Kitobni o'qish: «Пробуждение Веры»

Вам когда-нибудь доводилось проснуться в неизвестном месте с незнакомым человеком? Вы совершенно уверены, что заснули одна дома в своей кровати, а проснулись непонятно где и с кем.

Так началось утро моего дня, который перевернул всю мою жизнь с ног на голову, но обо всем по порядку.

Я проснулась от того, что меня обняла чья-то рука. Я открыла глаза, в комнате было темно, но я точно понимала, что нахожусь не дома. Человек рядом, судя по сопению, спал. Я стала судорожно вспоминать, где и с кем вчера уснула.

Я всегда сплю одна, у меня нет ни мужа, ни детей, ни кошечки или собачки, а тут живой человек.

Моим первым желанием было заорать, но я подумала, а вдруг это я сама с ним легла, ведь в моей памяти нет никаких насильственных действий в отношении меня накануне.

Окончательно проснувшись, я уже была уверена, что засыпала как всегда одна дома. Но как я попала сюда? Может меня украли? Дали наркотик? Но кто, зачем и где тогда охрана? Почему похититель мирно посапывает?

Я приподняла руку неизвестного человека, чтобы снять ее со своего тела. Определенно это была мужская рука, тяжелая и крупная, но у меня уже года два никого не было.

Я решила встать и осмотреться, но рука снова обняла мою талию и нежный мужской голос шепнул в ухо: “Поспи еще”.

От этого шепота мурашки побежали по всему моему телу. Мне вдруг захотелось, чтобы это была моя настоящая жизнь, а то, что было до, лишь дурной сон.

Уснуть я, конечно, не могла, да и сопротивляться мужской воле не очень-то хотелось. Почему-то я чувствовала себя в безопасности. Я решила дождаться рассвета и все пыталась понять, как то, что было до, превратилось в это.

А до было вот что…

– Нет, я не понимаю, ты три года потратила на учебу на экономическом факультете и тут решила стать актрисой? Где логика? – высекала искры мама на кухне, когда я сообщила ей, что хочу бросить учебу на экономическом и перейти в другой ВУЗ – Мы с отцом вкалывали как проклятые, чтобы тебя учить, а ты вдруг бросить решила!

– Но я же не совсем бросаю учебу, я просто хочу другую профессию.

– На песнях и плясках далеко не уедешь! Или ты хочешь, чтобы мы с отцом тебя до пенсии содержали?

– Но мама, хороший актер или певец без хлеба никогда не останется.

– С чего ты взяла, что ты хорошо поешь или станешь хорошей актрисой? Нет уж! Давай так, ты доучишься, пойдешь работать, а когда будешь зарабатывать, вот тогда и делай, что хочешь. А пока ты живешь за наш счет, так что будь добра, считайся с нашим мнением! Экономист нужная профессия во все времена, ты всегда заработаешь себе на жизнь! Всё, разговор окончен!

У меня было очень сильное желание уйти с экономического пути, пока совсем не засосало, и стать актрисой и певицей. С детства мечтала идти по творческому пути, но не решилась сразу после школы испытать шансы, настолько сильно боялась провала.

И вот после 3 курса твердо решила все поменять, пока не поздно. Но, как вы уже поняли, мои родители не оценили моих желаний. Они считали, что человек что-то должен уметь делать, кроме как “кривляться” на камеру, и что надо найти себе “нормальную” работу.

Мамины слова тогда посеяли во мне сомнения, твердость намерения поменять что-то в жизни стала почему-то угасать. Да и родителей травмировать не хотелось, и я смирилась с ситуацией, окончательно потеряв всякий интерес к учебе, что, к слову, не помешало мне закончить университет хорошо, благодаря моим умственным способностям, и даже устроиться на “нормальную” работу.

И вот теперь я работаю обычным экономистом в обычной конторе, занимающейся приемом и переработкой черных металлов. Работа не вселяет в меня особого энтузиазма, но со своими обязанностями я справляюсь хорошо, да и коллектив мне нравится. Со мной в кабинете сидят еще три обычные женщины. Мы говорим обо всем, как лучшие подруги.

Как-то в кабинете зашел разговор.

