Kitobni o'qish: «Королевы анимации Disney. Кто и как придумывал всем известных принцесс: от Белоснежки до Мулан»

Ларкину, Элеанор и Филиппе.

Живите долго и счастливо.

The Queens of Animation: The Untold Story of the Women Who Transformed the World of Disney and Made Cinematic History

Nathalia Holt

Copyright (c) 2019 by Nathalia Holt

This edition published by arrangement with DeFiore and Company Literary Management, Inc. through Andrew Nurnberg Literary Agency.

«Наталия Холт мастерски показывает, что в основе привычных мультпликационных фигур из яркие цветов и изогнутых линий лежат женский ум, настоящие сила и страсть. Чудесная книга».

Мэри Гэбриэл, автор книги «Женщины девятой улицы».

© О. Миленина, перевод на русский язык, 2021

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2022

КОМАНДА ПРОЕКТА

ПЕРЕВОДЧИК – ОЛЬГА МИЛЕНИНА

«“Королевы анимации” – потрясающая и увлекательная история о непростой борьбе удивительных женщин-мультипликаторов в мире мужчин. Кропотливо собранный материал в подробностях рассказывает о невероятно важной эпохе киностудии Disney. Из книги вы узнаете, как создавались легендарные киношедевры и что осталось за кадром».

СТАНИСЛАВ ДЕДИНСКИЙ, историк кино, продюсер издательских проектов киностудии «Союзмультфильм», научный редактор русского издания

«Долгие годы вся слава после выхода на экраны диснеевских мультфильмов, сегодня ставших непререкаемой классикой, как правило, доставалась их продюсеру, в крайнем случае – режиссеру. Художники и художницы обычно оставались в их тени, а для имен сотрудниц легендарного отдела чернил и красок – фазовщиц, контуровщиц и заливщиц – вообще никогда не находилось места в титрах. Исследовательница Наталия Холт в своей книге “Королевы анимации” восстанавливает справедливость и возвращает истории анимации имена женщин, чьи таланты послужили залогом создания шедевров рисованной анимации».

ЛИТЕРАТУРНЫЙ РЕДАКТОР – ЯНА МИХАЙЛОВА

«А вы когда-нибудь задумывались о том, как, при каких обстоятельствах, и кем создавались любимые мультипликационные персонажи нашего детства? Ведь вы наверняка смотрели хотя бы один диснеевский мультик. Наталия Холт раскроет секреты, о которых, уверена, вы не знали раньше! Эта книга будет интересна читателям всех возрастов и увлечет вас с первой страницы!»

КОРРЕКТОР – ЛЮБОВЬ БОЧАРОВА

«“ДИСНЕЕВСКИЕ МУЛЬТИКИ ПОКАЗЫВАЮТ!” – мама кричит из зала, и через 10 секунд я уже сижу перед телевизором. Для семилетней меня эти слова – настоящий знак качества, я знаю, что меня вот-вот захватит интересная история, а на экране будут сменяться такие яркие картинки, каких больше не увидеть нигде. В 30 вместо телика у меня компьютер, но разве это важно, когда на экране снова любимые персонажи? Я много работаю и много сомневаюсь в себе, иногда борюсь, а иногда почти уже опускаю руки… Но думала ли я, что те, благодаря кому появились мои любимые истории, тоже испытывали подобное? Что женщинам Disney могло быть сложно? Что, кроме всего прочего, им приходилось отстаивать даже само право работать и реализовывать идеи? А образы все равно рождались и были прекрасными, становясь отражением тех, кто их создал. Эта книга помогает поверить, что все получится. Ведь если смогли они, то как теперь мы можем сдаться?»

Предисловие

Если тебе шесть, ты – Золушка и собираешься на бал, – понадобятся балетная пачка и тиара. А младшей сестре – атласные перчатки до локтя, и неважно, что перья на них уже совсем обтрепались. Вы хватаетесь за руки, правда, они так и норовят выскользнуть из-за тонкой розовой ткани, и кружитесь по комнате в танце. И пусть за музыкой вы не успеваете, зато наслаждаетесь детством, ведь ради этого такие моменты и созданы. Ну, по крайней мере, у нас дома именно так все и происходило, пока я работала над этой книгой.

