Kitobni o'qish: «Маша и Хранители Севера»

– Маша, ты где опять запропастилась? – снова зазвучал крикливый голос тётки, – Тащи перину на улицу, выветривать, – не унималась она, – Надо спать на чистом, чтобы улицей пахло!

Маша покорно поволокла тяжелую тёткину перину во двор, запинаясь за дорожки на полу.

– Дык, что же ты её волочишь, лентяйка, подбери! Не своё, дык и беречь не надо! – не унималась тётка.

И снова:

– Безрукая! На забор её закидывай, потом хлопать будешь!

Маша, выбившаяся из сил, пыталась перекинуть перину через изгородь. Хорошо, что получилось, иначе пришлось бы выслушивать очередную порцию визга тётки. Девочка взялась за хлопушку, чтобы выбивать из перины пыль.

– Ты что делаешь? Пусть выветривается до вечера! Иди дорожки сворачивай, будешь полы пахать!

Маша покорно, не говоря ни слова, пошла в дом за дорожками, которые расстилались по всему дому в огромном количестве. Времени на это ушло много. Тётка бесилась, что все идет медленно и нерасторопно, обвиняя Машу в лени и никудышности.

– Давай, иди на колодец за водой, полы мой! Да не так, как обычно, а на два раза!

Ведра имелись в хозяйстве тяжёлые и большие. И из глубокого колодца, что был в сотне метров от дома, воду надо поднимать огромным шестом, на конце которого привязано ведро. Деревенским жителям это было привычно, они имели сильные руки и ловкость, чего не было у городской девочки. Она несколько раз пыталась опрокинуть ведро в колодец, но вода никак не зачерпывалась. Это удалось всё же сделать за несколько попыток, два ведра наполнились. Она потащила их к дому.

– Наконец-то, пришла…, – тётка не унималась, – Почему тряпку с того раза не растрясла? Вона, вся провоняла! Иди, полощи…

Из-за сарая слышалось довольное хихиканье двоюродного брата. Его с детства все считали дурачком, поэтому он и не учился в школе. Как только дело доходило до работы по дому, он хватался за живот и орал, согнувшись пополам. На самом деле у него ничего не болело. Он был патологическим лентяем и эгоистом, которого холила мамаша. Валерка пугал детей из-за угла или подкрадывался сзади и гавкал в затылок, отчего человек подпрыгивал и сильно пугался, что часто приводило Валерку в восторг. Он своим свинячим голосом вывизгивал: «Хе – хе-хе!» и после этого шёл сзади на расстоянии, выглядывая из-за углов домов.

Вот такое «Хе-хе-хе!» сейчас слышала Маша. Она ненавидела брата, обзывала его «губошлёпом», после чего он бежал и жаловался матери. Ну, а кто оказывался виноватым – догадаться не трудно…

Маша вымыла полы под присмотром тётки, которая тыкала пальцем в каждый угол и следила, как надзиратель, за процессом. Как-никак полы мылись в её доме, а не в чужом и делать надо это ответственно. Наконец-то всё было сделано. Девочка осталась одна в комнате с кошкой Муркой, та тёрлась о ноги и мурлыкала, как бы жалея. Чтобы пожалеть Машу больше, она прыгнула на подоконник, где росла ветвистая герань и случайно обломила соцветие.

– Мура, ты что!!! Сейчас нам будет!

Маша не стала ругать кошку, а попыталась пристроить обломившийся цветок на прежнее место, но это оказалось бесполезно. Стало понятно, что буря неизбежна. Она села на стул, держа цветок в руке. Слезы отчаяния покатились у неё из глаз. Кошка усиленно терлась о ноги. В этот момент в комнату зашел Валерка, довольно улыбнулся своей рожей и побежал докладывать маменьке. Тётка ворвалась в комнату с лицом бешеного кабана, подперев свои жирные бока руками.

– Так я и знала! Нашкодила всё-таки! Не можешь жить, чтобы не гадить, рукосуйка!

– Это не я, – сказала Маша, – это Мурка случайно прыгнула на подоконник!

– Мурка не может, она аккуратно ходит, никогда ничего не заденет! Это ты специально, да ещё и моду взяла сваливать на кошку! Вот пакостная какая!

– Хе-хе-хе, – раздавалось из-за спины тётки.

Маша не выдержала и выбежала на улицу, заливаясь слезами от обиды. Она была не виновата, но как это доказать? Она ещё ребенок и спорить со старшими её не учили.

