Kitobni o'qish: «Исходное состояние»

Роман в 2-х томах

ТОМ I

Оформление переплета Н. Антарес

Иллюстрация на форзаце Н. Антарес

Компьютерный дизайн Д. Федак

Подписано в печать 25.02.15 Формат 84х108 1/32

Печать офсетная

Усл. печ. л. 42,14 Тираж 100 экз. Заказ № 2019/16

Антарес, Н.

Исходное состояние, том I: [фантаст. роман] / Наталья Антарес.– П.: Expert Group, 2015.– 657 с.

Решив однажды в корне изменить свою жизнь и вырваться из рутины повседневности, девушка по имени Нелли не могла и предположить, чем обернется для нее встреча с таинственным незнакомцем. Древние артефакты и параллельные миры, фантомы, эльфы, демоны – на каждом шагу судьба подбрасывает героям все новые и новые испытания, которые создают практически непреодолимые препятствия на пути к поиску исходных состояний и обретению собственного «Я» . На протяжении действия романа герои вынуждены отчаянно сражаться с жестокими законами природы, мужественно преодолевать безвыходные ситуации, регулярно переживать захватывающие приключения в различных измерениях и многократно принимать неординарные решения. Когда все дороги пройдены и все слова сказаны, Нелли и ее спутники оказываются на краю Земли, в самой южной точке планеты, где девушке предстоит сделать свой самый главный выбор.

ЧАСТЬ I

ГЛАВА I

Я пришла в себя, лишь только нырнув в тусклое освещение провинциального перрона и оставив позади бесконечную тряску в душном вагоне. Не надо только думать, что все предшествующие посадке в поезд часы я провела в полной отключке. Нет, я вполне адекватно оценивала окружающую действительность, однако ориентация в пространстве была потеряна полностью. Ощущение складывалось такое, будто бы я недавно свалилась с луны и при этом хорошенько ударилась головой. Перед глазами вяло поблескивали искорки, в ушах стоял характерный звон, а сердце колотило в ставшую вдруг неимоверно тесной грудную клетку подозрительно часто и отрывисто.

Я глубоко вдохнула холодный осенний воздух, наполненный типичными вокзальными запахами, и неожиданно почувствовала себя лучше. Словно привычные «ароматы» пота и заготовленных в дорогу копченых кур отрезвили мое сознание, витавшее доселе в каких-то явно астральных материях. Я встряхнулась, словно кошка, которую заботливые хозяева обманом затащили под душ, окатили немалым количеством шампуня от блох, а потом долго и тщательно смывали весело пенящуюся субстанцию. Брызги с меня, естественно, не полетели, зато пресловутые искорки от резкого движения кинулись врассыпную, не уступая в скорости блохам.

Голова снова закружилась, однако я мужественно сохранила равновесие. Для этого пришлось некоторое время переваливаться с ноги на ногу, как утка, причем утка, причудливой волею судьбы обряженная в узконосые лодочки на десятисантиметровой шпильке. Справившись с головокружением, я наконец-то осмотрелась вокруг. Вокзал как вокзал, летящие вдаль линии рельсов, толпы спешащих пассажиров, невнятный голос из репродуктора, чье шипение вероятно было призвано сообщать собравшимся в залах ожидания о ближайшем времени посадки. Задача блестяще выполнялась только теоретически. На практике малоразборчивые звуки, сопровождаемые характерным треском и писком, порождали неразбериху и суматошные метания по перрону лиц, которые даже после нескольких повторов так и не смогли выяснить, с какого же пути отправляется нужный им поезд.

Что касается меня, то если попытаться оценить по десятибалльной шкале степень моей заинтересованности в графике движения составов, выходило однозначно отрицательное число. Больше я никуда ехать не собиралась. Причин на то имелось несколько. Первая и самая главная – у меня не осталось денег на билет. То есть кое- какие ликвидные украшения я при себе имела, но рисковать всем ради путешествия в никуда, особого желания не возникало. Второй аргумент в пользу остановки в неизвестном пока городе был гораздо менее прозаичен, можно даже сказать, в нем преобладал психологический момент. Я на уровне интуиции чувствовала, что прибыла туда, куда мне и было в итоге нужно. Самое обидное, что четко сформулировать, куда же я так долго стремилась, до сих пор не представлялось возможным.

