Kitobni o'qish: «Modern witch»

Глава 1. Иванов Крест

Один из способов реанимировать русскую деревню – запустить в неё олигархов и дать им возможность скупать там участки.

Звучит скверно, но правдиво. Марк уже не удивлялся тому, что целый ряд еле живых избушек возле дороги внезапно может смениться огромным коттеджем с гаражом на несколько машин. Если бы он не был типичным городским жителем, то мог построить себе такой же дом. Но Марк не хотел. Он любил жить в городской пыли, топтать московские тротуары и убивать свои лёгкие вдыханием выхлопных газов.

Марк так давно не был ни в одной деревне, что совсем забыл, как они выглядят. Это больше не зелёные уголки с милыми домиками и стадами пасущихся коз где-то за околицей. Это мешанина из всего подряд: ларьков с шаурмой, автомобильных заправок, строительных баз, неказистых обшитых сайдингом домов, гаражей, развилок.

Светофор на одной из деревенских дорог оказался настолько неожиданным, что Веледницкий едва не промчался на красный. Успев затормозить в последний момент, он всё-таки до полусмерти напугал черноволосую полноватую женщину, переходившую дорогу.

– Чтоб тебе пусто было, чёрт проклятый! – заголосила она. – Как хорошо мы без вас, тунеядцев, жили!

Женщина попыталась плюнуть на капот иномарки, но зловонная пенистая субстанция изо рта шмякнулась на пыльную землю практически у её ног. Она с ненавистью смотрела на автомобиль Марка. Наверное решила, что это очередной депутат приехал в посёлок наводить порядки.

Но что Марк должен делать, если этот резвый немец бизнес-класса действительно чертовски удобен?! Особенно если тебе нужно проехать почти пятьсот километров через три региона, чтобы добраться до богом забытого посёлка под названием Иванов Крест?

Медленно надавив на педаль газа после того, как вспыхнул зелёный свет, Марк увидел нескольких молодых девушек у обочины. Они смущённо переглянулись, и одна из них, очевидно, самая смелая, отправила ему воздушный поцелуй. Веледницкий улыбнулся. Пожалуй, впервые за последние несколько дней. Впрочем, он считал себя староватым для этих юных девиц – число 33 казалось ему неприлично большим, когда речь шла о возрасте.

Чем ближе подъезжал Марк к пункту назначения, тем сложнее было ему представить встречу с Денисычем. Двоюродный дядя заменил ему отца в период, когда погиб настоящий папа Марка. Пришло время отплатить тем же – позаботиться об уже немолодом, но всё равно резвом мужичке после того, как скончалась его жена. Но даже здесь Марк не смог сделать всё правильно. Он должен был приехать ещё вчера, в день похорон, но накануне в очередной раз решил отказаться от соцсетей и телефона, и поэтому с опозданием узнал о трагедиии. СМС с известием о смерти Людмилы он прочёл в тот момент, когда процессия уже направлялась на местное кладбище.

Сергей Денисыч старался быть справедливым дядей: никогда не баловал Марка своей помощью, но не и позволял себе оставить его без поддержки или совета. И Марк был благодарен этому человеку за умеренную жёсткость, которую тот к нему проявил. Сразу после гибели отца, ещё будучи мальчишкой, он два года крепко держался за стальную руку Денисыча, а потом, отпустив её, никогда не позволял себе слабости.

Мужик не должен быть слабым. Мужику не прощается… Что-то ещё на типично мужском языке.

Каким бы крепким ни казался Денисыч, но в моменты собственного бессилия (крайне редкие) он позволял Марку быть рядом. Он принимал его поддержку, как когда-то принимал его собственную помощь сам Марк. Пока друзья Денисыча коллекционировали посредственных любовниц в разных концах страны, тот был верен своей жене – нетипичное поведение для криминального авторитета. Вместе до её последнего вздоха. Рак, будь он проклят…

Днём ранее Людмила была похоронена на закрытом кладбище в Ивановом Кресте. Почему закрытом? Когда-то, ещё при царе, в посёлке работал большой кирпичный завод. В поисках заработка сюда съезжались люди со всех окрестных населённых пунктов, что неизменно влияло и на сам посёлок, носивший тогда иное название. Он рос, строились новые дома, появлялись новые семьи.

