Kitobni o'qish: «Пропавшие закорючки»

ГЛАВА ПЕРВАЯ. МУКИ ОТЕЛЛО

Часы показывали начало девятого вечера, а Ирина до сих пор не возвратилась с работы.

Игорь нервно побарабанил пальцами по газете, которую рассеянно просматривал, лежа на диване.

Черт возьми, куда она могла запропаститься?

Вообще-то, Ирина каждый день обычно приходила домой в половине шестого и редко задерживалась в своей библиотеке даже на лишние полчаса – как она говорила, иначе ей не хватало времени приготовить нормальный, «человеческий» ужин.

Да ладно, можно даже обойтись разок и без «человеческого» – съел же сегодня Игорь подгоревшую яичницу, и ничего, не умер!

Впрочем, Бабуся, которая была весьма своеобразным кулинаром, предложила Игорю откушать также ее фирменной тыквенной каши на воде – но это было уже слишком!

И как только можно вообще есть эту оранжевую размазню?

Игорь чувствовал, что с каждой минутой начинает злиться все больше и больше.

В конце концов, Ирина могла элементарно позвонить и предупредить, что задерживается.

Что еще за новости? Где она так долго гуляет?

Телефон в библиотеке, где работала Ирина, еще два часа назад выдавал длинные гудки.

И, действительно, Игорь прекрасно знал, что библиотечные дамочки не любили задерживаться среди книжных стеллажей и формуляров даже на лишнюю минуту и разбегались со своей тихой работы сразу же по первому звонку.

Нет, на работе Ирины точно не было – но тогда где же она?

Весьма интересный вопросик.

Игорь решил, что когда Ирина все же вернется домой (должна же она когда-нибудь вернуться?), он имеет полное право с ней вообще не разговаривать, и вовсе не обязан слушать ее объяснения и оправдания.

К черту!

Он будет точно так же продолжать лежать на диване и в свое удовольствие читать свежие новости.

Игорь Костиков снова недовольно уставился в газету и пробежал глазами по столбцам криминальной хроники.

Признаться, лично его во всех изданиях интересовала только криминальная информация, и больше ничего.

Но в последнее время уголовно наказуемые происшествия, которыми, казалось бы, только что пестрили страницы буквально всех столичных, а также местных газет и журналов, были вытеснены предвыборными делами и сопровождающими их скандалами.

Игорь тонко улыбнулся.

Когда-то Вольтер говорил, что все жанры хороши, кроме скучного.

Но сейчас можно было сделать определенный вывод, что в России накануне парламентских и президентских выборов на первое место вышли исключительно жанры доноса и компромата, особый способ обливания друг друга словесными помоями.

Разоблачались тайны чьих-то взносов на кредитных карточках и банковских счетах, которые, кстати сказать, при царском режиме считались коммерческими, а главное, нерушимыми.

Выволакивались на свет божий пыльные папки досье на каждого из участников выборов, даже еще только предполагаемых, где была собрана вся подноготная, и чуть ли ни детские ползунки, которые кандидаты в депутаты носили и пачкали в раннем детстве.

Создавалось ощущение, что буквально во всех саунах, банях, ночных клубах и даже сортирах ни только столицы, но и других городов России, в том числе и Тарасова, где жил Игорь, были установлены секретные видеокамеры, подслушивающие устройства, глазки, ушки, чуткие усики и прочие приспособления, способные в нужный момент уловить в поведении сильных мира сего хоть что-нибудь, подходящее для компромата.

А вдруг кто-нибудь из претендентов на высокий пост по пьянке что-то неосторожно брякнет или опрометчиво пукнет?

Игорь раздраженно скомкал газету и швырнул ее на пол.

Нет, может быть, кому-нибудь такое чтение и нравится, но подобная грязища точно не для него.

Хотя, если признаться, он должен, и даже более того – теперь просто обязан – постоянно интересоваться подобными вещами.

А вот не получается – с души воротит.

Увы, в нынешней действительности, в том числе и в детективном деле, казалось, не осталось больше ни капли того благородства, которое так привлекало Игоря Костикова в детстве, когда он с упоением читал книжки про Шерлока Холмса и доктора Ватсона.

