Kitobni o'qish: «Сказка про Змея Горыныча и депрессняк»

Спасибо Ангелу за помощь.

***

В некотором царстве, в Тридевятом государстве жил да был Змей Горыныч трехглавый, и была у него одна ма-а-а-ленькая слабость – очень он царевен любил. Как увидит царевну – все! Пиши пропало, все три головы кругом идут!

Он к царевнам уж и так, и эдак. Одна голова спрашивает: «Голубушка, что Вы делаете сегодня вечером?» – другая комплиментами сыпет, а третья серенады поет. Но царевны народ капризный, подавай им богатырей и все тут! Ножками топают, от Горыныча носик свой симпатичный воротят.

В общем, не везло Змею Горынычу в личной жизни катастрофически, и впал он в депрессняк. Запустил себя совсем: чешуя мхом заросла, зубы не чищены, изжогу с горя заработал. Сидел денно и нощно и портреты царевен разглядывал, смахивая когтем скупую мужскую слезу. Да еще осень наступила, авитаминоз одолел, совсем расклеился бедолага.

Долго ли он горевал, не известно. Но, по слухам, успел затопить слезами два этажа своего поместья и подвал. И сколько времени так провел, кто его знает. Может, и не было бы этой истории, если бы Горыныча не позвал на рыбалку друг Кощейка. А Змей отнекивается, отрицательно мотает головами: «То да се, не хочу, кости ломит, горло болит, и вообще, депрессняк загрыз».

Удивился Кощей, отродясь такого не было, чтобы Горыныч от своей порции жареной рыбки с квасом отказывался да под душевные разговоры, и давай его расспрашивать. И выпытал-таки правдивую причину Змеегорынычевых несчастий. Ну, думает, совсем трехголовый умом тронулся, а вслух говорит:

– А не сходить ли тебе, друг Змеюшка, к психологу? – и визитку ненавязчиво так протягивает.

Змей Горыныч, понятное дело, возмутился, мол: «Я не такой, как ты мог про меня подумать?» – и тому подобное. А визитку, тем не менее, взял и уже на следующий день сидел в кабинете пожилой Кикиморы с преувеличенно сочувствующими глазами. Жареная рыбка с квасом

***

Несмотря на то что психолог расположилась в глубине горы, и чтобы попасть туда, следовало преодолеть длинный запутанный лабиринт подземных ходов, кабинет был неплохо освещен. Приглушенный свет, как оказалось, исходил от сталактитов, свисающих с потолка, и кристаллов, проросших через напольное покрытие. То тут, то там в хаотичном порядке валялись стопки книг с загадочными названиями: «Возрастные особенности психологии джиннов младше 300 лет», «Победи в себе домового», «Шкала тревожности леших». Также антикварные издания в потрепанных переплетах обосновались на многочисленных полках вдоль стен. В углу за массивным дубовым столом сидела психолог, похрустывая анисовыми леденцами, аромат которых распространился повсюду.

Змей Горыныч в нерешительности топтался на пороге. Когда Кикимора жестом показала ему входить, самая взрослая и ответственная из голов перестала мяться и заговорила: Книги в кабинете психолога

– Понимаете, доктор… – Змей явно испытывал трудности в подборе формулировок.

– Видите ли… – промямлила другая голова.

А третья, легкомысленная и взбалмошная, в это время высматривала, куда бы присесть, и обнаружила аккуратный беленький диванчик, на котором Горыныч и устроился, от волнения роняя хвостом книжки с полок.

У психолога, повидавшей на своем веку немало, не дрогнул ни один мускул на лице, лишь чуть-чуть стал подергиваться левый глаз. Но, выдавив из себя самую ободряющую из всех возможных улыбок, Кикимора изобразила неподдельную заинтересованность в проблеме.

Тем временем Змей Горыныч нервно проковыривал когтем одной лапы дырку в диване, а другой поминутно вытирал пот со лбов.

– Путь интеллигенции зачастую трагичен, но мне как яркому представителю данной прослойки общества грех жаловаться на судьбу, – произнесла вступительную речь «средняя» голова.