В классическом мультипликационном фильме Уолта Диснея 1950 года есть сцена, где поднимается длинный голубой занавес, принц видит Золушку, и они начинают вальсировать под звездами. Этот танец невероятно увлек моих девочек, а песню, которая звучит на его фоне, они знают не хуже всем известных колыбельных, да и сам фильм стал практически неотъемлемой частью их детства.

Такая страсть к «Золушке» не совсем то, что я от них ожидала, и, честно говоря, я к этому не была готова. Мне даже в голову не могло прийти, что фильм, вышедший за полвека до их рождения, подарит девчонкам столько радости. Может, это потому, что сама я никогда не была фанатом мультфильмов студии «Дисней». До того как взялась за эту книгу, я настороженно относилась к впечатлительным диснеевским принцессам в пышных платьях, подозревая, что какие-то неведомые женоненавистнические силы подбросили их в мою жизнь, заставив дочерей помешаться на парнях.

В моем детстве принцесс практически не было. Когда я была маленькой, мы с папой частенько прогуливались до театра «Талия» на 95-й улице, от нашего дома на Манхэттене (мы тогда жили на пересечении 86-й улицы и Бродвея) до него было рукой подать. Каждый шаг этого небольшого путешествия доставлял мне огромное удовольствие. Ноги сами несли меня, я не шла, а словно парила над тротуаром, чего не скажешь о папе. Он играл на тромбоне в джаз-бэнде и частенько работал допоздна, а потому вечно плелся сонный, спотыкаясь на каждом шагу, и мне приходилось его практически тащить и постоянно поторапливать: «Папочка, ну пошли быстрее!» Вход в театр укрывался в тени рядом стоящих зданий, а у дверей на табличке маленькими буквами было выбито: «Талия». Я тогда ничего не знала о греческих музах, и лишь спустя много лет учитель объяснил мне, чем же так привлекает легкомысленная Талия, богиня комедии. Так уж вышло, что в моем имени есть ее частичка, так вот, похоже, и театр стал частью моей жизни.

Под массивными арками в стиле модерн чувствовалось, как темный прохладный воздух обволакивает тебя, словно кокон. Оказываясь в этом старинном здании, мы никогда не брали места на первых рядах, а старались садиться сзади. Папа говорил, что из-за необычного углубленного пола и проектировки здания в виде параболы обзор сзади был лучше. Когда в зале гас свет и проектор принимался жизнерадостно тарахтеть, меня начинало просто распирать от восторга. Летом в театре «Талия» часами напролет крутили мультфильмы Уолтера Ланца, Аба Айверкса, Текса Эйвери, Чака Джонса, классику Фриза Фрилинга, аниматора студии Warner Bros., Микки Мауса и «Глупые симфонии», и даже черно-белое немое кино про кота Феликса 1920-х годов.

Все эти мультфильмы увидели свет задолго до моего и даже папиного рождения. Однако их возраст никогда не имел значения, над юмором этих шедевров время было не властно. Я обожала Багза Банни, Даффи Дака, Порки Пига, но особенно папу, который временами дремал рядышком, его грудь медленно и ритмично вздымалась, пока Хитрый Койот гримасничал на экране. Может, в детстве я и не сходила с ума по принцессам, не подпевала Ариэль, Белль и Покахонтас, но мультфильмы значили для меня очень много.

Мы с папой всегда оставались на финальные титры. Ему не хотелось торопиться, и потом, для него это было дело чести – дань уважения художникам, которые создавали эти фильмы. Титры были короткие, и я смотрела, как имена бегут по экрану. Очень скоро стало понятно: обожаемые мной мультфильмы создавали одни мужчины. Я, конечно, пыталась отыскать женские имена, но их попросту не было.

Много лет спустя во время работы над очередной книгой одна из моих собеседниц делилась воспоминаниями о своей работе в 1930-х и 1940-х годах. Рабочая атмосфера была потрясающей. Мультипликаторов в те времена мало волновали деньги и слава. Они стремились создавать что-то прекрасное, чего мир никогда прежде не видел. Место, о котором шла речь, – студия Уолта Диснея. И вот тогда я и обратила внимание, что в ее рассказах фигурирует много женщин.

