Kitobni o'qish: «Что внутри у манекена»

Дисклеймер:

А что, если фактически у многих вокруг есть психо-диагноз, о котором мы массово доселе ничего не знаем, но который многое объясняет?

Хотелось как автору показать наглядную разницу с другой моделью мышления.

Про одно художественное искажение и опасные созвучия:

Бывает научное рассмотрение темы. У меня оно тут в следующих сотнях страниц – художественное.

Но если по-научному: В распространенной классификации 13ти психотипов, на которые делятся все НОРМАЛЬНЫЕ люди: ПАРАНОИК, ЭПИЛЕПТОИД, ГИПЕРТИМ, ИСТЕРОИД, ШИЗОИД, ПСИХАСТЕНОИД, СЕНЗИТИВ, ГИПОТИМ, КОНФОРМНЫЙ ТИП, НЕУСТОЙЧИВЫЙ ТИП, АСТЕНИК, ЛАБИЛЬНЫЙ ТИП, ЦИКЛОИД (https://www.bsmu.by/page/6/4796/), именно ШИЗОИД – ближе всего по признакам к высокофункциональному аутизму. Там есть нюансы, акцентуации¹ через воспитание и среду, но

именно ШИЗОИД по «врожденностям» – стоит где-то на грани очень облегченного АУТИЗМА.

(видела много споров, например, про архетип Венсдей Адамс – аутизм или шизоидная Акцентуация. А потому, что очень близкие формы характера, едва ли не сливающиеся).

Но обращаю ваше внимание: в этой признанной научной классификации нормальных людей – что ни название, то ОБЗЫВАТЕЛЬСТВО! И описание в книге, к примеру, того, что шизоид и шизофрения – совершенно разные понятия и явления – это примерно ещё одна отдельная книга. Слишком сложный экскурс для художественного жанра.

И потому я сознательно избираю определяющим в своем повествовании – более простой в своем значении и массово узнавании термин.

Хотя вопросики по этому поводу у спецов, конечно же, возникнут.

Я же – просто не стала запутывать читателя опасным созвучием. У меня – спорное в научных контекстах название. Но описанный тип личности – от этого встречается не реже.

А называть таких людей опасными созвучиями – все равно, что называть психами или сумасшедшими, ненормальными, припечатывать пугающими диагнозами, ведущими к отвержению и принудительной изоляции – самое чудовищное искажение действительности. Во избежание которого и написана эта книга.

По этой же причине (опять же, чтоб не запутывать) не упоминаю Синдром Аспергера – явление (форма), выделяемое в аутическом спектре и не признаваемое отечественной наукой. Хотя именно аспергики зачастую и признаются кем-то вроде гениев и являются носителями описываемых ниже специфических черт. Диагностированным аспергиком является, к примеру, самый богатый человек на планете Илон Маск.

Моя художественная форма использует самый обобщенный термин, чтоб не запутывать. Достаточно принять, что бывают просто такие люди, и какие они на самом деле.

Давайте допустим художественное обобщение Во Имя общего смысла.

И ещё одно художественное искажение: люди такого типа редко бывают привлекательными. Хотя очень хотят быть.

Часть 1. Черный господин

1. Пурга погодная

Двери вечернего тусклого автобуса с шумом разъехались, и её безжалостно выдавило, извергло, выплюнуло наружу – в колючие сумерки, в недра стихии. Даже если она помогла этому случиться, это было очень волевым её шагом.

То была совсем не та «ружа», в которой хотелось очутиться, как бы ни спешилось ей домой после суетного рабочего дня. Гидромедцентр, предупреждая о рекордном снегопаде, ничего не говорил по радио о такой тотальной пурге, и, указывая миллиметры осадков, совсем не обещал сугробы выше колен! Шквалы ветра, встретившие её густой колючей белой мглой, зловеще завывали и дышали инеем в лицо, хозяйничая во тьме на сотни метров: уличные фонари были бессильны сегодня в этом мрачном мраке – казалось, в воздухе летали целые сугробы! Барханы сугробов!