– В то время когда мои идейные товарищи прикладывают усилия, чтобы обогатить культурную жизнь Тридевятого царства, и жертвуют собой во благо науки… – подхватила «старшая» Горынычева голова.

– Никто меня не лю-у-у-у-бит… – неожиданно слаженным трио протрубили все три головы сразу и разревелись навзрыд. Любимые анисовые леденцы психолога

От выдыхаемой натужно сопящим Змеем Горынычем копоти диван из белого превратился в черный, конфетное благоухание уступило запаху гари, а у Кикиморы теперь оба глаза задергались попеременно.

В конце концов ему удалось взять себя в руки.

– Да Вы не подумайте, я же от всего сердца! – как бы демонстрируя серьезность своих намерений, он приложил лапу к животу в том месте, где, по его мнению, должно было располагаться сердце.

– Слышите, как стучит? – глуповато улыбнулась «младшая» голова, почувствовав, что «сердце» отозвалось голодным урчанием. Бережно взяв за шиворот, Горыныч вытащил отчаянно сопротивляющуюся Кикимору из-за стола и прижал к своему телу ухом.

Какая из голов молвила слово дальше, разобрать трудно, потому что они заговорили все враз, перебивая и поправляя друг друга.

– Я же царевну лелеять буду! Вы только подскажите, доктор, где бы мне одну из них изловить да убедить, в ком счастье ее неземное сокрыто. Ведь что богатыри? Тьфу… Мечом размахаются, а спроси, к примеру, любого, как относится к поэзии известного барда Ягеллы Бабушкиной, ведь не ответит же, нет! А я же умный. И жениться страсть как хочу!

– У-в-в-ва-ж-ж-жаемый… – заикаясь, обратилась психолог, отряхиваясь от сажи, когда удалось вырваться из объятий Змея Горыныча. – Я Вам вот что скажу, корень Вашей личной драмы, несомненно, кроется в детской травме, – авторитетно заявила доктор.

– О да! – восхитился Горыныч необычайной прозорливости. – Как-то раз меня в песочнице покусала царевна, с тех пор и началось, – тяжко вздохнул он.

– Как, по-Вашему, почему инициатива раз за разом терпит неудачу? Попробуйте проанализировать свое поведение и сопоставить с пристрастиями среднестатистической царевны, – предложила Кикимора.

– Да богатыри им нравятся, – окончательно поник Змей, безнадежно махнув когтистой лапой.

– Ах, как я их понимаю! Богатырь из рок-группы «Шальные ели» краса-а-а-авчик, обожаю! – протянула психолог. Моргание вмиг прекратилось, глаза ее загорелись фанатичным блеском. Но, опомнившись, она осознала, что комментарий прозвучал непрофессионально, и поправила себя. – Богатырство как цель, к которой можно стремиться, позволило бы Вам стать привлекательнее для царевен, повысив шансы на взаимность.Постер рок-группы «Шальные ели»

– Хм, – призадумался Змей Горыныч. – Ну какой из меня богатырь? Я в боевых искусствах не очень. Да еще поправился вот… – и, как бы оправдываясь, погладил себя по упитанному пузику. – Это ж какого размера кольчугу ковать!

– Ой, да зачем кольчуга с такой-то чешуей? А меч лучше деревянный, чтобы никто не поранился. Вы поймите, – напирала она, – стимул порождает реакцию, причина следствие, винтик не может без шпунтика, крестик без нолика, а сим без салабима. Но и обратное тоже верно! Короче, чтобы стать настоящим богатырем, нужно внушить окружающим, что Вы и есть самый настоящий богатырь.

Что-то смутно настораживало Горыныча, вызывая чувство внутреннего противоречия, но речь Кикиморы казалась убедительной, да и доктору должно быть виднее, поэтому он согласился.

– Вот и славненько, у меня как раз есть для Вас прелестная царевна, – воодушевилась Кикимора, которая по совместительству была еще и свахой на общественных началах.

От психолога Горыныч уходил озадаченным, но с твердым намерением стать лучше, еще лучше, самым лучшим богатырем Тридевятого царства! Настроение бодро поползло вверх, ведь появилась мотивация!

***

– Фух, наконец-то, ушел, – от нетерпения Кикимора слегка подпрыгивала, катая наливное яблочко по блюдечку. По экрану пронеслась волна помех, а затем на нем возникли два приветливых девчачьих личика.

