Kitobni o'qish: «Академия. Орхидея для демона»
Глава 1
– Ну, давай же! Только одну капельку! – уговаривала я Силию.
– Мы тут столько всего намешали, что я начинаю бояться за его здоровье! – воскликнула подруга и выхватила из моих рук флакончик.
– Переживаешь за этого пресмыкающегося? Напомнить, что он сделал? – ведьмы – создания мстительные – это всем известно! Уверена, не одна я помнила, Силия тоже. Захочешь забыть – не сможешь!
Я почувствовала, что решение подруги колеблется, словно маятник, в противоположные стороны. Ловко отобрала сосуд с драгоценной жидкостью и капнула пару капель в зелье. Конечно, может, и не пару…
– Ох, зря, Дея, зря, – мой летучий мышь – Бакстер, висел вниз головой, и наблюдал за очередной авантюрой, которая ему явно была не по вкусу.
– Ты что?! Сколько капель туда бухнула?
Силия – очень совестливая ведьма, иногда даже кажется, моя совесть ушла на ПМЖ именно к ней.
– Две! – сказала я, не моргнув глазом, а Бакстер простонал и закутался в кожистые крылышки, как в кокон.
Силия прищурила один карий глаз внимательно искала в моих глазах признаки вранья. Ха! Не найдет – в этом я виртуоз! Дедушкина школа!
– Вот одним местом чую, что врёшь! Но, леший с тобой, всё равно переделывать времени нет.
Смакуя будущую пакость, я потёрла ручки, а Бакстер обречённо вздохнул:
– Капут!
***
Подоконник в комнате нашего общежития напоминал поле по весне: такое же сочно-зелёное, мягкое, в ярких цветах. Я любовно поливала растительность специальным раствором и напевала под нос незатейливую мелодию. Настроение зашкаливало в безоблачные выси, небо радовало слепящей голубизной, а солнце – первыми тёплыми лучиками.
Звук возни в коридоре долетел до ушей, но я не обратила на это никакого внимания. Разве в общежитии бывает тихо?
Силия лежала на кровати, закинув ногу на ногу, и читала справочник по смертельным заболеваниям. Б-р-р! Вот что значит ведьма смерти: сначала спокойно себе прочитает и изучит, потом на подопытных на практике дотошно разберёт и непременно опробует. И ведь не передернет же! Ещё хорошо, что она мне совестливая попалась – редкое явление, между прочим.
Я же – ведьма жизни – так не могла. Мне подавай зелья, коренья, лёгкую хворь да ворожбу – вот раздолье для души! Вот только совести нет. Тоже, между прочим, редкая кракозябра получилась, такого у ведьм Жизни быть не должно.
Вот и спихнули нас двух таких неправильных в одну комнату, полагали, что нигде не сможем ужиться. А вот леший вам! Мы с Силькой не только мирно жили, так ещё и закадычными подругами стали и удачно дополня друг друга.
Шум в коридоре нарастал, как снежный ком с горы, и рыжие кудряшки Силии тревожно встали дыбом. Плохой знак, очень плохой!
– По нашу душу, – тревожно прошептала подруга. Она такого рода неприятности всегда чувствовала.
Я замерла с лейкой у подоконника и присоединилась к застывшей соседке, и мы в ожидании прожигали дверь взглядами. Внутри слабо теплился огонёк надежды, что приближающийся "тайфун" пройдет стороной мимо нашей комнаты.
Хрясь! Дверь распахнулась и повисла на одной петле.
– Ведьмы! – грозный рык буквально сотряс нашу комнату, не хуже семибального землетрясения.
С полок посыпались книги, стекло в окне жалобно задребезжало, а две ни в чем неповинные чашки в один прыжок соскочили со стола и покончили жизнь самоубийством, натолкнув на мысль, что хозяйкам пора сделать тоже самое.
Я загораживалась лейкой, Силька – книгой о смертельных болезнях. Но что этот дохлый арсенал против нашего декана?! Вот поставили бы нам ведьмака в главные – бед бы не знали! А тут этот, как его, демонюка рогатый. Тьфу, страшно же как! Лютует в академии уже полгода. А раз сам нас навестить решил, значит, можно заказывать белые тапочки. Чур мне с вышитой лошадкой – с детства люблю милых созданий, знаете ли.
