее глазах был вопрос, и Мать ответила на него: «Это ‘письмо’, Мэг, речь-без-слов».

Речь-без-слов? Мэг подкралась к столу и с любопытством склонила ухо к паутинным следам. Но не услышала ни звука. Затем Мать снова оказалась рядом и сказала: «Нет, дитя мое. Это сказано не для ушей, а для глаз. Слушай, и я заставлю это заговорить моими устами».

И она начала читать вслух: «Отчет за июнь 3478 года н.э. Численность клана Джиннов не изменилась. Нас по-прежнему пять десятков и семь, девятнадцать мужчин, двенадцать голов крупного рогатого скота и тридцать лошадей. Но есть основания полагать, что Ана и Сахли скоро пополнят наше племя. На прошлой неделе Дарти, Лина и Элис отправились на территорию Клина в поисках дичи. Они встретили там нескольких представителей клана Дорм и обменялись подарками в виде соли и табака, поклялись друг другу в дружбе. На обратном пути Дарти была захвачена одним из Диких, но была спасена друзьями до того, как штамм смог распространиться. Дикий был уничтожен.

В нашей деревне гость из Делвурса с востока. Она говорит, что на ее территории Дикие почти исчезли. Болезнь, по ее словам, уничтожила всех мужчин, и она умоляет одолжить ей одного или двух на пару месяцев. Я думаю о том, чтобы позволить ей взять с собой Жака и Ральфа, оба являются отличными конюхами».

Великая Мать замолчала: «Вот на чем я остановилась, когда ты вошла, дитя мое».

Глаза Мег были широкими от удивления. И действительно Дарти, Лина и Элис недавно вернулись из путешествия. И что сейчас у них гость в лагере. Но как речь-без-слов могла узнать и рассказать об этом? Она спросила:

– Но, Великая Мать, не забудет ли об этом речь-без-слов?

– Нет, Мег. Мы забываем. Книги все помнят.

– Книги?

– Да, это книги. – Великая Мать повернулась в сторону спящей части дома, взяла в руки один из сваленных в кучу свитков из телячьей кожи:

– Здесь записи о нашем Клане за прошедшие века с тех времен, когда жили Древние. Не все, конечно. Некоторые были утеряны. Другие были уничтожены наводнениями и пожарами. Но святая обязанность великой Матери хранить эти записи. Поэтому Мать должна владеть искусством создания речи-без-слов. Это тяжело, детка. И это бесконечный труд.

Глаза Мег загорелись. Беспокойство, которое терзало ее до этого момента, куда-то исчезло. На смену ему пришла Мысль. Мысль настолько великая и дерзкая, что Мег дважды раскрывала рот, прежде чем слова смогли слететь с ее губ:

– Это.., – спросила она, затаив дыхание, – это очень трудно, стать Матерью?

Мать нежно улыбнулась.

– Это великая задача, Мег. Но тебе можно не думать о таких вещах. Еще не пришло время, чтобы тебе решать… – она сделал паузу, и странно посмотрела на девушку, – или пришло, дитя мое?

– Это так, великая Мать.

– Тогда не бойся, дочь моя. Ты знаешь Закон. В этот важный час тебе нужно решить, какую роль ты займешь в Клане. Кем ты хочешь быть, Мег? Хочешь ли ты быть воином, рабочей или кормящей матерью?

Мег смело посмотрела на вождя Клана:

– Я хочу стать Матерью! – провозгласила она, а затем мягко добавила, – Не кормящей матерью. Я имею ввиду, Матерью Клана, как ты, о великая Мать!

Мать клана с удивлением уставилась на нее. Затем резкие морщины на ее лице разгладились, и она задумчиво произнесла:

– Уже трижды ко мне обращались с такой просьбой, Мэг. И каждый раз я отказывала. Именно Бет попросила первой, много лет назад. Она стала воином и доблестно погибла, снимая осаду Лувиля… Затем Хейзл. И в последний раз это была Хелн. Когда я отказала ей, она стала кормящей матерью.

Но я была молода тогда. Теперь я состарилась. И правильно будет, если появится кто-то, кто сможет занять мое место, когда я уйду… – И она пристально посмотрела на девушку. – Это нелегко, дочь моя. Нужно много работать, работать не телом, а умом. И есть много проблем, требующих решения. Нужно дать много обетов, совершить трудное паломничество..

