Kitobni o'qish: «Одна к десяти»

Shrift:

Отчёт первый
Новичок

По городу плыла поздняя весна. Солнце щекотало нос, распускались изумрудные листья на деревьях. Цвели вишни, то и дело роняя на землю лепестки. Мальчишкам до этого не было никакого дела. Кроме Пика, конечно же. Пик был романтиком. Он нюхал сорванный с обочины одуванчик. Пыльца одуванчика сыпалась на его чёрный костюм звёздной пылью. Он задирал голову вверх и смотрел на перелётных птиц, тонких в солнечных лучах, и вздыхал. Пик наклонял к себе цветущие ветви и наслаждался дурманящим запахом. Шагал по дороге, заглядываясь на то, как по обочинам прорывается сквозь асфальт зелёная трава. Весна пленила его, и он, не выдержав весеннего натиска, шёл, закрыв глаза и вдыхая густой весенний воздух. Пик улыбался и покачивал головой в такт неслышимой музыке. И вдруг полетел вперёд, на асфальт.

– Здоров, Пик! – рявкнул громила Кико.

Он, как обычно, налетел сзади и толкнул Пика рюкзаком. Это происходило каждый день, и Пик должен был уже привыкнуть. Но нет, он был не злопамятным, и каждый новый день дарил ему надежду на то, что уж сегодня ему не валяться на асфальте, не быть сбитым с ног рюкзаком. К тому же Пик знал: Кико делал это вовсе не со зла, а по большой дружбе. В их классе все мальчишки дружили. Да как может быть иначе, когда в классе нет девчонок?! Именно они, девчонки, красивые и величественные, вносят в учёбу разлад. Школа – не место всяким там блёсткам и длинным ресницам. Хотя у Пика-то ресницы были длинными…

Пик поднялся с земли, отряхнул ладони, и радостный Кико, обхватив его шею рукой, пригнул беднягу к земле. Кико взъерошил Пику волосы.

– Моя причёска! – возмутился Пик. – Я так старался!

Кико добродушно ухмыльнулся:

– Ты у нас красава, да? Будь у нас в классе девчонки – все были бы твои!

Он ослабил захват, и Пик, вжав голову в плечи, пригладил волосы. А Кико вдруг стал грозным и убеждённо сказал:

– Но у нас их нет и не будет!

Мальчишки пошли дальше как ни в чём не бывало. Чёрный школьный костюм висел на плотном Кико мешком, сзади на штанинах налипли комья грязи. Белая рубашка была скорее серой, а неповязанный галстук торчал из кармана. Кико повесил рюкзак на одно плечо и скособочился. Пик держал спину прямо, а подбородок высоко. Они остановились у автобусной остановки.

К остановке, просигналив, подъехал автобус, а потом, по-медвежьи ухнув, уехал дальше. Кико и Пик смотрели на остановку, на которой стояли ещё двое мальчишек. Один из них взглянул на часы и сказал:

– Автобус опоздал на тридцать две секунды. Об этом говорю я, Лэндо, стоя на асфальте тёплым весенним днём, – и, довольно кивнув, двинулся навстречу Кико и Пику. Он был худеньким, с бледным треугольным лицом. Волосы Лэндо, зачёсанные назад, ниспадали на плечи.

Второй мальчишка, растерянно посмотрев по сторонам, хлопнул себя по лбу:

– А… – и подбежал к остальным.

Это был Виллик. Он постоянно метался из стороны в сторону, забывал всё на свете… Виллик был раззява. Он пристраивался к ребятам то справа, то слева и, готовый в очередной раз рвануть в противоположном направлении, был остановлен Кико.

– Не дёргайся, – прорычал Кико.

– А… Кикико… Ладно, Кикико…

– Я Кико, – привычно поправил его Кико.

Мальчишки выстроились в шеренгу и загородили почти всю улицу. С обочины к ним шагнул высокий и худой Оуэн. Вместо брюк на Оуэне были шорты, а поверх рубашки с короткими рукавами он надел нелепый короткорукавый пиджак. Пик сделал шаг назад и взял Оуэна за руку. Рука у Оуэна была тёплой, и Пик улыбнулся.

Слева и справа спрыгнули Ивел и Скип. Сзади подоспела тихая тройка мальчишек. Гудящей толпой все они пошли по дороге. Кико то и дело толкал друзей кулаком в плечо, и оттого толпа шаталась и расползалась. Сзади сигналили машины, но мальчишки даже не оборачивались. Автомобили терпеливо плелись следом, пассажиры с водителями выглядывали из окон – далеко ли до школы?

