Kitobni o'qish: «Второе пришествие Афродиты»

Часть первая

Горючие слезы несчастной смешивались с брызгами морской воды, которые без устали бросал в лицо злой Посейдон.

– Не иначе делает это по поручению Геры, – устало подумалось Афродите.

Богиня промокла насквозь, дрожала от холода, и никак не могла понять отчего так солоно на губах – от собственных слез или морской воды. Влажные волосы противно прилипли к телу, но все это меркло на фоне обрушившихся на нее неприятностей.

– Ну, почему я такая разнесчастная, – тихонько завывала несчастная странница, – почему все обижают и норовят сделать гадость? В чем я провинилась? Если только в том, что красивее всех на Олимпе…

Один из дельфинов, запряженных в огромную белоснежную раковину, в ответ на стенания сочувственно вздохнул. Этот вздох красноречиво свидетельствовал – он ее любит и понимает! А дабы еще раз показать полноту своих чувств, что есть силы ударил хвостом по воде. Однако столь бурное выражение чувств не прибавило прелестной изгнаннице хорошего настроения. Она зарыдала в голос.

Второй дельфин, который в паре с первым, тащил на себе раковину-повозку, принялся успокаивающе посвистывать. К сожалению, Афродита не знала дельфиньего языка и ничего не поняла из высказанной тирады. Но это короткое происшествие несколько отвлекло от грустных мыслей. Внезапно Афродите стало очень стыдно. Занятая своими проблемами, она совершенно не озаботилась будущим дельфинов. А ведь им может быть несладко. Разъяренная Гера никогда не простит помощи, оказанной ими прелестной изгнаннице. «Как можно быть такой эгоисткой – заниматься только собой и не думать о других!» – сделала она сама себе замечание. Желая хоть как-то исправить ситуацию, наклонилась и похлопала морских лошадок по вспотевшим спинкам. Те в ответ несколько раз успокаивающе хрюкнули.

Внезапно Афродита задалась вопросом: откуда на земле появились эти добрые существа? Приветливые и добрые дельфины умудрялись быть в дружбе со всеми – людьми, богами, рыбами и другими морскими обитателями. Откровенно говоря, никогда не верила, что Дионис является причиной их возникновения. По слухам, он превратил в дельфинов пиратов, что его похитили. Даже, если факт имел место быть, все равно подобное невероятно. Не могли злобные флибустьеры превратиться в таких вот очаровашек, готовых всем и всегда прийти на помощь.

– Спасибо, что вы есть, – пропела своим хрустальным голоском Афродита. И тут же, не сдержавшись, издала глубокий стон.

– О-о-о! Нет, вы только послушайте, что обо мне говорят божественные мерзавки.

Богиня принялась вспоминать все, что за последнее время услышала в свой адрес из уст олимпийских небожительниц.

– Эти бессмертные сучки, – рыдала Афродита, – говорят, что я родилась из детородного органа Крона, который во время битвы был отрезан его сыном Зевсом. Если верить их словам, этот самый член носился по волнам и бился о морскую гладь. В итоге, из этого безумного коктейля появилась на свет я! Ну, разве не мерзость!

Афродита от злости сжала кулачки и вновь зарыдала. Официально ее отцом считается Зевс, повелитель Олимпа. Однако по всем законам природы должна быть еще и мать. А вот как раз ее-то она и не знает. Сколько раз валялась в ногах у строгих Мойр и умоляла назвать имя родительницы, но те лишь усмехались в ответ на все просьбы. Афродита не сомневалась в родстве с Громовержцем. В пользу этого говорила их похожесть, сразу бросавшаяся в глаза – рыжие волосы, яркие зеленые глаза, обаятельная улыбка, веснушки. Хотя с таким же успехом Афродиту можно было бы назвать дочерью Крона. Тем более, что Зевс, как известно, его сын. И следовательно сильно похож на своего отца, то бишь дедушку Афродиты.