Оставив философские размышления на более подходящее время, я закинула сумку на плечо и двинулась в сторону выхода неуверенными шагами двухлетнего младенца.

Город с размаху вылил на меня ведро промозглой черной мглы. Вязкая густая темнота захлестнула меня с головой, потом подмигнула желтыми глазами первых звездочек, ехидно усмехнулась кривым ртом-полумесяцем и неохотно отхлынула назад. То ли я оказалась ей не по зубам, то ли, что более вероятно, она решила оставить меня на десерт. Оба предположения отдавали изрядной долей дешевого бахвальства, но я решительно двинулась в противоположную от самокритики сторону.

В голове царил творческий беспорядок. В глухую стену, окружившую ту часть мозга, которая отвечала за решение задач практического свойства, упрямо стучались вопросы о дальнейшем направлении моего доныне абсолютно хаотичного движения, причем стучались они с такой настойчивостью, словно готовились вот-вот пойти на таран. Я переборола острое желание тряхнуть головой с целью разгона атакующих любовно выстроенную крепость вопросов, и сделала первый шаг к автомобильному мосту.

По узкому тротуару я планировала перейти на другую сторону железнодорожных путей, справедливо полагая, что центр так и не идентифицированного мною города, по логике вещей должен располагаться где-то там. Зачем мне понадобился центр я еще до конца не осознала, но какая-то неведомая сила с завидным упорством заставляла меня переставлять конечности по серому полотну раздолбанного асфальта, и кстати говоря процесс прямохождения вызывал теперь минимальные затруднения, да и имеющиеся-то были связаны исключительно с повсеместными ямами, куда регулярно попадали тонкие каблуки. В-общем, шла я достаточно бодро и со стороны производила впечатление вполне целеустремленной личности. Общую картину портил только полубезумный растерянный взгляд (зеркало я забыла в поезде, но могла себе вообразить, как должен выглядеть человек, толком не представляющий своего местонахождения), хотя, возможно ничуть даже и не портил, а органично дополнял. Насколько мне известно, душевнобольные нередко отличаются поразительной целеустремленностью.

Его высокую худую фигуру я заметила сразу. Он стоял, опираясь на перила, и задумчиво смотрел вниз на проезжающий под мостом поезд. Мимо сверкающим потоком проносились автомобили, и внезапно мне показалось, что человек стоит в опасной близости от проезжей части. На самом деле быть такое не могло даже гипотетически, так как он почти что свешивался с перил, но меня вдруг охватило стойкое предчувствие, что он всего лишь размышляет, под колесами какого вида транспорта ему предпочтительнее расстаться с жизнью. В конце концов, это был его выбор, я всегда уважала право на выбор собственной судьбы, но сегодня, когда я, одна шла по мосту в чужом городе, сегодня я впервые отступила от своего золотого правила.

Я бросилась к нему бегом, одержимая мыслью остановить его, я чуть не врезалась в него с разбегу, но, поравнявшись с ним, тут же в ужасе отшатнулась. Человек оторвался от сосредоточенного созерцания вагонов и повернулся ко мне. Его глаза, огромные, черные, глубокие смотрели на меня с равнодушным выражением обреченного. И именно этот взгляд, казалось, пронизывающий меня насквозь, проникающий мне под кожу, вскрывающий мне вены, заставил меня резко дернуться назад. Я будто в тумане услышала шум приближающегося на бешеной скорости автомобиля, поняла, что, похоже, путь земной на этом окончен, но развить эту во многих отношениях интересную мысль у меня не вышло. Одним рывком я оказалась отброшенной на тротуар, и, когда способность к здравому мышлению неохотно вернулась в мой усталый мозг, медленно осознала, что я все еще жива, а мой случайный спаситель внимательно изучает меня своими нереальными глазами.