Далеко. Далеко ещё!

Чёрт бы побрал этот восьмой «Д»!

Никакой класс больше не выстраивается на дороге ни в шеренгу, ни в сплочённую группку, и вообще не ходит в компании больше трёх! Весь восьмой «Д», все десять человек, город знал наперечёт: Пик, Кико, Лэндо, Оуэн, Виллик, Ивел, Скип и тихая тройка! Каждый день этот класс организует единственную пробку в городе, победным шествием добираясь до школы! Водители десятой дорогой стараются объехать это место, но так некстати забывают, и каждый день вослед классу сигналят автолюбители-новички…

Что они о себе думают, эти мальчишки?

Кико скачет на одной ноге и толкает в плечо то того, то другого. Лэндо то и дело проверяет, как соотносится его рост с ростом одноклассников, заставляя остановиться и провести измерения. Пик и Оуэн переплели пальцы и семенят позади всех. Виллик перебегает с места на место, что-то спрашивает и убегает. Ивел и Скип идут по бордюрам. Ивел – с одной стороны дороги, Скип – с другой. Тихая тройка кивает и перешёптывается.

Восемь лет одно и то же. От такого постоянства водителям хочется рвать на себе волосы, но они терпеливо притормаживают машины. Их надежда на будущее – это виднеющиеся вдали ворота школы: железные, кованые, с металлическими розами, вплетёнными в прутья. Кико ударом ноги открывает калитку и пропускает Пика и Оуэна. На плечо к Пику садится ласточка. Стараясь шагнуть так, чтобы длина шага до калитки равнялась длине шага после калитки, вперёд движется Лэндо. Виллик спотыкается о нижнюю железную решётку и с трудом удерживает равновесие. Ивел и Скип поворачиваются друг к другу и проходят калитку боком, а тихая тройка толкается плечами, стараясь протиснуться хором.

Кико с силой захлопывает калитку. Тяжело гремит металл. Ученики других классов в недоумении останавливаются у ворот, вздрагивая от звука.

Опять этот цирк!

Восемь лет подряд! Чёрт бы побрал этот восьмой «Д»!

Пока они не закончат свой глупый ритуал, соваться бесполезно! Да и кому хочется иметь дело с Кико? Никому!

Запоздавшие к приходу восьмиденов, как класс называют в школе, останавливались у ворот и наблюдали. Восьмидены выстроились в шеренгу и, высоко задрав подбородки, смотрели на школу. Пик и Оуэн сцепили мизинцы. Школа была огромной, шпилистой, серо-чёрно-каменной. Самую высокую башню здания украшали часы. Секундная стрелка стучала, и стук её отдавался в подошвах. Без десяти восемь. Как обычно.

– Флаг! – взревел Кико. – Вынести!!!

– А! – испуганно вскрикнул Виллик, как будто слышал о флаге впервые. Похлопал себя по карманам. Перевесил рюкзак на грудь и долго в нём рылся. Все нетерпеливо ждали. Толпа за воротами школы нарастала, в решётки просовывались любопытные мальчишечьи мордахи. Сзади напирали зрители, и, если бы забор не был таким железным, его прогнуло бы от любопытства, а то и снесло бы к такой-то бабушке.

Наконец-то Виллик занырнул рукой поглубже в рюкзак и выудил оттуда скомканное розовое полотнище. Расправил его, взял в две руки и вынес перед шеренгой, встав по стойке смирно. Кто-то захохотал за забором, но его рот закрыла чья-то ладонь.

На смятом флаге красовалась женская грудь, перечёркнутая красным крест-накрест.

Виллик был серьёзен.

– Гимн!!! – прорычал Кико. – Запевай!

Высоко подняв флаг над головой, перед шеренгой ходил туда-обратно Виллик. Кико вернулся в строй и, в блаженстве зажмурившись, неистово запел. Ему вторили все восьмидены:

Класс без ба-а-а-аб!
Класс без ба-а-а-аб!
Школа без баб!

Других слов в песне не было, а единственный то ли куплет, то ли припев повторялся десять раз – ровно столько, сколько учеников было в восьмидене. Песня закончилась, но ученики за забором не торопились заходить. Они прекрасно знали – построение ещё не окончено. Школьникам весело сигналили проезжающие мимо машины.