– Когда я была маленькая, я мечтала стать врачом, – вдруг произнесла тихоня Галя. Она редко принимает участие в нашей болтовне, всегда сосредоточена на работе, – сейчас сижу вот и думаю, почему я не пошла в медицинский? Мне тогда сказали, там конкурс 30 человек на место, без денег можешь и не соваться, а денег лишних в семье не было. Я поверила и даже пробовать не стала. А ведь я отлично знала химию и биологию. Сейчас смотрю, какие двоечники в медицинских учатся, и жалею. У меня бы действительно получалось очень хорошо.

– Но у тебя сейчас есть шанс стать целителем, ты хорошо знаешь народную медицину, травки собираешь. Помнишь, ты мне в ухо зубчик чеснока засунула, когда у меня пульпит был? – ответила Светка, – Мне ведь реально боль сняло, я хоть до стоматолога смогла доехать нормально. Правда вспоминаю, как он долго смеялся, но это не важно, важно, что твои методы работают.

– Свет, а ты кем хотела стать? Экономистом? – спросила я у Светки. Эта девушка всегда была с хорошим настроением, оптимизм в ней прямо зашкаливал, и казалось, она рада вообще всему и чувствует, что сделала правильный выбор.

– Как бы не так! – неожиданно вскочила Светка с места, – Я хотела быть дизайнером. Вот эти вот шторочки, обойчики, вазочки всякие, и все это вместе собирать так, чтобы получалось прямо ВАУ! Я же даже на курсы ходила, и вот это все мое, создавать красоту вокруг.

– Ну ты меня удивила, – ответила я, – я всегда думала, что если и есть человек, который любит работу экономиста, то это ты.

– Ну конечно, ха-ха три раза! Я просто не заморачиваюсь, зачем себя пилить, если все в принципе хорошо, зарплата нормальная, отпуск, премии иногда. Что еще надо для счастья?

– Наверно чувствовать, что ты живешь свою жизнь, ту, которую ты хочешь прожить, а не ту, которую навязывают, обстоятельства, общество, родители. Счастье – это свобода самовыражения. Это когда делаешь что-то, что нравится, а от тебя исходит свет и всех вокруг наполняет. И все начинают верить, что можно делать то, что нравится, – сказала я, почувствовав небывалое воодушевление.

– Дааааа, – вздохнула Галя.

– Ну ты и загнула!, – воскликнула Светка, – А сама-то ты кем хотела стать? Явно не царицей цифр?

– А я всегда мечтала стать актрисой, певицей, танцевать, я даже стихи когда-то писала. И сейчас бывает изредка.

– Ну это не всем дано, мы же простые люди, вряд ли бы ты стала известной или хорошо зарабатывала бы на этом, – “поддержала” меня Людочка. Люда была за все то, что можно потрогать руками. Вот есть у тебя машина, значит ты счастлив, а если ты прокатал деньги на путешествие за границу, значит деньги на ветер, в руках-то ничего не осталось. Толку-то от этих впечатлений, если их нельзя использовать в практической жизни.

– Так поступай сейчас, в чем проблема? – выпалила Света.

– Куда? Уже поздно. Да и ипотека у меня, чем я платить буду? Надо было сразу после школы.

– Ну да, это же не у всех талант, один на миллион добивается чего-то. А все остальное – это хайп, – добавила Людочка, – Так что забудь. Вряд ли бы ты стала Анджелиной Джоли или Ходченковой. Играла бы в каком-нибудь ТЮЗе лисичек и белочек за гроши и думала бы, как свести концы с концами. Или разрывалась бы на подработках, то клоунесса, то вожатый в лагере. А так хоть сидишь и не переживаешь, чем за ипотеку платить, всегда есть стабильный заработок, да и квартира в собственности, что немаловажно. Ты хороший экономист, и это вот прямо твое, – продолжала Людочка, все больше укрепляя во мне веру, что все правильно, хоть и не от души.

Квартира в собственности… Видели бы они мою квартиру. Но мы никогда не бываем друг у друга в гостях. Все, на что хватило мне одобренной банком суммы – это маленькая однушка с кухней, в которой только я, будучи весьма миниатюрной девушкой, могу развернуться, и комнатой, в которую поместились только кровать и старый шкаф, купленный мною на Авито, да так, что если откроешь дверцы шкафа, то они упрутся в кровать, которая не позволяет им открыться на всю ширину.