Неимоверным усилием воли я заставила себя не делать две вещи: во-первых, на этот раз я смело встретила его взгляд, а во-вторых, сразу после вышеупомянутого подвига железной рукой придушила желание отползти подальше. Пережитый стресс пульсировал в висках противной ноющей болью, я то ли лежала, то ли сидела на грязном холодном асфальте, рядом стоял незнакомец с глазами выходца из потустороннего мира, а мимо все так же летели машины и никому не было до нас дела. Хотя, если уж быть откровенной, не скажу, что данный меня факт меня особо огорчал.

Бледная ладонь с длинными изящными пальцами осторожно коснулась моей дрожащей руки. Незнакомец молча нагнулся, помог мне подняться и снова повернулся к перилам.

–Спасибо, – сказала я единственное, что пришло мне на ум. В принципе, я не собиралась заводить никаких разговоров, но уж очень хотелось услышать его голос. Учитывая, какие эмоции вызвал во мне его взгляд, я предусмотрительно уцепилась за грязный поручень перил и теперь была готова хоть к ультразвуку.

–За что?– голос прозвучал тихо и проникновенно, но только и всего. При этом в нем звучало искреннее удивление и странный тягучий акцент. Иностранец,– категорично навесив ярлык, я сразу почувствовала себя намного увереннее. То, что мы можем объяснить рационально, как правило, пугает нас гораздо меньше.

–Вы спасли мою молодую и красивую жизнь, если сами не заметили, – терпеливо разъяснила я.

–Не заметил чего, то, что спас вам жизнь, или то, что вы молоды и красивы? -улыбался он кончиками губ, как улыбаются, когда пытаются скрыть насмешку. Я позволила себе улыбнуться в ответ.

– Ночью все кошки серы.

Иностранец промолчал. Он явно не намерен был продолжать беседу, конечно, я ведь отвлекала его от…

–Послушайте, вы, -сраженная наповал внезапным откровением я чуть было не схватила его за рукав черного кашемирового пальто, – вы же не … ,– дальше у меня, если выражаться словами классика банально « в зобу дыханье сперло». Я хватала ртом промозглый сырой воздух, и не могла никак выдавить из себя эти страшные слова.

Незнакомец сам пришел мне на помощь. Удивительно красивым жестом он отбросил с лица иссиня черную прядь и снова посмотрел на меня тем пугающим пронзительным взглядом, из-за которого я опять готова была бежать куда угодно, даже на проезжую часть.

–Я собираюсь вернуться в исходное состояние. Очень прошу не мешать мне, –отчеканил он, – я и так не уверен в успехе, а ваше присутствие нарушает равновесие. Если ничего не выйдет, я могу превратиться в жабу, или в ящерицу, или в…

По-моему он еще что-то говорил, но у меня в мозгу уже сложилась довольно четкая картина происходящего. Обыкновенный псих. Конечно, кого еще черти занесут на мост посреди ночи. Нет, конечно, есть категория депрессивных самоубийц, разочарованных в бренности земного существования, но вероятность того, что они перед совершением акта расставания с опостылевшей жизнью начинают живо интересоваться реинкарнацией, ничтожно мала. Надо действительно оставить его в покое, пусть творит, что хочет, судя по поведению, мозгов у него только для жабы и хватит, или в кого он там еще боится посмертно трансформироваться. С другой стороны, психопат, не психопат, а мою жизнь, в запале названную молодой и красивой, он все-таки спас.

–Как вас зовут? –стараясь говорить сухим безэмоциональным тоном, спросила я.

Мой таинственный собеседник пружинящей походкой приблизился ко мне. В блестящих, как нефтяные пятна, глазах читалось такое откровенное презрение, что мне стало не по себе.

–Меня зовут Микаэль, а вас? –подчеркнуто светским тоном произнес незнакомец. Прозвучали эти вроде бы вежливые слова с неприкрытой издевкой.