Пик высвободил руку и сделал шаг вперёд. Сегодня была его очередь принимать и хранить флаг. Немного подождав, Пик строгим шагом подошёл к Виллику и сдержанно кивнул. Виллик тоже кивнул и чуть не выпустил флаг. Пик на всякий случай схватился за один край, а потом перехватил флаг повыше. Сложил его сторона к стороне. Лэндо еле удержался на месте, чтобы не ринуться на подмогу: разве сможет Пик сложить флаг так, чтобы уголок прилегал к уголку? Впрочем, Виллик его попросту комкает.

Сложив флаг, Пик поцеловал его и опустил в рюкзак.

– Р-р-разойтись! – скомандовал Кико.

Ученики других классов наконец открыли калитку и протиснулись во двор. Восьмидены поднимались по высоким школьным ступенькам. Школа встречала их с распахнутыми объятьями. На часах было без трёх минут восемь.

Восьмидены подошли к своему классу. Кико крикнул:

– С новым днём, мужики! – и толкнул ногой дверь.

Мальчишки ввалились в класс и остолбенели. Класс не был пустым. В классе кто-то был. Не учитель, нет – учитель алгебры никогда не приходил раньше звонка. В строгом чёрном школьном костюме…

ПЛАТЬЕ?!

…Посреди класса стоял новый ученик Первой мужской общеобразовательной школы.

ДЕВЧОНКА?!!

У восьмиденов отвисли челюсти.

– Ф-фигассе! – охнул Кико и ударил себя по лбу.

– Ой, – испугался Пик, а Оуэн от удивления крепче схватил Пика за руку. Пик и Оуэн переглянулись и снова посмотрели на девчонку.

Девчонка тоже выглядела испуганной. Время будто замерло, они стояли так вечность – десять восьмиденов и одна незнакомая девчонка. Никто даже не заметил, как прозвенел звонок. Девчонка нервно теребила ручку сумки и то и дело дотрагивалась до заколки в волосах.

Виллик сделал шаг вперёд, обошёл новенькую и невежливо заметил:

– Мала́я! Ты, наверное, школы перепутала?

Девчонка покраснела и опустила взгляд.

– Ничего я не перепутала… – еле слышно шепнула она.

Теперь вперёд двинулся Кико. Он, подбросив рюкзак на плече, в два шага достиг девчонки и, нахмурившись, осмотрел её со всех сторон. Потом подошёл вплотную и заглянул в глаза. Девчонка стояла, не в силах шевельнуться. Кико стал говорить, нависая над девчонкой:

– Первая. Мужская. Общеобразовательная. Школа. ПМОШ! Тебе ясно? Тут, – Кико отстранился и согнул руку, показывая мышцы, – мужики учатся! Ясно тебе? Класс! – Кико внезапно повернулся к восьмиденам. – Гимн запе-вай! Класс без ба-а-аб!

Восьмидены молчали. Девчонка наклонила голову. На добротную дубовую парту капали девчоночьи слёзы. Пик не выдержал и тоже заплакал. Оуэн достал платочек и вытирал Пику слёзы. Что уж говорить – девчонка была вполне миленькой. Если бы это было не в стенах ПМОШ, а за стенами ПМОШ, может быть, даже во дворе ПМОШ, то Кико подошёл бы познакомиться. Они, может, всем классом подошли бы познакомиться. Но только не здесь, в классе, в последнем оплоте настоящей мужской дружбы и товарищества!

– Я здесь в качестве эксперимента, – осторожно сказала девчонка. – Мне выпал жребий. Я из Первой женской общеобразовательной школы. А из вашей школы один ученик отправился в нашу… – Девчонка всхлипнула, взяла сумку и направилась к выходу. – Хочу обратно в ПЖОШ… – заныла она на ходу. Её чёрные туфельки блестели лаком. В них отражались перевёрнутые восьмидены – и такими оставались в памяти.

– В ПЖОШ не уйдёшь! – вдруг крикнула тихая тройка и перегородила ей дорогу.

Первая женская общеобразовательная школа была на другом конце города, и всё, что о ней знали восьмидены, – это то, что в ней учатся одни девчонки.

Значит, эксперимент! Кико со злостью ухнул на стул. Рюкзак, который оставался на плече, громыхнул. Один из тихой тройки подошёл к девчонке и протянул невесть откуда взявшийся цветок. Девчонка перестала плакать, а щёки её покраснели. Она взяла цветок и несмело улыбнулась.