Хотелось работать – если и не так, то похоже: раскрывать самые запутанные преступления века, опираясь исключительно на собственный интеллект и владение дедуктивным методом, использовать для этого смекалку, чувство юмора, помощь надежных, верных друзей.

Этак изящно, непринужденно…

Да ладно – пусть даже с трудом, как говорится, через тернии.

Но все же Игорь не был готов к тому, что придется иметь дело с такой кучей навоза, какой является нынешняя криминальная жизнь.

«Нет, дружище, тебе придется погрузиться в кучу дерьма, – безжалостно поправлял Игоря его друг детства Олег Малышев, которые сам уже несколько лет работал в уголовном розыске, и имел гороздо больше представления о криминальном мире, чем сам Игорь. – Говорю конкретно, Пижон, что ты со своим характером и аристократическими замашками у нас точно не сможешь – замутит».

Неужели Малой все-таки оказался прав?

Игорь достал трубку и не спеша набил ее своим любимым табаком, слегка отдающим вишневыми листьями.

Когда-то, из чистого любопытства, Игорь попробовал курить трубку, опять-таки бессознательно подражая герою Конан Дойля, но теперь это незаметно сделалось его устойчивой привычкой.

Любые, даже самые дорогие сигареты, которые только можно было отыскать в коммерческих магазинах Тарасова, все равно имели неуловимый привкус подделки, в то время как табак, которым Игорь запасался во всех своих командировках или других поездках в Москву или Питер, был неизменно качественным, подлинным – крепким и очень ароматным.

Игорь попробовал уже английские, голландские, испанские сорта табака – все они были совершенно разными на вкус и даже на нюх, но их объединяло то, что они были настоящими и не имели «совкового» привкуса!

И потом – с трубкой в зубах, действительно, можно было не спеша обдумывать самые длинные, долгоиграющие мысли и дела, тогда как сигарета – пых! пых! – и уже гасла после какой-нибудь внезапной догадки, жадно требуя следующей затяжки, заставляя попусту нервничать и суетиться.

Игорь вспомнил, что этот разговор с Малышевым о сущности профессии – как следователя из государственных органов, так и частного детектива – произошел за пивом, когда они вместе отмечали успех одного запутанного дела.

Вообще-то, признаться, это было самое первое дело, которое Игорю удалось раскрыть практически самостоятельно, и потому он мог по праву считаться героем того пивного праздника.

Но если быть еще точнее, ту странную историю про пропавшую персидскую кошку, следы которой неожиданно привели к преступной группировке, занимающейся наркотиком двадцать первого века – так называемой, «ангельской пудрой», Игорю навряд ли удалось бы осилить без неожиданной помощи… Бабуси.

Как ни смешно было признаваться, но именно баба Дуся – Бабуся, – с которой Игорь вынужден был делить жилплощадь и которая то и дело мешалась у них с Ириной под ногами – так вот, именно она проявила такие чудеса сообразительности, что всех сумела заткнуть за пояс.

Конечно, Игорь не слишком распространялся перед Малышевым на сей счет, но про себя был по-настоящему восхищен смышленностью и житейской мудростью старушки, признаваясь самому себе, что без ее помощи вряд ли «кошачье дело», которое значилось в его картотеке как самое первое и, на сегодняшний день, единственное, закончилось бы так успешно.

Ведь так получилось, что «ангельская пудра» принесла Игорю чертовски большие дивиденды, на которые он первоначально даже и не рассчитывал.

И денежное вознаграждение, и даже международный резонанс, потому как «припудренных», оказывается, давно уже выискивала международная полиция, не предполагая, что они могут объявиться именно в провинциальном российском городе Тарасове, и – что для Костикова тоже было немаловажно – публичное признание Малышевым его, Игоря, детективных талантов.

В тот вечер, выпив пива столько, что у обоих школьных друзей забулькало в горле, а запах сушеной воблы от рук и вовсе потом не выветривался почти неделю, Игорь признался Малому о своей давней мечте устроить частное детективное агентство на дому, где можно было бы тонко, творчески подходить ко многим запутанным криминальным делам.

