Kitobni o'qish: «История жизни в авторской обработке»
© Литтера Н., текст, 2020
© Литтера Н., иллюстрации, 2020
© Оформление. Издательство «У Никитских ворот», 2020
История жизни в авторской обработке
Действующим лицам этой повести
Предисловие
Когда тебе исполняется сорок, что-то незаметно меняется. Нет, оно и в тридцать меняется. Например, свыкаешься с мыслью: «Вот тебе и тридцать… юность совсем позади».
На самом деле, тридцать – замечательный возраст. Ты молод, полон сил, но уже имеешь жизненный опыт, который позволяет избежать множества ошибок и глупостей. Или не позволяет. Тут кому как повезет.
А сорок… сорок – это осознание, что позади уже не только юность. Всем известно, именно в этом чудесном возрасте жизнь только начинается. Однако зеркало по утрам постоянно опровергает данную оптимистичную аксиому, и на полочке в ванной теснятся разные чудодейственные средства по уходу за кожей, обещающие вечную молодость и неотразимость. Ты стараешься не забывать о гимнастике для лица, пользе пеших прогулок и травяном чае на ночь.
День же привычно начинаешь с кружки крепкого кофе – иначе проснуться не получается.
Юбилейный год проходит быстро, открывая дверь в новое десятилетие жизни.
Сорок плюс – это когда смотришь на своего ребенка снизу вверх, потому что он еще полгода назад обогнал тебя в росте, но остался тем же маленьким мальчиком.
Сорок плюс – это когда ты задаешься вопросом: когда успела пролететь последняя четверть века?! А дни продолжают мелькать, точно смена населенных пунктов за окнами скоростного поезда.
Сорок плюс – это когда ты сидишь с подругой в кафе и видишь свое отражение в ее морщинках.
Так постепенно появляется желание рассказать о своей жизни, потому что понимаешь вдруг, что с течением времени забываются многие яркие моменты, люди, события, встречи. И очень хочется оставить их на память.
В семьдесят я, наверное, начну писать настоящие мемуары, а пока…
Действующие лица
Наташа – главная героиня.
Его Святейшество – муж главной героини, имя свое получил от одного из действующих лиц (вероятно, за уникальное терпение).
Яна – реальный человек, имя изменено.
Эмма – реальный человек, имя изменено.
Таня – даже имя настоящее.
Маша – собирательный образ, наглядно демонстрирующий сетевую жизнь.
Дети.
Индийский базар
Маленький ребенок – это постоянные недосыпы. Удачный день тот, когда удалось поспать пять часов подряд без перерыва. Тогда ты – человек и можешь свернуть горы: привести в приличный вид квартиру, сварить вкусный ужин, перегладить кучу белья. И все это параллельно с кормлениями, прогулками, развивающими играми и ежедневным аттракционом «Мы попробуем устроить тихий час». Жизнь незаметно сужается до стен квартиры, детской площадки около дома, супермаркета неподалеку и телефона с чатом.
Звонок. Яна. Когда-то мы вместе работали. Я бы даже сказала – начинали свою трудовую деятельность. Нам было по двадцать пять, обе эмоциональные, увлекающиеся, азартные, верящие, что все обязательно получится. С почти юношеским максимализмом мы занимались вводом на рынок новых банковских продуктов, организацией точек выдачи кредитов в автосалонах и магазинах бытовой техники, придумывали специальные акции для клиентов, участвовали в крупных выставках, посвященных недвижимости и ипотечному кредитованию. Молодость была боевой, насыщенной и яркой.
Наша жизнь поменялась почти одновременно. Яна ушла работать в одну из крупнейших страховых компаний, возглавив там подразделение, а я ушла в декрет.
И вот – звонок.
– Привет, что делаешь?
– Стирку загружаю.
– Ты знаешь, что в выставочном центре открылся индийский базар?
– Нет.
– Мы с тобой туда завтра едем.
Мои вялые отговорки на тему «оставить ребенка не с кем» и «ты уверена, что нам туда надо?» были пропущены мимо ушей. В результате вечером муж узнал, что в субботу у него будет самый настоящий мальчишник, а я убываю с Яной на индийский базар.
К мальчишнику с сыновьями я подготовила его основательно, положив на самое видное место стопку чистой детской одежды, повесив на дверь холодильника расписание прогулок и кормлений, пометив все емкости в холодильнике стикерами «обед», «полдник» и «суп для тебя».