– Меня зовут Пик, – вдруг сказал Пик.

Девчонка улыбнулась смелее. На дне рюкзака Пика не знал, куда деваться от стыда, грудастый флаг восьмиденов.

– Меня зовут Сайли, – тихо сказала девчонка.

Лэндо подбежал к доске и стал рисовать:

– Вот наш класс. Так расположены парты. – Он то и дело оборачивался, сверяясь. – Пик и Оуэн – в противоположных концах класса. Кико – второй во втором ряду, почти по центру, а ряды у нас по принципу три – четыре – три. Лишних парт нет. Значит…

Лэндо нарисовал на доске большой знак вопроса и подписал его: «Сайли».

Сайли снова смутилась. Лэндо развёл руками:

– И вопрос. Куда девать Сайли? Отдельной парты у нас нет. Значит, сядет к кому-то второй.

Сайли смотрела на восьмиденов, а они безмолвно таращились на неё. Те, кто ещё стоял у входа, расселись по местам. Ушёл к своей парте и Лэндо, смахнув со столешницы невидимые пылинки. Сайли вышла к доске, встала прямо под знаком вопроса и видела всех. Нужно к кому-то сесть. Но к кому?

– Эй, как там тебя, Суйли! – приветственно махнул рукой Виллик. – Айда ко мне!

И мальчишек будто включили. Они размахивали руками, зазывали Сайли сесть рядом с ними. Кто-то нахваливал вид из окна, другие приглашали на первый ряд, где лучше всего видно. Только Кико набросился грудью на парту и кидал на всех ненавистные взгляды.

– Только не ко мне, – цедил он сквозь зубы. – Только не ко мне!

Сайли задумалась. Она прижала указательный палец к губе и смотрела вверх. Потом обвела класс глазами. Все замерли на своих партах, даже Кико застыл. И вдруг догадка озарила лицо Сайли. Тихо и торжественно она пошла между рядами. Класс загудел. Каждый, мимо кого проходила девочка, дурашливо улыбался, согреваемый надеждой. Но Сайли шагала дальше. Она дошла до конца класса и стала переставлять цветы с невысокого стола на подоконник. Протёрла стол тряпочкой. Вдохнула, задержала дыхание – и сдвинула стол к первому ряду, в самый конец. Никто раньше и не думал, что стол, на котором стояли цветы, – это и есть самая обычная парта… Знали бы – разнесли бы её загодя в щепки!

– Только не к первому ряду! – взмолился Лэндо. – Тогда получится схема четыре – четыре – три! Я этого не вынесу! – Лэндо в ужасе закрыл лицо руками.

Кико, не говоря ни слова, передвинул свою парту в третий ряд. Когда все наконец-то расселись, в класс ввалился учитель. Он выглядел потрёпанным и весёлым. Его волосы были взъерошены, а очки перекосились.

– Привет, пацаны! – хрипло крикнул он. – Я, кажется, немного опозда…

Весна была в самом разгаре. За окном чирикали птички. В класс влетали непослушные лепестки. У учителя алгебры отвалилась челюсть. Он тыкал пальцем в новенькую и неистово орал. И вдруг свалился в обморок. Пик и Оуэн бросились к нему. Пик брызгал на учителя водой, а Оуэн обмахивал его платочком. Учитель открыл один глаз и промолвил:

– Девчонка… – и снова стукнулся головой об пол.

Вся учёба шла насмарку. Учитель Тарри Флич ещё долго обмякал в учительском кресле, пока не смирился с фактом. Сайли спокойно сидела и ждала урока. Она знала, что такое эксперимент. Её папа как-то согласился поучаствовать в тестировании новых таблеток от головной боли. Сначала он ждал, пока заболит голова, – для чистоты эксперимента. А та, как назло, не заболевала. Сайли помнила, как папа спал до двух дня, не ел до десяти вечера, включал погромче колонки с зубодробильной музыкой, – Сайли не выдерживала и убегала к подружкам. А папина голова выдерживала всё. Когда в один прекрасный день голова всё же заболела, папа дрожащими руками вытряхнул таблетку из коробки, разжевал её, запил водой и помчался записывать наблюдения. Головная боль прошла за пять минут, но папа неожиданно начал смеяться. Он хохотал и хохотал, никак не мог остановиться…

С тех пор Сайли серьёзно относилась к экспериментам. А в её сумке лежал блокнот, в котором она собиралась писать заметки о своём пребывании в Первой мужской общеобразовательной школе.