Детали этого разговора теперь уже навеки утрачены в памяти – уже на следующее утро Игорь не очень ясно припоминал подробности пивной вечеринки.

Но все же Игорь помнил, что тогда заплетающимся языком он поведал Малому, что именно ради этой благородной цели – заняться частным сыском – он, собственно говоря, когда-то пошел в юридический институт, и даже, кажется, во всех подробностях показывал другу свой кабинет, приспособленный для приема клиентов, поясняя на ходу, что название пока что незарегистрированного, но все равно уже существующего агентства «ИКС» следует расшифровывать, как «Игорь Костиков – сыск», и многое, многое другое.

Буль-буль, приблизительно в этом же духе…

Малышев выслушал исповедь Игоря с еле заметной усмешкой, зажимая в желтоватых зубах «Приму» – эти рабоче-крестьянские сигареты он курил не по бедности, а из принципа, считая, что они делаются для «настоящих мужиков».

А потом спокойно заговорил про «дерьмецо», которое является главной составной частью этого самого распрекрасного на свете дела, сыскного, про которое с пьяным красноречием так долго распинался перед ним Игорь.

Другими словами, расхвалив сначала несомненные детективные способности Игоря, которые для него оказались в некотором смысле полной неожиданностью, под конец Малышев посоветовал Игорю в частные детективы лучше не соваться, а продолжать спокойно работать в своей юридической консультации, где Игорь Костиков трудился со времени окончания института, имея твердый заработок, нормальный достаток, а порой еще и уважение клиентов.

Мол, Игорю надо радоваться уже тому, что ему один раз повезло с таким потрясающе необычным делом, как «ангельская пудра», но иметь в виду, что больше таких подарков судьбы может и не приключиться.

Игорь, разумеется, тогда с другом сильно поспорил, но получалось, что Малой снова оказался прав!

Со времени «припудренного» дела прошло уже почти два месяца, а ничего любопытного больше на горизонте не появлялось.

Игорь по-прежнему ходил на работу в свою юридическую «контору» и даже получил за это время небольшое повышение по службе и денежную премию.

Но вот, пожалуй, и все события!

А у себя дома, в комнате, которая задумывалась как рабочий кабинет «Игоря Холмса» и офис детективного агентства «Икс», Игорь, как правило, только читал газеты да курил свою любимую трубку, потому что Ирина не выносила табачного дыма, и курить в других комнатах квартиры было категорически запрещено. Что же касается Бабуси, то свой нюхательный табак, которым она время от времени «баловалась», она имела дурную привычку рассыпать по всему дому.

Но что говорить о куреве, когда даже газетное чтение, и то в последнее время стало такого качества, что переварить его порой было совершенно невозможно.

И Игорь Костиков снова с горечью подумал, что Малышев со всех сторон оказался прав.

Разумеется, для частного детектива он слишком уж «чистоплюй»!

Чересчур любит вокруг себя красивые вещи, вкусный ужин, ценит, так сказать, совершенную форму…

При мысли об ужине, Игорь начал злиться с новой силой.

Куда же все-таки сегодня подевалась Ирина?

Но на смену благородному гневу голодного мужчины, откуда-то пришла и тревога: может быть, с ней что-нибудь случилось?

Допустим, встретил Ирину какой-нибудь идиот на дороге, и…

И – дальше что-нибудь из тех случаев, которые с таким смаком описываются журналистами в хронике происшествий.

Ведь никто из пострадавших тоже не предполагает, что именно с ним может приключиться такая гадость, как нападение маньяка, или наезд пьяного автомобилиста.

– Баба Дуся, вам Ирина ничего не говорила насчет того, что может сегодня задержаться? – крикнул Игорь, услышав, как в соседней комнате прошуршали шаги Бабуси, которая умела передвигаться по дому почти что неслышно, как старый индеец на боевой тропе.

– Нет, а что? – с неподдельным интересом заглянула Бабуся в комнату Игоря. – Я думала, ты сам чего-то знаешь…

Вообще-то у Бабуси с Игорем имелась давняя договоренность о соблюдении полного территориального нейтралитета.