– Все это, – поклялась Мег, – я буду делать с радостью, великая Мать! Если бы ты только позволила мне! – Ее голос прервался резко. – Я не могу стать кем-либо еще. Я не хочу быть ни воином, суровым и озлобленным, ни рабочим, черным от грязи, ни кормящей матерью. Я бы скорее спаривалась с кем-нибудь из Диких, чем с кем-то из Людей!

И Мать Клана кивнула понимающе:

– Хорошо, Мег, завтра ты будешь принята в Дом Матери. Ты будешь жить со мной и учиться, чтобы стать Джинной, следующей Матерью Клана…

И так Мег начала свое обучение. Мать не ошиблась, сказав, что задача будет нелегкой. Часто Мег горько плакала, пытаясь научиться тому, что должна знать Мать, научиться создавать Речь-без-слов, которую она стала называть “письмом”. Когда Мать делала это, все выглядело как простое волшебство. Но тонкая палочка, которая так плавно двигалась под старческими пальцами Матери, соскальзывала и оставляла на коже девушки уродливые черные пятна всякий раз, когда Мег пыталась сделать паучьи метки.

Мэг поняла, что эти закорючки не лишены смысла. Каждая строчка состояла из “предложений”, каждое предложение – из “слов”, а каждое слово – из “букв”. И каждая буква издавала звук, а каждое сочетание букв составляло слово-звук.

Они были странными и часто сбивали с толку. Одна буква, будучи не на своем месте, полностью меняла значение слова. Иногда это меняло смысл всего предложения. Но решимость Мэг была велика. И вот, наконец, настал день, когда Мать разрешила ей написать ежемесячный отчет по истории Клана. Тогда Мэг было тринадцать. Но она уже тогда была мудрее всех остальных членов своего Клана.

Именно тогда Мать начала обучать ее еще одной магии. Это была магия “чисел”. В письме было двадцать шесть “букв”, а цифр было всего десять. Но их магия была очень странной. Собранные вместе, они иногда образовывали другие, более крупные числа. Но те же самые числа, взятые отдельно друг от друга, все же образовывали третью группу. Названия этих магических средств – “Умножение” и “вычитание. Они были своеобразными и трудными, но она смогла овладеть ими.

Ее задача усложнялась с каждым днем, потому что примерно в это же время Злые духи послали маленького бесенка, причиняющего боль, чтобы мучить ее. Однажды ночью он прокрался к ней через ухо, пока она спала, и в течение многих месяцев таился у нее в голове, над глазами. Каждый раз, когда она садилась изучать магию чисел, он начинал танцевать взад-вперед, пытаясь остановить ее. Но Мег была настойчива, и, в конце концов, этот бес либо умер, либо был исчез. И Мэг познала цифры.

Существовали обряды, которые нужно было выучить. Была Священная песня, которую нужно было знать наизусть. У этой песни не было мелодии, но она сопровождалась боем племенных барабанов. Ее слова были странными и ужасными, в их загадочных формулировках отражалось величие богов.

«О, Сакан, которого ты видишь у Тедхи в ее раннем свете…»

Это была великая песня, великая магия. Это была единственная песня племени, где упоминалось имя одного из богов. И ее нужно было петь с благоговением, чтобы всевидящая Тедхи не рассердилась, не показала свои чудовищные зубы и не уничтожила заклинателя своими яркими раскатами грома. Мег выучила племенную песню клана Джиннии. Хотя она знала ее с самого детства, ее слова были непонятны. Но теперь она узнала достаточно, чтобы понять их значение. Она могла не знать значения некоторых забытых слов, но по большей части это имело смысл, когда племя собиралось праздничными вечерами, чтобы спеть: “Возвращайся в Джиннию".

Мег становилась старше, взрослее и мудрее. В шестнадцать лет ее ноги были длинными, крепкими и прямыми, как копье воина. Ее тело было гибким и загорелым за исключением тех мест, где набедренная повязка из оленьей кожи сохраняла прежнюю белизну. Распущенные волосы волочились бы по земле, но она носила их собранными на затылке и закрепленными сеткой, сплетенной старыми, древними матерями.