Оставшись совсем одна в темноте, в нулевой видимости, сражаясь с взбунтовавшимся шарфом, она сделала несколько шагов вперед – скорее угадывая и нащупывая направление, и заверяя себя, что дом – почти рядом. Нужно только миновать замерзший пруд – гордость их приличного поселка, и всего пару дачных «кварталов».

Но обманчивая топкая белота впереди сгладила все знакомые рельефы. Когда порыв ветра в очередной раз буквально сбил её с ног, и волосы взметнулись ввысь, выбившись из-под шарфа, она вскрикнула, чувствуя, как промахнулась мима выстланной пешеходной дорожки, и как сугроб, в который она угодила, засасывает её вертикально почти по пояс, если не по грудь. Носочки промокли – кажется, она одной ногой вообще провалилась под лед пруда, укрытый толстым слоем мягкого свежего снега.

Ну почему в такую стихийно-бедственную погоду было не вызвать такси?? – думала она, вспоминая о горячем чае, и бабулиной шали, и о пледе, и рыжем коте… мотивируя себя выкарабкиваться поскорее. Да, такси – это то, на что она сейчас готова была молиться.

И будто б сама Вселенная услышал её – рядом затормозила большая черная машина. Благодатная обитель со «стенами» и обогревателем! Дверь приоткрылась, там мелькнула мужская голова в облаке теплого света. И нимб ей скорей всего привиделся.

Внутри были лампочки и печка. Иные мысли в этот момент в её «карте Мира» отсутствовали. Ловкий мужчина стройного сложения (а потому что без пальто! Лишь только в шарфе, в котором путались кончики его волос), оказался рядом, молча и обоюдно неуклюже (зато быстро!) вытащил её из сугроба. Через мгновение она оказалась в теплом салоне, скидывая промокший насквозь модельный сапожок.

Даже благодарность такой несметной силы, какой только возможна – пока ещё была в ней полностью отморожена. Лишь через непростительно долгую паузу занятости собой (тем, что она выжила!), она подняла глаза на парня – весьма приятной наружности и деловитости, не больше 30, и опомнилась:

– Как же Вы, раздетым на мороз! Спасибо Вам! Мне сюда, налево, и до конца. А Вы сильно спешите? Пойдемте, мы с бабулей Вас чаем напоим!

Парень с непривычной прической – бойкими прядями до подбородка, аристократично убранными за уши и утопающими в сером шарфе торчащими вьющимися кончиками, на её голос не оборачивался, мрачновато сосредоточившись на едва опознаваемой проселочной дороге. Только кивнул.

2. Пурга риторическая

Костя и Илья сопровождали хозяина, как обычно, не без любопытства, хотя и им со временем передался его изрядный скепсис по поводу этой поездки на родину, куда он не заглядывал несколько лет. И вот оно, возвращение – заманили-таки, явился собственной персоной, в тайне от ожидающих его завтра СМИ. А с ним – и проверенные годами службы секьюрити.

Погода тут стояла трэшОвая – снегопад казался каким-то апокалиптическим! Просто хоррор! Кому в здравом уме хотелось бы лететь сюда в злючую зиму из солнечно-песочного рая, проживая там на пмж, и привыкнув к вечному лету? Но с некоторых пор непроницаемое настроение хозяина начало передаваться его свите, а ведь по нему – чаще всего нельзя было понять, какое у него настроение, и есть ли оно там вообще. Хоть какое-нибудь.

Старший – Константин – с легкой ностальгией по «дому» выжимал допустимый «полный вперед» за рулем по Подмосковью на комфорте S-класса, к каким он давно привык: хозяин выбирал лучшее не напоказ, а исключительно для себя. И свите, соответственно, перепадало. Так что к комфорту им было не привыкать. Покровители им и не такой кортеж организовывали.

Свет фар рассекал плотный зернистый туман впереди, мима проносились мрачноватые магазины и забегаловки, повороты на местные поселки разной степени элитности. Хозяин запрещал произвольно слушать музыку в его присутствии, как и лишние разговоры не по делу, но ребята к этому давно привыкли. Только если сам включал или начинал говорить первый. Этот диковинный человек в черном на заднем сидении иногда превращался в невидимку на целые часы, и ребята диву давались, как ему никогда не скучно в тишине, без общения (дело было не в них, он всегда такой!), но давно ничему уже с ним не удивлялись. Хотя…

– Стоп! – скомандовал он. Помощник исполнил, не успев даже с обочины на стоянку свернуть.