– Вы! – он ткнул в нас пальцем с внезапно выросшим когтем. Хищным, острым и смертельно опасным.
"Леший с ней, с вышивкой, просто белые дайте, главное быстрее", – подумала я.
Думай, думай голова, за что он так на нас, двух бедненьких ведьмочек, взъелся. Может, прознал, что это из-за нас неделю назад гоблины слегли с больными животами? Нет, срок давности уже прошёл. Так-так-так, может, узнал, что это мы у профессора Лесного тот пряник, что исполня желания, ополовинили? Вряд ли, все следы замели! А, точно… про вечеринку с кикиморами узнал!
– Ваше, – декан не спрашивал – констатировал факт, и швырнул нам под ноги знакомый флакончик.
Ясненько, не про кикимор узнал. Пойдём-ка мы… прогуляемся… в окно… Всего второй этаж ведь, недалеко лететь.
– Стоять! – быстро пресёк демон попытки к бегству. – Сесть!
Немного замялись с подругой на месте и переглянулись с вопросом, чья же кровать станет верной поддержкой и опорой, решили – моя. О том, чтобы сесть по отдельности перед лицом неминуемой опасности даже не думали – не разлей вода мы, точно-точно!
Наш декан, Кристобальт Альтер, сел напротив нас на кровать Силии, и та жалобно заскрипела, прогнулась под немалым весом демона, отчего мы с ведьмой смерти переглянулись и тяжело вздохнули.
Вот только сломанной кровати не хватало!
Добрая четверть женской половины академии сохла по нашему декану, а кое-кто, по слухам, даже пытался пробраться к нему в дом! Но это по слухам, а как было на самом деле знает только этот демон.
Нет, он, конечно, мужчина привлекательный, но уж больно крупный. Да ещё когда сверкает своими чёрными глазищами – мне совсем не по себе становится, ёрзать начинаю от волнения.
– Что вы там намешали, чертовки? – он упер локти в колени и наклонился вперед, давя авторитетом.
Промолчать я не смогла! Как же, задели за живое! Нас, потомственных ведьм, чертовками обозвать! Леший-палки-в-зубы, что ж это такое делается-то? Несогласная я!
– Мы ведьмы, а не чертовки, – гордо светя подбородком, возмутилась я.
– Уж лучше были бы чертовками! – гаркнул на нас декан. И уже себе под нос: – С ведьмами одни проблемы только, зарекался же.
Мы с Силькой оскорбились до глубины необъятной ведьминской души и исподлобья посмотрели на визитёра в ожидании продолжения.
– Так что было во флаконе? Отвечайте быстро! – вернулся к нашим кикиморам декан.
Мы нервно сглотнули и переглянулись, сойдясь в одном: рассказывать никак нельзя – нам голову оторвут. Там добрая треть веществ из закрытых хранилищ и даже одно запрещённое есть. То самое, которое в конце добавляли, агась!
Капут! Правильно Бакстер говорил: полный капут!
Сам предсказатель спал в шкафу на перекладине и в ус не дул, что его любимой хозяйке скоро придётся туго.
Видимо, декан увидел что-то в нашей игре взглядов и понял правильно.
– Значит так, да? По-хорошему не хотите, да? – спросил он обманчиво тихо, вкрадчиво так, до дрожи.
– Да что Вы так вступаетесь за Фабиана? Заслужил, что получил, на все сто процентов! – я не удержалась от борьбы за восстановление справедливости. Что было таить, если демон в курсе, кому предназначался сей пузырек. А вот с оборотнем надо серьезно поговорить, будет знать, как на девушек жаловаться!
– А если это получил Я?!
Не ожидавшая такого поворота, я вскочила на ноги и медленно осела обратно на кровать.
– Вы? – тихо спросила Силия с круглыми от ужаса глазами.
Я сочувственно посмотрела на нижнюю половину тела магистра, но быстро одёрнула себя и вновь вернулась к чёрным, как глубокая ночь, глазам Кристобальта Альтера. Он злился, безумно злился, так, чуть пар из ушей не валил.
Дам-с, неприятно так получилось. Нехорошо-с.
– Значит, не признаетесь?