Приоткрыть тайну рождения могла дать только мать. Но кто она, так никто и не сказал, в том числе и правитель Олимпа. Умом Афродита прекрасно понимала, почему молчит Громовержец. Если выяснится, что она его законная дочь, злобная Гера, не взирая на давность событий, обязательно расправится с соперницей, кем бы она не была – нимфой или простой смертной. Однако сердце подобный расклад принять никак не могло. Порой, так хочется прижаться к теплому материнскому боку и от души выплакаться, пожаловаться на все нанесенные обиды…

Бороться с отчаянием уже не было сил. Хотелось только одного – просто умереть. Однако доставить подобное удовольствие своим противникам очень не хотелось. Афродита взяла себя в руки, несколько раз глубоко вздохнула и представила себя стоящей под водопадом. Прохладная вода приятно освежала тело и подарила немного энергии.

– Я еще так молода, – прошептала изгнанница. – и хочу жить, хотя бы для того, чтобы увидеть, как восторжествует справедливость и эти злобные твари буду наказаны. Может это заставит их не придумывать обо мне разные гадости.

И тут она неожиданно захихикала, вспомнив, как застала своих врагов за разговором о себе.

* * *

Афродита медленно шла по длинному коридору дворца на Олимпе и внимательно разглядывала стену, украшенную мозаикой. Гефест сказал ей, что в зарослях, трудолюбиво выложенных из кусочков смальты, скрывается столько птиц, сколько дней в году. Она уже много раз пыталась пересчитать всех пернатых, но дальше сорока дело не доходило.

Богиня всегда восхищалась этим творением рук Гефеста. Того и гляди, причудливые птицы вспорхнут с малахитовых веток и запоют на все голоса… Кроме стен в этом помещении ее очень занимал разноцветный пол. На первый взгляд ничего особенного – просто квадратики. Но никогда не знаешь какого цвета плитка окажется под ногами. Наступаешь на голубую, она вдруг на глазах становится оранжевой. Увидишь желтую, подбежишь, а эта плиточка приобретает красный оттенок. Игра «Угадай, куда наступишь!» стала одной из любимых. Вот и сейчас она решила немного развлечься. И, воспользовавшись тем, что никто не видит, принялась перебегать с места на место, загадывая цвет. Назвать точно никогда не получалось, что очень веселило. Развлекалась так богиня, развлекалась, как вдруг услышала женские голоса.

Афродита остановилась и прислушалась. Звуки доносились из искусно замаскированной ниши в стене. Геру не сложно было узнать по диадеме, скорее похожей на рога коровы, чем на украшение. Другая, судя по тени от лука, была Артемида. Афродите захотелось пошалить. Она набрала в грудь побольше воздуха и с криком собралась подбежать дабы напугать болтушек, как услышала свое имя. Она замерла. «Странно, чем моя скромная особа так заинтересовала великих небожительниц?» – подумалось ей. Замерла и стала слушать разговор. Сейчас сожалеет, что не разогнала сразу сплетниц. По крайней мере, огорчать бы потом не пришлось.

– Эта потаскуха без роду и племени, невесть каким образом попавшая на Олимп, – вещала хранительница очага, – на заднем дворе храма устраивает безумные оргии.

Последующая тирада, выданная Охотницей, и вовсе сбила с ног, словно прямое попадание стрелы из ее незнающего промаха лука. Обычно сдержанная Артемида даже подпрыгивала на месте от нетерпения.

– А я слышала иное! Одевается блудницей и идет продавать себя в порту морякам! И как только Гефест смотрит на это?!

– Да что там моряки, – чувствовалось, Гера вошла в раж, – она отдается своему любовнику Аресу на глазах его воинов, а те громкими криками и ударами мечей о щиты подбадривают парочку во время процесса соития.

Подобного Афродита стерпеть не смогла. Она двинулась вперед, нарочито громко стуча каблучками своих туфелек. Вопреки ожиданиям сплетницы не смутились. Приветливо заулыбались и в один голос нежно пропели:

– Кто к нам пришел! Краса наша ненаглядная! Где так долго пропадала! Не любишь нас, редко появляешься на Олимпе! Ты ведь знаешь, как нам плохо жить без любви!

Афродита с трудом сдержалась от желания плюнуть им под ноги. Только высокое звание богини любви заставило сдержаться и приветливо кивнуть головой. Так что история с отрезанным членом цветочки на фоне всего, что ей в тот день довелось услышать. Успокоив себя подобным образом, несчастная путешественница приободрилась и горделиво тряхнула вколоченной головой. Она еще повоюет! Пусть не надеются – не сдастся! Прекрасно понимая, что ее могут подслушивать, принялась рассуждать вслух:

– Скажите на милость, – поинтересовалась у своих добровольных спутников, – как может молодая, красивая и здоровая девка, а хилой Артемиду никак не назовешь, жить в одиночестве в глухом лесу? Нет, я, конечно, не возражаю – иногда очень приятно прогуляться по лесу, поваляться в зеленой траве, послушать пение птиц, поохотиться… Но делать это каждый божий день! Разве нормально для женщины постоянно заниматься охотой? Подобная страсть говорит о больной психике.

