Kitobni o'qish: «Шестья»

Шестья – это наша семья. Это придумал мой младший брат Андрейка. Имея трех старших сестер, он рано научился читать и считать. «Мама – раз, папа – два, Женя – три, Валя – четыре, Шаша – пять, я – шесть. Вот! Нас шестеро. Семь я – это семеро, а шесть, значит, шесть я», – так рассуждал он, с простодушным удивлением глядя на нас, будто мы были настолько глупы, что не могли понять такой простой вещи – это же элементарно! А на наш смех он махал на нас рукой: «Дурочки вы смешливые, вам палец покажи – вас и это развеселит». Серьезный товарищ мой брат Андрейка, маленький мужчина. А я кто? А вот угадайте! Ладно, не буду мучить вас, я Шаша. Точнее, Саша или Шура. И Александра, когда уже у всех терпение лопается на мои, мягко говоря, шалости. Но все же чаще я Шаша, опять же с легкой подачи моего братишки – у него долго не выходило сказать «Саша». Благодаря моему брату многие получали вторые имена. У нас есть сосед, дядя Казак, и не потому, что он служит в казачьем полку или как-то вообще связан с казаками, абсолютно нет, даже отдаленно нет, а всё намного проще: когда он очень сердитый, то он кричит: «Где моя сабля, всех зарублю!». И это выглядит страшно, но взрослые почему-то смеются, и нам, детям, от этого тоже как-то сразу веселее, но всё равно боязно быть рядом с ним таким огорченным и злым. И дядя Толя со временем привык, что его называют дядей Казаком. Так он добрый. Но временами на него находит – это со слов нашей тети Али-Ракеты, маминой сестры. Тетя Аля-Ракета не потому, что она реактивная, как вы, наверное, подумали, а потому что она как-то на Новый год подарила Андрею игрушечную ракету, и, когда она пришла в следующий раз в гости, Андрейка радостно воскликнул: «Тетя Аля-Ракета пришла!» – и мы все переняли это. И никто не путается. Все понимают, о ком речь.

Я старше брата на пять лет, а мои сестры старше меня на три и на пять лет. Мы все очень-очень любим друг друга. Бывают, конечно, споры, обиды, но наша мама умеет так ловко всё и всем разъяснить, что становится понятно, что дуться было глупо, что спорить было недостойно, и всё становится снова на свои места. Особенно много любви досталось, конечно, самому младшему, Андрейке. Он и на самом деле замечательный, прелесть какой прелестный. Мы бережно относимся к нему, заботимся о нём, он отвечает нам тем же. Вы сейчас будете смеяться. Но прошу вас, не смейтесь. Андрейке нельзя плакать. Сейчас я вам всё объясню. И не думайте, что это мы так стараемся, чтобы ребёнок не плакал. Просто у него очень длинные ресницы. Я повторюсь, очень длинные. Кстати, в отличие от нас, девочек, вот бы мне такие! Так вот, когда он вдруг заливается слезами, то ресницы загибаются и больно колют глаза, от этого ещё хуже становится: глаза краснеют, воспаляются. У плача есть прямые дополнительные далеко неприятные последствия, соответственно, ни в коем разу доводить до слёз не следует, за чем мы и следим. Фраза «вытащите, разогните мне ресницы» вам покажется смешной, так и есть, без смеха это у нас и не происходит, благо, что и Андрейка быстро подхватывает наше настроение и успокаивается.