– Ладно, пацаны, – пришёл в себя учитель. – Открывайте на странице сто восьмидесятой и начинайте решать.

– А я? – спросила Сайли.

– Я что, неясно сказал? – разозлился Тарри Флич. – Все решаем со сто восьмидесятой!

Сайли пожала плечами. Учитель, который пару минут назад грохнулся на пол, теперь спрятал голову в песок. Мальчишки покорно зашуршали учебниками и стали что-то царапать в тетрадях. Сайли подняла руку и, не дожидаясь ответа, спросила:

– А кто пойдёт решать к доске?

Тут на неё обернулись все. Даже Пик удивлённо моргал.

– Решать у доски? – испуганно выговорил учитель.

Сайли кивнула.

Кико с досадой стукнул по столу кулаком. У этих девчонок вечно всё не так! У доски решать! Может, после решения примера ещё и цветочек пририсовать надо?!

Учитель молча показал сначала на Сайли, потом на доску. Раз предложила, надо идти. Сайли решила пример и нарисовала цветочек. Пик покорно перерисовал его в тетрадку. Кико неистово зарычал, но его голос слился со звонком на перемену. Звонок только утих, и отзвуки его ещё стояли в ушах, а учитель уже куда-то умчался. Восьмидены хотели было выйти в коридор, как вдруг в дверном проёме показалась чья-то любопытная голова, а за ней ещё и ещё одна. Вся школа пришла поглядеть на новенькую. Мальчишки заглядывали в класс, тыкали пальцами в Сайли, их утаскивали за шиворот назад, и на Сайли пялилась уже другая пара глаз… Кико, взвалив рюкзак на плечо, в два шага достиг двери и захлопнул её.

– Следующий урок – физкультура, – напомнил Лэндо. – Мы не должны опоздать к началу…

– Точно, физра, – загудели восьмидены.

Сайли испуганно посмотрела на них:

– Но ведь по расписанию – география?

– Какая география? – удивился Виллик.

Оуэн подошёл к Сайли и улыбнулся – так, что появились ямочки на щеках.

– Вместо географии у нас всегда физкультура, а если не физкультура, тогда географии всё равно не будет, потому что учитель географии – это учитель физкультуры, и когда одного нет, тогда и другого нет, а география нам не нужна, потому что мы её в прошлом году всю прошли, а в этом, может, всю физкультуру пройдём, но это ещё не точно, – как всегда, по-своему объяснил Оуэн.

Кико достал из рюкзака пакет, выпотрошил его на парту. Скинул пиджак, штаны и рубашку и остался в одних трусах. Сайли густо покраснела. Но мальчишки, казалось, не замечали её. Пик разделся до трусов и маечки и надел широкие синие штаны и бело-синюю футболку. Виллик запутался в носках – никак не мог понять, надеты они шиворот-навыворот или нет. Оуэн облачился в сплошной комбинезон, похожий на купальный костюм. Полуголый Кико влез на парту и нажимал кнопки в мобильнике. Лэндо аккуратно складывал снятую школьную форму и, достав невесть откуда утюг, разглаживал спортивную. Тихая тройка обменивалась шортами. Ивел и Скип, быстро переодевшись, стояли у двери, будто два стражника. Сайли не знала, куда себя девать. Они забыли о ней, что ли? Она вежливо прокашлялась, но из-за этого лишь Кико закашлял в ответ. Сайли краснела, молчала и старалась отвернуться, но будто застыла и ничего не могла сделать. И только когда Виллик по рассеянности вместе со штанами стянул и исподнее, Сайли, зажмурившись, крикнула:

– Где ваша раздевалка?!

Восьмидены смотрели на неё и растерянно моргали.

– Здесь, – как ни в чём не бывало сказал Кико. – От кого нам прятаться?

Сайли выжидающе посмотрела на Пика.

– Мы… это… – негромко сказал Пик. – Мы так привыкли.

– Делайте что хотите! – вспыхнула Сайли.

Виллик, помотав головой, стремительно доразоблачился и, почёсывая затылок, думал, что бы ему надеть. Радостные мальчишки ринулись переодеваться дальше, как будто только и ждали Сайлиных слов. Потом, не сговариваясь, помчались в спортивный зал. Сайли еле поспевала за ними. Школьники, завидев её, притормаживали, раскрыв от удивления рты, – не все ещё были в курсе новостей. Отовсюду в коридоре слышалось:

– Вот это да…

– Девчонка!