– Крестная! – обрадовалась Елена Прекрасная.

– Ты по делу? – Василиса Премудрая моментально уловила важность звонка по возбужденной мимике звонящей.

– Моя умница, все-то примечаешь, – с этими словами Кикимора послала крестнице воздушный поцелуй. – Девочки, как я по вам обеим соскучилась! У меня есть для вас кое-что интересное! – ее таинственность уже зашкаливала, превышая все мыслимые и немыслимые пределы.

– Что? – одновременно спросили сестры, сгорая от любопытства.

– Жених! Крепкий, настоящий богатырь! А кроме того, образованный, нежного душевного устройства, – новость прозвучала так торжественно, словно Кикимора преподнесла крестницам драгоценный подарок. – Думали, если ваша крестная не фея, то не сумеет о вас позаботиться? Нет уж, нет уж… – она расцвела самодовольной улыбкой.

– Ну-у-у, я сомневаюсь… – смутилась Василиса. – Кладезь достоинств и свободен, в чем подвох?Средство коммуникации Тридевятого царства – наливное яблочко по блюдечку

– У него три головы, – поморщилась крестная от того, что маленькую хитрость слишком быстро раскрыли. – Но это такой пустяк по сравнению с тем, если бы у него было три туловища и одна голова, – тут же предприняла меры, чтобы исправить впечатление.

– Наверное, ты хотела сказать, что он такой же многогранный и разносторонний, как три персоны в одном лице? – неуверенно предположила Василиса Премудрая.

– Да нет, – раздраженно отмахнулась Кикимора, – у него на самом деле три головы.

– Хоть пять, это же настоящий богатырь с высшим образованием! В наше время редкость похлеще динозавра! – восторженно воскликнула уже заранее влюбленная в воображаемый идеал Елена, даже не подозревая, насколько близка к истине в своем сравнении.

– Ох… А вдруг у него множественное расстройство личности? Или он заставит отыгрывать по ролям трех разных девушек, – возразила сестре предусмотрительная Василиса.

– Не будь такой нудной, это же богатырь, в нем должно быть безупречно абсолютно все! – томно, с придыханием ответила Лена и добавила уже для крестной. – Чего бы ни стоило, он будет мой!

– Ах так, – обиделась сестра. – Значит, как головоломки решать, так сразу я, а как женихи, то все тебе? Да пожалуйста, зато ты… ты… глупая! – и, не дожидаясь ответа, в растрепанных эмоциях убежала прочь.

– Нда, неловко получилось, – констатировала Кикимора. – Вы уж помиритесь как-нибудь, – прежде чем отключить связь, она игриво добавила, что свидание состоится завтра в полдень в парке. – Ни о чем не беспокойся, будь самой собой. Оставайся такой же неотразимой как всегда.

***

Весь день и вечер сестры не разговаривали, обе пребывали в отвратительном расположении духа.

Пролетела уже половина ночи, когда Елена Прекрасная сидела в своем соломенном кресле-качалке, поджав под себя ноги, укутанные теплым клетчатым пледом. Закусив губу, она корпела над уравнением из задачника. Ничего не получалось.

Лена сердилась на всех: на себя, не умеющую думать логически, на Василису Премудрую, щелкающую сложнейшие примеры как орешки, на крестную, наделившую почему-то не смекалкой, а хорошеньким личиком, на музу точных наук, которая вот уже четвертый час подряд упорно не желала ее посещать, и даже на карандаш, казавшийся недостаточно заточенным. Плед Елены Прекрасной

«Ну, погоди, Васька… Я тебе еще покажу, кто здесь самый умный!» – упрямо прошептала Елена, тряхнув толстенной косищей до пят, сердито захлопнула книжицу, погасила ночник и отправилась в постель.

Сон не шел. Поворочавшись немного, Лена обреченно уставилась в потолок, точно повторяющий расположение созвездий над Северным полюсом. Иногда покои девушки озаряло полярное сияние. Но Елене или Аленушке, как ласково называли ее родные в детстве, было не до любования звездами, успехи сестры не давали ей покоя. Да как она могла сказать, что лучше нее?!