Маша жила в городе с мамой и папой. Мама работала учетчицей на большом заводе, а отец – в геологоразведке. Родители очень любили свою единственную дочь, но работа не давала часто проводить время вместе. Отец надолго уезжал в экспедиции, разыскивая полезные ископаемые, а мама работала по сменам, поэтому Маша росла самостоятельной девочкой, умела готовить простую пищу, прибирать и мыть посуду. Бывало, что и засыпать вечерами приходилось одной, так как мама возвращалась со смены поздно. Но случались и праздники, когда отец возвращался с очередной командировки. Он обязательно привозил маленькие подарочки. Однажды с Дальнего Востока он привез голубой камень необыкновенной красоты, сказал, что подобрал его на берегу Тихого океана. Маша спрятала его в шкатулку и часто, когда родителей не было дома, сидела и любовалась на этот камень, от этого на душе становилось как-то теплее. Потом Маша с мамой по путевке ездили на Куршскую косу, что на берегу Балтийского моря, а там, среди корявых сосен и песка она как-то заметила красивый ярко-жёлтый янтарь. Прополосканный морем камень играл на солнышке. Он выглядел прозрачным и каким-то тёплым. Расставаться с ним девочка никак не захотела и привезла домой в заветную шкатулку. Через год они всей семьей ездили в отпуск на берег Чёрного моря, отдыхали на турбазе, загорали, купались, по вечерам пели песни у костра под гитару. Маша очень любила сидеть на берегу, опустив ноги в тёплую воду. И там, конечно же, присмотрела себе очередной подарочек. Камушек вроде бы и не красивый, чёрный, но идеально круглой формы. Он отличался от остальных булыжников и понятно, что тоже занял почётное место в Машиных «сокровищах».

Зимой девочка ходила в школу, где ей очень нравилось. Учёба и дружный класс, участие в мероприятиях доставляли много радости в жизни. Девочки и парни в классе дружили, всегда поддерживали друг друга на соревнованиях и в жизни. Если кто болел и не ходил в школу, каждый день навещали дома друзья и объясняли школьные темы, помогали с домашними заданиями, так что в учёбе никто не отставал. Классный руководитель Надежда Николаевна, учитель русского языка, для детей, как родной человек. Они её очень любили и уважали, заваливали на праздники подарками, которые после уроков сами и мастерили. В общем, в городе была интересная и весёлая жизнь.

А в это лето у родителей не было отпуска и, когда начались каникулы, Машу отправили в деревню к тётке, якобы на отдых. Родители работали, а ребёнка одного оставлять не хотели, вот и сослали в деревню. Мама оставляла её сестре с наказом, чтобы Маша помогала по хозяйству.

– Ой, Валюшка, пусть ребёнок воздухом дышит! Да и Валерику не скучно будет. Ты не волнуйся, работай, у меня не забалует. В лес будем ходить. Пусть отдыхает.

Так говорила любезная тётушка маме. Но, как только родители уезжали, начиналась совсем иная жизнь… На Машу весили всю грязную работу по дому: надраивание полов каждый день, мытьё посуды в тазике. Даже заставляли мыть потолки с табуретки, пока Маша не упала и не разбила себе губу. Днём девочка таскала воду из колодца, а вечером поливала огород. По выходным в бане тётка её загоняла на жаркий полок и заставляла мыться горячей обжигающей водой. Ещё и посмеивалась над тем, что Маша не любит мыться в бане. На следующий день обязательно затевалась стирка белья с полосканием на реке тяжёлых пододеяльников и тряпок тётки и Валерки. Потом все это приходилось тащить домой развешивать и, естественно, гладить. Тётка всё это делала одна зимой, но когда на летом появлялся бесплатный работник, она была несказанно рада, что все это могла свалить на маленькие детские плечи. Маша от усталости валилась с ног. Иногда ей всё-таки удавалось убегать из дому, когда тётка навещала своих бесконечных подруг. Она бегала по морю, прыгала по камням на берегу. То уходила по лесной дорожке к озеру, где росли корявые сосны, как в сказке. Очень странно, но на этом озере, даже при сильном ветре вода всегда была тихой и зеркальной, от того и на душе становилось спокойнее. Иногда с соседским мальчишкой ходила на рыбалку вверх по реке, но всегда увязывался за ними Валерка, он прятался за деревьями и выпрыгивал, пугая их. Поэтому на рыбалку дети старались уходить тайком, за что потом и получали от взрослых. А с Валеркой вообще не рыбалка, а мучение какое-то: то он отбирал удочку, то швырял в воду камни или просто хихикал в стороне, говоря, что вы все глупые рыбаки и ничего не умеете. А, если рыба срывалась с крючка, то радости этого великовозрастного охламона не было предела! Вот и теперь Маша одна пошла на море, чтобы посмотреть на волны. Обычно с ней ходила ее добрая подруга, соседская собака Жулька, с которой Маша играла во дворе, но сегодня её не было, видимо убежала в лес с хозяином.