Мы не решались мотнуть головой – отчислит же! Поэтому замерли, как замороженные, опасаясь повести даже бровью!
– Давайте мы антидот сделаем, – предложила я. Решительный вид декана говорил, что выкинет он нас из академии с этим самым решительным видом, и не икнется ему даже ни разок.
– Как? – прошипела на ухо Силия, я в ответ показала знак: «Всё нормально».
От внимания декана не укрылась ни одна деталь. Властный прищур темных глаз говорил, что уж не очень-то в нас и верит, только деваться некуда. Пока кто-то другой определит состав зелья, да ещё в правильных пропорциях, пока антидот сделает… В общем, у нас с Силькой и то вероятность состряпать что-то дельное будет повыше.
Бедный декан! Непослушный ведьминский взгляд невольно побежал вниз, но я вовремя остановилась на середине пути. Мы же там леший знает что намешали, чтобы усилить эффект и продлить действие зелья! Теперь понятно, почему демон сразу пришёл сюда – от его любопытной секретарши-мавки ничего не укрылось бы. Вызови он нас в кабинет, и вся академия через час будет в курсе дела.
– Даю вам три дня, адептки, – Ктистобальт Альтер поднялся угрожающей стеной, завис над нами на секунду, а после пошёл на выход, агрессивно размахивая руками.
– А… Простите, магистр, а где нам изготавливать антидот?
Не могли же мы пойти к профессору зельеварения Деворджилле и занять её лабораторию – эффект будет тот же, что и у мавки.
А своё зелье мы делали, как говориться, «на коленке». Но раз сейчас дело серьезней некуда, то и подход к делу должен быть соответственный.
– Я предоставлю свою лабораторию, – сказал он, замедляя шаг, и, не поворачиваясь, вышел.
– Каюк, – подвела итог Силия.
– Полный каюк, – согласилась я.
В шкафу раздался грохот, створка отворилась и на пол вывалился заспанный Баксер.
– Что? Где? Ась? Происходит-то что, кикимора вас за уши?!
***
Я-я-я оди-и-и-ин
В кромешной но-о-очи.
Пу-у-усть судьба-а-а
Тебе проро-о-очит
Встре-е-ечу со мно-о-ой,
Встре-е-ечу со мно-о-ой.
– Бакстер, да заткнись ты!
Подушку не швырну – одна только. Чем же запустить во вшивого ночного романтика на подоконнике, а?
– Ну правда, Бакстер, – промямлила со своей кровати Силия, – Нам и так спать всего ничего осталось.
– Хм, – гордый и обиженный Бакстер вылетел в открытую форточку.
– Да-да, лети под окна Фабиана, он оценит, – Силия высказала пламенное пожелание и мы мгновенно провалились обратно в сон.
Ещё бы нам не провалиться: весь вечер и половину ночи мы делали антидот, точнее, пытались сделать. Но выходило, как ни крути, что каждому веществу в зелье нужно либо противоположное по действию вещество, либо то, которое его нейтрализует. Перевернули запасники академии вверх дном, но откопали нужные ингредиенты. А вот про один-то забыли, тот самый, последний, мною любовно закапанный. А он, леший меня надоумил подлить, запрещённый! Вот и получается, что в противовес нужно такое же мощное вещество с полярными свойствами. Вот и опять мы пришли к своим поганкам, то бишь, опять запретное надо добывать. А где?
В академии такого не было, мы-то точно знаем, уже везде нос сунули, даже к ректору забрались. Точнее забралась я, а Силька, как самая съедаемая совестью, на стрёме стояла. Хорошо хоть подстраховались.
– Адептка, что это Вы делаете у кабинета ректора среди ночи? – увидел Силию магистр Аурелиан, светлый эльф, что преподавал нам "Энергетические потоки земли".
– Ох, – схватилась за сердце девушка и покраснела на глазах. – Магистр… Прошу Вас, магистр, молчите. Не говорите никому, что видели меня здесь. Я всего лишь пропихну сердечко под дверь и сразу уйду в комнату.
Подруга, на случай поимки с поличным, захватила вырезанное на скорую руку сердечко из бумаги, и сейчас, скорее всего, мило хлопала глазками. Я же глушила, как могла, то и дело прорывающийся хохот.