Не то чтобы Лена испытывала недостаток внимания, напротив. Любая прихоть исполнялась тотчас, стоило насупить бровки. Утонченные царевичи съезжались со всех концов света, чтобы посвятить ей стихи и вручить содержимое казны в придачу, а королевичи сражались друг с другом в интеллектуальных дуэлях за право называть своей дамой. Но душа томилась, Елене Прекрасной хотелось, чтобы любили не за внешность, а за внутренний мир.

«Только умный жених сможет понять всю мою глубокую суть, – думала она. – С высшим образованием, надежный, волевой и непременно богатырь!» Так формировались и зрели годами представления об идеальном возлюбленном.

Трогательно обняв подушку, Аленушка вспомнила, как давным-давно они с Василисой, будучи еще совсем маленькими и неопытными волшебницами, катали наливное яблочко по блюдечку и дружно заливались задорным смехом, тайком подглядывая за последними новинками моды, заморскими диковинками и чудесами, подшучивали над путниками, подсовывая вместо путеводного клубочка болтливую луковицу. Вместе, всегда вместе… Озорницы. Ох, и попадало же им!

А потом началась школа волшебниц. В первом же классе выяснилось, что между сестрами непреодолимая пропасть. Василиса была вдумчивой тихоней и стала всеобщей гордостью, победительницей конкурсов и соревнований, в отличие от Лены, с трудом постигавшей даже самые азы.

Заморочить голову многоопытному профессору или разгадать мудреный ребус для Васи являлось парой пустяков. Пытливый взгляд, казалось, видел насквозь, ничто не ускользало от ее внимания. И хотя особой красотой она не блистала (по сравнению с сестрой, разумеется), но, по мнению Елены, обладала чем-то таким необыкновенным, что не заполучить никому и никогда в жизни даже за все сокровища во Вселенной.

Волшебницы не бывают злыми, поэтому Лена тоже была очень доброй девушкой. Она не желала ссориться с сестрой, ей лишь хотелось, чтобы в ней заметили большее, чем просто красавицу.

«Эх, видно, не догнать мне Василиску», – с этой грустной мыслью Елена Прекрасная уснула, не догадываясь о том, что в соседних покоях Василиса Премудрая отчаянно рыдает, размазывая по щекам макияж, который накладывала долго и очень усердно, потому что не может быть такой же как Ленка, в которой есть нечто особенное… Косметика Василисы Премудрой

***

Не спалось и Змею Горынычу. Шутка ли, ведь завтра состоится первое в его жизни свидание! Кикимора связалась с ним по блюдечку, строго-настрого наказав прийти вовремя.

Вырезанный на скорую руку березовый меч Змей заткнул за пояс, подчеркнув талию в районе подмышек, и деловито расхаживал в полосатой фланелевой пижаме туда-сюда перед большим зеркалом в прихожей, тренируя богатырскую выправку. Зеркало Змея Горыныча

Чем ближе становилась встреча, тем интенсивнее нарастало волнение, подрывая и без того шаткую самооценку. Поэтому на рассвете Горыныч явился к психологу. Ее суетливая беготня по кабинету, в котором уже успели сделать уборку с их прошлой встречи, недвусмысленно намекала на то, что нежданный визитер оказался некстати, но у Змея Горыныча были заботы поважнее норм этикета.

– Доктор, спасите! – заламывал лапы он, пав ниц. – Я не смогу, ничего не получится, не-е-ет! – проревели головы, поочередно сморкаясь в полу платья Кикиморы.

– Вы что с ума сошли?! Идите репетируйте богатыря! Очаруйте царевну! Идите, идите, идите… – психолог вытолкала Горыныча вон, облегченно выдохнув, когда за ним захлопнулась дверь.

– Чуть не попались, – подытожил Кощей Бессмертный, вылезая из под книжных завалов, под которыми спрятался при появлении друга. – Как идут дела? – затем поинтересовался он.

С видом самым заговорщическим Кикимора заверила:

– Все по плану.

***

Излюбленным местечком Змея Горыныча в парке был пруд. Он часто приходил туда подумать о жизни да покормить уточек. Утки его узнавали, завидев издалека, и громко крякали, дескать, давай корми уж, раз пришел.