Бог тщеславия умер давным-давно, и Мэг даже не подозревала, что она очень красива. Но иногда, глядя на свое отражение в бассейне во время купания, она восхищалась мягкими изгибами своего стройного молодого тела и была более чем когда-либо рада и горда тем, что стала ученицей Матери. Она не понимала почему, но ей очень нравилось ее тело. Она была рада, что не стала худой и суровой, как ее ровесницы, ставшие воинами. Или грубой, как рабочие, или мягкой и дряблой, как матери-кормилицы.

И, наконец, настал день, когда Мать разрешила Мег провести обряды на Празднике цветов. Это было в июле, и Мег тогда шел семнадцатый год. Это было великое событие и серьезное испытание. Но Мег выдержала его. Она провела сложный обряд от начала до конца без единой ошибки.

Той ночью, в тишине их дома, Мать сотворила последнее волшебство. Она достала из своей коллекции старинных трофеев пергаментный свиток и благословила его. Затем протянула его Мег:

– Теперь ты готова, дочь моя, – сказала она. – Утром ты отправишься в путь.

– В путь?

– К последнему испытанию. То, что я даю тебе, – это карта. Множество мест на ней. Здесь, на стыке горы и реки, ты видишь нашу деревню в самом сердце территории Джиннии. Далеко на западе и севере, как показано здесь, находится Обитель Богов. Именно туда ты должна отправиться в паломничество, прежде чем вернуться и занять свое место Матери.

В этот момент Мег овладели дурные предчувствия.

– А ты, великая Матья, если я стану Матерью, что будет с тобой?

– Я буду в покое, дочь моя. Хорошо знать, что мое дело будет продолжено. – престарелая Мать задумалась. – Ты еще многого не знаешь, Мэг. Мне запрещено рассказывать тебе все, пока ты не побываешь в Обители Богов. Там ты увидишь и все поймешь.

– Книги? – пробормотала Мег.

– По возвращении ты сможешь прочитать все эти книги. Так же, как читала их я, когда вернулась оттуда. И тебе все станет ясно. Даже тот самый, последний секрет, о котором Клан знать не должен.

– Я не понимаю тебя, великая Мать.

– Ты поймешь, дочь моя, позже. А теперь поспи. Утром, с рассветом начнется твое паломничество…

***

Вдали, в холмах, дикая собака протяжно выла, прощаясь с умирающей луной. Еe заунывная песня прорезала тишину деревьев и непрерывное движение леса. Мэг проснулась от этого воя, проснулась и увидела, что небо на востоке уже окрасилось красным рассветом.

Она вылезла из широкой развилки дерева, в которой провела ночь. Ее лошадь уже не спала и беспокойно пощипывала редкую траву под гигантским дубом. Мэг отвязала ее и направилась к источнику, который обнаружила накануне вечером.

Там она напилась и, как могла, искупалась. Закончив с омовением, она принялась готовить завтрак. В ее седельных сумках было немного еды: кусочек кролика, бережно сохраненный с ужина, две лепешки, уже слегка подсохшие, горсть ценной соли. Она поела, решив пораньше разбить лагерь, чтобы расставить несколько ловушек для дичи и испечь еще одну порцию лепешек.

Она расчистила пространство, широкий круг земли, от листьев и веточек, а затем трижды обошла его, широко раскрыв глаза, чтобы прогнать огненного демона. Затем она поцарапала огненный камень о кусок черного металла из города Древних, подарок Матери, и разожгла свой маленький костер.

Прошло две недели с тех пор, как Мэг покинула территорию Джиннии. Она пересекла труднопроходимые горные районы своей родины, через речные долины клана Хайан. На плоских равнинах в районе Яна она совершила ошибку. На ее карте был четко указан маршрут, но она наткнулась на дорогу, построенную Древними. Дорогу из белого камня, все еще находящуюся в хорошем состоянии. И поскольку ехать по ней было гораздо легче, чем пробираться через джунгли, она позволила себе направиться чуть южнее указанного маршрута.