Ожив из небытия в привычное свое сосредоточенно-тревожное состояние, Стэфан ткнул в придорожный магазин при заправке.

– Идите. Купите там. Мне. Бегом.

– Что купить?

– Попить.

– Воды? Сока? – опешили охранники. Их подопечный никогда не забывал себе в дорогу что-то необходимое – потрясающая предусмотрительность! И никогда не питался из придорожных маркетов.

– Всего, – нетерпеливо велел он. Этот самый спокойный и неспешный в мире человек.

Илья нехотя зашевелился, отстегиваясь (попробуй при нем пожить не по правилам!) и прикидывая, чем угодить столь взыскательному потребителю в таком сомнительном ассортименте. Хотя выходить на холод из райского светлого бронированного салона с климат-контролем казалось чем-то за пределом гуманности.

– Быстро! – торопил клиент, – оба идите!

– Зачем.

– Много купите.

– Сколько?

– Сколько донесёте.

У ребят даже версий возникнуть не успело, к чему бы это. Кому столько припасов? Они вдруг едут в приют? На ночь глядя?

Вообще Стэфан Чернат спонтанностью решений и импульсивностью вообще не отличался. Хотя чудил регулярно, правда – ровно в обратную сторону: с его неуклонным стратегическим планированием любой микро-подробности, его чёткости и предсказуемости, детальности и занудству не было разумных границ, и это действительно казалось чудачеством. Так что импровизации даже в мелочах не были его «коньком». Остановка в пути? Что? Где метеорит? Где инопланетное нашествие?

Однако ослушаться его было нельзя. И спорить – бесполезно. Он всегда знает лучше других, как надо. Это – аксиома. Сказано «быстро!» – оба не одеваясь выкатились из авто, не успев даже сообразить возразить, что оставлять его одного – не по регламенту.

Через 6 секунд они увидели сквозь панорамные стекла заправки, как их подопечный развернул автомобиль и исчез на автостраде в обратную сторону. Один! Оставив их без курток, благо что с деньгами и телефонами.

Попытки протестовать разбились о прозрачные преграды, сумрак снегопада за пределами щедро освещенного торгового зала делал всё происходящее каким-то СЮРом. Через 5 секунд ступора Костя набирал своему 3-му коллеге, проверявшему гостиничный номер, куда они как-раз направлялись:

– Он сбежал.

– Кто?

– Чернат. – отрапотровал Костя, пытаясь и сам осмыслить, что говорит.

– Наш Чернат? Как сбежал? Куда сбежал?

Костя, работавший с данным клиентом на эксклюзивном контракте почти 9 лет, нанятый им лично через серьезную серию рекомендаций, только пожимал трубке плечами: такого ещё не было.

Стэф был, конечно, не из нормальных,

но и психом назвать его – было б преувеличением на грани комплимента.

– Что у вас там происходит?

– Не знаю. – отчитался перед напарником «шеф» про «хозяина», – Свяжись с ребятами, пробей авто по спутнику. И немедленно высылай за нами машину. Что б ни взбрендилось на этот раз в драгоценную голову нашему Стёпе, без присмотра его оставлять нельзя. – говорил сам себе старший сопровождающий. В тоне звучал не столько ответственный сотрудник, сколько опытный опекун.

3. Легкое ненастье

Продолжая отряхиваться, она украдкой глянула на себя в зеркало заднего вида. Её совсем светло-русые волосы почти до пояса распустились сами собой, резинку просто унесло. Она представила, какой Медузой Горгоной он увидел её на ветру со спавшим с головы шарфом, пока она барахталась в сугробе, и ей захотелось зарыться в снег обратно, с головой.

Но не сегодня. Нет.