– Что она тут делает?

– А это кто?

Частенько все эти возгласы сопровождались такими словами, что Сайли хотелось закрыть уши. А ещё мальчишки присвистывали, гудели и топали ногами. Они окликали Сайли, пытались выведать имя и плелись следом. Толпа нарастала. Восьмидены к этому времени убежали вперёд, и Сайли чувствовала себя в ловушке. Новенькая нахмурилась и стала смотреть в пол.

Проходя мимо спортивного зала, она увидела дверцу с надписью: «Мужская раздевалка». Сайли торопливо толкнула дверь и спряталась за ней, закрывшись на защёлку. Сверху посыпалась пыль, дверной проём был оплетён паутиной. В решётчатое окошко, ведущее в спортзал, пробивался луч света. На мячах, чьих-то старых кроссовках, лыжах лежал толстенный слой пыли. Сайли с любопытством огляделась, дотронулась до крючков, на которых должна была висеть мальчишечья одежда, – на пальце остался чёрный след. В углу стоял полустёртый веник и треснувший совок. Из стены торчал одинокий умывальник.

Сайли забыла про толпу у раздевалки. В голове стала складываться неплохая картинка. Похоже, у неё теперь будет своё укрытие. Тайник на случай последствий эксперимента. Своеобразное убежище… Внезапно ей вспомнилось, как начался эксперимент. Её вызвали посреди урока к директору. Она думала, из-за пропущенной контрольной. Но нет. Директор, глаза которой неумело прятались за большими квадратными очками, кисло смотрела на Сайли. «Всё это могло бы быть чуть более торжественно», – подумала сейчас Сайли. А тогда директор спросила у неё в лоб:

– Что ты знаешь о Первой мужской общеобразовательной?

– Ничего… – потупила взгляд Сайли.

– Вот и узнаешь, – сказала директор.

Уже потом завуч школы всё объясняла подробнее и сыпала словами вроде «толерантности», «отзывчивости», говорила о новизне процесса, о застойных явлениях. Конечно, можно было отказаться. Но девочки в Первой женской привыкли к прилежности – и Сайли согласилась.

Теперь же она осторожно приоткрыла дверь в коридор. Тот был пуст: любопытствующие разбрелись по классам. Лишь после этого Сайли на цыпочках покинула раздевалку. Прозвенел звонок, и Сайли зашла в спортзал.

Восьмидены выстроились. Первым, самым высоким, был Кико. Почему-то строй замыкал не самый низкий ученик, а Оуэн, который был чуть ниже Кико. Сайли втиснулась между Лэндо и одним из тихой тройки. Она уже представляла, как учитель будет делать перекличку, заметит её, удивится… На этом месте учитель должен был бы увидеть, что у Сайли нет формы, ведь она была готова к географии, но никак не к физкультуре. Тогда её освободят от занятия, она сядет на скамеечку, внимательно рассмотрит одноклассников и подумает обо всём случившемся сегодня.

Но ничего подобного не произошло. Учитель рявкнул:

– Восьмидены! Равняйсь! Смирно!

Кико выпрямился, но тут же снова слегка наклонился к правому плечу, на котором всё ещё висел массивный рюкзак. Виллик держал подбородок высоко поднятым. Один носок у него был жёлтого цвета, а другой – красного в зелёный горошек.

Сейчас, сейчас учитель обратит внимание на человека женского пола в платье!

– Пятьдесят отжиманий! – прорычал учитель и стал что-то записывать в блокноте.

Сайли испуганно поглядела на мальчишек – но те уже вовсю отжимались. Пик лежал плашмя и пытался оторвать тело от пола, но поднималась только тыльная часть, а руки предательски дрожали.

«Теперь-то я стою одна, остальные отжимаются, – подумала Сайли. – Сейчас-то меня точно заметят!»

– Эксперимент есть эксперимент, Сайли! – крикнул учитель. – Пятьдесят отжиманий!

Сайли сжала губы, опустилась на пол и начала отжиматься. Ноги и спину она держала ровно, планкой, опускалась почти до самого пола, тут же выпрямляла руки и опускалась вновь. Восьмидены с раскрасневшимися лицами повернулись к ней и с усилием, но искренне улыбнулись. Сайли улыбнулась в ответ.