Только когда она добралась до заброшенной деревни Луиэ, дружелюбные Зурри указали на ее ошибку. Затем ей пришлось повернуть на север и снова на запад, вверх по Большой реке, к территории Демоев. Теперь, как показывала ее карта, она находилась в области Браски. Еще две недели, а может и меньше, должны привести ее к цели, в священное место Богов.

Мэг вздрогнула и очнулась от своих размышлений, когда в лесу, сзади хрустнула ветка. Одним быстрым движением она развернулась, выхватила меч и оказалась лицом к тому месту, откуда донесся звук. Но зеленые кусты оставались неподвижными. Из подлеска больше не доносилось никакого шума, ее страхи рассеялись, и она занялась более важным делом – поджариванием на костре кроличьей тушки.

Всегда нужно быть начеку, ибо, как предупреждала ее Мать, по этой земле все еще бродило много Диких. Они рыскали в поисках пищи, драгоценного металла в разрушенных деревнях Древних и, в первую очередь, в поисках самок. Дикие медленно вымирали из-за отсутствия самок, а большинство из них были самцами. Но их косматые тела, грубые лица, их твердые, бугристые мускулы напоминали о прежнем мужском происхождении.

Дикий напал на Мэг во время ее второй ночевки в лагере. К счастью, она еще не спала, когда он совершил свою вылазку, иначе ее паломничество закончилось бы резко и бесповоротно. Не то чтобы он убил ее… Дикие не убивали захваченных женщин.

Они забирали их в свои логова, и Мэг слышала разные истории… о том, что жрица не могла скрестить свою кровь с Диким и потом стать Матерью. Поэтому, Мэг отчаянно сражалась и одержала победу. Кости того Дикого, обглоданные стервятниками, лежали теперь в холмах Джиннии. Но после того нападения, Мег каждую ночь спала на деревьях, сжимая в руке меч.

Еда была готова. Мег сняла ее с вертела, подула и принялась ужинать. Много предстоящих дел вертелось у нее в голове. Приближался конец ее паломничества, час, когда она войдет в Обитель Богов и узнает последнюю и самую охраняемую тайну.

Вот почему чувства подвели ее. Вот почему она даже не подозревала, что один из Диких подкрадывался к ней, пока с гортанным довольным ревом не выскочил из кустов и не схватил ее, прижав вырывающиеся руки к бокам своей крепкой хваткой.

Это была ожесточенная, но тихая борьба. Несмотря на свою худобу, Мэг была очень крепкой. Она сражалась как пантера, используя все возможное оружие, которым наградили ее боги: кулаки, ноги, зубы. Но сила Дикаря была столь же велика, сколь и его пыл. Он прижал Мэг к себе и вонь его пота обожгла ее ноздри. Его руки сжимали грудь, вырывая дыхание из напряженных легких, а его мохнатая лапа сомкнулась на горле девушки, перекрывая доступ драгоценного воздуха.

Мэг извивалась, на мгновение вырвалась и впилась крепкими зубами в его руку. Вой боли и ярости сорвался с губ Дикаря. Она потянулась за мечом. Но Дикий снова бросился на нее, на этот раз, размахивая огромными кулаками. Мэг увидела, как на нее обрушилась рука, похожая на молот, и почувствовала шокирующее сотрясение от такой невероятной силы. В глазах что-то сверкнуло, земля шатнулась ей навстречу и затем все стихло.

Она очнулась, слабо застонав. Голова ее раскалывалась от боли, все кости ныли. Она попыталась подняться на ноги и уже наполовину поднялась, когда с надеждой обнаружила, что может двигаться! Она не была связана! А Дикий…

Она быстро огляделась по сторонам и обнаружила, что все еще лежит на маленькой поляне, где на нее напали. Солнце уже поднялось над горизонтом, раскинув кружево света по узкой долине. Ее костер еще тлел. А рядом с ним скорчился а—а..

Мэг не могла понять, что это было. Существо было похоже на мужчину, но это, конечно, было невозможно. Его тело было гладким и почти таким же безволосым, как у нее. Но это было не бледное, мягкое тело мужчины, оно было мускулистым, твердым, непреклонным, выше и сильнее женщины-воина.

Первой мыслью Мэг было бежать. Но любопытство было сильнее страха. Это было странно. И рядом с ней лежал ее меч… Кем бы, или чем бы ни было это существо, оно, похоже, не желало ей зла, и она заговорила с ним.