Все-ж-таки он остановился, не проехал мимо. Такой красивый, интеллигентный, элегантный… Ей нравилась его невозмутимость. Даже некая загадочность.

– Сюда! – она показала пальчиком в солидный каменный забор, за которым возвышался добротный просторный 2-этажный дом. Ей хотелось рассказать ему, хоть было пока и не время, что…

С бабулей и дедулей в этой относительной «глуши» она поселилась потому, что её никогда не тянуло в круговерть мегаполисов и городскую суету. Именно здесь ей посчастливилось устроиться преподавать художественные факультативы в местную школу, здесь же было достаточно просторно и тихо, чтоб предаться собственному фрилансу – дизайну офисов. Папа всю жизнь занимался офисными ремонтами, они с дядей делали добротную офисную мебель на заказ, ну а она – отрисовывала проекты их заказчикам. Да и многим другим тоже.

Спутник сосредоточенно кивнул.

– Я Нина. – спохватилась она, что прям сейчас ведет в дом – незнакомца. Он впервые обернулся к ней, будто примерил на неё имя, и оно налезло на её вполне современный облик – с трудом… Лишь тут она впервые задумалась: не погорячилась ли она приглашать в дом людей с улицы? Что-то странное было в этом взгляде. В сознание стучалось неудобное слово: «неладное».

Но чего только не покажется после таких экстремальных приключений. Чего ей бояться – дом полон гостей: дедуля любит собирать своих пафосных друзей по пятницам. Многие живут по соседству. Другие могут остаться на ночь, не привыкать.

Всё это она успела подумать, пока незнакомец раздумывал над ответом на всего лишь её представление.

– Степан. – наконец надумал спаситель.

«…Нуууу такое и мне б пришлось повспоминать» – ухмыльнулась она про себя, начиная копировать его легкое пренебрежение. Парень был красив как миф, но что-то надменно-отталкивающее сквозило в его манерах.

Однако от приглашения он не отказался, и припарковавшись, накинул пальто и последовал за нею. Без возражений.

Они потолкались в прихожей, раздеваясь и разуваясь. Нина мысленно прощалась с новеньким испорченным замшевым сапожком, стыдливо пряча его от такой взыскательной пафосной «компании». Она то и дело поглядывала на незнакомца, буквально балдея от его деловитого облика: под стильным пальто было что-то неброское темное, но как по-классически он носил шарф! И эта почти анимэшная прическа!

Наблюдать за ним незаметно было одно удовольствие! Ветер так живописно раскидал его волосы, небрежной волной откинутые назад в художественном беспорядке. Лишь бы только он эти свои темные острые глаза-копья не поднимал. Вот этот его взгляд-шило.

Отмахиваясь от странных настроений, она повела гостя за собой в просторную гостиную, предсказуемо полную голосов. В конце концов, у них принято приглашать на вечерние зимние посиделки каждый своих друзей совершенно разных возрастов и поколений, многие явятся с работ чуть попозже! Поэтому компания всегда собиралась такая разномастная и интересная! Бабуля как всегда варенье откроет. И запечёт мясо.

Сделав шаг внутрь, она потрогала как оберег своего рыжего кота Мариуса на спинке дивана, и вновь обернулась, приглашая взглядом гостя. И вновь промахнулась мима его внимания.

Его рассеянная сосредоточенность завораживала и нервировала одновременно. Вспомнились любимые папины киношлягеры из 90х про очеловеченных роботов.

Казалось, что он всё вокруг «не одобряет» и вот-вот «что-то будет».

Впрочем, если ему так уж тут не нравится, может «раскланяться» – досрочно. Никто не держит.

В гостиной она сразу встретилась взглядом с Сонечкой, дааальней сестрой всего на 3 с половиной года старше её, с которой они когда-то вместе учились в художке. За которой она когда-то пошла в художку! Правда, та потом выбрала совсем другое поприще.

