Kitobni o'qish: «Сказка о сером волчонке»

Shrift:

Сказка о сером волчонке

Уж не судите слишком строго!
Мне было лет совсем немного.

Автор

* * *

Какая холодная осень!
И зверю и птице на страх,
Долиной меж дремлющих сосен
Прошла в ледяных сапогах.
Иссушены зноем за лето,
Угрюмо чернеют кусты,
И ветер с искривленных веток
Срывает сухие листы.
По норам попрятались мыши,
И суслики, и хомяки,
И гомона птиц не услышишь
В широкой долине реки.
Над речкою в воздухе стылом
Букашки уже не жужжат…
Лишь снежные мухи уныло
Над голой равниной кружат.

Голодную жизнь ожидая
По множеству разных примет,
Собрал свою волчью стаю
Вожак молодой на совет.
«О братья! О храбрые волки! –
Сказал им вожак молодой, –
Мы с вами не виделись долго
С тех пор, как расстались весной.
Расстались, разбившись на пары,
Чтоб новых волчат воспитать…
И вот, по традиции старой,
Мы осенью вместе опять.
Потери у стаи большие,
И многие вновь не пришли…
Но вы посмотрите, какие
Волчата у нас подросли!
Давайте ж не будем о лете
Ушедшем напрасно грустить,
А лучше подумаем вместе,
Как нам эту зиму прожить».

Волчица мудрее и старше
В ответ говорит вожаку:
«В голодную зиму однажды
Мы все уходили в тайгу.
Мы, старшие, помним дорогу,
Мы вас поведём за собой…
Там зверя таёжного много,
А здесь мы погибнем зимой».

Все волки её поддержали,
И стая решила: «Уйдём,
Как только морозы ударят
И речка покроется льдом»

* * *

А тучи всё ниже и ниже,
А ветер грозней и грозней,
Морозом по-зимнему дышат
Земля и всё то, что на ней.
Всё спит; лишь река не уснула;
Но уж холоднее вода,
И вскоре она затянулась
Тонюсенькой плёночкой льда.
Снежинки и мягки и колки,
Хрустят – и слышнее шаги…

Пришли бесприютные волки
На берег застывшей реки.
Вожак озабоченно глянул
На зыбкую серую гладь,
Сказал без сомнения: «Рано!
Дня три бы ещё подождать».
Три дня! И подростки-волчата
Невольно вздыхали в тоске:
Им так не терпелось помчаться
К загадочной этой тайге,
Где столько оленей таёжных,
Где столько невиданных птиц…
Один из волчат осторожно
По льду попытался пройтись.
У самого берега льдина
Потолще была, чем везде;
Волчонок пополз к середине,
К дымящейся тёмной воде.
Воды незамёрзшей полоску
Хотел он прыжком одолеть
Под окрики с берега взрослых:
«Не смей! Возвращайся! Не лезь!»
Волчонок досадливо рыкнул,
Сам гордый бесстрашьем своим,
Хотел оттолкнуться и прыгнуть,
Но лёд проломился под ним.
И сразу пугающе громко
Вокруг забурлила вода,
Ломая непрочную кромку
Прибрежного тонкого льда.
Весь в льдинках, и брызгах, и пене
Волчонок вцепляется в лёд,
Скользит, и его по теченью
Всё дальше и дальше несёт.
Бежали по берегу волки,
Пока он не скрылся вдали,
И выли тоскливо и долго
О том, что спасти не смогли…

…И вот, наконец, монолитом
Застыла степная река.
Теперь-то дорога открыта
Покой потерявшим волкам.
Но, в дань материнской печали,
Поход отложили в тайгу
И долго волчонка искали
На том и другом берегу.
Ни знака, ни звука, ни следа –
Пустынная белая ширь…
Лишь ветер разгуливал где-то
Средь спящих сосновых вершин.
Позёмка следы заметает,
И некуда больше тянуть.
Пора! И голодная стая
В далёкий отправилась путь…

* * *

Когда б не лежало в сторонке
Бревно буроватого цвета,
Тогда бы о сером волчонке
И сказки бы не было этой.
Присыпано снегом лежало
И сизым заковано льдом,
До самой воды доставало
Своим суковатым концом.
Борясь из последних силёнок
Со страхом, тянувшим на дно,
Вскарабкался бедный волчонок
На это кривое бревно.
Шатаясь, добрался до льдины,
Неловко ступил на неё
И выполз на берег пустынный,
Не веря в спасенье своё.
И долго, продрогший и мокрый,
Вылизывал шерсть на боках.
Ему бы обсохнуть немного
И стаю пойти разыскать,
Да только вот лапы устали
И словно к земле приросли,
Да только на месте ли стая?
А может быть, волки ушли?
Сгущаются, хмурятся тучи,
За ними не виден закат…
Подумал волчонок, что лучше
Скорее вернуться назад;
Поднялся, встряхнулся ещё раз
И двинулся вверх по реке…

Укутали сумерки скоро
Долину и степь вдалеке.
Волчонок долиной морозной
Шёл долго, а сколько – не знал.
Но вот и знакомые сосны
Мелькнули вдали, как сигнал;
В последней надежде неясной
Он лез сквозь кусты напролом,
Но все ожиданья напрасны:
Ушли! И следы замело…

Он тыкался носом в сугробы,
Кружился по берегу, звал
Своих, но лишь ветер со злобой
По-волчьи ему подвывал.
А гордая птица ночная
(Чернее ночной черноты!)
На мир равнодушно взирает
С холодной своей высоты…

Что толку отчаянным воем
Тоску изливать на луну?
Свернувшись кольцом под сосною,
Уставший волчонок уснул.
А утром, едва до вершины
Дотронулся лучик косой,
Ушёл он из снежной долины
По волчьей дороге степной.
Три дня он бродил одинокий
В степях, где волчата росли,
Надеясь на чудо… Но волки,
Конечно, его не нашли…
Три дня он не спал ни минутки –
Боялся поддаться тоске,
И лишь на четвёртые сутки
Он снова вернулся к реке.
И вздрогнул, увидев со склона
Спокойствие мраморных льдин.
Вот тут-то и понял волчонок:
В степи он остался один.

* * *

Засыпаны снегом тропинки,
В долине сугробы горой.
Беспечно порхает снежинка
Над белой промёрзшей землёй.
Чего же ты, хрупкая, пляшешь,
Не видя печали ни в чём?
«Нас много – и ветер не страшен!
Нас много – нам всё нипочём!»
А вы мне, осинки, ответьте,
Не гнётесь к земле почему?
«Нас много! Пусть буйствует ветер –
Не справиться с нами ему!»

Над степью, морозной до звона,
Холодное солнце встаёт…
Совсем исхудавший волчонок
Уныло по снегу бредёт.
Давно уже силы иссякли,
Надежды давно уже нет,
Ни пищи и даже ни капли
Воды – только ветер да снег.
А там, под сугробами где-то,
Запрятано, скрыто травой
Его беззаботное лето,
Короткое детство его…

Он шёл без пути, без дороги,
Забыв осторожность и страх,
И вот очутился в далёких,
Совсем незнакомых местах.
Сюда не водила волчица
Детишек своих, и в пути
Старалась тех мест сторониться,
Старалась всегда обойти.
Волчонок растерян: что делать?
Ну что ж, – всё равно пропадать! –
На землю ступает несмело,
Куда запрещали ступать.
Но странно: здесь вроде бы то же,
Всё та же равнина кругом.
Ступал он сперва осторожно,
Гораздо смелее потом;
Прошел по равнине немало
И вдруг словно вкопанный стал:
Иль что-то его напугало,
Иль кто-то его напугал?
Дорога меж холмиков снежных,
Две узких полоски на ней.
Волчонок не понял, конечно,
Что это следы от саней.
Другое его словно громом
Сразило: среди пустоты
Цепочкой по краю сугроба
Тянулись собачьи следы.
Но был он неопытен слишком,
Собак не видал никогда,
Лишь знал от других понаслышке,
Что встреча с собакой – беда.
Кто след-то оставил? – Конечно,
Его одинокий собрат!
И след неприсыпанный, свежий
(А запах чуть-чуть странноват);
Волчонок последние силы
Собрал и погнался за ним,
И степь не казалась унылой,
И ветер стал снова родным.
Всё резче становится запах.
(Совсем незнакомый, чужой.)
Замучили льдинки на лапах,
А то полетел бы стрелой…

И вдруг на дороге на этой
Увидел он волка. Но тот
Был странного белого цвета
И с очень пушистым хвостом.
Волчонок, испуганный очень,
Уж начал чуть-чуть отставать,
Но тут же подумал: а впрочем,
Ему всё равно пропадать! –
И бросился снова вдогонку,
Взметая сверкающий снег…

Собака, заметив волчонка,
Немного ускорила бег.
Ей некого было бояться
На этой дороге степной,
И всё-таки с волком встречаться
Довольно опасно одной.
Потом молчаливая гонка
Её начала раздражать;
Она повернулась к волчонку,
Хотела уже зарычать
И тут лишь его разглядела:
Он замер на полном бегу
И жался в сторонке несмело,
По брюхо увязнув в снегу.
Потерянный, маленький, глупый…
И жалость собаку взяла:
Она лишь оскалила зубы
И дальше спокойно пошла.
Чуть-чуть погодя обернулась:
Плетётся за нею, нахал!
Она на него огрызнулась –
Волчонок немного отстал.
Но страх перед смертью однако
В животных настолько велик,
Что снова волчонок собаку
Догнал и сказал напрямик:
«Зачем ты меня прогоняешь?
Возьми меня лучше в друзья:
Погибнешь одна, я же знаю,
Один погибаю и я…»