Район тоже не самый благополучный. Во-первых, на отшибе, во-вторых, постоянно топит после дождя, ну и наконец, из-за низкой стоимости жилья, моими соседями стали, пожалуй, все самые неблагополучные жители нашего города. Вокруг микрорайона вечная свалка, а из окон верхних этажей на балкон постоянно залетают бычки. Такое ощущение, будто кидающие их люди так и норовят попасть тебе в самую макушку. Но бычки – это не самое страшное, что может прилететь с верхних этажей. Иногда люди бросают пакеты с мусором, сломанную бытовую технику, старые двери или мебель. Чувствуешь себя итальянцем в новый год.

И вот живу я в этом районе уже около двух лет. Столько же лет у меня уже не было мужчины, и столько же времени я не вижусь со своими друзьями. Раньше мы хотя бы жили рядом, а потом все разъехались, вышли замуж, им стало не до меня, да еще и добираться далеко и неудобно. Да и сказать честно, нет особого желания видеться. Слушать их истории успеха, скромно умалчивая о своих достижениях, то еще “удовольствие”. Кто-то удачно вышел замуж, кто-то сделал нереальную карьеру и при встрече только и говорит о том, как строит подчиненных, а кто-то уехал в деревню, и рассказывает о том, как правильно обрабатывать почву весной.

Но я не жалуюсь, я привыкла к одиночеству. В одиночестве хорошо приводить свои мысли в порядок. Иногда рождаются стихи.

Однажды на работе я прочитала стихотворение “Она всегда мечтала рисовать..”

Она всегда мечтала рисовать,

Но выбор между творчеством и мужем

Ей сделать помогла родная мать,

Сказала ей: "тебе кормилец нужен"

Он ни о чем особо не мечтал,

Хотя всегда чего-то не хватало,

И недовольно власть критиковал,

Переключая телека каналы.

Таланты он её не поощрял,

Поскольку денег в дом не приносили,

Картинками шедевры называл,

А краски и холсты его бесили.

Она его лелеяла как мать,

Кормила, одевала, ублажала

И даже успевала рисовать,

Пока он крепко спал под одеялом.

С работы он придет к восьми. Уже

Шкворчит яичница на сковородке,

Она по кухне ходит в неглиже,

А на столе стоит бутылка водки.

Он быстро съест, табачный дым вдохнёт,

Потом допьет бутылку чистоганом,

Из-за стола вставая, отрыгнет

И спать пойдет с немытыми ногами.

А перед сном покурит еще раз,

Стряхнет ей по-хозяйски в краски пепел

И, выбрав на холсте ребенка глаз,

Он об него затушит сигарету.

Она пока в квартире уберет,

Ему погладит, вычистит ботинки,

Постиранное вывесит белье

И отдохнуть присядет у "картинки".

Всплакнет, следы увидев сигарет.

Ну ладно, ведь талант никем не признан

На завтрак сделаю ему омлет,

А дорисую в следующей жизни.

– Обалдеть, – сказала Светка.

– Не, ну надо же, какой козёл, ты ему всё, а он об тебя ноги вытирать, – чуть было не лопнула от возмущения Люська.

Мои объяснения, что это не о нём, не о моём бывшем, она и слушать не хотела. А он не был козлом. Ну или не в той степени, как в моем стихотворении. И вообще я писала не о нем, а о ситуации. Хотя в какой-то степени это было и про него в том числе. Пусть не так сильно, как в стихотворении, но он все-таки подавлял мою индивидуальность. Говорил, что я не так смеюсь, не так посмотрела, не в той интонации произнесла слова.

Как-то мы отдыхали с друзьями на природе, и мы с подругой пели песни. У нас так хорошо получалось вместе, нам так понравилось петь. Но на второй или третьей песне он вдруг сказал мне: “Заткнись, задолбала”. То есть вот так просто ни с чего, просто “заткнись”. Он не попросил вежливо не петь, не предложил нам уйти подальше, чтобы там вволю поорать. Он просто приказал заткнуться. И это человек, с которым я хотела разделить жизнь.

Слава богу, я вовремя одумалась. Эта ситуация была не единственной, подобных ситуаций было много. Я терпела два года, а потом, когда поняла, что я перестала себя уважать, ушла, купив перед этим квартирку в ипотеку. Не хотела возвращаться к родителям, но и с ним стало невыносимо.