Она была дочерью 3х или 4х-юродной кузины её мамы, Тети Оли, но девочки довольно рано отделились от семейных посиделок, и создали свою коалицию, свой мирок, свою отдельную независимую дружбу. Такую, в которой была особая опора друг на друга, забота, и особое тепло, не сравнимое с другими, но такое же родственное! Фигуристая рыженькая улыбчивая Сонечка, определившая когда-то своим творческим примером путь Нины, теперь была воспитателем «трудных» деток с особенностями, и именно в этом новом пространстве нашла выражение всей своей бесконечной доброте.

Соня первая уловила движение – неизвестного спутника рядом с подружкой, и взгляд загорелся любопытством. Ниночке засвербело немедленно убежать с нею на кухню и похихикать на тему «пришельца».

Так же Нина распознала в череде рассредоточенных по комнате лиц – пару друзей дедушки, пришел даже декан крупного гос.Универсиета, с которым дедуля дружил со студенческих времен, пару соседок, с которой бабуля летом сообща занимается своими огородами и полисадниками, родня, в том числе родители Сони, мама с папой самой Нины, пара папиных товарищей.

Да, по комнатам рассредоточились как в достойном торжестве, столько человек! Но для этого дома это не было чем-то необычным – собраться без особого повода. Даже в такой довольно солидной компании. Ну это – пока, молодежь ещё попозже подтянется!

– Всем привет! – беспечно помахала присутствующим Нина, – неужели вы все преодолели сегодня эту ужасную погоду! Я еле добралась, уф! – до сих пор стряхивала снег с волос она.

– Ты разве не на такси, доченька? – заспешила навстречу мама Рита.

– Представляешь, нет! Подумала, «что такого? Не сахарная!», а снегопад каааак разошелся!!! – пожаловалась она, инстинктивно подавшись маме навстречу, будто в надежде согреться. – я даже провалилась у пруда в снег! – сумела рассмеяться она. – И кажется, умудрилась испортить новые сапожки! Спасибо, что…

… к этому моменту уже все заметили за её спиной незнакомца.

– …что этот добрый человек помог мне выбраться и любезно подкинул домой! – рассыпалась стразами приветливости она.

– А почему у вас тут под окнами майбах? – невозмутимо заглянул за занавеску внук соседки Вадик – студент-программист. Который вечно перебивает… И вечно что-то замечает и «втыкает» не в тему…

– …поэтому я предложила в благодарность за неоценимую помощь отужинать у нас и согреться в нашей теплой компании! – на одном дыхании отпела Нина, а потом вдогонку обернулась на Вадика. А потом и на окно за одернутой шторой.

Обнаруженный там, будто впервые, черный металлический дракон, припаркованный на пригорке аккурат у их двора, масштабом одновременно контрастировал с отрешенным обликом притихшего обособленного гостя, и удивительно неуловимо соответствовал ему.

– Он не мой, в аренде. – невозмутимо пояснил гость. Кинематографически-ровной интонацией.

– Познакомьтесь, это Степан… – завершила наконец свою заготовленную речь-представление Нина.

– …Тюю, а чё не твой-то? – с подростковым нигилизмом оценивающе театрально сник младший из присутствующих, – а твой где?

– Мой дома, в Эмиратах. – без выражения сообщил гость. Пока вокруг – примечали его подозрительно экзотический глянцевый загар

– Мм. – брови Вадика вскарабкались на рекордную альпинистскую высоту, пока он пытался скопировать непроницаемость гостя. – Я так и думал.

После участия Вадика дискуссия, обещавшая быть, как обычно, застопорилась. Мнения разделились: рассмотреть майбах, а потом гостя, или наоборот?

Это магическое слово внезапно в мгновение стянуло в эти престарелые пятничные посиделки всевидящую в маленьком поселке молодежь – постучалось и рассредоточилось пару соседок возраста Нины, подружек.

– Так что ты, Нин, в пруд, говоришь, провалилась? – юлил, и, по всей видимости, изо всех сил зеркалил монументальную внешнюю манеру гостя Вадик, – ну, отличная рыбалка!

Нина внезапно и сама это поняла. Что ситуация развернулась… хм, оригинально. Соня тем временем энергично косилась на кухню/коридор/спальню. Нине самой – ужасно хотелось снять промокшие в пруду носочки, переодеться в домашний теплый спортивный костюм с начесом. А тут ещё – достопочтенный гость внезапный… Элита какая-то. Из-за угла… Как предмет пока невысказанного любопытства, и её собственного – тоже.