Яна подъехала к моему дому на новенькой машине. Контраст между нами был разительный. Она: светлое бежевое пальто, шелковый платок, модные сапоги. Я: джинсы, утепленная куртка, практичные ботинки, волосы в хвостике. Когда выходила из дома, зеркало обнадеживающе бормотало: «Ты вроде ничего так». Когда садилась в машину, поняла – оно просто не хотело меня расстраивать. Крутясь ежедневно по маршруту «стиральная машина – плита – детская площадка», не замечаешь, как постепенно исчезают из твоего гардероба красивые вещи. На смену им приходит исключительно практичное. В практичном легко управляться с коляской и бегать в соседний супермаркет. Я этот контраст между нами очень остро почувствовала тогда в машине. И он стал хорошим поводом задуматься о себе и своем внешнем виде.
Поход удался на все сто. Такое количество индусов в одном месте я не видела никогда. Словно отдельно взятая деревня снялась с места и переселилась в выставочный центр. Чай, специи, благовония, шелк, сари1, бусы, браслеты, изделия из кожи, статуэтки слонов разных форм и размеров. Пряные запахи, атмосфера Востока, многолюдье… голова от всего этого кружилась. Жемчуг, бирюза, гранаты… тонкие, как паутинка, пестрые шелковые платки.
– Смотри, мне идет?
– А может, лучше этот? Или нет – вот тот.
– Надо брать два.
– Слушай, мне нравится это платье.
– Куда ты в нем собираешься ходить?
– Да по дому!
Это было настоящее событие – выезд за пределы своего района.
С тех пор прошло уже много лет. А я до сих пор помню тот индийский базар. На полке в детской стоит копилка-слоник, которая периодически пополняется, а потом тяжелые монеты меняются на легкие бумажки. В моей шкатулке лежат гранатовые бусы. Платки из прозрачного шелка я раздарила подругам. Сейчас, оглядываясь назад, думается: «Ничего особенного, просто поход за покупками». И, наверное, окажись я сегодня в том центре, купила бы только бусы. Но тогда… тогда это стало такой эмоциональной встряской и радостью, что я до сих пор благодарна Яне за нашу поездку.
А мои мальчики прекрасно справились сами. Они, недолго думая, отправились к свекрови.
Таня
– Встретимся на нашем месте.
– Хорошо.
– Хорошо.
И ничего не надо объяснять. Наше место – оно такое одно. Наше место – это угол по направлению «выход в город» одной из станций метро. Когда-то мы каждый день встречались здесь, чтобы потом вместе пойти в институт. А сейчас этот угол занят другой девушкой, которая тоже кого-то ждет. Я встала рядом. Девушка слегка отодвинулась. Я внутренне улыбнулась. Да, это моя территория.
Я привычно пришла раньше. Таня привычно… кхм… задерживается. Все же есть в нашей жизни постоянные, незыблемые вещи.
Стою. Чувство очень странное. Внезапно охватывает состояние некоего безвременья. Словно и не было последних двадцати лет со всеми их событиями – работой, свадьбой, рождением детей, бытом, садиками, школами, переездами.
Ты все та же. И угол тот же. Ничего не изменилось. Кроме даты.
В общем, стою, встречаю-провожаю поезда, всматриваюсь в лица выходящих из вагонов людей. И вот наконец – она!