В конце позапрошлого века завод обанкротился и закрылся, но сохранились до сих пор его кирпичные цеха да бараки для приезжих рабочих. Но крупнейшим напоминанием о расцвете населённого пункта стало кладбище, которое в народе прозвали «красным» из-за окружающей его кирпичной стены. В годы войны часть этой стены даже пришлось разрушить, чтобы расширить кладбище. В лихие девяностые, когда дело Денисыча шло в гору, а сам он оброс полезными связями, смертность в посёлке была катастрофической, и если бы не отток населения в крупные города – места на всех могло и вовсе не хватить. Кладбище закрыли для захоронений. Это означало, что покойников могли пристроить только в семейные могилы или склепы. Также можно было удостоиться чести быть погребённым здесь, если человек имел вес не ниже, чем в масштабах района. Во всех остальных случаях люди везли своих усопших на новые кладбища вдали от посёлка.

Очевидно, Денисыч ждал, что Марк будет с ним в день похорон. Поддержит, как это сделал бы хороший племянник. Когда мужчина узнал, что тот не сможет приехать в срок, он только коротко бросил в трубку: «понимаю». Но Марк знал, как трудно на самом деле понять и простить подобное.

И вот теперь Денисыч снова позвонил Марку, когда тот уже сворачивал прямо на поселок Иванов Крест. Веледницкий ждал, что мужчина намёком поторопит его, либо просто поинтересуется, где того носят черти. Но первая же фраза Денисыча едва не заставила Марка в ужасе надавить на педаль тормоза.

– Марк, мою Любу украли…

Глава 2. Украденный гроб

Такое кладбище вполне могло находиться в центре города-миллионника, но волею судеб оно располагалось в черте небольшого посёлка. Необычными были и кладбищенские ворота, а точнее металлическая полукруглая пластина прямо над ними и выгравированная там надпись: «У Дьявола в долг не берут. У Бога, преклонившись, просят».

Стена из красного кирпича скрывала за собой и каменные памятники середины позапрошлого века, и неказистые советские ромбики – со звёздами и без – и более современные чугунные и деревянные кресты.

Историки и власти подсуетились над тем, чтобы кладбище стало по-настоящему охраняемым. Конечно, по периметру не ходили патрули, но на территории работал сторож, для которого соорудили небольшой домик у ворот.

В день приезда Марка и всю минувшую ночь дежурство нёс местный забулдыга Семён. Этот хмурый неприятный мужик с квадратной головой был чем-то озадачен, когда посетитель нашёл его, сидящим на скамье за сторожкой и грызущим семечки.

– В тринадцатый сектор не проводите? – тихо спросил Веледницкий, чем спровоцировал неожиданный испуг сторожа. Тот разбросал по земле семечки и вскочил со своего места, будто какие-то хулиганы через скамью вкрутили сверло в место, на котором он сидел.

– Вы кто?! – вскричал он.

– Прошу прощения. На кладбище что, так страшно работать? Меня зовут Марк.

Мужик смотрел на него, пытаясь привести в норму дыхание, и держался за сердце грязными руками с порядком отросшими ногтями.

– Ты бы хоть постучался, молодой человек! Сегодня с самого утра смена не задалась. Пошли, покажу.

Сторож бодро повёл Марка сначала по главной дорожке, а спустя метров сто свернул налево. Далее они поворачивали ещё несколько раз в разные стороны, так, что было сложно понять, в какой части кладбища они теперь находятся. Марк лишь заметил, что постепенно начинают всё чаще встречаться тоскливые изваяния ангелов, плачущих женщин на могильных плитах, а то и вовсе самих усопших, выполненных явно талантливыми скульпторами по заказу родственников. Богачи даже к смерти подходили с достоинством.

Группа мужчин в кожаных куртках показалась за высаженными в ряд кустами шиповника. Денисыч увидел Марка последним, так как стоял к нему спиной. Когда он обернулся, Веледницкий оторопел от того, какое бледное и безжизненное было у дяди лицо. А затем он бросил взгляд чуть дальше, за спину родственнику.

С красивого памятника на собравшихся смотрела круглолицая и всегда улыбающаяся при жизни жена Денисыча, двоюродная тётя Марка. Гроб был выкопан из могилы. И нет, он не лежал на земле рядом с ямой. Он исчез.

– Я утром пришёл посмотреть, всё ли тут в порядке. Не повредили ли соседний памятник, не забыли ли чего важного после похорон, – принялся бубнить за спиной у Марка сторож. – Прихожу, а некоторые венки от могилы отброшены, и земля так выглядит, словно рылся кто. И неаккуратно так всё сделали… На похоронах такого себе не позволяют. Ну, позвонил Сергею Денисычу, то да се…

– Ни одной мысли в голове, Марк! – прервал монотонный рассказ сторожа грустный голос Денисыча. – Вот у кого на это совести хватило?!