– Кто ты, – спросила Мег, – и где Дикий?

Незнакомец посмотрел на нее, и счастливое выражение появилось в правильных чертах его лица. Он быстро указала на кустарник, Мег проследила за его жестом и увидела лежащее там мертвое тело. Ее озадаченный взгляд вернулся к Человекоподобному существу.

– Ты убил его? Тогда ты не из диких? Но я не понимаю, ты ведь не человек…

– Ты, – ответил человекоподобный голосом настолько низким, какого Мег никогда не слышала от человека, – слишком много болтаешь. Сядь и поешь, женщина.

Он протянул Мег кусок ею же приготовленного кролика. Сама того не осознавая, она схватила кусок и принялась его есть. Она уставилась на незнакомца, пока тот заканчивал поглощать ее трапезу, вытер руки об одежду и направился к ней. Мэг уронила недоеденный завтрак, подскочила и потянулась за мечом.

– Не тронь меня, безволосый! – крикнула она предупреждающе. – Я жрица клана Джиннии… не для такого, как ты…

Незнакомец пронесся мимо нее, даже не удостоив вниманием ее крик, подошел к тому месту, где была привязана ее лошадь, и с сожалением тряхнул обрывком поводьев.

– Ты, женщина! – он сплюнул, – Ты даже не знаешь, как тренировать свою лошадь. Посмотри, она сбежала!

Мег злобно закричала:

– Мужчина, ты что, не знаешь, что нельзя так разговаривать с женщиной и жрицей? Во имя Джарга я бы приказала тебя выпороть!..

– Ты слишком много болтаешь! – устало повторил мужчина. Затем он присел на корточки и пристально посмотрел на нее. – Но ты мне интересна. Кто ты? Что ты делаешь так далеко от территории Джинии и куда направляешься?

– Жрица, – холодно ответила Мег, – не отвечает на вопросы муже-подобных…

– Я не муже-подобный, – сказал раздраженно незнакомец, – Я Мужчина. Мужчина из племени Кирки, что живет за много миль к югу отсюда. Я Даив, известный как Тот-кто-познает. Поэтому ответь мне, женщина.

Его искренность смутила Мег и слова невольно для нее самой вдруг начали слетать с ее губ:

– Я, я Мег. Я совершаю паломничество в Обитель Богов. Это мое последнее задание, чтобы стать Матерью клана.

Мужчина оценивающе оглядел ее со смущающей откровенностью:

– И что? – спросил он. – Мать клана, Мэг, не лучше ли тебе остаться со мной и стать матерью своего собственного клана?

Мэг ахнула. Мужчины совокуплялись с женщинами – да! Но никогда ни один мужчина, не имел возможности делать это без разрешения. Мужчина имел наглость предложить такое! Браки были организованы великой Матерью с согласия женщин. И, конечно же, этот Человек должен знать, что жрицы не занимаются «этим»…

– Мужчина! – воскликнула она. – Разве ты не знаешь Закона? Я скоро стану Матерью клана. Следи за своими словами, иначе навлечешь на себя гнев Богов!

Мег стояла у края поляны и последние солнечные лучи осветили ее тело так, что ее кожа, казалось, была из чистого золота. Мужчина, Даив, посмотрел на нее и издал радостный звук:

– Это я спас тебя от Дикого, не Боги. В моем краю, золотце, мы считаем, что от этого не бывает вреда, если тебе интересно. Но если ты не хочешь… – он пожал плечами. – Я уйду сейчас же.

Без особых прощаний он поднялся и собрался уходить. Мег покраснела.

Она сердито крикнула:

– Мужчина!

– Да?

– У меня нет лошади. Как я доберусь в Обитель Богов?!

– Пешком, золотце. Или вы, женщины, слишком слабы для этого?

Он снова рассмеялся и исчез.

Долгое время Мег смотрела ему вслед, наблюдая, как зеленые листья смыкаются за его исчезающей фигурой и, чувствуя, как абсолютное одиночество охватывает ее. Затем она сделала то, чего сама не могла понять. Она резко и сердито топнула ногой о землю.