– Располагайтесь поудобнее, пожалуйста, Степан, присаживайтесь! – пригласила она, намереваясь слинять на передышку и перегруппировку сил, перепоручив гостя своим домашним. От него уже хотелось отдохнуть, перевести дух. Как от спортивной нагрузки.

Он послушно сделал шаг внутрь и машинально сел на кресло рядом. Провел ладонью по обивке. Встал обратно. И остался стоять у входа. Выглядело это слегка странновато, почти невежливо.

– Да, лучше к столу! – сориентировалась она, – У нас тут прекрасное бабушкино жаркое…

– Я не ем мяса. – сообщил он холодно. И она опешила: он сердится на неё? За что? Уже?

– …и варенье…– неиссякающей вежливостью щедрила она…

– Сахар тоже не употребляю. – сообщил гость, и враждебно покосился на телевизор.

Весь в черном, с мрачной величественной хладнокровностью и обезличенным темным взглядом под слишком идеальной челкой, четкий и монументальный, он казался культовым вампиром из книжной саги.

– И вино, полагаю, тоже? – обреченно догадался дедушка.

– Исключено. – обескураживающе идеалистично кивнул пришелец.

Идеальный гость, что тут скажешь?! Ни угостить, ни выгнать!

Нина никак не могла понять: чем они ему уже не угодили? Если они все ему так не понравились, то зачем он здесь, почему не прощается?

– А… что предпочитаете? – с какой-то странной хитрецой оживилась Соня.

– Морепродукты, злаки/крупы, кое-что из фруктов и овощей. – рапортовал гость.

…Откуда-то из сумрака, который он начал потихоньку источать вокруг себя…

– И режима, полагаю, строгого придерживаетесь? – с каким-то азартным благоговением воодушивилась Соня. – Не взирая ни на какие форсмажорные обстоятельства?

– Да.

Странно. Не ему с его идеальными пропорциями почти манекена из витрины держаться столь строгих диет. – подумали все синхронно. – может, хворает?

– И предпочитаете не менять устоявшийся рацион? Да? Верны своим привычкам?

Нина хотела одернуть подругу: с каких пор она заделалась диетологом? Чего это она тут нечаянному вип-гостю гастрономический допрос устроила, ему и так тут неуютно.

Но не успела.

– РАС? – в лоб спросила Соня гостя. И тот кивнул.

Будто прозвучало какое-то откровение, и все его уловили,

но пропустили. Мимо.

Нина взглядом вопрошала: что за…?

Соня взглядом позвала её на кухню.

Нина даже извиниться не удосужилась, удаляясь, ведь гость этого «маски-шоу» упорно не замечал. Или по своему обыкновению просто игнорил.

– Чттттто ты несешь? – напустилась она на сестренку.

– Да это ж «мой клиент»! – радостно провозгласила рыжая бестия.

– Что? – получилось почти хором: девочек настигли любопытствующие появившиеся накануне на пороге местные подружки – Лиза и Лера. Соня всплеснула:

– Я вам столько про свою работу рассказываю, вы меня когда-нибудь слушаете?

– Ты с детьми работаешь! Вообще-то! – напомнила Нина.

– Дети вырастают во взрослых. Вообще-то. – напомнила Соня, и назидательность тут-же сменилась восторгом: – Ну тут же все признаки! Сенсорная чувствительность, ритуалы, манера.

Нина будто б даже и не удивилась. А действительно, чему?

– Он псих? Из майбаха? – комично удостоверилась она. Прикидывая, как его теперь туда вернуть из их гостиной. Обратно. В его «портал исчадий».

Или в мрачные книжки. Или в экспериментальные лаборатории…

– Аутический спектр! – радостно разгадала Соня. – это ж сразу читается!

– Мм… – претворилась, что прояснилось, Нина. Но, вообще-то, мгновенные диагнозы детского психиатра – ничего хорошего не предвещали. Даже красаФФчикам на майбахах.