Игорь старался не заходить лишний раз в комнату Бабуси, обставленную какой-то допотопной деревенской утварью, даже если та начинала там вовсю громыхать какими-то непонятными железными предметами, или принималась прямо на подоконнике сушить яблоки или грибы.

В конце-концов, теперь это было ее законное право, и Игорь, как юрист это понимал четко и относился с полным спокойствием.

Ведь когда-то родители Игоря разрешили занять ему трехкомнатную квартиру в центре города только с тем условием, что в ней отыщется уголок для Бабуси – вот и пусть теперь живет старушка, как знает.

Но в свою очередь и Бабуся старалась как можно реже заходить в большую комнату, которую занимали Игорь с Ириной, но особенно – в так называемый офис «агентства ИКС».

После истории с «ангельской пудрой», когда Бабуся узнала, что ее «Горяшка» не просто работает юристом, что само по себе вызывало ее невероятное уважение («бумаги перекладывает – и за это деньги гребет!), но к тому же еще занимается и расследованиями, она перестала вытирать даже пыль на компьютере Игоря, полагая, что может случайно „подмахнуть“ в священном, пусть даже и отключенном ящике, что-нибудь важное.

Признаться, Бабуся не поверила, когда узнала, что этот драндулет с экраном стоит гораздо дороже цветного телевизора, и на всякий случай косилась на него с большим предубеждением, как, впрочем, и на все другие вещи в рабочей комнате Игоря, включая его трубки и книги.

– Ничего я не знаю, – буркнул Игорь, пуская к потолку кольцо черного дыма. – Знал бы – не спрашивал.

– Эх, Горяшка-Горяшка, – хитро прищурилась Бабуся. – А тебе ведь Иринку-то и поругать как следует нельзя, ежели она вдруг у тебя загуляет…

– Почему это?

– А то как же! – пояснила Бабуся. – Как же ты можешь ее поругать, когда она тебе на самом деле – нет никто? Никакая и не жена вовсе.

– Как это – никто? – возмутился Игорь. – Да как так – никто? Ирина мне – как раз жена, я вам уже, баба Дуся, сто раз объяснял. Просто мы живем в гражданском браке, не расписываясь в загсе. Сейчас так принято. На что нам какие-то бумажки?

– Смотри-ка, как ты интересно рассуждаешь, – укоризненно покачала головой Бабуся. – Сам всю жизнь одними бумажками только, да законами занимаешься, а как девку узаконить – так они тебе сразу стали и навовсе не нужны. Крутишь ты, Горяшка, что-то…Ой, вертишь! Смотри, как бы не докрутился…

– Мы, кажется, неоднократно договаривались, что вы, баба Дуся, не будете вмешиваться ни в мои служебные, ни тем более в личные дела, – проговорил Игорь, набрав в легкие побольше воздуха, и готовясь к разговору на длинную дистанцию. – И вы, кажется…

– Когда кажется – креститься надо, – довольно бесцеремонно оборвала Игоря на полуслове Бабуся. – А в вашем, Горяшка, случае, лучше – венчаться, если твоя душа казенные печати не приемлет. А то лично я Ирку тоже понять могу: девка молодая, красивая, ей уже, небось, остепениться хочется, а, может, и ребеночка народить, а тут – ни то, и се, ни пятое, ни десятое. Вот и не выдержала, решила хвостом вильнуть…

– Откуда вы знаете? – пронзительно уставился Игорь на Бабусю.

– Что я знаю?

– Ну, что «хвостом вильнуть»? Она вам что-нибудь говорила, куда пойдет сегодня? Тогда лучше сразу выкладывайте начистоту, а то…

– А тут и без разговоров все понятно, – махнула рукой Бабуся. – Как будто я не вижу, как на нее вперивается твой дружок, который из милиции. Прямо так и ширкает по нашей Иринке глазками: туда-сюда, туда-сюда, и чуть ли ни до гола все одежки с нее взглядом сымает…

– Все понятно. Больше вопросов нет, – процедил Игорь сквозь зубы.

В какой-то степени Бабуся говорила правду, и это его тем более раздражало.