Похоже, магистр ожидал услышать что угодно, даже чистосердечное признание факта проникновения со взломом в кабинет ректора, но вот увлечение юной девы пожилым магом явно выбило его из колеи. Аурелиан молча наблюдал, как адептка пропихивает в щель под дверью свое розовое признание в любви. А по легкой поступи, что становилась все менее слышной, я поняла – "воздыхательница" спасилась.
Сильку пронесло, и то хорошо! Я на время замерла и превратилась в слух, прижалась к стене около двери, пока магистр не ушёл, бормоча что-то под нос. Маневр удался!
Так что не было нигде нужной травки, не бы-ло! Зато нас осенила мысль, где можно достать желаемое. Вот, правда, местечко то ещё – по привлекательности на единичку. Нет, даже на нолик. Кладбище. Б-р-р!
Если Силька спокойно воспринимала мысль о предстоящей вылазке, то у меня начинался забег буйных мурашек по телу. Хорошо хоть не ночью собрались, а как занятия закончатся.
С утра нас, как всегда, разбудила вредная лягушка-будильник Силии. Чтобы противное создание прекратило издавать ужасные звуки, её надо было как следует приложить об пол. Обычно после этого наступала блаженная тишина. Но в это солнечное утро всё было против нас, даже лягушка: сначала Силька швыряла ее об пол, потом уже я, но прекрасное магическое творение местного пошива не замолкало. В итоге, я, с наилучшими пожеланиями, отправила её в открытую форточку.
Пожелания, судя по нецензурной лексике под окном, дошли до неправильного адресата.
Сейчас главное было не выглядывать, а то в один миг поймут, из чьего окна этот вестник доброго утра вылетел! Хотя ужас как хочется посмотреть на автора таких шикарных матерных оборотов речи. А харизма-то какая чувствуется! Красота! Сиди и запоминай, а лучше – записывай!
На нас с соседкой уже была школьная форма, а в сумках заботливо сложены тетради, как нашу свежеотремонтированную дверь совершенно так не нежно открыли, выбив замок.
Так мог позволить себе войти только он – демон, наш магистр, Кристобальт Альтер.
– Нет, – застонала я вслух от несправедливости.
– Да! – рявкнул магистр и подкинул в руке лягушку.
Мы с Силькой постарались слиться с обстановкой, когда он направился в нашу сторону, но демон подошёл к окну, поставил злосчастную лягушку-будильник на подоконник и прошепта над ней какое-то заклинание.
Ой-ё-ёшеньки, явно какую-то гадость задумал! Раз демон и тут – заклинания шепчет!
– Вот так! – произнёс он, прожёг нас поочерёдно взглядом и на выходе прорычал: – У вас осталось два дня! Два дня до вылета из академии.
Добрая душа, не забыл напомнить.
Мы с подозрением посмотрели на лягушку и переглянулись. Что же магистр такого намудрил? Попробовала взять страдалицу в руки, но та словно приклеилась. Вот леший! Точно какая-нибудь подстава!
Ладно, надо торопиться, сегодня у нас по расписанию занятия на природе. Обожаю такие! Не в скучном учебнике рассматриваешь картинку, а изучаешь растение или цветок в реальных условиях их произрастания. Красота!
Перенеслись с группой недалеко, так как изучали полевые цветы, а вот на следующей неделе нам обещали показать горный тысячелетник – редкая вещь, однако.
Ведьмы жизни и ведьмы смерти половину дисциплин изучали вместе, другая же половина была профильная, поэтому преподавалась отдельно.
Прекрасная фавна Сильвана, наш преподаватель по "Собирательству", за стенами академии расцветала просто на глазах! Вот что значит существо в родной среде!
Как ручку протянет, показыва нужное растение – все ведьмы вздыхают от зависти, наблюдают, как переливается перламутром ее кожа на солнце. Наклонится – и заструится водопад золотистых волос, что отражает каждый лучик солнца.
А вот в каменных стенах академии Сильвану не узнать: бледная кожа, волосы мышиного цвета, скованные движения и потухший взгляд. Говорили, будто она работает в академии только из-за долга жизни ректору, ведь фавну ни за какое золото мира не вырвать из лона природы. Иногда по ночам я наблюдала, как хрупкая женщина бежит под покров деревьев академического парка и возвращается только поутру.