Я уже приоткрыла рот, чтобы назвать свое имя. Но вовремя осеклась. Какого черта? Разве уходя в никуда, бросая привычный и несмотря на всю его несправедливость родной мир, я не намеревалась покончить раз и навсегда со своим прошлым? Разве не мечтала я, лежа на верхней полке душного, пропахшего несвежим потом и столь же несвежей провизией купе о том, как сойду на станции, название которой неизвестно даже мне самой, и начну новую жизнь? Разве я не выбросила на ходу свои документы вместе с мобильным телефоном, и разве не смотрела я как голубая корочка моего паспорта словно отпущенная на волю птица улетает в бескрайнюю степь? Неужели это была не я? А настоящая я –это закомплексованная трусиха, которая только и мечтает поскорее вернуться в налаженный быт, в свою тесную, но теплую клетку?

–Нелли,– трусиха умерла. У нее хватило смелости только на то, чтобы спрыгнуть с поезда вслед за документами. Прощай, маленькая трусишка.

Наверное, улыбка, появившаяся на моем лице сияла, как солнце в середине погожего летнего дня, потому что Микаэль (значит я угадала. Он иностранец!) прищурился и даже попытался занавеситься блестящими прядями волос.

–Итак, Нелли, я спас вам жизнь, – похоже этот факт не будил в нем никаких положительных эмоций, да и судя по неуверенности, сквозившей в голосе, осознал он его только что, – живите долго и счастливо, идите домой или куда вы там направляетесь, а у меня есть неотложное дело. Здесь. Сейчас, -последние слова прозвучали ударами топора по неподатливому бревну. Вероятно, дубовому.

Я поежилась от внезапного порыва холодного осеннего ветра, ближайшего родственника фирменного взгляда Микаэля, если судить по способности пронизывать насквозь мой и так измученный организм.

– Давайте уйдем отсюда вместе, – попросила я как можно более нейтральным тоном, – здесь прохладно и..,– тут я случайно посмотрела вниз на громыхающий по рельсам очередной паровоз, – высоко.

Микаэль рассмеялся неожиданно звонким издевательским смехом. Его бледное, аристократическое лицо отражало настолько противоречивую гамму чувств, что я тоже не смогла сдержать улыбку.

–Высота этого места была решающим критерием отбора. Жаль одного, я не учел, что здесь слишком многолюдно.

Я демонстративно огляделась вокруг. Скорее всего, незабвенное выражение «двое -уже толпа» как нельзя более точно отражало взгляды Микаэля на окружающую действительность. Пойми попробуй этих сумасшедших, они живут в своем собственном мире, населенном порой настолько причудливыми порождениями больного рассудка, что иногда только диву даешься.

Конечно, наилучшим вариантом поведения для меня сейчас было бы церемонно распрощаться, не менее церемонно откланяться и отправиться по своим делам, список которых, по правде говоря, находился на изначальной стадии разработки. На той самой стадии, когда ты уже осознаешь, что делать чего-то надо, а вот чего именно, вопрос открытый. Но почему-то мне очень сильно не хотелось, чтобы этот таинственный незнакомец, впрочем, какой же он незнакомец, он Микаэль ( ну и имечко!), в общем, я просто допустить не могла, чтобы эта загадочная и оттого вдвойне привлекательная личность сиганула с железнодорожного моста, лелея надежду, как он там выразился…

–Мне надо вернуться в исходное состояние, – металлические нотки в его голосе вкупе с тщательно скрываемым раздражением породили какую-то дикую симфонию, напоминающую скрип железа по стеклу и скрежет ржавой двери одновременно. Не скажу, что мать-природа наделила меня тонким музыкальным слухам, но почетным членством в обществе глухих к счастью пока не обладаю. Я вздрогнула и, изо всех сил стараясь сохранить спокойствие, заявила:

–Микаэль, я не знаю, откуда и куда вы планируете возвращаться, но уверена, здесь не совсем то место, где можно это сделать. Пойдемте отсюда,– последняя фраза прозвучала неожиданно жалобно, наверное, во мне автоматически включился заложенный в каждой женщине механизм управления мужчиной –подпусти в голос слезу, и даже самое ледяное сердце немедленно растает, не выдержав страданий слабого и несчастного существа.