Конечно, в исторических хрониках не игнорируется их вклад в работу студии Уолта Диснея, только там ссылаются на работниц отдела чернил и красок¹. Эти девушки с помощью чернил переносили эскизы художников-аниматоров на целлулоидные листы, а потом раскрашивали их в разные цвета, впоследствии именно эти листы располагались перед объективами камер. Для подобного занятия требовалось непревзойденное художественное мастерство, а ведь это далеко не все, чем занимались девушки на известной студии. До одного из интервью в 2013 году я и подумать не могла, что женщины приложили руку к созданию стольких классических диснеевских фильмов, которые я обожала, и что об их влиянии повсеместно забыли.

Тогда мне захотелось узнать больше, и я обратилась к одной из бесчисленных биографий Уолта Диснея. С завидным рвением я шерстила страницы в поисках уже известных мне имен: Бьянка, Грейс, Сильвия, Ретта и Мэри. Но они все никак не попадались мне на глаза. Тогда я переключилась на вторую книгу, в которой мельком упоминались два имени из моего списка, но ни слова не говорилось об их работе. И, что еще хуже, отношение к ним было снисходительным. Прославленная легенда студии Диснея, много лет проработавшая художником-постановщиком фильмов, в книге фигурирует просто как «его супруга Мэри». И ни намека на ее неимоверный вклад в работу студии. Я продолжала искать упоминания об этих художницах, но в многочисленных официальных исторических документах о становлении Уолта Диснея вклад женщин, с которыми он работал, по-прежнему оставался непризнанным. Меня ужасно удручал этот факт, и потому я решила разыскать этих женщин, чтобы из первых уст услышать истории их жизни, которые многие биографы решили проигнорировать.

К 2015-му я всерьез начала опасаться, что слишком поздно организовала свои поиски. Разыскав несколько художников, которые в деталях могли мне поведать о своей жизни на студии, выяснила, что большинство женщин из моего списка уже скончались. Неужели и все рассказы об их опыте и заслугах почили вместе с ними? Я уже собиралась убрать свои блокноты и записи, как вдруг задумалась: а кто хранит воспоминания после того, как нас уже не стало? И внезапно поняла: если мне нужна информация об этих женщинах, стоит искать тех, кого они любили. Их друзей и родных оказалось найти проще, чем я думала, хотя временами, конечно, это доставляло немало хлопот. Но практически все, с кем я общалась, щедро поделились со мной дорогими сердцу воспоминаниями, и по телефону, и лично, дав возможность просмотреть дневники, письма и фотографии. Все истории, которые мне удалось задокументировать, – лишь малая часть биографий всех женщин, когда-то работавших на «Уолт Дисней Студио», и, раз эти воспоминания сохранились, я смогла воссоздать все рассказы достаточно подробно. И вот наконец история обрела свои черты, став еще более чарующей и надрывной, чем я ожидала.

И теперь, когда дочки танцуют под песню «Ах, это ты, моя любовь», я могу рассказать им, как этот милый припев и яркие кадры появились на свет и сколько художниц трудилось над этой волшебной сценой, несмотря на то что их имена так и не вошли в финальные титры. Мастерство художников классических фильмов радует нас не одно десятилетие и продолжит передаваться из поколения в поколение, но истории о женщинах, которые тоже приложили к этому руку, и об их непростой борьбе увидят свет только сейчас.

Хронология событий

1935 Бьянку Маджоли принимают на работу

1936 Грейс Хантингтон принимают на работу

1937 «Белоснежка и семь гномов»

1938 Сильвию Моберли-Холланд принимают на работу Эрнестин (Ретту) Скотт принимают на работу

1940 «Пиноккио» «Фантазия» Мэри Блэр принимают на работу

1941 «Дамбо»

1942 «Бэмби» «Привет, друзья!»