Я чувствовала, что или взорвусь и получу по роже, или буду терпеть и тихо сойду с ума. Ни тот, ни другой варианты меня не устраивали, и я сказала однажды, что ухожу. Это было 23 февраля. Он сидел на кухне, ждал подарок, а я все никак не решалась ничего сказать, даже дежурных слов поздравления. Наконец, он спросил, какой подарок я ему приготовила, а я сказала, что ухожу.

Надо было видеть его лицо. Оно стало напоминать лицо побитой собаки, смотрящей людям в глаза в поисках спасения. Эти глаза запали мне в душу, мне стало одновременно так жалко его, но так легко. Для того, чтобы сбросить камень с души, всего-то и надо было произнести два слова “я ухожу”, да еще и примерно год назад, когда он совершенно перестал меня уважать.

Он медленно встал из-за стола, зачем-то опустился на колени и пошел так по кухне в мою сторону. Он был похож на калеку, у которого нет ног. Дошел до меня, взял меня за руки, целовал их, плакал, говорил “прости”. Я тоже плакала, мне было жалко его впервые за эти два года. Но вместе с тем за эти два года я никогда не ощущала такой легкости и свободы. Крылья, вдруг прорезавшиеся за моей спиной, поднимали меня все выше и выше над этой ситуацией, я уже не слышала, что он говорил. Я только думала, почему я не сделала этого давно?

Я тихо собрала чемоданчик и уже через  полчаса ушла зареванная и счастливая. Уходя, услышала в свой адрес отборный мат и какие-то слова о том, сколько времени он на меня потратил зря. Я улыбнулась, убедившись еще раз, что приняла правильное решение. Никогда еще воздух улицы не казался мне таким свободным. Мою грудную клетку просто распирало от этой свободы.

Я шла пешком от его дома до дома родителей около 7 километров. Это была самая легкая и счастливая дорога в моей жизни. И, пожалуй, это было единственно правильное решение, которое я приняла до настоящего момента.

Еще одно из сильных решений, принятых мною, было уйти от родителей. Когда я вернулась, я встретила стену непонимания. “Дима такой хороший мальчик”: говорили они. Ну да, они ведь с ним не жили. А для малознакомых людей он был весьма положительным персонажем, хорошо умел притворяться.

Так что у родителей надолго я не задержалась и уже через месяц переехала в крошечную, но свою квартирку, где у меня никто не мог отнять самого главного – свободы.

А чтобы чувствовать себя еще счастливей, я увлеклась чтением “Трансерфинга реальности”, вчера перед сном как раз читала про пространство вариантов.

Тансерфинг! Меня вдруг осенило! Неужели каким-то образом я перескочила через пространство вариантов в другую реальность?

Потихоньку начало светать, и я украдкой начала рассматривать лежащего рядом мужчину. Он был само совершенство. Господи, неужели такие мужчины встречаются, да еще и до них можно дотянуться? Высокий, с правильными чертами лица, в котором читались вселенское спокойствие и умиротворение. Посмотреть бы в его глаза, в них наверно можно утонуть, как бы это не банально звучало. Его тело было крепким, он не был ни худым, ни полным, не был и грудой мышц. Обычное подтянутое загорелое тело, темные короткие волосы, красивые уши. А руки, его большие теплые ладони, одна из которых все еще лежала на моей талии, пожалуй, они были самой магической частью его тела. Хотелось в них тонуть, хотелось, чтобы они никогда не отпускали меня.

Я не знаю, кто он и откуда взялся, а точнее, откуда я взялась в его кровати. Мужчина заворочался, а я закрыла глаза, сделав вид, что я еще сплю. Я боялась, если он увидит, что я не сплю, случится то, чего я так хочу, но о чем, возможно, потом буду жалеть, ведь это не моя жизнь, я занимаю чье-то чужое место. Это какая-то приятная ошибка вселенной. А еще я боялась, что, увидев меня, он поймет, что я не та, с кем он засыпал, и начнет вести допрос, а потом с позором прогонит меня.

Мужчина потянулся, потом нежно поцеловал меня в плечо, погладил мою руку, как будто проверял, точно ли я сплю. Но я играла роль спящей, как могла. Потихоньку он встал. Я приоткрыла глаза и стала наблюдать за ним украдкой.