Психопат уже открыл было рот, чтобы достойно ответить, как вдруг взгляд его резко сместился с моей озадаченной физиономии на черное, беззвездное небо. Вслед за ним я тоже задрала голову. Пару мгновений мы оба зачарованно следили за яркой вспышкой, нет, даже не вспышкой, а всполохом, пестрым петушиным хвостом, блестящим и многоцветным, переливающимся всеми известными красками, рассыпающимся на лету в отдельные сверкающие искры. Мной вдруг овладело неистовое всепоглощающее желание подставить ладони под этот сияющий водопад, набрать полные пригоршни концентрированного света, а потом самозабвенно разбрасывать небесный дар вокруг. Казалось, во мне так много энергии, что если не раздать ее окружающим, то можно сгореть изнутри. И я горела, я пылала гигантским факелом, я вся превратилась в сплошной огонь, и в венах у меня теперь бурлила кипящая лава, а единственной функцией сгустка пламени, по привычке именуемого сердцем, теперь стало лишь поддержание процесса горения.

–Дьявольщина!– выругался Микаэль. Ушат студеной воды, с размаху опрокинутый на раскаленные уголья, произвел бы гораздо более слабое впечатление, чем эти ледяные нотки. Я посмотрела на свои быстро остывающие руки и почти с удивлением обнаружила, что кожа не покрылась громадными уродливыми волдырями ожогов.

Поглощенная неизведанными доныне ощущениями я и не заметила, что небо снова стало безжизненно черным. Все закончилось. Машины неслись по мосту, внизу грохотали поезда, Микаэль стоял недвижимый, как статуя, которой несомненно талантливый скульптор придал позу полного и беспросветного отчаяния.

–Что произошло? –сейчас я стояла к нему вплотную и чувствовала странный нездешний запах, исходящий от его одежды. Если это одеколон, то парфюмер бесспорно заслуживал мирового признания.

–Ты глупая безмозглая идиотка. Ты испортила мне то, чего я ждал почти десять лет. Уж лучше бы я потерпел неудачу и превратился в жабу, чем просто упустил единственный шанс. Больше всего на свете я хочу столкнуть тебя под поезд, но увы, здесь слишком много свидетелей.

Опешив от такой откровенной грубости, я зачарованно слушала его проникновенный монолог. Картина, сложившаяся в голове, начала обрастать новыми подробностями. Значит, он не только псих, но еще и буйный псих, раз пытается угрожать мне. А от буйных психов надо держаться подальше…

–Простите, виновата, исправлюсь, такого больше не повторится, -невнятно бормотала я, отступая назад и параллельно соображая, как же выкрутится из сложившейся ситуации.

Глаза Микаэля на узком лице, словно побледневшем еще на пару тонов, огромные, черные, с расширенными зрачками, недобро блеснули. От испуга я отшатнулась в сторону и неловко взмахнула левой рукой, чтобы хотя бы попытаться удержать стремительно ускользающее равновесие. Тут же с душераздирающим визгом рядом затормозила машина.

–Такси желаете?

–Желаю, желаю, страстно желаю, безумно, невероятно, – истерический набор эпитетов иссяк лишь только, когда я угнездилась на переднем сиденье и шумно хлопнула дверцей.

–Куда едем?– круглолицый крепыш с интересом рассматривал расхристанную девицу с глазами прогрессирующей шизофренички.

–В город, в центр, на проспект, -кажется, даже в самых захолустных населенных пунктах имелись какие-нибудь относительно недавно заасфальтированные улочки, которые патриотично настроенные аборигены гордо называли проспектами.

–Не вопрос, -отозвался водитель., – а чего ты делаешь тут на мосту посреди ночи, да и еще одна совсем. Не страшно?

Я передернула плечами. Еще как страшно, тем более что…

–Вы сказали одна?

– Ну да, еду со смены, смотрю, торчит девка на мосту одна-одинешенька, как три тополя на Плющихе.