1944 «Три кабальеро»

1950 «Золушка»

1951 «Алиса в Стране чудес»

1953 «Питер Пэн»

1955 «Леди и Бродяга»

1959 «Спящая красавица»

1961 «101 далматинец»

1977 «Приключения Винни Пуха»

1989 «Русалочка»

1991 «Красавица и Чудовище»

1994 «Король Лев»

1995 «Покахонтас»

1998 «Мулан»

2013 «Холодное сердце»

Грейс Хантингтон

Бьянка Маджоли

Ретта Скотт

Мэри Блэр

Сильвия Холланд

Глава 1
Когда мы были молоды²

Выйдя вперед, бледная от волнения Бьянка Маджоли отчетливо слышала, как бьется ее сердце. Девушка потерла потные ладони, сделала глубокий вдох и уже было открыла рот, чтобы начать говорить, но так и не произнесла ни звука. Во рту все пересохло, а душа ушла в пятки. За окном было 25 января 1937 года, и Бьянке очень хотелось куда-нибудь уйти. Вот уже два года она работала на студии Уолта Диснея и все еще до ужаса боялась собраний сценарного отдела, где сотрудники излагали свои идеи перед всей рабочей группой. И паниковала она вовсе не из-за отсутствия таланта. Персонажи и яркие сюжеты Бьянки были просто созданы для большого экрана. И даже не ее застенчивость была всему виной. При необходимости ее мягкий тон сменялся громким уверенным голосом человека, влюбленного в свое дело. Проблема заключалась в том, что она родилась женщиной в мире, где было место лишь для мужчин.

При любой возможности Бьянка старалась пропускать встречи, придумывая всевозможные оправдания, начиная от самых обычных жалоб на недомогание, заканчивая невообразимыми рассказами об автомобильных авариях, описывая в подробностях битое стекло, рассыпанное по всему шоссе и запах жженой резины. Хотя в ее отговорках не было никакой нужды: посещать собрания нужно было только тем, кто собирался излагать идеи. Когда подошел ее черед делиться замыслами с группой, она подошла к проблеме так, словно ей предстояло плавать в холодном Тихом океане: лучше сразу с этим покончить, стремглав броситься в воду, позволив телу онеметь в этой ледяной воде.

Однако в тот январский день в комнате было холоднее, чем в Арктике. Все знали, что «Белоснежка» – любимое детище Уолта, и всякий бедолага, посмевший предложить изменения в любую из сцен, даже самые необходимые, рисковал навлечь на себя гнев всех собравшихся. Стоя в тишине, Бьянка слышала веселый смех за окном, и на мгновенье ей захотелось оказаться среди девушек, беззаботно загорающих на траве. «Я могла бы сейчас быть среди них. Все, что нужно сделать, – просто уйти».

Сотрудникам Уолта Диснея просто предложить концепцию или написать сценарий было недостаточно. Приходилось представлять свои идеи перед коллегами. Насколько Бьянка ненавидела выступать сама, настолько обожала наблюдать, как другие сценаристы в красках разыгрывают свой материал. Дик Ланди блестяще имитировал голос Дональда Дака, изображая, как идет по улице, поскальзывается и падает прямо перед своим стулом, при этом его тело извивалось, как у актеров трио «Три балбеса». А потом он хихикал фальцетом Минни Маус: «О, Дональд, тебе понравилась поездка? Хи-хи-хи». Дальше неизменно следовал взрыв хохота, и сама Бьянка всегда смеялась до слез. Иногда они даже продумывали костюмы: как-то раз мужчины, нанеся помаду и румяна, исполнили тщательно отработанный канкан, изо всех сил закидывая костлявые колени и горланя песни. Бывало, в комнате царила радостная атмосфера дурачества, и в такие моменты Бьянка гордилась тем, что она одна из них.

Однако временами встречи оборачивались настоящим кошмаром. Мужчины ругались, кидались в выступающего скомканной бумагой, если считали, что идея недостойна развития. В такие моменты Бьянка чувствовала агрессию коллег, а бедолаге на сцене становилось жарко, как на раскаленной сковороде, хотя все, чем он провинился, – просто поделился результатами своей работы. Частенько казалось, что худшая реакция, способная пошатнуть уверенность даже самых талантливых сценаристов, предназначалась именно ей. В такие моменты Бьянке хотелось чем-нибудь отвлечь коллег от своих недостатков. Вот бы она была красоткой или умела бы петь, танцевать или изображать задорный писк Микки Мауса. Временами ей больше всего хотелось стать мужчиной, хотя бы на те несколько часов, которые предстояло провести на собрании.