Время пролетело незаметно, и настала пора возвращаться в родные стены академии. Тяжесть возложенной на наши хрупкие плечи миссии давила не хуже груды камней. Но что делать? Придется идти!
***
– Да что ты вся издёргалась? – не выдержала Силия и повернулась ко мне.
– На кладбище это, конечно, обычное дело, но мне не по себе! То рука тролля проползет мимо, то вон там, на сером надгробье, голова орка подмигивает! Всё просто замечательно!
– Я же уже объяснила: старшекурсники-некроманты готовятся к выпускным экзаменам, а это кладбище – ближайшее. Не обращай внимания на мелочи, лучше ищи этот расприй.
– Да меня всю передёргивает! Иду-то с трудом, а ты еще хочешь, чтобы я искала растение!
– Ну за что ты мне такая впечатлительная досталась?!
Нет, ведьма смерти никогда ведьму жизни в таких вещах не поймет! Это же отвратительно! А Силька идёт себе спокойненько. Вон даже ту самую руку пнула ногой в сторону и пошла дальше. Одно хорошо – хоть кто-то расчищает дорогу!
Мы рыскали между надгробиями второй час, и даже у меня частично выработалась невосприимчивость к местной кладбищенской живности – я спокойно прошла мимо высунутой из-под земли ноги с обгрызаными когтями и даже не вздрогнула! О как!
Но когда мне на плечо опустилась рука, я огласила кладбище таким громким "А-а-а!", что все мертвые дружно перевернулись под землей, а кто-то, мне показалось, даже неласково отозвался о моей матушке. Там, где-то справа. Силька за компанию присоединилась к моей акапелла, поэтому эффект был двойной.
Повернувшись на пятках, увидела высокого бледного парня с длинными чёрными волосами, лицо которого выражало всю грусть волшебного народа, гонимого тёмными магами на востоке.
Я даже рот захлопнула… быстренько так. Живой же, вроде?
Потрогала пальцем – точно живой. Что хочет?
Силька взяла меня за руку в молчаливой поддержке, и, было струхнувшие, мы быстро взяли себя в руки и смотрели снизу вверх – представляли собой безмолвную статую укора. И ничего мы не трусливые, нервные просто немного. Вы бы тоже на нашем месте не смогли промолчать, точно-точно!
– Если ищете расприй, то его тут нет. Вчера последний лично собрал.
Мы в немом удивлении уставились на парня. С виду-то и не скажешь, что штатный нарушитель. Так, кладбищенский романтик.
– С чего взял, что мы какой-то расприй ищем?!
Вот ещё, буду я признаваться, как этот дурак! Если кто стуканёт – точно из академии вылетим. Ишь, бесстрашный попался!
– Ведьмочка, видел я, что вы исключительно по зарослям люпия рыщете, а там только расприй и растёт. Да я вот, собственно, о чём: здесь его уже нет. На соседнем кладбище ещё должен остаться. А то бродите туда-сюда, уже глаза замозолили. Мне готовиться надо, а вы только мешаете.
Наши с Силькой подбородки синхронно устремились вверх на последней фразе, но слова благодарности буркнули всё равно. Всё-таки подсказал, как-никак.
– Кай, – представился напоследок он.
Вот так просто – Кай, и всё? А как же Максимилианус, Сильвестр, Вальтер, Бальтазар и тому подобные? Я даже разочаровалась в образе грустного некроманта.
Посмотрела на Сильку и по высоко поднятым бровям сразу поняла – она полностью разделяет мои сомнения. Надо, что ль, самим ему эпичную кличку придумать, раз родители не позаботились о сыне-некроманте. Ведь точно потомственный, а имя на три буквы. Непорядок!
Хотя, что говорить, мои родители тоже не особо заботились, как с таким именем будет жить ведьма.
Мамочка – ведьма смерти – когда мной беременная была, стала такой романтичной особой, какой её в жизни никогда никто и не видывал. Всегда все жители деревни вокруг неё по струночке ходили, слово лишнее молвить боялись, а тут на тебе: во двор заходит, цветочками любуется, комплиментами одаривает. На удивление, деревенские не расслабились, скорее, наоборот: теперь вообще рот не открывали, только с готовностью кивали и молча со всем соглашались. И вот с таким прекрасным настроем любимая мамочка и назвала меня Орхидеей.