***

Солнце стояло высоко и становилось теплее. Теперь, когда у нее не было лошади, путь к Обители Богов стал длиннее. Но паломничество было священной обязанностью. Мег посыпала землей тлеющие угли своего костра, перекинула седельные сумки через плечо и повернулась лицом на запад. Она двинулась дальше.

Путь был долгим, а день жарким и утомительным. Еще до того, как солнце начало спускаться к закату, Мэг была липкой от пота и пыли. У нее болели ноги, и руки ныли от непривычной ходьбы. К полудню каждый шаг превратился в мучение. И пока солнце было еще слишком ярким, чтобы на него можно было смотреть, она нашла небольшой источник пресной воды и решила разбить возле него свой лагерь на ночь.

Она расставила две сети для ловли мелкой дичи, достала из седельных сумок муку и соль и принялась печь лепешки. По горячим камням она подошла к ручью и опустила в него ноги, позволив богу воды слизать жар с ее нежных ступней.

С того места, где она сидела, ей не был виден огонь. Она пробыла там около получаса, когда ее ноздри вдруг уловили странный, незнакомый запах. Это был сладковато-горький запах и острый, как от сильных трав, но такой, от которого просто слюнки текут.

Мег поспешно вернулась в свой лагерь и обнаружила там Мужчину, Даива, снова склонившегося над ее каменным очагом. Он наблюдал за горшком, стоявшим на камнях. Время от времени он помешивал что-то в горшке длинной палкой. Подойдя ближе, Мэг увидела в нем коричневатую воду. Именно от нее исходил ароматный запах. Она хотела окликнуть Мужчину, но он заметил ее первым:

– О, привет, золотце! – воскликнул он.

– Что ты здесь делаешь? – холодным голосом спросила Мег.

Мужчина пожал плечами:

– Я Даив, Тот-кто-познает. Я думал об этой Обители Богов и решил, что тоже пойду посмотреть на это. – Он понюхал коричневую кипящую жижу, и остался доволен результатом. – Хочешь попробовать? Кауфи, ну конечно.– Даив был удивлен. – Разве ты не знаешь? Ах, нет. Я полагаю, что бобовое дерево не выросло бы в вашем холодном северном климате. Оно растет недалеко от моего края, на территориях Сиппер и Визианы. Попробуй!

Мег отхлебнула. Приятный запах подтвердился прекрасным вкусом: сильным и горьким, но странно вкусным.

Теплый напиток проник в нее, снимая усталость и боль тела, как вода из источника снимала жар с ее ног.

– Очень вкусно, Мужчина, – сказала она.

– Даив, – сказал он, – меня зовут Даив, золотце.

Мэг сурово сдвинула брови:

– Так не пойдет, – сказала она, – жрицы не зовут мужчин по имени.

Даив, казалось, постоянно издавал какие-то радостные звуки, и он снова усмехнулся.

– Ты сегодня натворила много вещей, которые не пристало делать жрицам, золотце. Ты теперь не из Джиннии. Все изменилось. И что до меня… – он пожал плечами, – Мой народ тоже все делает по-другому. У нас избранное племя, знаешь ли. Мы прибыли из земель Побега.

– Побега? – спросила Мег.

– Да, – и пока он говорил, он был занят делом. Он достал из сумки мясо и завернул его в глину. Затем он бросил запекшиеся кусочки в разгоревшиеся угли костра. Еще у него было немного картошки, которую Мэг не пробовала уже много недель. Он снял с нее кожуру, нарезал охотничьим ножом на ломтики и обжарил на горячем плоском камне. – Побег Древних, ну ты знаешь.

– Не уверена, что понимаю, о чем ты говоришь, – сказала Мег.

– Я сам не слишком уверен в том, о чем рассказываю. Это случилось много лет назад, еще до народа моего отца, праотца и праотца. В племени Дом Мастера есть книги, говорящие об этом. Я видел несколько из них. Знаешь, когда-то все было по-другому. В Древние времена мужчины и женщины были равны во всем мире. На самом деле, мужчины были Хозяевами. Они были воинственны и жестоки.

–Как дикие?