Марк не знал, что сказать. Он стоял смирно, словно сам стал памятником, и молча смотрел на рыхлую рыжую землю. Как и зачем это было сделано, он не мог даже представить. Веледницкий хотел было спросить, не допустил ли вчера кто-нибудь ошибки при установке памятника, но заставил себя промолчать. Денисыч, его друзья и ещё несколько десятков человек явно были в своём уме и понимали, где именно они хоронят Людмилу. На закрытом кладбище памятники от нехватки мест кое-где уже почти наползали друг на друга, поэтому закопать гроб не там или промахнуться с монументом было невозможно. Использование каждого клочка земли здесь нужно было согласовывать через десяток инстанций.

– Прости, что не приехал вчера, – наконец сказал Марк.

Сергей Денисович поднял на него грустные голубые глаза, а затем коротко кивнул. Его лицо слегка разгладилось.

– Это ничего. Хорошо, что ты приехал сейчас. Думаю, именно сейчас ты мне больше всего нужен.

Глава 3. Дорога в Крым

Пять лет назад

Несколько ветряных мельниц возвышались посреди жёлтого поля, словно великаны, исполняющие синхронный танец. Марк не позволял себе слишком долго смотреть по сторонам – он вёл авто. Впрочем, ехать по платной трассе было куда приятнее и проще, чем по обычной федеральной. Путь на юг обещал занять ещё как минимум двенадцать часов.

Марк не любил путешествовать по России, но Яна настояла: на полуострове так красиво! В Крыму, по её словам, было «вообще всё»: море, степи, горы, леса, лавандовые поля.

Веледницкий пытался объяснить ей, что природа уже давно его не вдохновляет. Он любит города, погружение в иные культуры, вкусную еду, впечатления. Палатка и костёр – не для него. Он многое бы сейчас отдал, чтобы поесть в токийском ресторане или пройтись по уютной немецкой улочке, но Яна захотела рвануть в Крым, поэтому они ехали в Крым.

Три дня назад они отпраздновали годовщину отношений. Круглая дата – десять лет. Вместе с последнего звонка.

– Когда у нас следующая заправка? – виновато спросила Яна.

– Яш, – обратился он к ней, используя забавное прозвище, которое казалось ей смешным. – Я ведь предлагал тебе сходить в туалет полчаса назад.

– Я тогда ещё не хотела! – надула губки девушка и достала смартфон. Она собиралась запечатлеть путешествие от начала и до конца.

– Судя по навигатору, следующая – километров через двадцать.

– Блин!

– Брось, мы не доедем, а долетим до неё! Но когда проедем Ростов, с заправками будет сложнее.

Яна набрала за щёки воздуха, а затем с шумом выпустила его сквозь сжатые губы, словно гудящий паровоз. Впрочем, её настроение довольно быстро пришло в норму. Она положила руку на колено Марка и сказала:

– Мне так нравится, как ты выглядишь за рулём.

Она часто делала ему такие комплименты – простые, почти примитивные. Бытовые. Но именно они радовали Марка больше, чем тонны лести и высокопарных фраз. В этот момент он чувствовал, что не ошибся с выбором будущей жены. Чтобы порадовать её в ответ, он слегка приподнял правую руку и бросил взгляд на наручные часы. Её подарок. Уникальная модель, которую Яна нашла в лавке редкостей в Германии. Он понимал, что она замечает такие мелочи, и будет рада видеть, что жених ценит её внимание.

– Я не рассказывала тебе, какая легенда есть про эти часы?

– Нет, – ответил Марк и понял, что любопытство одолевает его.

– Когда я нашла их в антикварной лавке, хозяин сказал, что эти часы носил какой-то оккультист. И они будут служить тому, кто следующим их наденет.

– Должен сказать, они неплохо мне служат! По крайней мере, у них не садится батарейка.

– Я не об этом. По легенде эти часы могут поворачивать время вспять для человека. Например, если ты сделал что-то, о чём жалеешь, и хочешь это «переиграть».

Марк задумался, но улыбка выдавала в нём намерение сострить.

– Знаешь, а я бы перенёсся в тот момент, когда мы впервые с тобой остались наедине. Тогда, на крыльце кафе на выпускном балу.

– И что ты бы сделал? – спросила она, и в её голосе чувствовалось нетерпение.

– Поцеловал бы тебя первым, Яшка.