Для всех – просто Дея. Мое истинное имя знают только родственники да Силька.
Папа с мамой не спорил, так как просто напросто отсутствовал в моей жизни. Да, если бы и был – с моей родительницей трудно не согласиться. Себе дороже!
– Дея, – представилась я.
– Силия, – кивнула подруга.
Кай с серьезно кивнул и ушёл восвояси. Ну а мы пошли на соседнее кладбище, а то времени и так оставалось в обрез, скоро смеркаться начнет.
– Оно же заброшенное, – с сомнением протянула я, тихо намекала на путь отступления.
Мне казалось, что в такой гробовой тишине каждый звук разносится эхом по окрестностям. Сумерки полностью вступили в свои права и заставляли ёжиться от влажности, что поднялась в воздух.
– Вот видишь, и никаких ползающих рук, – подбадривала Силия, перешагивая могучие корни.
Я была настолько сыта посещением мертвой земли, что клятвенно пообещала: год не суну нос на кладбище. Конечно, если только опять во что-нибудь не вляпаюсь. А я вляпаюсь, как пить дать, вляпаюсь, не зря мне дед предрекал непростой год!
– Девчонки! Я вас нашёл, – Бакстер с шелестом приземлился на дерево, растопырил крылышки и огласил местность радостным криком: – Я влюбился!
– Опять? – хором спросили мы с Силькой.
– А что? – натурально так возмутился Бакстер, будто не понимал причины такого глубоко возмущения.
– Ну сколько можно? – я забыла про эхо и громко простонала. В голове мелькали картинки перевёрнутого вверх дном шкафа с изодранными любимыми кофточками, раскрошенное по полу печенье, вино в наперстках.
– Ты опять таскал своих мышек к нам в шкаф?
Силькино терпение тоже не безгранично. В прошлый раз её любимое платье пострадало без возможности восстановления, что тоже вам не хухры-мухры!
– Это и мой дом тоже, между прочим! – заявил этот наглый мышь и независимо вздернул мордочку вверх.
– Не-е-ет, – мы схватились за головы, сетуя на судьбу, что предоставила счастливую возможность жить с этим тряпочным ловеласом в одной комнате.
Кофточки, мои любимые кофточки. Хоть бы вы остались живы!
– Я тебя выселю. Вот с водяным пить буду, но выселю! – клятвенно пообещала я и прикинула в голове, где достать самогон для коменданта, чтобы выделил доступ в чулан для романтически настроенных личностей.
– Да ладно, может всё не так страшно, – Силия сжалилась и попыталась выгородить Бакстера. – Они как-то раз только старые вещи изодрали. Может, в этот обойдется, а?
Видя всю серьёзность моих намерений, подруга пожалела питомца. Совестливая, тоже мне! А Бакстер, видимо, вспомнил, что ранее творил в шкафу и вжал бедовую голову в тельце. Пусть даже не давит на жалость и не смотрит на меня невинными глазками – уже не прокатит! Хватит!
– А что вы тут ищете? – хитрый мышь перевел тему.
– Расприй ищем, – Силька уже сменила гнев на милость – отходчивая. Говорю же, неправильная ведьма смерти.
– О, да вот же он! – летучий мышь, натасканный на травки да цветочки дедом, стрелой слетел вниз и топтался около расприя.
– Слепые орки, а мы и не заметили в сумерках! – я кинулась к долгожданному растению.
– Прощён? – сел мне на плечо Бакстер и с милейшей мордашкой заглянул мне в лицо.
Знает, как подлизаться, негодник.!
– Это мы ещё в комнату заглянем, а потом решим. Но чтобы ни одной мыши не было больше в шкафу, понял? То точно выселю!
Всё-таки расприй найден, да в таком достатке, что собрали целый мешочек и личный запас сделали, – может, обменяем на что интересное у нашего нового знакомого некроманта.
Все силы были потрачены на поиски, поэтому мы приняли коллективное решение заняться антидотом завтра, и бухнулись спать, так и не проверив шкаф.
Бакстер в эту ночь вёл себя подозрительно тихо, а утром мы поняли почему.