Разумеется, Игорь знал, что Малышев вот уже много лет, буквально с институтской скамьи, был к Ирине сильно не равнодушен, и даже не пытался этого ни от кого скрывать.

Но не виноват же Игорь, что Ирина выбрала именно его?

Да что там скромничать – женщины всегда обращали именно на Игоря повышенное внимание из-за его яркой, интересной внешности.

Высокий, темноволосый, с красивыми, правильными чертами лица, черными большими глазами, высоким лбом…

Отец Игоря, Анатолий Сергеевич, любил пошутить, что Игорь удался в «какого-то проезжего цыгана», пока в семейном альбоме случайно не отыскалась фотография такого же черноокого, бородатого прадеда в строгом, застегнутом на все пуговицы, сюртуке.

Но ничего более подробного о красивом предке в семье Костиковых известно не было.

Однако ведь Ирина, с которой они вместе жили сначала в прежней однокомнатной квартире, а теперь в новой, втроем с Бабусей, уже имела возможность разглядеть и многое другое, что таилось за благородными, несколько даже романтическими чертами лица Игоря.

И отнюдь не только все самое лучшее и распрекрасное…

– И чего ты теперь так нахохлился? – прервала размышления Игоря Бабуся. – Сам ведь знаешь, что я правду говорю. Да и кто другой тебе скажет, если не я, да не мать с отцом, которые слишком уж тебе много воли дали, в рот заглядывают и по шелковой головушке гладят…

– Вопросов к вам больше нет, – снова повторил Игорь, не желая выслушивать бесконечные бабкины глупости и демонстративно хватаясь за газету. – Вы же видите – я работаю.

Последние слова произвели на Бабусю поистине магическое действие, так как она сразу же закрыла рот и удалилась.

А Игорь задумался: может быть, и правда, зря он вчера сболтнул Ирине, что вполне понимает голливудских звезд, которые беспрерывно женятся на своих киношных партнершах и на всевозможных, совсем юных топ-моделях? Мол, что в этом такого особенного?

Разумеется, Ирина на это вчера ничего не сказала и лишь молча вздохнула, но, может быть, сегодняшний вечер – и есть ответ ему на ту самую реплику перед экраном телевизора?

Чтобы немного скрасить ожидание, Игорь решил позвонить Малышеву.

Конечно, он немного хитрил сам перед собой – ему хотелось на всякий случай попытаться что-нибудь вскользь выяснить и об Ирине, и о том, не появилось ли у Олега какого-нибудь интересного, запутанного дела, которое уже поставило следствие в абсолютный тупик, и теперь требует «свежего глаза».

Но Малого, как назло, не оказалось дома.

– Алло, – с готовностью отозвался в трубке голос мамы Олега, которую Игорь знал еще с самого детства, как великую любительницу поговорить – и по телефону, и с глазу на глаз.

Бывало, Игорю из вежливости приходилось по часу стоять в дверях, выслушивая информацию, которую тут же обрушивала на всякого вошедшего эта разговорчивая, но почему-то одинокая и ни разу не побывавшая официально замужем женщина – она испытывала настоящий людоедский голод на любого рода общение.

– А Олежки сейчас дома нет, – сказала Маргарита Васильевна, не скрывая радости, что кто-то сам додумался вызвать ее по телефону на контакт. – Разумеется, Игорек, я сразу тебя узнала. Сегодня Олежка повел девушку в «Избушку». Как – какую? Он говорит, что это самый лучший в Тарасове ресторан. Нет, сама я там не была – какие еще рестораны с моей зарплатой? Ах, ты спрашиваешь, какую девушку? Олежка не сказал мне, как ее зовутты же знаешь, в этом вопросе мой лапуля такой скрытный, такой застенчивый. Но я рада, что наконец-то ему хоть кто-то по-настоящему понравился. Ты спрашиваешь, из чего я это заключила? Ну, во-первых, согласись, вовсе не каждую девушку он бы стал приглашать в дорогой ресторан, а только такую, на кого у него имеются серьезные виды. Разве не так? Во-вторых, он сегодня наконец-то стащил с себя эти затрапезные джинсы и по собственному желанию оделся в приличный костюм и даже побрызгался какой-то туалетной водичкой – и когда только успел купить? Кстати, как там поживает Ирочка? Что там скрывать – я в свое время переживала, что у них с Олежкой не получилось…

В общем, чем дольше Игорь слушал щебетание малышевской мамаши, тем отчетливее он понимал, что Малышев с Ириной в тайне от него сегодня пошли в ресторан.