Вскоре платная трасса кончилась, а вместе с ней и ощущение беззаботного полёта по магистрали. Марк остановился возле одной из АЗС, чтобы Яна смогла подкрепиться и сходить по своим женским делам в уборную. Мимо их автомобиля проехал автопоезд из нескольких фур, которые Марк совсем недавно опередил.

«Эх, Яшка. Если бы не остановки каждый час, мы уже были на подъезде к Крыму», – подумал Веледницкий.

Глава 4. Девушка в чёрном

Марк до последнего отказывался заселяться в дом Денисыча – боялся, что помешает ему в час траура быть наедине со своими мыслями. Он как никто другой знал, что иногда Денисыч просто нуждался в одиночестве. Только в этом состоянии он мог прийти к нужным выводам и восстановить силы. Но дядя отказался отпускать двоюродного племянника и коротко приказал: «Гостевая всё равно пустует уже несколько лет, ты только там бельё сам поменяй».

Небольшая комната с депрессивными зелёными обоями давила стенами на каждого вошедшего. Но Марк уже давно не ощущал ни давления стен, ни давления общества. Он знал, что ему будет удобно везде, где можно встать в полный рост и лечь, протянув ноги. Комфорт перестал интересовать его, как и многие другие вещи, ради которых люди готовы были раскошеливаться. Разве что машина не казалась ему излишеством, ведь она позволяла отгораживаться от посторонних, и при этом не оставаться на одном месте долго.

Когда-то дядя сделал здесь ремонт, чтобы к ним с женой могли приезжать гости. А потом Люда заболела, и несколько лет к ним вообще никто не приезжал. Она была против. Просто не хотела, чтобы друзья и близкие видели, в кого болезнь её превратила. Марк навещал больную тётю только раз с её разрешения – из достаточно стройной и статной женщины она превратилась в сгорбленную и одутловатую, а рыхлый второй подбородок исказил до неузнаваемости её моложавое лицо.

Именно по этой причине почти все зеркала в доме Денисыча ещё тогда перекочевали на чердак, да так и остались пылиться там. Но в гостевой комнате зеркало по-прежнему висело на стене, и Марк подошёл к нему, чтобы повнимательнее рассмотреть себя. Он не так уж часто делал это, за исключением случаев, когда приходило время бриться, чистить зубы или выщипывать брови, чтобы совсем не превращаться в неухоженного мужика.

Про такие чёрные глаза, как у него, принято говорить, что они «прожигают». Но он уже давно не прожигал никого взглядом. Более того, и пошлые подмигивания девушек в общественных местах, и даже весьма интеллигентные попытки с ним флиртовать он уже не воспринимал как комплимент самому себе. По возможности он игнорировал всё это.

Вглядевшись в собственное отражение, Марк внезапно подумал:

«Отцу тоже было тридцать три, когда он погиб».

Смерть всегда рядом. Она прокрадывается в судьбы его близких, не даёт покоя ни им, ни ему. Но сейчас смерть казалась ему более милостивой, чем посмертное бесчестие. Марк вспомнил Людмилу, разорвал зрительный контакт с самим собой и поспешил вниз, где его уже ждал Денисыч со скромным ужином вдовца.

Веледницкий сел за стол и жадно отправил бутерброд с ветчиной в рот, а после потянулся к чашке чая с мёдом. Он не собирался начинать говорить раньше, чем это сделает Денисыч.

– Как такое может быть, Марк? – спросил тот. Гость прожевал кусок ветчины и ответил:

– Я сам такое в первый раз вижу. Ты думал, кто мог это сделать? Кто-то, с кем ты был не в ладах, как вариант?

– Первым делом об этом подумал! Но понимаешь, я не просто так уехал из Москвы и снова увёз сюда Люду. Здесь на пару сотен километров вокруг нет никого, кто на меня точил бы зуб. Даже когда я тут жил, я за односельчан был готов горой стоять. Конечно, было дело – конфликтовали. Но в последние годы, ты сам знаешь, я стараюсь свои грехи искупать, даже бывает людям помогаю, а почему бы и нет? Церкви колокол новый заказал, меня даже на освящение приглашали. Деткам в садик игрушки… Не могу за всех говорить, но местные, вроде, на меня не жаловались. Людка наверняка лучше знала, да разве же она теперь скажет!

Несмотря на то, что в большой тарелке лежало шесть бутербродов, Денисыч, кажется, не собирался есть вовсе.

– Даже не знаю, где сил найти.