– Да. Но они не сражались дубинками и копьями, как у Диких. Они дрались при помощи огромных катапульт, которые сеяли огонь, пламя и смерть; маленькими луками, стреляющими стальными наконечниками; разрушающими газами и водой, обжигающей кожу. Они сражались на земле и на море, и даже в воздухе, ибо в те дни у Древних были крылья, как у птиц. Они парили высоко, издавая оглушительные раскаты грома, и они бросали огромные огненные яйца, которые убивали других.

Мег громко ахнула.

– Ты мне не веришь? – спросил Даив.

– Картошка, Даив! Она горит!

Даив радостно посмотрел на Мег и осторожно перевернул ломтики. Затем он продолжил:

– Говорят, что началась последняя, величайшая из всех войн. Это был конфликт не только между кланами, но и между силами всей земли. Он начался в году, который известен как две тысячи девятьсот шестидесятый, что бы это ни значило…

– Я знаю, – сказала Мег.

Даив посмотрел на нее с внезапно возникшим уважением.

– Правда? Тогда Наставник моего племени должен встретиться с тобой и…

– Это невозможно! – сказала Мег, – Продолжай.

– Хорошо. Много лет длилась эта война. Но ни одна из сторон не могла победить. В те времена мужчины должны были сражаться, а женщины оставались и сохраняли их жилища. Но тысячи мужчин погибли, и настал день, когда женщины устали от этого.

Они собрались, все, кто жил в цивилизованных местах и решили избавиться от жестоких мужчин. Они перестали посылать припасы и огненные яйца тем, кто сражался за морем. Вместо этого, они построили укрепленные крепости и спрятались в лесу.

Война закончилась в тот момент, когда мужчины обнаружили, что им нечем больше воевать. Они вернулись в свои дома к женщинам, но те их не приняли. И снова началась ожесточенная борьба на этот раз между мужчинами и женщинами. Но женщины смогли удержать свои города, обнесенные стенами. И так…

– Да? – удивленно сказала Мег.

– Мужчины, – мрачно продолжал Даив, – стали Дикими обитателями леса. У них не было пар, за исключением нескольких женщин, которых они могли похитить. Их численность уменьшилась, а женские кланы росли. Только в нескольких местах, таких как в Кирки, на моей земле, человечество не стало матриархатом.

Он взглянул на Мег:

– Ты веришь мне?

Мэг покачала головой. Внезапно ей стало очень жаль этого незнакомца. Теперь она поняла, почему он не причинил ей вреда, почему, когда она была без сознания, он не овладел ею. Он был безумен. Окончательно и бесповоротно он сошел с ума. Она мягко спросила:

– Давай поедим, Даив?

Так или иначе, ей доставляло огромное удовольствие находиться в компании кого-то на долгом, утомительном, оставшемся пути паломничества. И Мег не прилагала никаких усилий, чтобы отговорить Даива от его желания сопровождать ее. Он был безобиден и составлял довольно приятную компанию – для мужчины. И его болтовня, какой бы дикой она ни была временами, помогала скоротать долгие скучные часы путешествия.

Они пересекли территорию Браски и, наконец, въехали в страну КОта. Именно здесь находилось то самое место, где обитали Боги, только в дальнем западном конце,

недалеко от Йомина. Дни тянулись медленно, превращаясь в недели. За первые несколько дней они преодолели не так уж много миль. Ступни Мэг были чувствительны и полны маленьких прыгающих чертиков боли, но когда тяжелая ходьба уничтожила этих чертиков, они оба смогли двигаться быстрее, и время их прибытия стало приближаться.

– Ты как-то начал рассказывать мне о каком-то Побеге, Даив, – сказала Мэг однажды вечером. – Но ты не закончил. Что это за легенда?

Даив лениво растянулся перед костром, а его глаза стали мечтательными:

– Это произошло на территории Зони. – сказал он, – недалеко от земель моего племени. В те дни жил там Бог-мужчина по имени Ренн, который предсказал гибель Древних. Он построил гигантскую металлическую птицу, и в ее недра забрались два десятка мужчин и женщин.

Они улетели туда.., – Даив указал на сверкающую точку в небе. – к Вечерней звезде. Но в писании говорится, что они вернутся. Поэтому наше племя пытается сохранить традиции, по которым жили Древние. Зачем даже такие заблудшие племена, как твое, хранят летописи?..