И вот сейчас, стоя перед коллегами, Бьянка снова думала об этом, твердо намереваясь сохранять спокойствие, несмотря на дрожь по всему телу. Сделав глубокий вдох, она отбросила свое природное волнение и выкатила эскизы раскадровок – пробковую доску, на которой была приколота целая серия рисунков, развернула ее к группе. На набросках были изображены танцующие животные и цветы. Тут же послышались возражения, и вскоре Бьянка уже пыталась перекричать собравшихся, чтобы донести свои идеи, но ее мягкий голосок никак не мог заглушить громогласных коллег. В разгар этой перепалки Уолт Дисней молча подошел к стенду и резко сорвал наброски с доски так, что кнопки разлетелись во все стороны. Не проронив ни слова, он порвал рисунки пополам. И пока обрывки разлетались по полу, в комнате воцарилась мертвая тишина, и лишь одинокий улыбающийся цветок виднелся под клочками бумаг.

Внезапно все самые худшие опасения Бьянки стали явью. И, словно Белоснежка, пробиравшаяся через дремучий лес, спасаясь от охотника, Бьянка убежала из зала. Она слышала своих преследователей, топот становился громче, мужчины продолжали над ней насмехаться. Никогда она еще так не радовалась отдельному кабинету. Забежав внутрь, Бьянка заперла дверь, закрыла лицо руками и, перестав сдерживаться, разрыдалась от стыда. Отдышавшись, она услышала крики с другой стороны двери и настойчивый стук коллег. Вдруг послышался голос одного из мужчин, «Большого Роя» Уильямса, смутьяна, известного своей вспыльчивостью: «Так не пойдет!» Стук становился агрессивнее. Бьянка забилась в угол, сердце бешено колотилось, и она испуганно хватала ртом воздух. Девушка чувствовала себя беспомощной. Мало того что ее работы отверг сам Уолт, которого она уважала и считала защитником. Она понимала, что коллегам хотелось ее унизить. А слезы Бьянки лишь вызывали у них еще больше злобы.

Дверная деревянная коробка начала гнуться, фанера, прибитая гвоздями, не могла выдержать давление такого количества мужчин. С громким треском древесина раскололась, и толпа мужчин ввалилась в убежище Бьянки, предварительно выломав дверь. Она зарылась лицом в ладони, закрыла уши, чтобы не слышать их вопли, но все без толку. Ей предстояло принять все это по-мужски. «Вот почему нельзя иметь дело с женщинами, – прокомментировал эту ситуацию Уолт, – они совершенно не воспринимают критику».

Бьянка впервые встретила Уолтера Элиаса Диснея, когда была еще нескладной семнадцатилетней девушкой. Они оба учились в школе МакКинли в Чикаго, в Иллинойсе. Увидев Уолта в военной униформе Красного Креста, а он в те времена работал водителем скорой помощи, Бьянка робко подошла к нему и протянула выпускной альбом. Уолту было шестнадцать, но он притворялся семнадцатилетним, чтобы вступить в ряды армии. Он даже в анкете указал ненастоящую дату рождения. Диснею отчаянно хотелось походить на своих старших братьев. В увольнительную они приезжали в потрясающей военно-морской униформе, а бескозырки обычно небрежно сдвигали набок. (Но вместо этого последние дни Первой мировой войны Уолт колесил по Европе за рулем скорой помощи, периодически рисуя всякие каракули на брезенте кузова.) В тот день в школе он нацарапал Бьянке мультяшные рисунки в альбоме, улыбнулся и ушел. Тогда это знакомство мало что значило, всего лишь мимолетная встреча, но воспоминания о ней впоследствии повлияют на будущее обоих.

Бьянка Маджоли родилась в Риме 13 сентября 1900-го, а в 1914 году эмигрировала с семьей в Чикаго. Школьная учительница Бьянки по французскому называла ее Бланш на американский манер. Впрочем, сама она с этим именем так и не свыклась. И через двадцать лет именно Уолт твердо настоял на том, чтобы она от него отказалась.

Бьянка изучала композицию, анатомию и живопись в Чикагской академии изящных искусств, а затем переехала в Нью-Йорк, чтобы продолжить рисовать и изучать скульптуру. Составляя модные каталоги, она объездила всю Европу. Девушка успела пожить в Риме, в Париже, но гламурный мир моды оказался делом неприбыльным, и в 1929 году, разочарованная и немного одинокая, она вернулась в Нью-Йорк, устроилась на должность главного художника и дизайнера каталогов в фирме J. C. Penny.

Тем летом Бьянка мучилась от невыносимой жары. Девушка каталась на трамваях, изрезавших весь Манхэттен на прямоугольники, словно торт на кусочки. С короткой стрижкой и в свободных платьях-трапециях, Бьянка была воплощением настоящей модницы и прекрасно вписалась в компанию новых друзей с работы в универмаге. Однако, как и все, она даже предположить не могла, что было уготовано стране.

29 октября 1929 года Бьянка, как обычно, работала, делая эскизы платьев с заниженной талией для брошюры Penny, как вдруг услышала женский крик: «Фондовый рынок рухнул! Люди вышли на улицы!» Бьянка бросилась к окну, чтобы оценить ситуацию на Шестой авеню и 52-й улице, но не заметила ничего необычного, лишь пешеходы и машины. «Да не здесь! – сказала коллега. – Мужчины заполонили Уолл-стрит, они пытаются вернуть свои деньги». Осмотревшись по сторонам, она поняла, что на рабочем месте остались лишь девушки. Последнюю неделю все только и делали, что обсуждали неизбежный крах фондовой биржи. Даже Бьянку нервировала эта напряженная атмосфера, хотя у нее и акций-то не было, и она даже подумать не могла, что ее семью в Чикаго затронут события, происходящие в городе за тысячу километров. За пару дней до этого кто-то из коллег пытался ее успокоить, заверив, что все наверняка образуется, а банки давали оптимистичный прогноз относительно подъема рынка. Но даже ее поверхностных знаний в области финансов хватило, чтобы понять, что с того самого дня, который впоследствии станут называть «Черный вторник», мир никогда не станет прежним.

В разгар самого страшного финансового кризиса, который видел этот мир, лишь немногим предпринимателям удалось собрать себя по кусочкам и снова встать на ноги. Одним из них в 1929 году стал Уолт Дисней. За год до этого придуманный им персонаж Микки Маус с ошеломительным успехом дебютировал в восьмиминутном мультфильме «Пароходик Вилли», который стал первым анимационным короткометражным фильмом, где изображение синхронизировано со звуком. У кого-то другого попытка приукрасить приключения нарисованной мыши музыкой и звуковыми эффектами вышла бы нереалистичной, корявой и несмешной, но Уолт интуитивно понял, как лучше всего объединить саундтрек с сюжетом. Микки и Минни издавали звуки, вращая хвост козы, дергая поросячьи хвостики, барабаня по коровьим зубам. Синхронизированный звук оживил кадры, показав зрителям то, чего прежде они никогда не видели.

Этот мультик – ожившая мечта Томаса Эдисона. В конце 1800-х изобретатель задумал объединить звук своего фонографа с двигающимся изображением, снятым на камеру, но никак не мог найти нужную технологию. И вот на склоне лет он наконец-то увидел, как его мечта стала возможной благодаря изобретению звукового кино. Хотя результат его впечатлил меньше, чем ожидалось. «Не уверен, что в Штатах эти ожившие картинки будут иметь успех, – говорил Эдисон в интервью газете Film Daily в 1927 году, – американцам нужна немая драма». Несмотря на то что немое кино все еще преобладало в прокате, киноиндустрия уже стояла на пороге глобальных перемен.

Началось все с микрофона. До появления этого устройства в конце XIХ века дальность звуковых волн зависела только от того, насколько сильно человек мог кричать, а инструмент – звучать. Энергия этих звуковых волн быстро рассеивалась. Используя возможности магнитного поля, микрофон превращал энергию звука в кое-что помощнее: в электрический ток. Теперь эта энергия не исчезала, ее можно было записывать и хранить вечно. В 1920-х годах благодаря инновационной технологии эту энергию стали записывать на пленку. Электрический ток, созданный микрофоном, сначала рос благодаря усилителю, а затем проходил через оптический модулятор. Этот модулятор состоял из тонкой металлической пластины, установленной между лампой камеры и пленкой. Электричество заставляло модулятор вибрировать в соответствии с темпом и громкостью исходного звука, отражая свет через отверстие, таким образом превращая звук в свет. Свет отпечатывался на узком краешке пленки, навсегда запечатлевая нечто мимолетное. Когда Уолт Дисней наградил Микки Мауса высоким фальцетом, говоря в микрофон RCA77 в нью-йоркской звукозаписывающей студии, звук превращался в волнистые линии на пленке.

И если у Уолта не возникло трудностей с тем, чтобы наложить голос на изображение своего хулиганистого мышонка, то оркестр на 16 инструментов, который специально наняли для фильма «Пароходик Вилли», никак не поспевал за темпом анимации. Чтобы как-то помочь Уолту, звукоинженеры придумали синхронизирующую дорожку, так называемый клик-трек, специальное устройство, чтобы звук и звуковые эффекты синхронизировались с видеорядом. Прямо на пленке с краю были проделаны отверстия, и в итоге получался прыгающий мячик. Он прыгал в ритме анимации и служил дирижеру своего рода метрономом, что позволяло синхронизировать оркестр с действием на экране. Конечно, нелегко было сделать больше тысячи отверстий, но именно благодаря перфорации музыка и анимация шли в ногу. Эта техника получила название «Микки Маусинг».

Уолт потратил все сбережения на оплату подобных звуковых технологий в «Пароходике Вилли», разработанных компанией «Пауэрс Синефон». Чтобы собрать 4986,69 доллара, Уолту пришлось заложить и студию, и дом, а потом еще и продать свою машину, Moon Roadster 1926 года. Но этот риск себя оправдал. К 1929 году выручка составляла пятьсот долларов в неделю, и была учреждена компания «Уолт Дисней Продакшнз».

Успех Микки Мауса во многом кроется в умении не терять оптимизм в тяжелые времена. 10 марта 1935 года в журнале «Нью-Йорк Таймс» вышла статья «Микки Маус стал экономистом». Ее автор Л. Роббинс писал: «Встречайте Микки, Бизнесмена с большой буквы, суперпродавца мирового масштаба. Он не дает народу сидеть без работы и спасает корпорации от банкротства. Где бы он ни появился, здесь или за рубежом, лучи процветания пробиваются сквозь мрачные тучи».

Однажды февральским вечером 1934 года Бьянка шла по 7-й авеню, зимнее солнце освещало улицу так ярко, что многоэтажки Манхэттена стали такими же темными, как и их тени. И несмотря на то что последние пять лет она чувствовала себя невероятно везучей, особенно учитывая, как мало людей в нынешние времена могли похвастаться стабильным доходом, ее совершенно не радовали ни жизнь, ни карьера. Тем вечером Бьянка планировала встретиться с друзьями, но внезапно ей захотелось побыть одной. Она нырнула в ближайший кинотеатр, решив посмотреть хронику.

Когда репортаж закончился, народ в зале оживился, а на экране начались мультики. Бьянка не придавала значения тому, что происходило на экране, пока не услышала взрыв хохота. Она поймала себя на мысли, что давно уже не слышала, чтобы зрители так самозабвенно смеялись, – явно не новости вызвали такое веселье. А потом на экране мелькнуло знакомое имя: «Уолт Дисней Comic». Конечно же, она слышала о его успехах, но там, в темном зале, ее переполняло восхищение, когда она видела то, что он создал. Бьянке страшно захотелось подарить миру своего анимированного персонажа, и она начала представлять, каково это – увидеть плоды своего творчества на большом экране, вызывая неподдельный восторг у миллионов зрителей. Придя домой, она принялась рисовать комикс о девушке Стелле, которая находится в постоянном поиске работы. Из-за проклятой Великой депрессии (эта тема преследовала людей и в жизни, и в фантазиях) Стелле вечно что-то мешало. Бьянка писала диалоги в облачках, в основном подшучивая над своим персонажем. Однако описанные с юмором трудности Стеллы явно перекликались с желанием самой Бьянки найти свое место в мире, где все пошло наперекосяк.