Выпалив последнее, Афродита почувствовала, что настроение заметно улучшилось. А дабы еще раз показать, насколько стало лучше, несколько раз топнула ногой по раковине. Как оказалось, сделала зря. Хлипкая посудина угрожающе качнулась, и богиня с трудом удержала равновесие. Это происшествие снова подвергло странницу в уныние.

* * *

Справедливости ради следует отметить, поначалу они очень подружились с Артемидой. Мускулистая, загорелая до черноты, богиня охоты с огромными выразительными карими глазами, делающими ее похожими на горную серну, и стройная, рыжеволосая, с кожей похожей на нежный шелк, с нежной улыбкой на губах, богиня любви вместе смотрелись очень эффектно. Красивая пара всегда привлекала внимание окружающих. Поначалу взоры останавливались на высокой груди Артемиды, потом падали на томно вздыхающую Афродиту.

Но вскоре Охотница довольно резко высказалась в адрес своей подруги. Ей, видите ли, не понравились многочисленные романы на стороне. Собственно говоря, какое ей дело? Афродита не осталась в долгу и заметила: твоя страсть к убийствам бедных животных настораживает.

Слова за слово и тут выяснилось, что Артемиде противны мужские ласки. Она считает, что мир прекрасно бы существовал без этих самцов. И ладно бы так думала только она! Оказалось, что на Земле у нее имеется немало последовательниц. О чем и было объявлено с гордостью. Гораздо позже Афродита с ужасом наблюдала за тренировками амазонок-мужененавистниц, которые до одурения прыгали с огромными камнями, зажатыми между ног. Естественно, она не выдержала:

– Вы зачем это делаете?

Вопрос привел дев в жуткое изумление:

– Как зачем? Нам надо быть сильнее мужчин!

Афродита не стала тратить времени и объяснять, что сила женщины в ее слабости. Просто хмыкнула презрительно и исчезла. Амазонки это посчитали пренебрежением и тут же наябедничали Артемиде. Это и послужило причиной окончательного разлада.

На этом месте своих воспоминаний Афродита раздраженно дернула себя за кудряшку. С подругами ей всегда не везло. Если одна просто не любила мужчин, то другая и делала все, чтобы их истребить.

– Все вокруг твердят «мудрая Афина», «мудрая Афина», – пробурчала раздраженно странница, – лично я ничего в ней эдакого не вижу. Если только рождение из головы Зевса. Кстати, его Афине почему-то в укор не ставят. На мой взгляд, особого ума махать мечом и метать копье, не требуется. Умная женщина предпочитает одерживать победу на ложе любви…

За воспоминаниями о своих подругах-небожительницах, Афродита не заметила, как вновь вернулась к Гере. От этого имени во рту всегда делалось кислым, как от съеденного лимона. Афродита злобно заскрипела зубами. Богиня семейного очага и хранительница дома! Ха-ха-ха три раза! О каком очаге может идти речь, если ее супруг, божественный Зевс, едва подворачивается удобный случай, тут же бежит сломя голову от своей дорогой половинки куда глаза глядят. Лишь бы не слышать ее визгливого голоса и не видеть вытянутого лица с поджатыми губами и надменно торчащим подбородком.

Странное дело, вдруг мелькнуло в голове, за все время пребывания на Олимпе, Афродита ни разу не видела царицу богов улыбающейся. Вечно нахмуренные брови, губы, вытянутые в тонкую ниточку, суровый взгляд черных глаз, несколько глубоких морщинок на лбу. Льстецы называли ее красивой. Лично Афродита этого бы не сказала. Впрочем, даже, если бы супруга Зевса была удивительной красавицей, Афродита подобного никогда не признала. Она всегда считала – красивые люди не бывают злыми.