То ли логика у водилы прихрамывала на обе ноги, то ли с математикой у него было не очень, потому как «тополей» на самом деле была как раз-то парочка.

–И чего тебя одну занесло? Такая красотка, мужика что ли нету сопроводить-то? – между тем продолжал разглагольствовать таксист, – а если с вокзала прешься, могла б прямо там такси и споймать. Я думал вначале, ты пьяная или обкуренная какая, шарахаешься со стороны в сторону.

До меня понемногу начало кое-что доходить и от этого кое-чего неприятно закололо в висках.

–Значит, мужчину в черном пальто вы на мосту не видели? – я знала, что задавая подобные вопросы, стопроцентно рискую показаться сумасшедшей, но остановиться не могла.

–Так ты укололась? Или нанюхалась? – водитель подозрительно втянул носом воздух,-глюки полезли? Эй, мамзель, у тебя деньги хоть есть?

Я в изнеможении откинулась на жесткий подголовник. Надеюсь, мои судорожные телодвижения таксист принял за утвердительный кивок.

ГЛАВА II

Мне пришлось отдать в качестве оплаты за проезд свои часы, так что к проблеме ориентации в пространстве добавилась еще и проблема с ориентацией во времени. Поглощенная невеселыми размышлениями о возможном наличии у меня психических отклонений, я, естественно, забыла выяснить название сего милейшего городка и теперь бестолково озиралась по сторонам. Таксист избавился от меня возле какого-то супермаркета, несмотря на поздний час гостеприимно распахнувшего стеклянные двери для ночных посетителей. Я сразу вспомнила о еде, выудила из сумки плитку горького шоколада, присела на скамейку и занялась совмещением приятного с полезным. Приятное заключалось в поглощении богатой белком шоколадки, а полезное в обдумывании текущего положения дел. Положение выглядело, мягко говоря, хреновым.

Нельзя сказать, чтобы я пребывала уж прямо совсем в тоске и печали. Скорее мое состояние можно было охарактеризовать словом «неопределенность». В некотором смысле мне это даже нравилось. В своей прошлой жизни я настолько устала от распорядков, регламентов и прочих правил, что заработала к ним почти физическое отвращение. Сейчас же, когда совокупность нерациональных поступков конкретно зашкаливала, я ощущала нечто напоминающее адреналиновый выброс. Нет, конечно, нынешнему состоянию было далеко до огненного безумия на мосту, тогда со мной произошло что-то абсолютно невообразимое… Да и произошло ли вообще? Для себя я твердо решила, что при первой же появившейся возможности обязательно вернусь на «место происшествия» и попробую отыскать хоть какие-нибудь следы недавних событий. Уж не знаю, что именно я планировала там обнаружить, может быть воронку с опаленными краями или пепел, оставшийся от сгоревших дотла эмоций.

–Нелли?– я чуть не подпрыгнула на скамейке. Это имя я придумала себе много лет назад, именно так меня звали в мечтах, что дарили мне сладостное ощущение гармоничности собственного «я». Моя реальная жизнь кардинально отличалась от того прекрасного, взлелеянного долгими бессонными ночами мира, где я принадлежала самой себе, где только лишь я сама могла оценивать правильность того или иного поступка, где не было места одинокой неудачнице с банальным именем. Нелли жила в окружении любимых и любящих людей, у нее не было никаких проблем, она прекрасно адаптировалась в любом коллективе и пользовалась всеобщим уважением. У Нелли была насыщенная личная жизнь, ее поклонники менялись с калейдоскопической скоростью, а она сама, словно произведение искусства, принадлежала всем сразу и никому в отдельности. Но Нелли, превратившись из бестелесного духа в живое существо, обрела плоть и кровь только сегодня. Один лишь человек услышал это имя, громко и отчетливо произнесенное вслух…

–Нелли, что ты здесь делаешь? – молодой женский голос просто фонтанировал удивлением. Его обладательница, невысокая блондинка в голубом джинсовом костюме потрясенно смотрела на меня широко распахнутыми глазами.