О Тане я могу говорить бесконечно. Обязательно подтрунивая (без этого не получается) и очень-очень любя. С ней связано множество воспоминаний. Например, фигурное катание. Это сейчас, когда его часто показывают по телевизору, когда в сетке вещания обязательно есть ледовые шоу, своих героев мы знаем в лицо. В середине девяностых о подобном можно было только мечтать, и чемпионаты России, а также московский этап Кубка мира проводились в скромных «Сокольниках», где билеты на соревнования продавались без указания мест и сразу на весь день. Народу никого, цены доступные даже для студентов. Навсегда запомнила компьютер арбитра, стоящий на табуретке. Такие были времена… В дни соревнований мы сразу после занятий ехали в «Сокольники», чтобы остаться там до позднего вечера. И вот однажды прокаты совпали с днем защиты курсовой, в которую к тому же предстояло внести правки. Дописывала я свою работу прямо на состязаниях, разложив учебники на соседние пустые стульчики во время заливки льда. Тогда рефераты и курсовые писались от руки. Днем трибуны стадиона были заняты едва ли на пятую часть, к вечеру же, после окончания рабочего дня, зал потихоньку заполнялся. «Сокольники» – настолько маленький дворец спорта, что фигуристы, которым только предстояло выйти на лед, разминались на верхних ярусах арены. Смотришь вниз – лед – там соревнования женщин. Обернешься в другую сторону – наверх – там Елена Бережная и Антон Сихарулидзе2 в кроссовках тренируют поддержки под наблюдением своего тренера Тамары Николаевны Москвиной3. А в уголке, метрах в пяти от них, за столом стоит тетенька. На столе разложены булочки и чипсы для голодных зрителей, в большом термосе – чай. В один из перерывов я устремилась к этой тетеньке купить чаю. А дело было в конце девяностых на этапе Гран-при, где я впервые увидела американскую танцевальную пару Наоми Ланг – Петр Чернышов. Тот самый Петр Чернышов4, который сейчас ставит программы нашим прославленным спортсменам. В общем, пошла я за чаем, а Таня осталась сторожить места (на билетах же не указаны номера рядов и стульчиков). Поднимаюсь по трибуне наверх к тетеньке и вдруг вижу – Наоми! Сразу мысль: «Надо взять автограф!» С собой же, кроме кошелька, ничего.
Я не знаю, что у кого срабатывает в экстремальных ситуациях, – у меня полнейшая непредсказуемость. В такие моменты я себе не принадлежу, за меня действует кто-то другой. Подхожу к Наоми и говорю ей на чистейшем английском с московским акцентом: «Экскьюз ми. Кэн ю вэйт фор ми, плиз. Ай’л тэйк э пис оф пэйпе энд… энд… э пен энд ю’л гив ми э сигнече»5. О том, что фигуристка впала в ступор, думаю, говорить не надо. Она даже не шевельнулась. Это позволило мне на максимальной скорости спуститься к нашим местам и начать торопливо искать в сумке ручку и блокнот. Таня наблюдала за поисками с большим удивлением, спросила лишь, где чай, и проводила взглядом, когда я поскакала обратно. Наоми все еще стояла на месте. Я показала ей блокнот и ручку. Автограф был взят!
«Ван мо, плиз»6, – скромно попросила я.
И тут подошел Петр. Я начала судорожно соображать, на каком языке с ним говорить – видела же в первый раз. Он вполне мог оказаться сыном эмигрантов и не знать русского, несмотря на свои имя и фамилию, поэтому начала с беспроигрышного: «Экскьюз ми…» Но Петр не дослушал до конца эту блестящую и уже отрепетированную на Наоми речь, улыбнулся лишь и сказал: «Давай сюда». Конечно, я попросила: «И еще раз, пожалуйста».
Вернулась я к Тане без чая, зато с автографами для себя и для нее. Тогда мы, конечно, не знали, как сложится судьба этих спортсменов и что долгое время Наоми Ланг – Петр Чернышов будут лучшей танцевальной парой Америки, неоднократными участниками чемпионатов мира.
Мне просто очень понравилось их выступление в тот день.
Вообще, дворец спорта в Сокольниках вспоминается с большой теплотой. Сидя на почти пустых трибунах, мы познакомились с такими же студентами-болельщиками, а потом встречались с ними каждый декабрь. На билетах традиционно отсутствовали места, мы же из года в год садились на одни и те же – облюбованные. И, конечно, сразу же встречали вокруг знакомые лица, приветствовали друг друга, обменивались впечатлениями от программ и соревнований.
Так как чемпионат России проводится в декабре, год на третий мы начали приходить с новогодними сувенирами и подарками в надежде встретить все тех же зрителей. Потом закончилась пора билетов без мест, а затем соревнования переместили в «Лужники», и как следствие – значительно повысились цены. Пора мобильных телефонов еще не наступила, и мы растерялись.
Но на книжной полке у меня дома стоит маленькая лошадка – новогодний подарок одной девушки, с которой мы встречались в течение нескольких лет в декабре на трибунах «Сокольников». Эта лошадка пережила вместе со мной четыре переезда. Я храню ее как память о тех временах.
Однако вернемся к Тане. Все самые смешные, нелепые, невероятные случаи, которые только можно себе представить, связаны с ней. Порой мы восклицаем, смотря кино или читая книгу: «Такого в жизни быть не может! Ну, это явно притянуто за уши! Так не бывает!»