* * *

А злости у Геры имелось – хоть отбавляй! Взять хотя бы попытку опоить Афродиту ядом. Поступок своим союзницам объяснила просто – надо проверить принадлежит новоиспеченная богиня любви к семейству бессмертных или все это плод ее больной фантазии.

Питье готовила сама, никому не доверив процесс. Зелье производилось в небольшой комнатенке. Когда-то давно, еще до появления на Олимпе Афродиты, Гера попросила сына сделать дверь в свои апартаменты настолько прочными, чтобы никто, в том числе и сам Зевс, не смогли ее взломать. Как она объяснила – будет, где скрываться в случае опасности. Что творилось за этими кованными дверями, никто не знал. Однако многие подозревали – ничего хорошего…

Периодически оттуда шел довольно неприятный и едкий запах, от которого слезились глаза у всех обитателей Олимпа. Небожители откровенно недоумевали – что там происходит? Надо полагать, когда готовился яд для Афродиты, чихали абсолютно все, в том числе стоявшие на страже два мрачных сфинкса. Вскоре отрава была готова, Гере предстояло самое сложное – дать ее выпить той, кому предназначалось.

Волоокая призвала на помощь своих помощниц: Афину, Артемиду и Гестию. Они для виду несколько по сопротивлялись, ссылаясь на гнев Громовержца. А потом сделали вид, что их убедил аргумент Геры. Она его промолвила, скромно потупив глаза:

– Мы лишь проверим, принадлежит ли Афродита роду бессмертных! Всем известно, настоящей богине яд никакого вреда не принесет!

После этих слов, Гера сняла со своей шеи амулет, подаренный матерью Реей, и заставила всех поклясться молчать. Затем произнесла только ей ведомые заклинания и налила полученное зелье в прозрачный хрустальный сосуд. Ее союзницы с ужасом наблюдали за всем действом, а когда бесцветная отрава прямо на глазах сама собой окрасилась в кровавый цвет, в ужасе завизжали. Гера угрожающе шикнула – нечего шуметь! А потом счастливо захихикала:

– Дело сделано, осталась лишь малость. Подмешать его блуднице в питье! И сделать это предстоит вам, ибо супруга Зевса должна остаться вне подозрений. Предлагаю сделать следующим образом.

План был прост. Все знали – на днях Зевс собирается отпраздновать очередную дату своей победы над Кроном. Естественно, Афродита обязательно приедет с поздравлениями. Так что опоить ее зельем труда не составит. Не станет же она отказываться от чаши вина, предложенного ей в знак дружбы и вечного мира?

* * *

Вскоре на пир стали слетаться гости. Тем, кому не хватило места, а это были те, кто не входил в сонм небожителей, толпились у входа в зал, где уже стояли накрытые столы. Возле них возлежал Зевс и близкое к нему окружение. Богиня любви, как и полагалось по статусу, находилась по правую руку от своего отца и кокетливо поглядывала на гостей.

Многие пытались поймать ее взгляд и когда это удавалось, посылали воздушный поцелуй. Гименей привычно разливал вино. Дошла очередь до Афродиты. Она с готовностью взяла предложенную чашу. Дионис по привычке протянул руку – он всегда дегустировать то, что предлагалось Афродите. Однако его легким движением руки остановила Афина. Афродите это показалось странным. Прежде мудрейшая довольно презрительно относилась к своему сводному брату Дионису и называла его недоноском. Сейчас же была сама любезность – мед из глаз, сахар из уст.

– Возлюбленный брат мой, – нежно ворковала мудрейшая, – не расскажешь нам об урожае винограда, что уродился в твоих угодьях?

Златокудрый бог веселья и виноделия не мог скрыть изумления. До сей поры сестренка никогда не высказывала интереса к его делам. Он замер с растерянным выражением лица и совершенно забыл о том, что хотел сделать. Возможно, Афродита не придала бы значения этой сцене, если бы не одна деталь. В уголке глаз Афины, обычно такой невозмутимой, предательски забилась голубая венка.

А уж когда совершенно безразличная к нарядам Артемида вдруг начала задавать вопросы относительно того, где производилась ткань для нового хитона Афродиты, сомнений не осталось. Ее явно пытаются отвлечь. Отвечая на вопросы, она медленно поднесла чашу к губам и постаралась незаметно проследить за реакцией божественных родственниц. На всякий случай прошептала заговор-оберег, которому научила одна из Мойр. Напиток в сосуде едва слышно зашипел. Следовательно, имеется серьезная опасность.

