Kitobni o'qish: «Привет, хомяк!»

– Ну-ка, пошевели руками и ногами! Ничего не сломал себе, Митенька?! – иронично произносит неузнаваемый девичий голос.

Лёжа на полу посреди небольшого магазинчика, Дима хлопает глазами и вглядывается в красивые и плавные черты лица. Послушно двигает конечностями и легко поддаётся, когда девушка тянет его за руку и помогает принять сидячее положение. А потом он ерошит волосы и трясёт лохматой головой:

– Кузнецова, ты, что ли?!

Она неохотно кивает, и перед глазами у него, словно кадр из кино, возникает картинка из детства.

***

Худенький сероглазый мальчишка с взъерошенными тёмными волосами нетерпеливо подпрыгивал на месте, стоя у окна и наблюдая за людьми на перроне. Их поезд из Питера только что прибыл на маленькую платформу провинциального городка, в котором жили Димкины бабушка и дед.

Димке было семь, и несколько минут назад он выплюнул в ладошку первый молочный зуб. А теперь зажал его в кулаке и очень ждал момента, когда похвастает своей добычей папиному другу дяде Саше. Тот обещал их встретить. Правда, с прошлого лета Димка уже и не помнил, как выглядит этот друг.

– Пойдём, шепелявый, – из купе, улыбаясь, появился худощавый высокий папа с огромной сумкой через плечо.

Димка не знал, что означает это слово, поэтому совсем не обиделся. Снова бросил взгляд в окно и поспешил за папой. Спустился вслед за ним из раскалённого вагона до последней ступеньки и хотел уже спрыгнуть на землю, но отец подхватил его подмышки и легко поставил на ноги рядом с собой.

– Эээй! Я сам хотел! – возмутился мальчик.

– Ну, ладно-ладно, – папа примирительно потрепал его по волосам и надвинул ему на голову светлую кепку.

На улице, покусывая жаром кожу незагорелых Димкиных рук, пекло солнце. И пахло так, как будто только что за углом вокзального здания скрылся медлительный каток, ровным слоем раскатавший у них под ногами свежий плавленый асфальт.

Непривычно сухо и жарко было в этом городке, построенном посреди степей. И мальчик хотел уж было захныкать и пожаловаться на безобразную погоду папе, когда тот что-то громко воскликнул и потянул его за руку навстречу усатому дядьке.

Взрослые шумно поздоровались и обнялись, похлопывая друг друга по плечам и обмениваясь дружественными тычками. Димка забыл о жаре и молча улыбался, заглядывая снизу вверх на папиного товарища.

– Здоро́во, парень! – наконец, этот дядька обратил внимание и на мальчика. Широко улыбнулся и протянул ему большую ладонь.

– Здоро́во! – смело ответил Димка и разжал кулак, демонстрируя нижний резец, покинувший его рот. – А у меня зуб выпал!

– Спрячь под подушку вечером, – посоветовал тот, – мышка его заберёт и оставит взамен гостинец!

Димка недоверчиво хлопнул ресницами.

– Не веришь? – рассмеялся мужчина. – Спроси у Алисы! – и обернулся назад.

Мальчик только сейчас заметил у него за спиной сбитенькую девчонку с пухлыми щеками. Голову её прикрывала кружевная белая панамка, а на плечах лежали светлые выгоревшие на солнце косички. Яркий розовый сарафан сидел на ней так плотно, что, казалось, ещё чуть-чуть, и лопнет. Чистенькие сандалики сверкали белизной. А в руке она держала вафельный рожок с мороженым и слизывала с него аппетитные сливочные подтёки.

Услышав своё имя, Алиса подняла зелёные глаза и смешно прищурилась на солнце. Улыбнулась, показывая наполовину беззубый рот, и снова молча лизнула мороженое.

– Дай попробовать, – не растерялся Димка.

Но Алиса шустро увернулась и спряталась за спину дяди Саши, а потом выглянула, будто дразня, и громко хрумкнула вафлей.

– Жадина-говядина! – обозвал её обиженный мальчик.

Мужчины рассмеялись, и, приобняв Димку за плечи, папа повёл его в сторону вокзала.