Он был абсолютно голым. Лучше бы я ослепла на месте. И за что мне весь этот подарок? Или это все-таки сон?

Я дождалась, пока он уйдет в ванную, и начала больно-больно щипать себя, бить по щекам, жмуриться и вновь открывать глаза в попытке проснуться, но, похоже, я не спала. Осторожно и быстро я выскользнула из-под одеяла и стала искать что-нибудь такое, что могло бы подтвердить, что я здесь не случайно, ведь мужчина не удивился, увидев меня.

На столе лежал мобильник, судя по чехлу, он принадлежал женщине, возможно даже мне. Я взяла его в руку, прикоснулась указательным пальцем к сенсору сзади, и, о чудо, экран разблокировался. А на заставке красовался портрет, на котором мы с мужчиной, который сейчас принимает душ, стояли вместе. Он стоял чуть позади меня, обняв за талию и слегка уткнувшись носом в мою макушку.

Я стала разглядывать девушку на портрете в поисках отличий. Мне вдруг пришла в голову мысль, что это может быть мой двойник, она потерялась, мужчина страдал и совершенно случайно увидел меня, подумав, что я – это она и притащил к себе. Брр, какой бред, почему тогда я этого не помню?

На портрете определенно была изображена я, все черты лица, глаза, родинка на шее, вихор на лбу – перепутать было невозможно. Но как такое вообще возможно? Может я долго была в коме, и вся моя прошлая жизнь мне приснилась? Я прислушалась, вода в душе всё еще лилась, и я продолжила свои поиски. На столике в углу я увидела какие-то документы. Это были наши паспорта. Я открыла первый, это был мой паспорт, Ратманова Вера Андреевна, все данные, фотография и даже серия и номер паспорта совпадали с теми, что я получила в двадцать лет!

Я открыла его паспорт. Емельянов Роман Евгеньевич, он был на пять лет старше меня. Мы родились в одном городе. Интересно, а сейчас мы в каком городе?

Я отодвинула штору, яркий свет залил всю комнату, я выглянула в окно и была поражена потрясающим видом из окна, прямо перед моими глазами простиралось лазурное спокойное море. Это точно не Тюмень. Я открыла окно. С улицы донесся крик чаек и шум прибоя. Опустив глаза, я поняла, что находимся мы в каком-то дорогущем отеле какого-то прибрежного города. Даже не знаю, в России или нет.

Я так засмотрелась на уличные пейзажи, что не заметила, как вода в душе перестала литься. Так, сейчас он выйдет, надо взять себя в руки. Чтобы успокоиться я начала глубоко дышать. Так наверно дышат йоги в своих дыхательных практиках.

Роман, улыбаясь, вышел из ванной с полотенцем на бедрах.

– Доброе утро, любимая! – поцеловал он меня в щеку, – Делаешь зарядку, чтобы быть в форме сегодня на награждении?

– Здравствуйте, – неуверенно пробормотала я, во рту у меня пересохло, я увидела на столе стакан с водой, схватила его и залпом опустошила.

Роман подошел ко мне и попытался обнять, я сделала увиливающее движение в сторону и продолжила глубоко дышать, будто действительно делала какие-то упражнения.

– Да, награждение, – все так же неуверенно произнесла я, – Мне надо быть в форме.

Он снова попытался приблизиться ко мне, я быстро упала на пол и принялась отжиматься. Мои руки уже невыносимо болели и тряслись к тому моменту, как он отошел на безопасное расстояние. Не отрывая рук от пола, я подняла пятую точку вверх, приняв позу собаки мордой вниз и спросила, – А что за награждение?

В немой тишине будто услышала его вопрос: “В смысле”. Не дождавшись ответа, я подняла голову и посмотрела на Романа. Он смотрел на меня с лукавой улыбкой и любящими глазами. По всему было заметно, что он принял мой вопрос за шутку. Я решила ретироваться.

– В смысле, как думаешь, что мне надо делать или говорить на этой церемонии?

– Я думаю, ты сама найдешь, что сказать, если твое имя произнесут. А я уверен, что произнесут, ведь ты прошла огромный путь, ты как звезда, озарила путь стольких людей, которые нуждаются в этом. В конце концов, если бы я не встретил тебя тогда, где бы сейчас был я?