– Думай, думай, – приказала она себе. А чтобы никто не заметил ее смятения, позволила обнаглевшему Пану залезть рукой ей под хитон. Секунды оказалось довольно, чтобы принять решение. Она, по прежнему не выпуская чашу из рук, приподнялась на локте и обратилась к Афине.

– Роднулька, давай в знак примирения и вечной дружбы, отопьем из чаш друг друга!

Лицо храброй воительницы покрылось мертвенной белизной, а сама она стала похожей на статую, установленную в ее честь на Парфеноне. Афродита испугалась – а вдруг мудрейшая сейчас грохнется в обморок? Конфуза не оберешься!

Однако Афина довольно быстро сумела взять себя в руки и ласково произнесла:

– Любезная сестрица! Моя любовь к тебе безгранична! Но стоит ли проверят ее столь странным образом?

Досель мирно возлежавший Зевс отвлекся от застолья и стал прислушиваться к разговору.

– Ах, моя любезная сестрица, – продолжала игру Афродита, – очень ценю твои чувства. Но все-таки считаю: наше примирение надо закрепить.

И с приветливой улыбкой протянула Афине свою чашу. Последняя медленно приняла ее, но пить не стала. Так и сидела, застыв, с двумя чашами в руках. Пауза затянулась. Праздничный шум в зале стал стихать. Все присутствующие повернули голову и в страхе наблюдали за событиями, которые разворачивались за центральным столом. Все прекрасно понимали – гроза неминуема. Первым не выдержал хозяин Олимпа.

– Значит так, – рявкнул он, – первой пьет моя дорогая жена Гера, затем Афина и Артемида. Последней будет Гестия.

Гера отрицательно качнула головой. Хотя она прекрасно знала, что принадлежит роду бессмертных, особого желания выпить свое варево не испытывала. Кто знает, чем еще обернется!

Афина решила продолжить играть роль мраморной статуи. Надо сказать, что ей это удалось. Что же до храброй повелительницы амазонок, то она обеими руками ухватилась за рукоятку своего меча-акинака, с которым никогда не расставалась. По всей видимости, холодный металл ее несколько успокоил и придал смелости.

– Папенька, – наконец промолвила умиротворяюще Охотница, – я всегда готова выпить за здоровье своей сестры. Да вот беда, сегодня выпила так много, что еще немного и свалюсь под стол, будто пьяный фавн!

– А я еще трезв, – заорал Зевс.

Внезапно он схватил обеими руками чашу, что держала в руках Афина, и поднес к своим губам. И тут на сцену выступило новое действующее лицо. Это была Гестия. Она стремительно подлетела к Зевсу, нежно обняла его за могучую шею и ласково прощебетала:

– Позволь мне выпить первой за здоровье своей сестренки!

Из ее голубых глаз лился такой чистый свет, а на пухлых губах играла такая приветливая улыбка, что даже Афродита засомневалась в ее причастности к этой неприятной истории.

Гестия с почтением приняла чашу из рук отца и… случилось невероятное. Дорогая посудина, выточенная мастерами из прочного камня, оказалась слишком тяжелой для нежных рук хрупкой богини. Чаша с замечательным звоном ударилась о пол и разлетелась на тысячи мелких осколков.

– Как можно разбить такой прочный бокал, – это была единственная мысль, которая мелькнула в голове Афродиты. Больше она ни о чем думать не могла. Страх сковал ее тело только от одной мысли, чтобы с ней могло произойти, если бы отпила глоток.

На глазах разлитая жидкость зашипела, заурчала, а ее брызги превратились в мелких отвратительных тварей с длинными клыками и острыми жалами, довольно мерзко вываливающихся из вонючих пастей. Твари мгновенно разлетелись по дворцу, и слугам пришлось очень потрудиться прежде, чем отловить всех до последней…

Зевс покинул свое место и, тяжело ступая, отправился к выходу. Все молча наблюдали за ним. Афродите показалось, что он как-то враз постарел, лицо покрылось глубокими морщинами, а в волосе появилась предательская седина. Чувствовалось, каждый шаг давался Громовержцу с большим трудом. На выходе он повернулся и тихо произнес, обращаясь куда-то в пустоту: