Kitobni o'qish: «Гобелен с пастушкой Катей. Книга 3. Критский бык»

Shrift:

Глава первая

1

Телефон зазвонил так рано, что я сначала схватила трубку, лишь затем стала медленно просыпаться. В открытом окне виднелся сквозь занавеску молочно-туманный свет без малейших признаков солнечного восхода. Машинально глянув на часы, я убедилась, что шести ещё нету и сказала в трубку с полным правом.

– Разбудил, так разбудил, теперь объясни зачем, извинения я уже слышала.

– Ты, дитя моё, что-то нелюбезна сегодня, – заметил старый друг и старший компаньон Валентин. – Наверное, за счет недосыпания, поэтому я не приму близко к сердцу, а сразу перейду к делу. Раз ты проснулась, то прими душ и свари кофейку, я к тому времени как раз подъеду.

– Это зачем ещё? – вопрос был хоть и нелюбезен крайне, зато вполне уместен.

– За что уважаю мою прелестную детку, так это за искренность, ни капли лицемерия в ней, – сокрушился Валечка, но подтвердил намерения. – Дело у нас имеется, может оказаться выгодным, но отлагательств не терпит. Так что до скорой встречи на твоей территории.

Валентин отключился, я чуть-чуть послушала короткие гудки и вернула трубку в исходное состояние. Затем преодолела искушение заснуть и побрела в ванную комнату принимать водные процедуры согласно инструкции.

Под струями прохладного душа я открыла глаза более основательно и осознала, что меня снова зовут к деятельности. А надо признать, что последние полгода прошли в состоянии некоей спячки. Для меня лично, по крайней мере. Так вышло, что с момента, как пришлось делать новостной блок на радио всю ночь напролет под грохот близких автоматных очередей – такое выпало совпадение случайностей в октябре – всю зиму и вплоть до начавшегося лета в моей жизни основались полная тишь и гладь вплоть до тревожного звона в ушах.

Деятельность на двух работах, вернее, на двух с половиной, вошла в устоявшуюся колею, личная жизнь медленно, но неуклонно шла на убыль, но так плавно, что я даже привыкла, а всё вокруг замерло в ожидании неизвестно чего. Так неспешно наступило лето и наконец принесло какую-то перемену. По крайней мере другу Валечке я потребовалась в большой спешке.

Солнечные лучи уже заиграли в верхушках тополей, и редкие пешеходы показались на углах близлежащих улиц, когда я приметила компаньона Валечку, неторопливо бредущего по переулку к моему подъезду. Валентин двигался пешим ходом, без машины, без поклажи, руки в карманах, белая рубашка расстегнута у ворота.-

Я сидела на подоконнике и поджидала гостя, не столько гадая, что он желает преподнести, сколько пользуясь нечастой возможностью оглядеться утром без суеты и томления духа. На улице было восхитительно. Летняя жара хоть ожидалась, но в столь ранний час не наступила, утренняя свежесть овевала город, а мой тихий переулок вполне сходил за аллею мифического сада. Листья вверху и снизу окна трепетали, просвечивали и шелестели.

– Привет, змей, – я негромко позвала с подоконника подходящего Вальку, ассоциации с райским садиком безусловно не пропали даром.-

Старший компаньон агентства "Аргус" поднял голову, без удивления помахал рукой, разразился фирменной асимметричной улыбкой и проследовал в подъезд. Через пару минут (ушедших на упрямый лифт) звонок весело возвестил о его прибытии.

– Рад видеть тебя в бодром расположении духа, – отметил Валька с одобрением и не удержался, прибавил. – Открой секрет, поделись с моей прекрасной половиной. Она неизменно встречает день кислой миной, а я вроде как во всем виноват. И лет ей столько же, и дел меньше.

– Извини, Отче Валечка, ты кругом абсолютно неправ, – я усадила гостя за кухонный стол, налила ему кофе и с удовольствием развила мысль. – Мы с твоей Мариной в разных позициях, она с утра начинает думать о вас всех, о тебе, дочке и теще, предвкушает удовольствие от вашего общества. А я ни о чем не думаю, у меня в гнезде никто не пищит, ни мама, ни дети. К тому же, сдается, что твоя Марина просто закисла дома – называется сенсорный голод, а по-простому – всё одно и то же. Дай ей куда-нибудь выбраться, а не жалуйся.

– Ну вот, пошло-поехало, дамская консультация в действии, – не преминул пожаловаться компаньон. – Однако, я прибыл вовсе не за этим, как ты, наверное, догадалась. Мне срочно нужны твои услуги, а время не терпит. Сейчас произнесу малый спич, а ты потерпи. Так вот, мы с тобой отлично работаем вместе, ты консультируешь и утешаешь безмозглых дамочек, а я посильно веду частные расследования. До сегодняшнего дня наши пути почти не пересекались, и правильно делали, поскольку я от твоих методов не в восторге, ну да это к слову. Тем не менее ты нужна сейчас, какая есть, со всеми недостатками, мелкими и крупными. Нам на пару поручили провернуть дельце по моему профилю и начинать надо прямо сейчас. Вот кофейку попьешь и поедешь.

– Ни в каком случае, – бодро отрапортовала я. – Забудь об этом навсегда. Я очень рада тебя видеть во внеурочное время, но в игры типа "пойди туда не знаю куда, принеси то не знаю что", не играю по определению. Если ты ждешь от меня содействия, то изволь объясниться. Дружба, она, разумеется, дружбой, а служба службой.

– Прости, прелестная крошка, я, кажется дал маху, не учёл твоего душевного состояния, не нашёл должного подхода, – глумливо усмехнулся Валька. – Сдаётся мне, ты где-то порядком ушиблась, а я не знал, извини. Теперь понял, по одному официальному тону голоса. Кто-то тебе накапал на мозги и навешал лапшу на уши, а я теперь в ответе.

Я совсем было собралась обидеться и сказать что-нибудь резкое, но вовремя спохватилась, сообразила, что хитрый компаньон меня провоцирует намеренно. Ждет, психотерапевт хренов, чтобы я на него разрядилась, а далее стала много сговорчивее. Простенькая, но эффективная техника.

– Один ноль в твою пользу, – сказала я вместо отповеди. – Скучно с тобой, всё-то ты знаешь. Однако исповедоваться я стану чуть позже, если не возражаешь, а сейчас расскажи наконец, что привело тебя к моему порогу в столь ранние часы. Мне даже интересно.

– Хоп-хоп, поехали! – обрадовался Валька. – Детка Катюша, нас ждут великие дела. В особенности тебя лично. Как я понял, ты у нас застоялась, разве что грибы не солишь. К тебе есть порученье крайней степени сложности. Понимаешь ли, очень недавно в одном тихом городском дворике рано поутру обнаружился труп. Чей он был, а так же иные обстоятельства я объясню чуть позже, не волнуйся. Твоя задача нынче заключается в том, чтобы, выяснить, случайно покойник обнаружился именно там, где нашёлся, либо нет. Точнее, следует узнать, не бывал ли он в тех местах при жизни. Ещё точнее, имеются две равновеликих возможности, а именно… Первая версия гласит, что место обнаружения трупа не имеет отношения к жизни и смерти потерпевшего. Скажем, он забрел туда случайно и погиб, либо его прихватили в другом месте и привезли в тот двор произвольно. Данная тупиковая версия вполне вероятна, хотя ни подтвердить, ни проверить ее нельзя – разве что киллер сознается. Потому мы будем исходить из другой вероятности, с ней можно и нужно работать. Предположим, что покойник там не чужой, и будем выяснять, к кому и зачем он ходил. Сразу скажу, что милиция чуть-чуть копнула, но никто вокруг места происшествия ни в чём не сознался. Правопорядок занёс в протокол и утёрся, принял на вооружение первую версию, тем более, что обстоятельства обнаружения трупа способствовали. Кстати сказать, примечательные обстоятельства, натуральный Хичкок. Представь, что очень ранним утром, вот как я нынче позвонил, во дворе занимается пожар. Ярким пламенем полыхает деревянная горка с бревенчатой избушкой наверху. Горит с треском, явно плеснули бензином. Естественно, зовут пожарных, те приезжают и льют воду на мельницу преступников.

Тут Отче сделал паузу, чтобы я оценила изобретательность изложения, и конечно пришлось спросить.

– Это как? – поинтересовалась я вежливо.

– Весьма просто, мало того, что труп успел обгореть, так его основательно полили из брансбойтов, что не способствовало быстрому опознанию. Тело, как ты понимаешь, внесли в резной детский домик, перед тем, как поджечь. С самого начала было ясно, что убили не там, двое в детскую избушку никак не влезут, а самоубийца не станет обливать горку бензином снаружи. Таким образом мы получили плохо опознаваемый труп.

– А кто его нам преподнёс? – я наконец заинтересовалась страшной историей и захотела прояснить заказчика.

– Не перебивай меня, – заявил Валька, но снизошел до ответа. – Кто-кто, конь в пальто! Кто, кроме твоего близкого родича Паши Криворучки? Он самый и есть. Кто отчасти финансирует, тот и заказы дает, попробуй откажись, труп там или не труп. Кстати, тебя именно он приказал привлечь, я бы сам не стал, ей-богу!

– Хватит брюзжать, Отче, Паша, так Паша. Но, как я мыслю, труп у него не простой, – заметила я со знанием дела.

– Ясное дело, что золотой, – охотно отозвался Валентин. – Опознали по работе дорогого дантиста и по иномарке, скромненько стояла в двух кварталах, следов насилия в ней не примечено. Дантист подтвердил, что строил мосты тому новому русскому, чей оказался автомобиль. Костя Рыбалов, ты его, скорее всего, не знаешь, а я слышал. Миллионер-идеалист, торговля недвижимостью в больших масштабах, кроме того строительство. Покойный магнат Рыбалов в бомонде не светился, но среди коллег с ним считались, деньги так и липли. Наш общий друг Паша Криворучко водил с ним деловое знакомство, и подозреваю, что хотел впрячь в свою телегу. Очень уж бурно реагировал твой депутат, когда узнал, что беднягу Рыбалова пришили. Был совершенно сам не свой, трясся от ярости, зрелище на сто миллионов в твёрдой валюте. Потом приказал взять дело и раскрутить до нитки. Твою часть Паша обозначил особо: надлежит обойти местность вокруг горки и тщательно прочесать, не знал ли кто там Рыбалова и не видел ли раньше. Если не видел никто, то надлежит сообразить, что он мог делать. За что можно зацепиться. Скажем, живет там экстрасенс или кто-то разводит на продажу белых мышей. А мы попробуем приспособить, для чего бы покойному Рыбалову сдались предсказания или белые мыши. Ты рой детально и подробно, всё пойдет в дело. Итак, договорились?

– Хорошо рассказал, Отче Валечка, – похвалила я. – Исчерпывающе и ничего лишнего, высший пилотаж. А легенду для прикрытия дашь, или самой придумать?

– Валяй тривиальное, копаешь материал для развода, – охотно предложил Валентин. – Мол, наняла подозрительная супруга поискать, где муж шляется. Никто не знает, что ты у нас очень гордая и за такое не берёшься. Но изволь прочесывать тщательно, волосок к волоску. Фотку с клиентом дам, имени не называй, сама не знаешь, а карточку и место тебе заказчица указала. Что клиент помер, ты ни сном, ни духом, о сгоревшем трупе тоже ничего не знаешь, учти себе, пожалуйста. Это на тот печальный случай, если вдруг влезешь прямиком в гости к киллеру, что маловероятно, но не исключено.

– Тогда дай к нему рекомендации, расскажи про заказчицу, чтобы не осрамиться перед киллером. Какая-нибудь жена у покойного имелась?

– К сожалению, нет. Но дело тебе заказала вот она…

Тут на стол легла цветная картинка, некрупный женский портрет, с него мгновенно читалась информация, что личико принадлежит девушке не просто прелестной, но незлой и весёлой. К тому же, несмотря на изящество тонких черт, обладательница богатого образа безусловно тянула в сторону Мерилин Монро и заходила на этом пути куда дальше пресловутой Мадонны.

– Умереть и не встать, – я присвистнула от восхищения. – Кстати, кто она, если не жена?

– Как бы любовница, – охотно пояснил Валька, пользуясь модным присловием почти к месту. – Вообще-то девушка изредка мелькает по телевизору в какой-то программке с раздачей призов. Ирочка Корсакова, все от неё балдеют, но на большой экран не пускают. Рыбалов купил девице квартиру в башне, обставил под дворец и изредка там появлялся. Она-то мечтала замуж, но увы, Костя Рыбалов берег себя для великих дел, то ли ради другой женщины, которую знал в одинокой бедной юности.

– Окстись, Отче! – шумно обрадовалась я. – Это уже пошлый женский романчик о загадочном миллионере! Только не говори мне, что бедняга погиб, запутавшись в любовных делах, или что надо поискать пропавших наследников, мальчика, или лучше девочку, растущих в бедности и в неведении.

– Первый приз за полёт мысли, – объявил Валентин. – Но вернись на грешную землю, а остановились мы на Ирочке Корсаковой. Вернее, на том, что она как бы заказала тебе поискать, куда ходил Костя Рыбалов. Ты ищешь женщину или притон разврата, способы расследования оставлены на твое усмотрение, держи мелкую сумму на развязывание языков, желательно провернуть в минимум времени, а начать хорошо бы прямо сейчас. Вот адрес, план и пути подхода. Танцевать будешь прямо от горки, вокруг неё три дома, дальше ходи концентрическимим кругами по Веерной улице вплоть до канавки, где брошена машина. Усвоила план действий? Вопросы есть?

– Только самые неделикатные, – сообщила я. – Сколько платят за срочную сверхурочную работу, или Паша дал общественное поручение? Кстати, ты забыл о фотографии Рыбалова, дай пожалуйста, хотя бы посмотреть.

– Отвечаю в обратном порядке, – информировал Валентин. – Вот он бедняга Рыбалов, правда, впечатляет? С оплатой у тебя просто сказка, но пока секрет и сюрприз. Мне, как ты верно заметила, достались общественные поручения от друга Паши, но если сможем угодить, то обещано дивное помещение для головной конторы в аренду почти задаром. Сама жаловалась, что ютимся в тесноте и обиде, я учел.

– Про секрет и сюрприз я запомню, а вот Рыбалова от всей души жаль! Хорошее у него лицо, хотя красотой покойный не блистал, – я поделилась пришедшим соображением. – Знаешь, в нем есть некая грань, очень важная для расследования. Затрудняюсь сформулировать точнее, но вряд ли Костя Рыбалов посещал на Веерной улице притон разврата. Глядя на него, хочется поискать совсем иные побуждения. Согласен?

– Я понял, он ездил по окраинам ночью, чтобы переводить старушек через улицы, богатое предположение, – глумливо заметил Валька. – Хотя и не лишенное оснований. Ныне усопший Рыбалов действительно славился непоказной благотворительностью, тут ты попала прямо в точку. И права, что на Веерной улице следует искать не грязное, а странное. Однако, знай меру, прелестное дитя, не увлекайся скороспелыми выводами. Помнишь, что Фёдор наш Михайлович Достоевский вещал устами Мити Карамазова, а именно: "Широк человек, я бы сузил" Поясняю, в любом праведнике уживается чёрт с младенцем, загляни хотя бы в себя и не слишком обольщайся на счёт остальных, все сделаны из аналогичного теста.

– Спасибо, дяденька Валечка, за урок людоведения, и Фёдору нашему Михайловичу отдельный поклон! – развеселилась я. – Если набреду часом на притон разврата и обнаружу следы посещения Рыбалова, то отнюдь не стану думать, что он читал девицам проповеди о добродетели.

– Я бы и этого не исключил, – заметил Валентин. – Только представь себе, какая роскошь! Собрать вокруг себя цветник обнаженных девиц и между делом вещать им о добродетели. «Он плачет, все рыдают» – это цитата, откуда, не помню.

– О,кей, ты меня вдохновил, пошла на поиски притона, – я охотно согласилась в очередной раз, далее не удержалась от напоминания, что моя эрудиция мастью выше. – А цитата из «Горя от ума», написал некто Грибоедов, реплика Антона Загорецкого, начинается «когда о честности высокой говорит», далее все рыдают.

– Одно прощальное напутствие, дитя мое! – заметил Валька, резко вернувшись к теме. – Не замыкайся на притоне и женщинах, просто держи глазки открытыми и ушки топориками. За всё, что притащищь в клювике, последует отдельная награда, не чурайся и домыслов. Пособирай, что плохо лежит, возле той горки от Ноева ковчега до давешнего пожара. Годятся любые происшествия, сплетни, слухи, наветы и умышления.

Завершив прощальный инструктаж, Отче Валентин оставил посреди недопитых чашек предназначенные мне бумаги и отбыл восвояси таким же манером, как и прибыл, пешком вдоль по переулку. И вскоре исчез из поля зрения, растворился на углу среди шелестящих тополей и лип, только я его и видела.

Оставшись одна, я для начала привела себя в рабочий вид, приодела и слегка покрасила, затем присела к неубранному столу и поизучала фотоизображения Кости Рыбалова и Ирочки Корсаковой. Не знаю, как работают другие, а мне для успешной умственной деятельности необходимо хотя бы недолгое созерцание предмета. Не скажу, чтобы я посмотрела и сделала вывод, отнюдь наоборот, скорее всего, я смотрю, что-то впитываю, затем в подсознании начинают копошиться соображения, толкаясь и выпихивая друг дружку. Лишь под конец процесса я улавливаю, что давно действую по плану, который сложился без моего осознанного участия. Следует оговориться, что так бывает лишь в удачных случаях.

Так вот, убирая в сумку карточку Кости Рыбалова и запихивая под телевизор милую красотку Ирочку Корсакову, я отчётливо осязала некую причинно-следственную нитку. Но её природа от меня ускользала

2

На Веерную улицу я попала не сразу, сначала потерялась в подземных переходах над станцией метро, а после заплутала в проходных дворах, прельстившись мифическим коротким путем. Надо было точно придерживаться Валькиного чертежа местности, а я поленилась вынимать бумажку из сумки и справлялась у встречных. В результате вышла вовсе не ко двору со сгоревшей горкой, а на край оврага, где среди гаражей было найдено рыбаловское авто.

Нет худа без добра, и автомобильное стойбище на обрыве я изучила более обстоятельно, чем намеревалась. Гаражи-ракушки, всяческий автомусор и сплошная грязь выглядели в высшей степени прозаически, двое мужичков в автояме предложили присоединиться к их перекуру, но полезной информации не сообщили, кроме той, что моя короткая юбка особенно хорошо смотрится снизу. А чужие тачки, в частности иномарки около оврага, они сказали, что, «да, ошиваются», поскольку в одном из железных сарайчиков имеется мастерская по обновлению номеров. Судя по усмешкам полуподземных собеседников, обновление являлось чистейшей воды фикцией, а деятельность мастерской носила какой-то криминальный характер. Подробнее выяснять я не решилась, оставила на усмотрение компаньона.

К означенному сарайчику я приближаться не стала, но взяла сведения на заметку. Вальке будет интересно узнать, что случайно или нет, но последняя стоянка рыбаловского автомобиля оказалась в непосредственной близости от нелегального пункта смены номеров. Маленькую заметочку о том я занесла в специальный блокнот под кустарным шифром: «Рыб-авт-№-1».

Далее я вышла прямиком на Веерную и двинулась по чертежу, не соблазняясь иными директориями. Стоит также отметить, что невзирая на броское название, Веерная улица буквально удручала взор. Была она облезлой, обтрепанной, на диво невзрачной и более ничем не примечательной. Серые кирпичные малоэтажки казались обгрызенными, редкая растительность поломанной, а проплешины между зданиями затоптанными. Определение "занюханное местечко" отчасти компенсировало мрачное зрелище, но не слишком. Тянулась Веерная улица бесконечно долго и ничего не обещала на всём протяжении.

Однако искомое место происшествия, когда я до него доследовала, на малую толику выбивалось из общего духа уныния и запустения. Занюханное оно было так же, как остальная местность, но изначальная постройка слегка выделялась из серых казарменных рядов. Двор образовывался тремя домами кремового колера и не совсем привычного вида. С улицы проглядывались арки, крылечки со ступеньками и редкие балконы с пузатыми чугунными оградками на верхних этажах. Мерещилась некая чужеродная декоративность, прикрытая общим печальным состоянием жилого фонда. Внутреннее дворовое пространство между тем оказалось приятным, там в изобилии теснилась растительность и уютно прятались скамейки. Потаённый садик, если можно так выразиться.

Однако входить в искомый двор я не спешила, хотя пожарище на куриных ногах, останки сгоревшей горки, прыгнуло в глаза почти сразу. Повинуясь смутному побуждению, я двинулась вокруг домов, стоящих покоем (то есть буквой П), зачем-то заглядывая в промежуточные арки и ворота.

Признаюсь сразу, на Веерной улице я впала в розыскную панику, такое случалось не раз и вечно заставало меня врасплох. Прежде чем начать действовать, особенно в чужом месте и среди незнакомой публики, я ощущала упадок морали и умственных способностей. Начинало мерещиться, что сейчас я всё провалю, лучше и не браться, а повернуть назад. Такое состояние бывает, когда впервые входишь в незнакомый акваторий, и вода холодная, и дно топкое, и купаться сразу расхотелось.

В данном случае подвела неподготовленность. На подходе к месту действия я думала о чём угодно, кроме порученного дела и плана розыскных мероприятий. К тому же во дворик по Веерной улице пришла лично я, собственной персоной, а не как частный детектив по скользким семейным делам. Что совершенно непрофессинально. Понятно, что лично мне здесь делать нечего. А Екатерина Малышева, другая персона, компаньон фирмы "Аргус", частный консалтинг и семейные проблемы – потерялась где-то по дороге. Я её срочно призвала, персона вприпрыжку явилась, и в нужный двор мы отправились вместе.

Надо отметить, что в то утро жара разразилась, как и обещала, поэтому к десяти часам открытые части двора оказались пустыми, как декорации законченного спектакля, признаки жизни обнаруживались только в тени. Кстати, их было совсем немного. В песочнице копались мелкие дети в количестве двух, рядом на лавочке сидели обе молодые мамаши и стерегли яркую матерчатую коляску – это раз.

В дальнем от них углу сидели у подъезда рядком сидели трое монументальных старух и вели беседу – это был клуб номер два. А ближе всех к изуродованной горке на чугунной скамье застыл старик с неопрятной сивой бородой, на веревке он держал привязанную курицу. Пёстрая хохлатка паслась около лавочки и неспешно рылась в земле, веревка ей не мешала, а куриный хозяин то ли задумался, то ли дремал, во всяком случае было ясно, что мыслями он унесся далеко от здешних мест. Диспозиция прояснилась, план первоначальных действий очистился до блеска.

– Доброе утро, – сказала я бабушкам, подсаживаясь к ним на краешек скамьи. – Это у вас каждый день гуляет живая курица?

Старухи оживились и с законной гордостью поведали, что да, старик совсем рехнулся, завёл в квартире курицу, она несет яйца без петуха, он с ней каждый день гуляет, но скоро уйдет, поскольку птица не терпит жары, так что мне повезло, я застала редкое зрелище. Еще у старика есть кролики, живут в клетке на балконе, он для них косит траву в овраге. Старуха умерла год назад, долго болела, он за ней ухаживал.

Как было задумано, тема деда с курицей скоро исчерпалась, плавно перетекла в общее русло беседы о состоянии дел во дворе, а именно, кто и как здесь обитает. Старухи приветствовали новую слушательницу, и я узнала много интересных подробностей местного житья, прежде чем решила обнародовать свою фиктивную миссию.

Оказалось, что население домов, стоящих вокруг двора, складывалось не по воле случая, как в иных городских кварталах, а посредством централизованного заселения. Сразу после войны из разоренных областей на границе Украины с Белоруссией в Москву были завербованы и привезены жители нескольких соседствующих деревень. Сначала поселенцы жили в кошмарном бараке и работали на заводе неподалеку, мне показали трубу на фоне серого неба – завод стоял на прежнем месте. Далее жителей перевели в эти самые дома, их вроде бы строили пленные немцы, чем объясняются мелкие завихрения в архитектуре. Для меня главным оказалось то, что спайка жителей, в особенности старшего поколения, позволяла им знать друг о друге практически всё, а главное, считать это своим неотъемлемым правом. Другое дело, сколь охотно они станут делиться с чужими.

Сидя в одном ряду с бабушками и выслушивая разные истории, я буквально сломала голову. Стоит представляться частным детективом либо нет, может быть, лучше ляпнуть сразу, что это мой муж гуляет, а я за ним бегаю, и тем снискать сочувствие с доверием. Прикинув пятьдесят раз подряд оба варианта, я решила действовать по вдохновению, а дальше будь что будет.

– Скажите, пожалуйста, а вот этого человека вы здесь не видели? – я воспользовалась пролетевшим над нами тихим ангелом и прицепила ему на хвост фото Кости Рыбалова.

– А зачем тебе? Кто он? – вразнобой спросили бабки, но карточку брать не спешили.

– Муж он мне, – сказала я с чувством. – И стал вроде погуливать. Сказали, что здесь его видели, а дел у него тут нет и быть не может. Я хочу узнать, к кому он ходит. Вы знаете его?

Мой праведный гнев и желание поймать неверного мужа были встречены старухами с осторожным одобрением – мол, женщина в своём праве. Другое дело, что ввязываться в чужие дрязги они не очень-то желали, в особенности если выйдет скандал с кем-нибудь из своих, всё было понятно.

Однако фото Кости Рыбалова бабки взяли, внимательно рассмотрели и вынесли общий вердикт, что никто из них такого мужика никогда здесь не видал, ни днем ни ночью, ни пешего, ни на машине. В русле заявленной темы все трое твёрдо заявили, что у них в домах нет женщины, подходящей на роль моей соперницы. Кругом одни старухи, как они сами, новобрачные с младенцами – бабушки кинули на мамаш у песочницы, или совсем сопливые малолетки, притом примерного поведения. Ни одной шалавы любого возраста в общих дворах не проживает, они бы знали наверняка – так сообщили бабули с законной гордостью.

Я осторожно пошла на попятный и призналась, что, может быть, соперница мне примерещилась, а благоверный ходил к ним во двор с другими целями, не столь возбраняемыми, скажем, водку пить или в карты играть. Не подскажут ли тетеньки, может ли статься, что здесь имеются партнеры по таким развлечениям, либо просто деловые люди, к которым муж мог ходить, а жену в известность не ставить. Тогда моя измученная душа обрела бы спокойствие – так я пояснила.

В ответ бабули охотно рассказали историю о сгоревшей горке и найденном трупе, наверное, решили успокоить меня предположением, что уж не такими ли делами мой гулящий муж занимался, не дай Бог. А более ничего интересного для мужского пола у них в окрестностях давно не происходило.

Кроме того, правда, что месяц назад Петьку по кличке Утюг забрали омоновцы в пятнистой форме, два здоровенные лба, скрутили бедолагу и увезли в машине. Начистили морду и отпустили со строгим предупреждением. А он, Петька-Утюг, только и виноват, что сдуру палил из своего окна, громко и вонюче. Стрелял газом, пробовал пистолет, а на соседнем балконе случилась Людмила Мизинцева, задохнулась, разозлилась и в милицию тут же брякнула. Серьезная дамочка, Людмила Мизинцева, образованная, зубы лечит, новые ставит, безобразия спускать не стала.

– Кстати, вот что, ты к Людмиле-то сходи, – вдохновенно заявила самая словоохотливая старушка. – Вишь, у неё-то мужик тоже на сторону бегает, ей интересно будет, а кроме того, она Тольку своего Мизинцева из окна поджидает, думает, не видит ее никто, из-за занавеси. И к вечеру, и ночью даже, всё смотрит, откуда он придет, от метро иль с автобуса. То ли с работы, то ли от бабы, смех берёт, рази-ж уследишь за ними! А машина у них новая, но стоит больно далеко, ездят только на дачу. Так вот, если кто твоего видел, так Людка со стеклами смотрит. Заодно и душу облегчите обеи…

Снабдив меня номером квартиры и заодно указавши на окна, добрые бабушки сочли свою задачу исчерпанной и погрузились в обсуждение продуктов питания и цен на них, надо понимать, вернулись к любимой теме. Я поблагодарила старушек, попрощалась и успела в песочницу, где взялась интервьюировать молоденьких мам.

Дед с курицей к тому часу покинули двор, но я не особенно горевала, полагая, что ни тот, ни другая ничего существенного сообщить не смогут. Дед казался чрезмерно погруженным в себя, а курица вряд ли могла поделиться наблюдениями.

Мамаши Оля и Зоя пошли на контакт охотнее, чем старшее поколение, с ними не пришлось представляться ревнивой женой. Девочкам-мамам я преподнесла версию в русле промышленного шпионажа и конкуренции между фирмами, что их вполне устроило, тоска домашнего затворничества сделали молодых мамаш отзывчивыми на необычное. Но, увы, одним добровольным сотрудничеством их вклад исчерпался. Девочки-мамаши никого не видели и ничего не знали, а от их интереса к роду моей деятельности толку не было вовсе. Скорее наоборот, я увлеклась выдуманными обстоятельствами и провела лишнее время на лавочке.

Стыдно, но что поделаешь, я интриговала девушек-мамаш слишком долго, несоразмерно полученной от них информации. Правда, одна реплика пошла в дело, и то утешительно, что выдала ее мамаша Зоя после длительной беседы. Кстати, это у Зои имелось двое детишек, и разница между ними исчислялась в полтора года, причем мамаше едва стукнул 21 год, ничего себе!

– Кстати говоря, спросите Светку Мизинцеву, она, может быть, подскажет что-нибудь дельное, – предложила Зоя. – Как раз с такими и крутит, чтобы был пожилой и с деньгами. Но вроде как по делу. То на машине ее привезут, то в хитрую конторку пошла служить на полдня, там картины продают, а она помогает. Вообще-то студентка-отличница, поступила 16-ти лет, на танцы ни ногой, всё за книжками.

Сделав скидку на молодёжное восприятие возраста (пожилому Косте Рыбалову едва исполнилось 35), я про себя отметила второе упоминание семейства Мизинцевых во дворе и занесла в протокол. Это когда я попрощалась с девочками и скрылась в подъезде, где у окошка срочно стала делать заметки об услышанном. Сначала внесла в блокнот «Веер-Утюг-?», происшествие со злополучным стрелком Петькой-Утюгом; затем “Веер-Миз-2?», о том, что показ фотографии Рыбалова вызывает у местной публики ассоциации с семейством Мизинцевых. С чего бы это, желательно прояснить.

Хотя, записавши этот шифрованный бред, я отлично понимала, что результаты имеются самые мизерные, практически на полном нуле, почти притянутые за уши, чтобы уходить со двора не с пустыми руками. Оставалось провести квартирный опрос, заодно толкнуться к пресловутым Мизинцевым, посмотреть, какая у них возникнет ассоциация на картинку с Рыбаловым. Если застану их дома, разумеется. Вряд ли Людмила караулит мужа у окна днём, помнится, что бабули упоминали о её зубоврачебных занятиях. А дочка Света, надо думать, что я правильно исчислила их родственные связи, скорее всего овладевает знаниями или катается по городу в чужих авто, впрочем, одно другому не мешает.