Я с облегчением вздохнула, убедившись, что психопат с моста, с которым я столь опрометчиво вступила в задушевную беседу, не объявился в непосредственной близости с целью выполнения обещанных угроз. Если только его «исходным состоянием» не являлось как раз белокурое лицо женского пола. Хотя мой язвительный и злорадный внутренний голос подсказывал что, ипостась жабы подошла бы этому чокнутому лучше всего.

–Простите, я вас не узнаю, – я зябко передернула плечами. А ночи здесь холодные, по крайней мере, если ты одета в тоненькое платье и в легкий пиджачок. , -более того, я впервые в… Кстати, не подскажите, как называется ваш замечательный город?

Блондинка выглядела достаточно мирно и дружелюбно, чтобы послужить источником первичной информации, притом она меня явно с кем-то перепутала. Настораживало лишь странное совпадение имен. «Наверняка, у моего двойника имя Нелли не было творческим псевдонимом»,-подумала я с завистью.

Девушка присела рядом со мной на скамейку, потерла виски и принялась сосредоточенно сканировать меня внимательными серо-зелеными глазами. В ответ я подарила ей снисходительную улыбку. После всевидящих очей Микаэля взгляд блондинки напоминал детскую игру в гляделки.

–Нелли, ты что? Я же Инга, неужели ты не помнишь меня? Когда ты как сквозь землю провалилась, мы с Экслом просто с ног сбились, разыскивали тебя. Чуть ли не весь Ландер пешком обошли. Знаешь, мне кажется, Эксл …, -блондинка смущенно кашлянула, -короче, он думает, ты .., – к кашлю добавилось еще и шмыганье носом, – в общем, он считает, ты умерла.

Я тяжело вздохнула и попыталась если не осмыслить, то хотя бы систематизировать выданные мне сбивчивой скороговоркой сведения. Слово «Ландер», вероятно, обозначало название города (политическую карту мира вместо настольной книги, конечно, не держу, но на пробелы в географии, ровно как и на рассеянный склероз, до недавнего времени вроде бы не жаловалась, однако о подобном очаге цивилизации на просторах необъятной родины, никогда в жизни не слышала), «Инга» и «Эксл» -однозначно, имена собственные, которые, впрочем, тоже не несут для меня никакой смысловой нагрузки. Да уж, час от часу не легче!

–Послушай, Инга, – я без обиняков перешла на ты, – тебя я вижу в первый раз, в Ландере я тоже впервые, имя Эксл вообще из области фантастики. Зовут меня действительно Нелли, но чувствую я себя живее всех живых и переходить в другое агрегатное состояние не собираюсь. Поэтому вывод очевиден: ты ошиблась.

Девушка резко вскочила со скамейки и нервно топнула ногой, обутой в стильную лакированную туфельку.

–Нелл, не морочь мне голову! Ты что, думаешь, я не узнаю твой голос, а твоя манера разговаривать! Да я тебя ни с кем не спутаю. Если не хочешь общаться, так и скажи. Мне вообще по фигу мороз, а вот Эксл…, -Инга раздраженно взъерошила волосы, – тот вообще с катушек слетел. Он ведь всерьез думает, что ты с моста спрыгнула из-за него.

–С привокзального?– на всякий случай уточнила я, заодно затыкая рот громогласно возопившему дурному предчувствию. Похоже, история с волшебным мостиком получила неожиданное продолжение.

Блондинка торжествующе взвизгнула:

–Ну вот, все ты помнишь! Говорила же, голову не морочь!

Я всерьез призадумалась о первичных симптомах ретроградной амнезии. Странно, почему-то же меня так тянуло в этот Ландер, и это чувство на вокзале, когда я явно осознала, что прибыла по месту назначения. Вот бы уж никогда не подумала бы, что психические заболевания запросто передаются воздушно-капельным путем.

Я напустила на лицо выражение максимальной озабоченности и вкрадчиво поинтересовалась:

–Инга, последнее время я себя как-то неважно чувствую, забываю много чего, например. Ты бы не могла бы поподробнее рассказать, что случилось с Нелли, ну, то есть со мной?