Но сегодня Горынычу было не до них. Утки, поняв, что булочка им не светит, обиженно нахохлились и притихли. Придя за добрых полчаса до назначенного времени, он внезапно осознал, что не имеет понятия, в какой конкретно части парка ожидать царевну, поэтому отчаянно метался по всей территории, чтобы не разминуться.Уточка из парка

Где-то на пятом круге по возгласу «Ой!» Змей сообразил, что по неосторожности кого-то сшиб, и притормозил, дабы воочию лицезреть жертву своей панической атаки. Оглянувшись, он увидел, что на земле сидит девушка необычайной красоты. Знакомое головокружение однозначно подсказало:

– Царевна! – сам не понял, как произнес вслух, и поспешил помочь подняться на ноги, рассыпаясь в извинениях.

– Елена Прекрасная, – подтвердила красотка. – А Вы, должно быть, тот самый богатырь? Я Вас узнала по трем головам.

– Да-да, я богатырь, – подтвердил Змей Горыныч. – У меня меч есть! – и похлопал по деревянной рукояти в доказательство.

– А как, простите, к Вам обращаться? – уточнила Лена на всякий случай.

– Можете называть меня Змеезавр Трехликий, – пафосно соврал Змей, вживаясь в новый имидж.

– Какое удивительное имя! – поразилась Елена Прекрасная, с удовольствием отмечая про себя, что прежде не слыхала ничего более благородного. – Идемте же гулять!

Лена столько раз фантазировала, каким будет богатырь ее мечты, что с готовностью наградила бы выдуманными чертами любого, кто хоть отдаленно им соответствовал. Ничто ни во внешности, ни в поведении спутника не смогло поколебать ее любви к вымышленному герою, полностью перекрывающей как реальные слабости, так и сильные черты ни в чем не повинного Змея Горыныча.

Зато он вовсе ни о чем не загадывал, а балдел от обворожительных улыбок, явно выраженного расположения и заинтересованности, густо краснел, бледнел и радовался, что под чешуей этого не видно.

– А что Вы закончили? – полюбопытствовала Елена. – В смысле образование…

Вопрос застал врасплох. Не успев сочинить ответ, подобающий истинному богатырю, «старшая» Горынычева голова честно ответила:

– Институт всех на свете наук Тридевятого царства, летный факультет по ускоренной программе. – «Средняя» и «младшая» головы любовались царевной, благоразумно помалкивая, они опасались сболтнуть лишнее. О том, что программу ускорили специально для него, когда нечаянно чуть не разнес вуз, Горыныч предпочел скромно умолчать. Институт всех на свете наук

– Так Вы летчик?! – впечатлилась Лена.

– Н-н-нет, не совсем, – растерялся Змей. – Я в некотором роде предприниматель. Гостиницы на горячих источниках приносят неплохой доход за счет туристов. Среди барышень бытует мнение, что минеральные ванны полезны для кожи, а я, признаюсь Вам, в душе большой романтик и верю, красота спасет мир. Но Вы прекрасней всех царевен, которых встречал! – комплимент прозвучал от «младшей» головы и получился неуместным и неуклюжим. Безусловно, избалованная похвалами царевна была не способна это проигнорировать.

«Опять красота. Не хочу, не хочу, не хочу!» – раздосадовано подумала она про себя, но еще надеялась, что сумеет подтолкнуть беседу в правильное русло.

– Должно быть, Вы хороши в математике, не так ли? – кокетливо стрельнув глазками, спросила Елена Прекрасная. – Ведь в полете точный расчет – основа основ!

– Ну-у-у, – промычал Горыныч задумчиво, – наверное. Вообще-то, я от рождения летун, – и покачал крыльями, прежде аккуратно сложенными за спиной.

– Во-о-от оно что… – первоначальная влюбленность царевны в богатыря стремительно испарялась. Богатыри резко разонравились.

Змей Горыныч почувствовал, что-то пошло не так, но не понимал, чем конкретно не угодил на этот раз, ведь он очень-очень старался.