1 апреля 1934 года Бьянка отправила Уолту Диснею письмо с просьбой о встрече в Нью-Йорке, а заодно рассказала о комиксе и дописала в шутку: «Я метр с кепкой и не кусаюсь». И хотя девушка не была уверена, что он ее вспомнит, и не совсем понимала, какого именно наставничества она от него ждет, Бьянка места себе не находила и все время прикидывала, как скоро может прийти ответ. Через 10 дней письмо дошло до Голливуда, еще три дня Уолту понадобилось, чтобы написать ответ. И оно того стоило. Ведь впереди ее ждали большие перемены.

«…Очень жаль, что вы не кусаетесь, но все же буду рад, если вы как-нибудь найдете время заглянуть ко мне. Правда, я в Нью-Йорке, путь не близкий, почему бы вам не послать мне по почте комиксы, о которых идет речь, а я бы с радостью снабдил вас актуальной информацией относительно рынка комиксов…»

Так завязалась переписка, и Бьянка была тронута его доброжелательностью и благородством, даже когда попытки Уолта помочь не увенчались успехом. В новогоднюю ночь 1935 года Бьянка зареклась уйти из Penny. Ей снова хотелось быть художницей, заново отыскать в себе молодую оптимистичную студентку, которой она когда-то была. Чтобы снова зажечь творческий потенциал, Бьянка запланировала путешествие по Китаю, Корее и Японии, откладывая все свои сбережения в предвкушении свободы. Правда, в феврале пришлось отменить запланированное путешествие и отправиться в Лос-Анджелес. Она встретилась с Уолтом в одном из его любимых мест – в ресторанчике Tam O’Shanter недалеко от Голливуда. Домик в тюдоровском стиле, со скатной крышей, металлическими люстрами, каменными каминами больше походил на декорации, нежели на ресторан.

В этом атмосферном месте Уолт с энтузиазмом принялся рассказывать Бьянке историю Белоснежки, в красках описав Злую королеву, верных гномов и прекрасного Принца. Сама сказка была девушке знакома, по крайней мере, по полузабытым детским воспоминаниям, но вот подача Уолта была свежей. Диснею в принципе нравилось рассказывать историю Белоснежки, и он повторял ее всякий раз, когда находился новый слушатель. Вскоре речь зашла и о том, ради чего Бьянка летела через всю страну: о художественной карьере.

Девушка робко положила на стол свое портфолио. Внутри аккуратно были сложены ее наброски и сюжетные идеи. В предвкушении встречи она перекладывала их бесчисленное количество раз. Зря волновалась – раскрыв огромную папку, Уолт был поражен талантом художницы. Ее изящные линии формировали на бумаге нежные цветы – такого в его студии еще никто не делал. А Бьянка никогда не училась на мультипликатора, да и не особенно хотела работать аниматором, но ее сюжетные линии были просто удивительными. И хотя все его художники-раскадровщики были мужчинами, Уолт безоговорочно поверил в ее талант и предложил шестимесячную стажировку в сценарном отделе.

Сперва Бьянка сомневалась. Она была не готова к таким резким переменам, хотя именно этого так отчаянно хотела: работа мечты, а не просто ради денег, да и вдобавок результат ее творчества отразится улыбками на лицах зрителей. Потому она сказала, что подумает. Наутро наступил День святого Валентина, и она решила больше не ждать, дав Уолту ответ. В шутливой форме Бьянка написала ему письмо: «Вы как раз такой, как я себе и представляла, а самое прекрасное, что вы совсем не изменились, ну разве что теперь пугающе вскидываете бровь, хотя, по правде сказать, это даже забавно». Девушка приняла предложение и сказала, что готова начать как можно скорее.