Очень часто в хорошую погоду на горизонте моря очень хорошо видны острова. Издалека они казались огромными. Маша там не была ни разу, только видела из самолета, когда летела в деревню. Доплыть туда можно только на теплоходе или большой лодке. Люди говорили, что там есть огромный мужской монастырь с величественными стенами, который построили пятьсот лет тому назад. Ей очень хотелось самой посмотреть на всё это великолепие и потрогать стены своими руками, прикоснуться к истории, мистике и тайнам, которые до сих пор таятся в этих загадочных исполинах. Маша стояла на берегу и всматривалась в горизонт. Острова не проглядывались из-за низких облаков и дымки, сливающихся с морем. Она села на большой валун и задумалась, глядя в даль. Вдруг сквозь дымку стал проступать какой-то рисунок. Маша поднялась и, забыв про свои обиды, стала смотреть на это чудо. Постепенно стал вырисовываться город из облаков: башни в виде пирамид, стены и колоннады, непонятные дома – всё это завораживало и сводило с ума! Город был настоящий, только перевернут кверху ногами! Башни уходили под воду, а дороги упирались в небо. И всё это отражалось в море! Маша от неожиданности даже повернула голову на бок, но это ничего не изменило. Девочка зажмурила глаза и потом резко открыла. Город стоял, вернее, висел на своем месте.

– Вот это да! Ничего себе, – вслух сама себе сказала она, – Не бывает такого, как в сказке!

Она продолжала любоваться городом, пытаясь рассмотреть подробно каждую башню, но вдруг неожиданно сзади резко раздалось: «Хе-хе-хе!». Маша подскочила на месте и с размаху ударила Валерку по лбу кулаком.

– Ты что, дикая? – Валерка заорал своим свинячьим голосом, – Всё маме расскажу!

– Иди отсюда, губошлёп противный, ещё раз ко мне подойдёшь, получишь сильнее, дубиной. Вот же чучело какое, разве можно людей пугать?

Валерка помчался жаловаться, шлёпая губами и проглатывая свои сопли. Больше к Маше близко он не подходил, только вредил незаметно. Маша снова посмотрела на горизонт, но город отсутствовал. Он растаял так же неожиданно, как и появился.

– Что же это было, или причудилось мне? – подумала она, – Пойду на озеро. Домой сейчас никак нельзя, да и не хочется, подожду, пока стемнеет. И она, не спеша, побрела в сторону леса к тропинке, которая вела на лесное озеро.

День выдался теплый, даже жаркий. С моря дул освежающий ветерок, который пах водорослями и свободой. Маша шла по зыбкому песку босиком очень медленно, вдыхая все запахи моря. Она обернулась и подняла руки вверх, как большой орел, летящий над бездной:

– Я приду к тебе завтра, – пообещала она морю, помахала ему рукой, будто это был её давний друг, – Не скучай… У нас с тобой ещё много секретов!

Море, словно в ответ, накатило самую большую волну, рухнувшую с большой россыпью брызг на камень, где до этого сидела Маша.

– И тебе пока, пока…, – ещё раз она попрощалась, – Завтра я приду снова, именно к тебе!

Маша любила море не за то, что в нём ловят рыбу все деревенские жители, не за то, что, когда тепло, в нем купаются люди, наслаждаясь водой. Она всегда считала, что море – это нечто живое, как человек, только огромный. Оно говорит своим языком непонятным никому: то жалуется в виде прилива, нахлёстывая волны друг на друга; то показывает свои камни, одаряя щедростью чаек, будто говорит о чём-то. Ну, а шторм – это либо гнев, либо радость! По-разному бывает. Смотря, какой ветер и, какие воды несёт. Бывает шторм, который волнами ломает брёвна, принесенные с лесосек на берег, при этом нещадно выкидывая всех морских мелководных обитателей на прибрежные валуны. А ещё, когда ветер с берега, оно всё равно бушует, а волны затягивают всё в другую сторону, вовнутрь стихии. Вроде бы, стоишь на берегу, ветер дует, а волны зачесываются назад – это бывает редко, но бывает. Маша наблюдала за всем происходящим, замечала каждую мелочь. Как-нибудь она сядет у заводи и смотрит, как выглядит вода, закручиваясь в маленькие водовороты. Воронки, то появляются, искрясь на солнце, то исчезают. Потом вода начинает «играть», оставляя замысловатый солнечный рисунок на подводных камнях и песке. Ну, а если появляются мальки на мелководье, то за этим суетящимся детским садом можно наблюдать часами, как они играют и гоняются друг за другом, иногда выпрыгивая на поверхность за какой-нибудь зазевавшейся мухой.