Вряд ли Малой стал бы так наряжаться и сорить деньгами ради кого-нибудь другого, кроме Ирины.

Нет, других вариантов быть не могло, это точно.

Кроме того, теперь Игорь отчетливо вспомнил, что сегодня утром Ирина тоже гораздо дольше обычного крутилась перед зеркалом.

И даже одела на работу какую-то легкомысленную прозрачную блузку.

Зачем, интересно, для работы в библиотеке ей мог понадобиться такой откровенный прикид?

Она еще даже лицемерно пригласила Игоря оценить, как сегодня выглядит (все-таки все женщины – коварны!), но ему с утра было некогда заниматься подобными глупостями.

Кстати, почему ему было некогда?

Не важно, сейчас Игорь уже не помнил, какая важная мысль плотно занимала утром его воображение, но разве в этом дело?

Дело в том, что в эти самые минуты ему, дамскому сердцееду, кажется, вовсю наставляла рога без пяти минут законная жена, танцуя в обнимку где-нибудь в глубине темного зала с его другом детства, и это еще в самом лучшем случае!

Игорь как никто знал дьявольскую изобретательность и напористость Малышева, когда тому требовалось добиться чего-нибудь своего.

Нет, Малому ничего не стоило на один вечер и даже на пару часов снять номер «люкс» гостиницы, заплатив за него как за трое суток, добыть ключи от коттеджа какого-нибудь знакомого мафиозника, где можно сколько хочешь поплескаться с девушкой в личном бассейне или в джакузи, арендовать пароход, который катал бы влюбленных по реке ровно столько времени, сколько им понадобилось бы, чтобы вдоволь позаниматься любовью, и все…все, что угодно!

Да, Малышев был способен на все.

А Ирина?

Игорь даже зубами скрипнул, настолько его задевало за живое даже одно только предположение, что именно она является партнершей этого кривоногого, ухватистого ухажера.

Впрочем, теперь в голове у Игоря уже вовсю созревал ответный план.

Допустим, отправиться тоже в «Избушку», сесть спокойно в уголке и понаблюдать, как там сейчас воркуют эти голубки.

А потом спокойно подойти и сказать: «Привет, ребята! Выпить не нальете?»

Игорь в удовольствием представил, какими пунцовыми пятнами сразу покроется лицо Ирины, и как криво оскалится при этом Малой.

Нет, еще лучше будет подойти, небрежно ведя под руку какую-нибудь ошеломительную красотку – ради этого можно даже позвонить Юлечке, которая работает у них в конторе секретаршей!

«Привет, ребята? Развлекаетесь? А мы вот тоже решили проветриться…»

Или – нет: сначала все-таки подойти одному, а Юлечка пусть до поры до времени сидит в глубине зала за столиком, посасывая через соломинку коктейль, чтобы потом…

«Привет, ребята!»

Неизвестно, сколько бы еще Игорь Костиков мысленно упражнялся в своих то скорбных, то в злорадных приветствиях, но вдруг он услышал звук поворачиваемого ключа.

Явилась – не запылилась! Нагулялись?

Привет, ребята!

Игорь тут же забыл о своем первоначальном намерении встретить Ирину, уставясь в книжную или газетную страницу, и не удостаивать ее даже расспросами.

Нет, ему все же интересно было посмотреть Ирине в ее «честные глазки» именно в тот момент, когда она, как ни в чем ни бывало, заходила в дом…

Да и парочка вопросов с налета, как говорится, врасплох, тоже будет совсем не лишней.

Но как только Игорь увидел заплаканное, совершенно несчастное, потерянное лицо Ирины, он тут же забыл обо всех своих коварных планах.

– Что с тобой, котенок? – тут же бросился он ей навстречу. – Что случилось?