Я обычно молчу, потому что знаю точно – бывает.
Рассказываю историю из жизни. Нам было по двадцать. За каждой из нас ухаживал молодой человек. И так получилось, что мы мальчикам нравились, а они нам не очень, хотя были замечательные, умные, симпатичные. Однако голова не кружилась, и бабочки в животе не летали. Мы обе очень хотели эти ухаживания прекратить, но так как молодые люди действительно были замечательными, дело осложнялось. Очень трудно сказать «нет» и не обидеть.
Имен ухажеров за давностью лет я не помню. Назовем их Рома и Миша.
Итак, суббота, утро. Созваниваемся и обсуждаем вечный вопрос «что делать?». В результате рождается грандиозная идея. Сначала мы вдвоем днем встречаемся с молодым человеком Тани, а вечером – с моим. Таким образом, и людей не обидим, и наедине подругу не оставим. Подозреваю, будь жив Макиавелли, он бы восхитился коварством нашего замысла.
Разработав план действий, мы тут же приступили к его реализации. Когда позвонил Рома, Таня назначила ему свидание в центре города чуть позже полудня. Мальчик был удивлен совершенно неромантичным временем суток, но, будучи воспитанным человеком, согласился. До сих пор, вспоминая тот день, я не могу им не восхищаться. Рома стойко принял мое появление и нашу прогулку втроем по дивному летнему городу, он прекрасно вел светскую беседу на интеллектуальные темы, угощал нас в кафе чаем с десертами. Таня старательно кашляла, имитируя внезапную простуду, и мы вдвоем с Ромой ее очень-очень жалели. Таню знобило. В теплый, почти жаркий день она была в кофте. Скажу честно, свою роль подруга вела безупречно. Мы с Ромой проводили ее до дома, а после этого простились друг с другом.
Короче, мальчик действительно был на высоте.
Наши с Таней дома находились на расстоянии двух станций метро, поэтому, расставшись с Ромой, я села в поезд и, выйдя на своей остановке, стала ожидать подругу, которая появилась очень скоро. Первая часть плана была выполнена. Теперь предстоял вечер с Мишей. Конечно, Мише я назначила встречу совсем в другом районе города. Он тоже был очень воспитанным мальчиком и тоже стойко принял явление непрошеного третьего, ничем не выдав свое недовольство. Миша пригласил нас в кафе. Мы сели за столик и сделали заказ. Тут необходимо сказать, что Миша был целеустремленным молодым человеком, учился на факультете международного бизнеса и много времени уделял иностранным языкам. Он нашел какие-то редкие учебники экономической теории на английском, договорился об их покупке (естественно, с рук), и продавец должен был привезти их сам. С учетом свидания Миша назначил встречу в сквере около кафе. Попросив у нас с Таней прощения, он сказал, что отлучится буквально на пять минут, чтобы забрать учебники. Мы дружно закивали в ответ: «Конечно, не торопись!» – и продолжили пить кофе, радуясь тому, что можем пообщаться о своем девичьем.
Радость была недолгой.
Миша действительно не торопился, он вернулся минут через десять. Без учебников, зато с Ромой. Продавец не приехал. А в сквере грустно гулял Рома, поведав Мише душещипательную историю о том, как заболела Таня и как планы на вечер накрылись медным тазом. Простодушный Миша тут же заявил – вечер с Таней вполне возможен, ибо он только что ее видел.
Что было дальше – помню смутно. Только как подруга усиленно кашляла и врала про потерянные ключи, и как позже мы бежали в дамскую комнату, где хохотали до слез и до невозможности говорить. Потому что в реальной жизни ТАК не бывает.
Поделюсь еще одной почти фантастической историей. Середина девяностых. День города, люди гуляют на новеньком, только что открытом после реконструкции Манеже и в Александровском саду. Я до сих пор не могу понять, в какой момент мы отошли в сторону от общей массы празднующих и как попали на территорию Кремля при условии, что везде стояли милиционеры. Тем не менее нас проглядели. Абсолютно пустая площадка перед Кремлевским дворцом съездов, мы неторопливо идем дальше, разговариваем. Теплый ясный сентябрьский день, настроение отличное. Вдруг появляется черная машина, она медленно едет по дороге и останавливается прямо перед Дворцом съездов. Мы тоже останавливаемся и наблюдаем. Все как в замедленной съемке. Из машины выходит Алексей Баталов, «он же Гоша, он же Гога». Мы замираем и не верим своим глазам. Человек – легенда советского кинематографа, идеально сидящий костюм, степенные манеры, достоинство в каждом жесте. Он подходит к задней двери автомобиля, открывает ее и подает руку. Кому? Оперной диве – великой Монсеррат Кабалье7, которая неторопливо выходит из машины. Мы стоим, раскрыв рты.