– Во сне. Выспись, Денисыч. Завтра с утра будем разбираться, с какой стороны подступиться к делу.

Продолжать думать о покойниках, даже о весьма приятных при жизни, Марк больше не мог. В десятом часу вечера он вышел на улицу, чтобы попытаться найти хоть что-то, на что можно отвлечься. Однако тишина, разрываемая кое-где истеричным лаем собак, не обещала многообразия в развлечениях. Марк вспомнил, где находится центр посёлка, и неспешно побрёл туда в надежде застать хоть один работающий магазин.

К его удивлению, в центре работал не только магазин. Там блестела всеми цветами радуги неоновая вывеска дешёвой разливайки, заманивала тёплым светом панорамных окон недорогая кафешка, а рядом с остановкой гнездилась компания шумной молодёжи на электросамокатах.

Марк пересёк небольшую круглую площадь и зашёл в кафе. Внутри было многолюдно – вечер четверга в посёлке вряд ли мог проходить как-то иначе. За барной стойкой сидело несколько девушек, которые усердно пытались выглядеть стильно в дешёвых и откровенно безвкусных вещах. Одна из них взглянула на Марка через плечо и словно просканировала его на наличие джентльменских качеств и готовность угощать даму коктейлями.

Веледницкий подошёл к стойке и встал рядом с ней, при этом вовсе не собираясь начинать ни с кем, кроме бармена, разговор.

– Что нибудь на ваш вкус для новичка, пожалуйста, – бросил он бармену. Приветливый рыжий паренёк кивнул и тотчас потянулся рукой за бокалом. Музыка, которая вирусилась в соцсетях последние месяцы, заставляла десятки тел дёргаться в однообразных движениях. В помещении пахло спиртным и дымом.

– Вы проездом? – наконец спросила Марка кудрявая курносая девушка. Он даже не сразу понял, что она обращается к нему. Лишь когда девушка попыталась пальцами изобразить идущего в сторону Марка по барной стойке человечка, он отреагировал на неё.

– Извини, милая, но я не ищу компанию на этот вечер, – ответил он, внимательно следя за действиями бармена.

– Но если вдруг ты передумаешь, считай, что ты её уже нашел.

Красавица лучезарно улыбнулась, но этот блеск не отразился в глазах Марка. Он сам удивлялся тому, насколько толстокожим стал в деле общения с девушками. Все их милые слова, жесты, попытки обратить на себя внимание словно не трогали его. Не заставляли чувствовать себя кем-то особенным.

Внезапно двери кафе с грохотом распахнулись. Внутрь вбежал человек, чьё лицо было скрыто плотным чёрным капюшоном. Однако Марк сразу заметил, насколько у него миниатюрная, почти изящная фигура. Внезапный визитёр оказался девушкой, которая пропустила одну прядь, когда собирала светлые волосы в хвост. Она подбежала к барной стойке и едва не задела локтем Марка.

– Как всегда, – буркнула она и громко задышала, словно ей пришлось пару километров бежать сюда ради этого момента. Что-то тревожное было в её появлении, как в ней самой.

Реакция бармена на позднюю гостью тоже удивила Марка. Парнишка никак не поприветствовал её, лишь бросился скорее исполнять заказ, плохо скрывая тряску своих худых рук. Вскоре он поставил перед ней… стакан молока.

Когда девушка в чёрном получила свой напиток, она громко выдохнула и залпом осушила стакан. В любом другом сельском кафе над таким поведением начали бы подшучивать, но не здесь. Марк заметил, что в зале стало чуть тише с появлением незнакомки. Те, кто находился ближе всего к ней, постарались пересесть и лишний раз не смотреть в её сторону. Громкий гогот нескольких компаний утих, и даже музыка почтительно сбавила громкость.

Незнакомка сделала глубокий вдох и с грохотом поставила стакан на стойку, снова задев локтем Марка.

– А у вас достаточно широкие личные границы, – сказал он очень громко, так, что это услышали и другие посетители кафе. Если до этого момента внутри ещё раздавались какие-то звуки, то теперь замолчали вообще все. Даже бармен испуганно смотрел на Марка, словно тот только что признался, что он засланец с Юпитера.

Девушка в капюшоне медленно повернула на него голову и тихо произнесла:

– Они будут ещё шире, если возникнет необходимость.

В полной тишине она спрыгнула с барного стула, а затем медленно поплелась к выходу. Лишь после того, как за девушкой закрылась дверь, кафе снова ожило.

– Слава Богу, спокойная! – сказал кто-то за угловым столиком.