Она пробовала осмыслить восторг подружки рядом с ненормальным. Изо всех сил.

А может, это заразно?

Хотя нет, ну очень уж не похожи симптомы… Того «ненсмеяна» уж точно ничем не впечатлить. И как он сумел так впечатлить остальных?

– Ну ок, и что? Нам всем бежать и прятаться?

Шутки шутками, но словечко-то – страшноватое, как бы восторженно Соня ни рассказывала обычно о своей работе. Оно – всё равно – откуда-то из белых застенок как-будто.

Она попробовала припомнить, что она знает про аутистов, если сестра их постоянно упоминает?

Почти ничего,

но Соня сейчас это охотно исправит.

– Это люди, которые принципиально иначе обрабатывают полученную из окружающего мира информацию. Прям альтернативно. У них другие критерии оценки, другие ценности, другие сильные и слабые стороны. И отличия эти от нас – довольно фундаментальны. Там правда очень нестандартное мышление. От природы сам по себе этот тип неврологических особенностей – не опасен. – тут-же пояснила та… Вместо отмашки на беговой… спринт? Или марафон?

Могло бы упокоить, но не тут-то было…

– …Если только – тем, что они на наш обывательский «вкус» очень странненькие от рождения, им с самого раннего детства за это «прилетает», на них оказывается давление «будь уже наконец-то нормальным, как все», к чему они довольно чувствительны, и тут уже как следствие велика вероятность сопутствующих психотических расстройств… – включила специалиста Соня. – Но этот субъект – диагноз свой знает, в отличие от многих, и, очевидно, при своих-то возможностях, социально адаптирован. Вероятно, даже грамотно протерапевтирован психологически. Нормальным это его, конечно, не сделает, но, скорей всего, фактически безобиден.

– Ок, прятки отменяются. – саркастически облегченно вздохнула гостеприимная хозяйка, что наприглашала на свою голову, – Чем нам его кормить?

Диагнозы – вежливости не отменяют. Как-бы. Не опасен – пусть жует. В благодарность. И уматывает.

– Чем скажет, тем и кормить. – пожала плечами специалист, – Главное, ничему с ним не удивляйся. И не думай, что он шутит, про овсянку например. Они не умеют шутить. Буквальны на столько, что кажутся невоспитанными. Но только это – не их выбор. У них фильтры общения – минимальны, они что думают, то и «лепят» в лоб.

– Думаешь, он ещё и разговаривать умеет? По-моему, затрудняется. – припомнила Нина.

– Зря смеешься. И недооцениваешь тоже зря. Говорит он, я предвижу, превосходно. Если «по делу», конечно – по мелочам они обычно не растрачиваются. Но сразу предупреждаю: он может быть чересчур прямолинеен. Это не тот человек, от которого стоит ждать светских «реверансов» – он не умеет юлить и играть в социальные игры. Для них любое искажение информации – что-то ненормальное. Неприемлемое.

Девочки явно усмехнулись её тревогам. Нашла чем напугать – честностью! Но Соня не отступала, ясно предвидя последствия:

– Это важно знать с такими, как он: там честность вместе с точностью – как патология. Они совершенно бесхитростные люди. От наивности до варварства. Они правдорубы – не ради какой то цели, как у нас! Или принципа, личного образа, благости. Или, типа, результат какого-то внутреннего пути… Честность у них – сама по себе самодостаточная цель. Основа, первичность, точка отсчета. Она просто должна звучать сама ради себя. Для равновесия в мире, чёт типа того. Не взирая на обстоятельства, контексты и последствия. Даже в мелочах!

– Ой, неужели! – девочки правда решили, что в сказку попали. Их пугают честностью?

– Зря забавляетесь! В его случае это кажется милым, пока он не растопчет все приличия и границы. При такой-то детальности и скрупулезности мышления, правду трудно даже удержать в себе. И честность – "вываливается" из него, на ходу. Поэтому он чаще молчит. А то он будет лупить эту свою правду – где попало! Всё подряд, без тормозов. Тут же информация и её оценка – как точка А и точка В. Для него всё промежуточное – шелуха. Он это отметает как мусор.