Тут появляются милиционеры, видят непонятно откуда взявшихся девчонок и вежливо просят удалиться, потому что «здесь находиться нельзя». Нам, конечно, хочется досмотреть, но… пришлось подчиниться.
Всего несколько секунд, которые запомнились на всю жизнь. Два легендарных человека, ставших историей.
Недавно вспомнила этот случай, и следом мысль: «А наши дети – совсем уже другое поколение. Будет ли это поколение знать, кто такие Монсеррат Кабалье и Алексей Баталов?» Хотелось бы.
Много всего связано в моей жизни с Таней – это поездки на море и в Питер, покупка коньков, походы в кино и театры, посещение выставок. А еще бассейн на Бауманской по вторникам и встреча Нового двухтысячного года на лавочке перед Большим театром с пирожками, которые испекла Танина бабушка, наши свадьбы и рождение детей, болячки, больницы, невероятная случайная встреча в Праге (где еще можно встретиться?), бесконечные разговоры обо всем на свете и, конечно, фраза: «Встретимся на нашем месте».
Встречаемся до сих пор, выходим в город и гуляем любимыми улицами. Только теперь мы на двадцать лет старше и разговоры другие. Идем по Пятницкой, делимся материнским опытом, обсуждаем тему «Как заставить ребенка убраться в своей комнате», одинаково вздыхаем, потому что не можем придумать альтернативы мотиватору-планшету.
Идем тем же самым путем, что и в далеких девяностых, когда жизнь состояла из ожидания и предвкушения всего: главного человека в жизни, собственной семьи, профессиональной самореализации. Казалось, еще чуть-чуть – и весь мир распахнется, приглашая, а мы гадали: как все это будет…
Я иду, смотрю на Таню, дочь коренных москвичей, того самого почти исчезнувшего вида столичной интеллигенции. Умница, всегда сдававшая высшую математику на «отлично», прекрасный специалист по кредитным рискам, ставшая «Лучшим работником банка» по итогам года, разработчик новой методики.
Все это было.
А потом – стандартный поворот. Беременность, декрет, за время которого произошло слияние банков, выход на работу и… молодая мама никому не нужна. У молодой мамы часто болеют дети, она не засиживается допоздна, отпрашивается на утренники и родительские собрания. Молодая мама – плохой работник. Крупным компаниям требуются специалисты, которые останутся в офисе до девяти вечера, а не побегут в шесть часов забирать ребенка из детского сада, и это не считая ежемесячных больничных, потому что ветрянка, грипп, аллергия… В отделе кадров сказали прямо:
– Вы можете согласиться на ту должность, что мы предлагаем, или написать по собственному желанию.
Просто бизнес, ничего личного.
Типичная история.
– Знаешь, сейчас мой начальник – девушка намного младше меня, не замужем и без ребенка. Когда я в шесть отключаю свой компьютер, она молчит, но всем видом показывает, насколько недовольна. Она не поймет и не примет ни одно мое объяснение до тех пор, пока не родит сама. Но пока на первом месте карьера. Так смешно иногда бывает, учит меня, прибегая к той самой инструкции, которую когда-то разрабатывала именно я.
Иду, слушаю, и хочется сказать: «Не грусти!»
Но вместо этого произношу совсем другое:
– Я знаю, куда мы направляемся. Значит, так, у нас сегодня выход в свет. В Манеже открылась потрясающая выставка, посвященная юбилею Большого театра. Там костюмы, макеты декораций, личные вещи артистов. А мы уже сто лет никуда вместе не выбирались. Встряхнемся?
Улыбаемся друг другу. День чудесный, солнце светит ярко, почти слепит, машины широкой лентой стоят перед светофором – пропускают пешеходов, впереди виднеются темно-красные башни Кремля.
И мы прибавляем шагу и почти бежим на выставку, как когда-то бежали смотреть привезенного из Флоренции Тициана. Ничего не изменилось. Просто в календаре другая дата.