Но Ирина ничего не смогла ответить, а только громко, безутешно заревела.

Игорь никогда прежде не видел Ирину в таком состоянии и поневоле растерялся.

На шум голосов из своей комнаты вышла Бабуся и тут же застыла в позе, которая могла бы служить аллегорией вечного горестного недоумения, которое людям, увы, приходится испытывать вплоть до глубокой старости.

– Батюшки, девонька наша, кто же тебя так обидел? – всплеснула руками Бабуся.

Но Ирина только трясла головой, как партизан на допросе, и по щекам ее безудержно текли слезы.

– Пойдем, пойдем, выпьешь водички, или даже лучше водочки чекушку – и все спокойно расскажешь, – сказала Бабуся и, вцепившись в рукав нарядной блузки Ирины, потянула ее в кухню, где сразу же усадила на табуретку и заставила выпить воды.

– На тебя кто-то напал? – спросил Игорь глухо – его голос заранее осип от ненависти к обидчику.

Ничего, он эту скотину из-под земли достанет!

– Нет-нет, – всхлипнула Ирина.

– Кошелек, что ли, умыкнули? – спросила Бабуся, прикидывая в уме, какая неприятность лично ее могла бы расстроить.

Но – нет, не до такой же степени, в самом-то деле!

– Нет, – еле слышно шевельнула бледными, ненакрашенными губами Ирина, отрываясь от стакана с водой.

– Изнасиловали? – спросил Игорь как можно спокойнее, как будто вопрос касался самого обыкновенного, будничного дела.

Но что поделать! Он просто не мог сейчас этого не спросить.

– Ой, нет, – сама испугалась Ирина и вдруг добавила: – Еще хуже.

Игорь облегченно про себя вздохнул и подумал: а что, собственно, может быть хуже?

То, что Ирина была жива, он и сам видел сейчас собственными глазами.

А все остальное, наверняка, какая-нибудь ерунда, из-за которой не стоило так убиваться.

Поэтому Игорь сразу же успокоился, и к нему даже стало возвращаться его обычное чувство юмора.

– Зарплату, что ли, в библиотеке, наконец-то дали за три месяца, и ты ее пересчитала? – спросил он почти весело.

Ирина посмотрела на него с упреком.

Она и сама сильно переживала по поводу того, что тех денег, которые платили библиотекарям, ей, признаться, хватало на парочку походов на базар.

Зато в такой день она сама, как говорится, на свои «кровные», или как говорили в библиотеке – «на свои пыльные», могла купить Игорю какой-нибудь подарок или выбрать бутылку хорошего вина на ужин.

Но обсуждать эту тему вслух? Сейчас?

И на глазах Ирины снова показались слезы, но теперь уже от новой обиды. Так сказать, от обиды номер два.

Но Игоря пока все же гораздо больше интересовала первая.

– Где ты была? – спросил он строго, решив попробовать зайти с другой стороны. – Мы тут за тебя все, между прочим, переволновались.

– На работе, – просто ответила Ирина.

– Так поздно?

– Да, там у нас…случилось.

– Но почему ты хотя бы не позвонила? Не предупредила? Ты что, совсем там потеряла голову из-за своих книжек? – напирал Игорь, начиная буквально полыхать праведным гневом.

И ведь он был прав: нельзя же так, в конце концов, мотать нервы близким людям из-за работы, которая к тому же приносит сущие гроши?

Его знание психологии Ирины оказалось верным – она сразу же начала оправдываться и объясняться.

– Наверное, меня теперь выгонят с работы, – понурившись, сообщила Ирина.

– Вот и слава богу… – начал было Игорь, но не стал продолжать, вспомнив, что для Ирины такой оборот стал бы настоящим несчастьем.

Сколько раз он предлагал ей устроиться в фирму к своим хорошим знакомым на какую-нибудь гуманитарную должность, типа секретаря-референта, где хотя бы платили побольше, но Ирина постоянно под разными предлогами отказывалась.

Впрочем, Игорь догадывался о главной причине всех ее отказов – Ирина просто до одурения любила свою работу в областной научной библиотеке, хотя Игорь и не вполне понимал, что именно там можно было любить.