Давайте всё же я познакомлю вас с остальными. Начну с мамы. Маме всегда говорят очень много комплиментов. Что она очень красивая, стильная, прекрасная хозяйка, хвалят ее за блюда и за то, что она умеет ловко придумать отличную вещь из любого материала, что под рукой, приспособить что-то ненужное, что готовы выбросить, под нужное. Она дает многим вещам новую жизнь. «Золотые руки» – это про нее. Не просто бережливая, а еще и искусная. Это и нам прививает. Мама очень улыбчивая, веселая, умеет рассмешить нас и папу. Мамины придумки на кухне всегда вкусные, будь то из морковки или из обычных галет. Если про готовку, то больше всего мне нравится, когда мы все вместе собираемся за нашим большим столом в гостиной и лепим пельмени. Мама раскатывает тесто и перевернутой рюмкой режет тесто на кружочки, а мы наполняем их фаршем и защипываем края, потом складываем на противень, и папа выносит их на мороз, как схватятся, папа их заносит, и мы высыпаем их в сатиновые мешочки порционно, так удобно заносить их с холодной кладовой на одну готовку для всей семьи. Мама еще каждый раз «колдует» новый соус к ним, если кто желает пельмени без бульона. И всегда у ней всё получается, как «пальчики оближешь». Работает мама посменно лаборанткой. Сейчас будем немного сложно, но ничего, вы поймете. Работает она в одной из клинических лабораторий при большой-большой больнице в несколько зданий. Вот, получилось: клинических – это от слова клиника. Мама выбрала такую работу нарочно для того, чтобы проводить больше времени с нами, малышами, да и вообще со своей семьей. На работе у нее много-много разных стеклянных бутылочек, пробирок, мензурок, сосудов. Она обрабатывает их, расставляет на полки с надписями или готовит к отгрузке, складывая и сортируя их по размерам и предназначению в коробки. Она возглавляет этот отдел, я не помню, как он называется, название очень сложное для меня. И я всегда удивляюсь, когда бываю у нее в лаборатории, как она всё это запоминает, какую куда класть, и еще подсказывает своим помощникам, если они путаются. Она заполняет журналы, проставляет там название отделений и клиник больницы и проставляет даты передачи коробок. Люблю перелистывать их, и дома, играя в «больничку», я обязательно кладу себе на стол подобный журнал, разлиняю его на графы и заполняю, пишу там что-нибудь. Хотя я редко бываю на работе у мамы, все в больнице знают, что я дочь Веры Николаевны. Там все ее так называют. Когда папа приходит за нами, кто-нибудь обязательно скажет: «Вера Николаевна, вас с Сашей на проходной ждет Борис Глебович». Борис Глебович – это мой папа, он работает водителем на грузовой машине в этой же больнице. Однажды я была у папы в гараже. Там очень сильно пахло мазутом, бензином и еще чем-то. Мне это не понравилось. Я постоянно морщилась и натягивала на нос шарф. После этого я перестала просить взять меня с собой в гараж, мне лучше у мамы. Зато Андрейка обожает папин гараж. Мужчины, что с ними поделать. Кстати, я забыла сказать, что мы, да, вот, вспомнила это дурацкое выражение – неорганизованные дети. Звучит как-то неприятно, да? Но нам смешно. Так называют детей, которые не ходят в детский сад. Бабушка и мама абсолютно уверены, что детьми должны заниматься родители и домашние пенсионеры – это бабушка называла себя так. К сожалению, наша бабушка ушла из жизни, и нам ее очень не хватает. Мы часто вспоминаем ее, нам было трудно с ней расстаться. Особенно тяжело было папе, ведь он потерял самого близкого и родного человека – маму. Мы старались поддержать друг друга и утешить. В тот момент я поняла, что в жизни бывает очень грустно, но мы можем справиться с этим вместе, и каждый из нас может найти поддержку в горе у своих близких.

Папа у нас мужественный и очень сильный. Он высокий, жгучий брюнет с яркими чертами лица. Говорят, что в нашей крови намешано много народностей, есть и осетины, и поляки. Видимо, оттого папа такой яркий внешне. И на характер очень живой. Он обожает охоту и рыбалку. Любит ходить по тайге, в октябре-ноябре он обязательно берет отпуск и уезжает в деревню, где у мужчин нашего рода имеется охотничье угодье. В молодости папа работал в геологической партии, и с тех пор у него появилась привычка ходить по таёжным тропам. Мама понимает и поддерживает его в этом. Каждому человеку нужна отдушина, и папа нашёл её в тайге. Она заряжает его энергией и вдохновляет. На севере охота – это традиция и необходимость, ею увлекаются многие мужчины. Кроме того, она позволяет обеспечить семью едой на зиму. А наш папа – главный добытчик в семье, ведь Андрейка ещё совсем маленький. Папа тоже мастер на все руки, но в более другом. Он может из дерева смастерить что угодно. Во дворе для детей он оборудовал детскую площадку. На пустыре перед домом появилась песочница, скамейки, качели-качалка и качель на верёвке. Летом растягивали волейбольную сетку, она регулировалась, чуть пониже нам для пионербола, а выше для волейбола. Летом мы выезжали с палатками с ночевкой на реку. Рыбачили, неводили, загорали и купались. Папа специально для этого накопил на моторную лодку. Перед спуском на воду лодки он проверял мотор в бочке с водой. На это зрелище прибегали посмотреть все ребята с нашего двора. Мальчишек постарше он обучал, как ремонтировать велосипеды, как менять цепи на них. Я тоже участвовала, мне было интереснее заниматься чем-то таким, а не девчачьими забавами. Я любила выжигать, выпиливать самострелы для игры в казаки-разбойники. Может, потому что больше времени проводила с мальчишками из-за Андрейки, а может, просто я так устроена. По крайней мере, папа меня не отстранял от их мужских дел. Как он говорил: «Если ребёнок говорит «я сам», то не стоит его урезонивать, пусть пробует, и всё получится, надо только поддерживать это стремление».