– А где бы ты был? – неуверенно спросила я, вставая на ноги.

– Не знаю…, – он странно сглотнул и замолчал. Было видно, что к горлу подступил комок слез. Помолчав немного, он сказал, – Возможно, меня бы уже не было..

Я посмотрела на него. Высокий статный красивый мужчина в тот момент напоминал мне побитую лохматую собаку, дрожащую от того, что ее насквозь промочило дождем. Мне стало не по себе, сердце защемило, и, неожиданно для себя, я сделала движение в его сторону. Он крепко сжал меня в своих крепких мужских руках, шмыгнул носом в макушку моей головы.

Мы простояли так минуту. Он думал о чем-то своем, а я думала: “Чем же таким я занимаюсь, что спасла его от смерти и несу свет другим людям. Может я врач?” – панически пронеслось у меня в голове: “Вот засада, я не знаю, о чем и с кем говорить на этой церемонии, я же далека от этой темы. Мне надо как-то избежать этого мероприятия, иначе все поймут, что я самозванка. Может сказать, что у меня жутко болит голова?”

Мои мысли прервал его рассказ.

– Помнишь нашу первую встречу?

Я не ответила, сделав вид, что помню. Он продолжил.

– Я тогда стоял на мосту, готовый спрыгнуть, было мерзко, холодно, я думал, что я разом избавлюсь от всех проблем. Тогда мой так называемый друг меня подставил, прибрав к рукам нашу фирму, а мне оставив долги и кредиты. Меня по городу встречали крепкие ребята с оружием, звонили какие-то братки. Может прыжок с моста выбор слабого, но на тот момент мне казалось, что я никогда не смогу выбраться из всей этой ситуации. Я был готов к прыжку, как вдруг услышал твой дерзкий голос: “Эй, стой, а ты поужинал, прежде чем прыгнуть?”. Этот вопрос поставил меня в тупик, я обернулся и увидел маленькую худенькую девочку. Я тогда сказал, чтобы ты не мешала мне, и, что если бы у меня были деньги на еду, я бы тут не стоял. Но ты не унималась: “Ну на голодный желудок, мне кажется, не так весело умирать, иди, поделюсь тем, что есть, а потом прыгнешь”. У тебя в руках был пакет, из которого ты достала булку и банку консервы. Консервы нам тогда попробовать так и не удалось, не было ножа, – засмеялся Роман и продолжил, – Я замешкался, но потом решил, что небольшой перекус в компании приятного человека не повредит, я хоть и отчаялся, но огонек надежды все-таки был. И ты меня очень заинтересовала. Помнишь, мы сидели прямо на мосту, ты бегала, танцевала, читала мне свои стихи про вход и выход.

– Бывает, в тупик загоняет нас жизнь, И, сам не заметив, связался с Лихом. Ты в омут реки прыгать не торопись….

– Ведь если есть вход, значит, должен быть выход, – продолжил Роман, – эти твои слова стали для меня спасением тогда и девизом потом по жизни.

Боже, конечно же я помнила свои стихи, и того мужчину на мосту тоже помнила. Когда я еще училась на втором курсе экономического факультета, как-то вечером я возвращалась домой с лекций. Было сыро и промозгло, я увидела бродячую собаку и купила ей булку и банку консервы. Когда вышла из магазина, собака быстро побежала в противоположную сторону от моего дома. Я пошла за ней и оказалась на мосту через реку. Собаки нигде уже не было видно. Я пошла по мосту и увидела какого-то чокнутого. Он, кажется, собирался прыгнуть. Только я тогда не подошла к нему, очень хотела, но сомневалась, заговорить с ним или нет.

У меня было сильное желание ему помочь, но я боялась, что он пошлет меня куда подальше. Однако чувство какой-то человечности не давало мне покоя, я сделала шаг в его сторону, но потом моя трусость взяла верх, я пошла дальше. Всё, на что я решилась тогда, крикнуть четыре строчки из этого стихотворения про вход и выход и быстро пошла прочь, боясь быть отправленной в какие-нибудь нелицеприятные места. Я шла, оборачиваясь, он все еще стоял. Я ушла, но мне до сих пор не дает покоя вопрос, прыгнул он или нет. Все эти годы я ругала себя за то, что тогда проявила трусость и малодушие. Я должна была попытаться поговорить с ним.