– Правда как патология… Звучит – как из параллельного мира.

– Он – и есть параллельный мир! – Проповедовала Соня, – Они не терпят искажений. Для них ложь – как сбой в программе. Как дауны от природы не умеют злиться, так аутисты – не умеют врать. То есть научиться – как-бы могут, но очень сознательно – со скрещенными пальцами за спиной, и в основном ради самообороны – у них это не игра, и не мелочь. А большая тяжелая работа. В основном же их «крэдо» – это «Её Величество Объективность»: полное отметание эмоциональной шелухи и двойных стандартов, следование правилам и предписаниям. Когда нет своих и чужих, есть только логика. Поэтому… Их прямота может сбить с толку, оскорбить, хоть он не имеет такой внутренней цели и потребности. Просто по другому они не умеют.

– Реально как в сказке. Как в стрррашной сказочке!

– Та нам-то что, максимум обидимся, ну зацепит он наше эго или «чувство прекрасного». А вот им – придётся всегда жить в нашем мире. В мире, где логика и честность всегда проигрывает эмоциональным вторичностям. Так что страшно должно быть не нам. В нашем экспрессивном обществе полумер и изменчивостей – их, людей точных, буквальных и тотально объективных, с абсолютным кодексом Истины и зацикленных на деле, – высмеивают и давят. Чем зачастую выращивают из гениев – злодеев.

– Умеешь ты успокоить!

– Правда жизни. Этим в нашем центре и помогаем: учим адаптироваться и приспосабливаться. Но этот – явно прокаченный. Более менее.

– Очаровательно…

– Ох, самое неприменимое к ним слово… Вообще, если без научных заморочек, скилл для жизни: как только видишь на горизонте тотального «душнилу», зануду – открывай вероятность аутического спектра. Это прям маркер, диагностический признак. Клиническое занудство в манере говорить на ровной интонации, зажато держаться физически, в концентрации на деталях и въедливость – это прям маячок типологии мышления. Просто в отличии от неврозов, носящих похожий признак – «тормоза», и являющихся приобретенным «дефектом», это – врожденное. И не лечится. ВааПщщще! Попытки раскрепостить человека в этом случае через любые, абсолютно любые техники – не что иное, как насилие над ним и его природой.

– Ну хорошо хоть, что такое- редкость!

– И да, их – гораздо больше, чем нам кажется – до 15% насчитывают! Просто высокофункцональные – недиагностированными чудаками всю жизнь живут, в основном – в добровольной изоляции, их плохо принимает социум. Они очень умны, обладают высочайшим практическим потенциалом, но имеют явные проблемы с общением, которые не спрячешь. Это делает их «легендарными» персонами, но вот в плюс или в минус – вопрос… Это очень обособленные люди. Кажутся бесчувственными, но попросту не умеют выражать себя. И реагировать привычным нам образом. К примеру, ты про древнего философа Диогена слышала? Эпатажнго спорщика, жившего в бочке, и оставшегося легендой в веках? Вот, по многим признакам – аутический спектр!

– Ты не драматизируешь? Ну чуток?

– Ты просто не представишь, пока не столкнешься! Это люди – «невпопад»! Они либо кажутся заторможенными, либо выдают на всё абстрактные, рандомные реакции. Всё это максимально сбивает с толку нормального человека.

– Ну… все чудят, с кем не бывает!

– А эти – чудят не переставая! Обычно кажется, что они придуряются, специально действуют тебе на нервы, издеваются! Потому что у нас – нейротипичных – от рождения заложены какие-то маячки на человеческий контакт, мы интуитивны в этом: что есть общность, как быть приятными, что есть единение и обоюдность общения. У нас – чуйка – что и как лучше «подать». У них этого нет! У них – попросту малофункциональны эти отделы мозга. Они не «чихают на чувста других», у них – эмпатическая слепота! То есть адаптируя детей с РАС – мы буквально учим их, где пора смеяться. И чувства, и юмор у них – на столько специфичны, а «слияние» с окружающими – на столько слабо, что в основном можно научить их только подражать нормальным реакциям.