Хотя, когда Ирине все же удавалось вытаскивать Игоря на организованные ей выставки, вечера, встречи с разными занятными личностями, ему порой приходило в голову, что в профессии Ирины все-таки что-то такое есть.

Кто-то ведь должен даже в нынешней смутной, безумной жизни охранять островки культуры, к которым, оказывается, цеплялось множество читающих, и не только об одном хлебе насущном думающих тарасовцев?

– Я хотел сказать: с какой стати тебя должны выгнать? – поправился Игорь. – Пусть попробуют найти кого-нибудь, чтобы так же…

– Пропала книга, – сказала Ирина совершенно упавшим голосом.

– Ну и что с того? – удивился Игорь. – Подумаешь! На то она и библиотека, что одни книги пропадают, новые появляются. Я не понимаю, почему такая паника.

– В моем отделе пропала книга, – пояснила Ирина, делая упор на слове «моем». – И не просто книга, а одна из самых ценных в фонде. Мы до ночи разбирались, и директриса, наша Раиса Дмитриевна, сказала, что если я ее не найду, то должна буду из своего кармана заплатить полторы тысячи долларов.

– Сколько? – переспросил Игорь.

– Сколько слышал. Дело в том, что эта книга сама по себе раритет – мало того, что она прошлого века, но на ней есть также автограф самого Киплинга.

– Какого? – удивленно спросил Игорь. – Который про Маугли написал?

– И не только про Маугли, но сейчас дело не в этом. Эту книгу подарил библиотеке один богатый американский дядька, Дональд Кью, предки которого когда-то жили в Тарасове, а он теперь оказывает городу гуманитарную и всякую другую помощь. И стоит эта книжица – о-го-го! Знаешь, Игорь, мне даже домой идти не хотелось. Представляешь, какие деньги?

– Да уж, столько у меня сейчас нет, – согласился Игорь. – И, признаться, в ближайшее время не ожидается.

– Вот видишь, и я о том, – всхлипнула Ирина. – Похоже, я теперь до конца своей жизни буду работать в своей библиотеке бесплатно, как… раб, как рабыня… а у меня будут эти денежки вычитать.

– Слушай, я что-то никак в толк не возьму, что же это за книга, если она такие деньжища стоит? – встряла Бабуся. – Что же там за золотые слова должны быть написаны, чтобы каждая буковка-букашечка даже не на рубь тянула, а еще и поболее? Уж не Святое писание ли, случаем?

– Да нет, античные мифы, баба Дуся. Редкое издание девятнадцатого века, уникальный в своем роде перевод. Но самое главное – этот автограф, из-за которого книга считается настоящим раритетом.

– А это что еще за ботва от редьки? – нахмурилась Бабуся. – Какие еще мифы?

– Ну, как вам еще объяснить? Сказки! Понимаете, сказки всякие про богов и героев, которые греки выдумали в глубокой древности.

– Хорошенькое дело: они выдумали, а ты теперь должна расплачиваться из своего кармана! – всплеснула руками Бабуся, и Игорь не смог сдержать улыбки, глядя как старушка не на шутку разгневалась на проклятых древних эллинов с их безудержными, неуемными фантазиями.

– Все дело в самом издании, – снова терпеливо пояснила Ирина. – Книга представляет собой антикварную ценность – это раз. Во-вторых, этот американец, как назло, снова приехал в Тарасов, даже со своим сыном, и завтра в библиотеке будет его встреча с читателями. Вот наша Салтычиха, в смысле – Раиса Дмитриевна – вечером и взялась самолично пересмотреть его подарки. Мол, вдруг мистер Кью завтра пожелает убедиться, что они находятся в полной сохранности? И вот на тебе, как назло, самая дорогая вещь сегодня исчезла! Теперь директриса боится больше всего на сете, что Дональд, узнав про это, может не на шутку разозлиться и забрать назад и все остальные редкие книги, которые уже раньше передал в дар библиотеке. Мало того, он может вообще отказаться от поездок в Тарасов, ведь мистер Кью оказывает материальную помощь и больницам, и учебным заведениям, и тогда губернатор директрису с должности стопроцентно уберет…