Маша шла в сторону леса. Сороки застрекотали, предупреждая своих, что кто-то идёт. Птички, как и море, интересовали девочку не меньше. Она наблюдала за всей природой, и душа пела от этого. Кажется, ничего больше в жизни не надо, чем наслаждаться всем, что тебя окружает, этой неповторимой красотой со всем ее разнообразием и тайнами. Маша знала, что у каждого существа, дерева, травинок есть свой секрет. Не зря ведь всё это кто-то придумал и создал, для гармонии мира. Она не боялась даже диких зверей. Просто где-то в глубине души была уверена, что если зверя не обижать, то и он никого не тронет. А делать плохо птицам, зверям она просто не хотела, даже не понимала, как это могут делать другие – из-за чего постоянно ругалась с Валеркой. Он любил дергать кошку за хвост, показывая, что он хозяин в доме.

До леса оставалось несколько десятков метров. Сороки поняли, что угрозы нет, просто сидели на деревьях. Маша еще раз посмотрела на море и пошла по тропинке. Солнышко играло среди деревьев. Листики, как маленькие бубенчики шелестели над головой. Девочка шла и трогала руками свисающие над ней ветки деревьев, как бы здороваясь с ними. Она ощущала, что эти лесные долгожители тоже ее приветствуют. Маленькие пичужки носились вокруг, радуясь солнечному дню. Над головой пролетела черная ворона: «Кар-р-р!», – поприветствовала она Машу и устроилась в своем лохматом гнезде, свитом на старой берёзе.

– Привет, – помахала ей в ответ Маша, – Как поживаешь?

– Кар-р-р! – ответила ей ворона. Маша поняла, что всё хорошо.

Тропинка закончилась на маленькой полянке на берегу озера. Шёл последний месяц лета, но полянка ещё пестрила букетиками. Бесконечные бабочки перелетали с цветка на цветок, показывая всему миру свои красивые крылышки. Жужжали мухи, также хвастаясь своими зелёными брюшками. Таких великолепных крыльев, как у бабочек, у них не было, а показать что-то хотелось, вот они и вились роем над цветами. Толстые неповоротливые шмели в своих полосатых шубах копошились в душистых лепестках. Маша села на старую корягу у самой воды. Озеро, как всегда, выглядело неподвижным и спокойным. Она примостилась удобнее и подняла голову вверх, где на фоне голубого неба сплетали свои корявые ветки огромные северные сосны. Они помахивали сучковатыми лапами на ветру, будто танцуя. Маша помахала им в ответ:

– И вам привет, древние красавицы! – громко крикнула она, чтобы докричаться до самых макушек, – Скучали по мне?

Сосны шумели, разгоняя облака. Маше захотелось улететь в небо. Она взмахнула руками, от чего все бабочки поднялись со своих цветков и облепили Машу. Бабочки всегда любили девочку: когда она находилась в огороде, садились ей на голову, как бантики; сползали на нос и щекотали своими лапками, совсем не боясь человека. Это постоянно вводило в недоумение всех, кто был рядом. Валерка махал руками, пытаясь всё испортить, тётка ругалась, что зараза всякая прилипает. А бабочки всё равно сидели на голове у Маши. Им было абсолютно безразлично, кто там машется и топает ногами.

Вот и сейчас бабочки покрыли разноцветными бантиками голову, косички и платье Маши. Насекомые ползали по плечам, от чего девочка радостно смеялась и подставляла им ладони. Она взяла сухой сосновый прутик и стала чиркать им на прибрежном песке. Почему-то Маша стала рисовать тот самый город, который видела сегодня. Линии выстраивались сами собой. И город приобрел свои необычные очертания.

Вдруг за этой игрой она случайно бросила взгляд на соседний пенёк и застыла в изумлении. Там сидел маленький старичок. Маша отвлеклась от рисунка и уставилась на деда, не издавая ни звука. Старик выглядел как-то странно, весь белый. Одежда на нём белая, непривычная: длинная рубаха с тонким плетеным пояском и вышивкой по вороту, короткие холщовые штаны. Сейчас так никто не одевается. Длинные белые волосы сливались в единое целое с такой же длинной белой бородой. На голове плетеный берестяной обруч, слегка обмотанный какой-то сухой травой. А глаза! Удивительные глаза! Они выглядели белыми с маленькими черными зрачками, но злыми почему-то не казались. Маша вспомнила глаза тётки, которая также была с маленькими, но совершенно пустыми зрачками и ехидным вечно обвиняющим прищуром. А эти глаза выглядели потрясающе глубокими, а прищур был добрым. У девочки появилось ощущение, что она где-то его видела, но вспомнить не могла.