– Хотите, прочитаю Вам стихи? Балуюсь иногда, знаете ли… – в надежде вернуть благосклонность предложила «средняя» голова, как и все предыдущие Еленины ухажеры. – Вот послушайте…

– Нет-нет, спасибо… – нахмурилась Лена. – Мне пора, – она уже окончательно разочаровалась в своем идеале, поэтому ответ прозвучал довольно резко. Но потом посмотрела на расстроенные головы Горыныча, не способного скрывать чувства, смягчилась и искренне попросила прощения. – Вы в самом деле милый, приятно было подружиться, но мне действительно надо идти.

«Хотя он весьма неплох, забавный, – рассуждала она позже. – Но ведь я совсем ничего про него не знаю, даже имя у него какое-то чудно́е!» Как ни странно, Елену Прекрасную только теперь осенило, что, цепляясь за вымышленный образ, она, возможно, обидела личность от совершенства далекую, но по-своему тоже замечательную.

***

– Друзья! Только друзья! – страдал Змей Горыныч в кабинете Кикиморы, силясь прийти в себя после печального свидания.

– Что ж, для первого раза отличный результат! – но попытка поддержать безутешного Горыныча не увенчалась успехом. – Первый блин комом, семь раз отмерь – один раз на свидание сходи, два сапога – пара. Вы же понимаете, «опыт, сын ошибок трудных» рождает «просвещенья дух»[1]. Давайте порассуждаем, как по-Вашему, что послужило источником провала?

Горыныч не был настроен рефлексировать и предложил версию, первую пришедшую на ум:

– Я слишком робкий, кажется…

– Вот! – подхватила психолог. – Осознание проблемы – залог успеха. Попробуйте действовать решительнее. Решительно придите, решительно назначьте встречу. Нет, не назначайте! Будьте спонтанны и непредсказуемы. Царевнам нравятся богатыри, которые знают, чего хотят! – и вложила в его лапу фотокарточку Василисы Премудрой с нацарапанными контактными данными.

– Но… – вяло отбивался Змей, еще не готовый к подвигам после недавнего фиаско.

– Повторяйте за мной аффирмацию! – требовательно перебила Кикимора.

«Я самый отважный богатырь Тридевятого царства. Я брутальный, я могучий, за мной царевен бегают тучи.»

– А что такое «аффирмация»? – любознательно осведомилась «средняя» голова, почесав затылок.

– Это заклинание, которое поможет поверить в себя, – тоном, не терпящим возражений, отрезала Кикимора. Аффирмация для Змея Горыныча

Горынычу ничего не оставалось, кроме как безоговорочно довериться опыту профессионала, поэтому он послушно забубнил следом за психологом.

***

Неделю, не меньше, Змей Горыныч изучал уголовный кодекс Тридевятого царства и плакал от стыда перед мамой, воспитавшей преступника. За спланированное похищение царевны Змею светили многолетние исправительные работы на рудниках, и хотя по факту ничего предосудительного он еще не совершил, но уже чувствовал себя матерым негодяем, которому нечего терять.

Вероятно, он бы так и не посмел, если бы Кикимора не подначивала, что царевна, став супругой, заявление на мужа подавать не станет, а, напротив, крайне обрадуется. И приводила в пример традиции других стран, где кража невесты – святое дело.

Василису Премудрую Горыныч преследовал по дороге в магазин, притворяясь то деревцем, то домиком для конспирации. Но даже при всех предпринятых мерах предосторожности остаться незамеченным высокому, солидному Змею Горынычу было сложно. Девушка не ожидала похищения и замедлила шаг, чтобы посмотреть его пантомиму. Тут-то Змей и понял – пора! С воплем: «На абордаж-ж-ж!» – он схватил царевну и взмыл в небо подобно ракете.

Ошалевшая Василиса перепугалась, что ее хочет сожрать чудовище, словно воплотившееся из кровожадных легенд дикого средневековья, и решила: «Живой не сдамся!». Поэтому на протяжении всего пути до Горынычева поместья она визжала, лягалась и выкрикивала такие ругательства, которые приличным барышням и знать-то не полагается. Змей как мог в сложившихся обстоятельствах обеспечивал комфортабельный перелет, опасаясь болезненного падения царевны, и успокоился только тогда, когда оказался у цели.