Девушка, которую наш разговор, похоже, довел до нервного истощения, мешком опустилась на скамейку.

–Знаешь, Нелл, ты или крутая артистка, или крышу тебе точно сдвинуло, – устало констатировала она,– мне не в напряг поговорить, только глупо это все как-то. По честному хочешь?

Я молча кивнула. Что тут скажешь?

–Ты мне не нравилась особо никогда. Я тебя только из-за Эксла и терпела. Он хороший, просто строит из себя такого, сама понимаешь, – Инга внезапно замолчала, будто бы ее захлестнули воспоминания. Я терпеливо дожидалась, пока она выйдет из транса.

–Когда вы с ним рассорились , Эксл пил не просыхая, то убить тебя хотел, то себя. Да что я рассказываю, ты же сама знаешь!

Я беспомощно развела руки.

–Наверное, знаю, но не помню.

–Короче, тогда вечером он пришел в клуб, трезвый, как стеклышко, только глаза красные, не спал долго, что ли. И говорит мне: Инга, она не вернется. Никогда не вернется. Я его пытала по-всякому, но он так и не сказал ничего, только выпить попросил, потом пил всю ночь и плакал, как ребенок. А недельку спустя, когда уже все поняли, что ты пропала, Эксл и заявляет, Нелли –прыгнула с моста, довел я ее. И кольцо мне показывает, на мосту он якобы нашел его, на тротуаре, прикольное такое колечко, зигзаг молнии, на заказ тебе его делали, да?

Я, поглощенная увлекательным повествованием о злоключениях злоупотребляющего спиртными напитками парня с идиотским именем Эксл, не сразу сообразила, о чем она спрашивает. Потом медленно опустила взгляд на свою левую руку. Мое любимое, эксклюзивное колечко напрочь отсутствовало. Я была абсолютно уверена, что молния была на месте, когда я прибыла в Ландер. Так и есть, кольцо слетело с пальца на мосту, видимо я чересчур активно жестикулировала, общаясь с этим Микаэлем, черти бы его драли. И так денег нет, еще и кольцо потеряно.

Тут я немного покривила душой. Продавать «молнию» я бы стала только в самом-пресамом безвыходном положении. Может, моя позиция малость отдавала махровым фетишизмом, но эту безделушку я любила до потери сознания. Значит, колечко у Эксла. Но каким образом? Или оно просто похоже на мое? Эй, детка, ты все еще столь наивна, что веришь в такое количество совпадений?

–Не помню я никакого кольца, -нагло соврала я в ответ на вопросительный взгляд Инги, -ты мне вот что объясни, пожалуйста. Если твой Эксл утверждает, что я повторила «подвиг» Анны Карениной, куда мое несчастное тело делось? Должны же были бы при любом раскладе какие-нибудь рожки да ножки от меня остаться?

Блондинка презрительно фыркнула.

–Эксл, он и до тебя был с приветом, а тут совсем сбрендил. Заявил, что в ту ночь открывался какой-то, ну как его там называют, – Инга наморщила лоб, – вроде бы портал, вот ты в этот портал и влетела.

Мыслей в голове роилось столько, что им стало тесновато в черепной коробке. Казалось, они сейчас дружно полезут наружу и начнут водить вокруг меня хоровод. Ладно, там фантазии Эксла про портал можно легко объяснить превышением предельно допустимой концентрацией алкоголя в крови, но кольцо- то он где спер? И с чего я взяла вообще, что спер, может и правда на мосту нашел.

Я решительно схватила Ингу за руку и поднялась со скамейки.

–Пошли, пройдемся, голова у меня от твоих откровений кружится.

Девушка покорно зашагала рядом со мной мимо сверкающих ночных витрин, направление я, естественно, выбрала наугад.

–Скажи мне, Инга, а когда у нас с Экслом произошло трагическое расставание? –возможно, стоило для начала определиться с хронологией событий.