Теперь я понимаю, что в этой другой реальности, где я сейчас каким-то чудом оказалась, все-таки решилась подойти и не ошиблась. Так вот где разошлись пути двух реальностей, получается, я спасла его, а он спас меня. Но в моей настоящей жизни я прошла мимо и имею то, что имею. Какая же я была дура, что прошла тогда мимо.

Господи, почему же в моей серой реальности я так слаба и не смела? Если бы я тогда знала, вот я дура…

Сейчас я хотела кусать свои локти, чтобы заново прожить жизнь от того серого промозглого вечера, я бы сделала все по-другому. Но что сделано, то сделано… Жаль, что в моей жизни этот парень скорее всего спрыгнул с моста.

“А вдруг нет?” – зазвенела тишина у меня в ушах.

– Это ты спас меня, – ответила я, – если бы не ты, моя жизнь была бы серой и скучной. Сидела бы я сейчас в какой-нибудь конторке, работая экономистом, жила бы на скромную зарплату и никогда в жизни не выезжала дальше, чем 200 километров из Тюмени.

– Ну что ты, ты такой светлячок, твоя жизнь ни при каких обстоятельствах не могла бы быть серой и скучной. У тебя талант, а он все равно бы пробил себе путь. Ты не смогла бы жить по-другому. Твою маму, конечно, было невозможно переубедить, что тебе надо перевестись в творческий ВУЗ, но ты молодец, сначала поступила, а потом поставила маму перед фактом.

– Без твоей поддержки я бы никогда не решилась. Я бы убила свой талант, если бы не ты.  Спасибо, что ты есть.

– Так, ладно, чего-то мы загрустили с утра, у нас сегодня великий день, давай в душ и завтракать, – прервал мои мысли Роман.

О, я как раз уже успела проголодаться. Быстро приняв душ, я завернулась в полотенце и открыла шкаф в поисках одежды, потому что каким-то волшебным образом я попала в это райское место в одних трусах и футболке, в которой сплю. От увиденного в шкафу глаза мои забегали.

– А что мне надеть? – спросила я, так как не была уверена в том, что вся одежда, висящая в шкафу, принадлежит мне.

– А что больше подходит к твоему сегодняшнему настроению? – улыбнулся Роман.

– То есть, я могу взять любое из этого? – продолжила пытать я.

– Ты сегодня какая-то загадочная. Хорошо, если тебе трудно определиться, надень вот это фиолетовое, оно тебе очень идет.

Я взяла платье. Оно было простое, но вместе с тем такое шикарное из очень легкой, приятной к телу ткани. Я надела его и обомлела. Никогда я еще не нравилась себе столь сильно. Платье в пол. От талии вниз оно свободно струилось. И от самой же талии слева был разрез с запахом. Когда я делала шаг, платье очень красиво открывало мою левую ногу чуть выше колена. Верх платья с вырезом лодочкой, без рукавов и с открытыми плечами. “Не хватает тонкого колье”, – подумала я. Роман будто прочитал мои мысли, подошел к трюмо, взял синюю бархатную коробочку, открыл её, и украсил мою грудь изящной тонкой цепочкой с какими-то красивыми камушками, застегнув ее сзади. Я посмотрела в зеркало, лицо моё сразу засияло, так красиво подчеркнутое этим колье.

– Ты просто сногсшибательна, как и в день нашей первой встречи, – улыбнулся Роман, – когда ты стояла передо мной растрепанная, в драных джинсах, пиджаке не по размеру и стареньких сбитых туфлях. Как я благодарен судьбе, что ты тогда не прошла мимо. Ты купила на последние деньги булочку, чтобы покормить бездомную собачку, а спасла меня. Так, всё, не время грустить, идём завтракать.

Мы вышли из номера, Роман взял меня за руку. Мы вошли в лифт, в котором ехала парочка. Они как-то странно на меня смотрели, как будто рассматривали никому доселе неизвестную новую модель автомобиля. Я посильнее сжала руку Романа, он посмотрел на меня, улыбнувшись. Я почувствовала поддержку в его взгляде. Наконец, эта пытка закончилась, мы вышли на втором этаже отеля, где был ресторан, а парочка уехала дальше вниз.