Kitobni o'qish: «Шторм в тихой гавани»

Shrift:

Действующие лица и события романа вымышлены, и сходство их с реальными лицами и событиями абсолютно случайно.
Автор

Глава 1

Ксения рассеянно посмотрела в зеркало. Уложила в ракушку тщательно расчёсанные волосы. Через час у неё было свидание с Данилой, который уже в течение полутора лет считался её парнем.

С тех пор как заболела мама Ксении, они виделись редко. В этом не было вины Данилы. Он не раз и не два просил позволить ему приходить к ним домой, чтобы помогать Ксении ухаживать за матерью. К Лидии Константиновне Данила относился с глубочайшим почтением, и та одобряла выбор дочери.

Но Ксения не хотела, чтобы кто-то из посторонних видел маму в таком состоянии. Конечно, Данила твердил ей, что он никакой не посторонний, но Ксения была непреклонна. Ведь плачевным было не только физическое состояние Лидии Константиновны, но и моральное состояние самой Ксении. Врачи прямым текстом сказали девушке, что спасти жизнь её матери может только дорогостоящая операция за границей. У Ксении не было таких денег, и родных, которые могли бы помочь, у Моравских не имелось, по крайней мере так считала сама Ксения. Отец девушки умер, когда ей было всего десять лет, и, сколько она себя помнила, они всегда жили вдвоём с матерью. И жили нелегко, мама много работала. А Ксения рано научилась справляться со всеми домашними делами, чтобы хоть как-то облегчить жизнь матери. К тому же девушка, понимая, что рассчитывать ей в будущем не на кого, старательно училась как в школе, где получила золотую медаль, так и в вузе, который окончила с красным дипломом.

Её труды не пропали даром, она смогла устроиться на хорошую работу и уверенно продвигалась вверх по карьерной лестнице. Мама к этому времени вышла на пенсию, но хорошая зарплата Ксении позволяла им жить не бедствуя. И всё было бы хорошо, если бы однажды мама не заболела. Чтобы не потерять работу, Ксения наняла сиделку, но после работы всё равно сломя голову неслась домой. Начальник вошёл в её положение и не загружал сверхурочными.

Своей бедой Ксения поделилась с единственной родственницей – старенькой двоюродной бабушкой, тёткой своей матери, – Фаиной Никаноровной Караваевой. Старушке было уже девяносто лет, и она жила в своём доме в посёлке городского типа.

Когда мать Ксении была здорова, они вдвоём нередко навещали бабушку. Мама даже предлагала старушке переехать жить к ним, ссылаясь на то, что жить одной, тем более в таком преклонном возрасте, непросто. Однако Фаина Никаноровна только посмеивалась над предложениями племянницы и говорила, что дай бог так же хорошо себя чувствовать пятидесятилетним цыпочкам, не вылезающим из поликлиник.

Караваевой и впрямь не то что девяносто лет нельзя было дать, она и на шестьдесят не выглядела. Услышав о том, что её племянница Лидия тяжело заболела, Фаина Никаноровна сразу сказала внучке:

– Ксюша, жди, я скоро приеду.

– Бабушка, да как же вы в вашем возрасте, – начала привычно Ксения, но Караваева, прежде чем положить трубку, произнесла, как отрезала:

– Сказала, жди, значит жди.

И Ксении осталось лишь покорно вздохнуть. Фаина Никаноровна приехала вечером того же дня. Было уже так поздно, что Ксения и не думала, что это приехала бабушка, она бросилась к двери и спросила испуганно:

– Кто там?

– Не там, а здесь, – ответила Караваева.

И Ксения, сразу узнав её голос, открыла дверь.

– Бабушка, да как же ты? – всплеснула руками девушка.

– Обыкновенно! До Волжской площади от посёлка на автобусе, потом пересела на такси, и вежливый молодой человек довёз меня со всем уважением до самого подъезда.

– Почему же ты не перезвонила?

– А зачем? – удивилась бабушка. – Мы же с тобой обо всём договорились утром.

– Но ты и по домофону не звонила, – растерянно проговорила Ксения.

– Чего мне по нему звонить, если меня в подъезд впустила влюблённая парочка, они и на лифте меня прямо до вашей квартиры домчали.

– Влюблённая парочка? – растерялась девушка.

– Ну да, парень белобрысый. В синей ветровке, а девчонка чернявая, кучерявая.

– Это, наверное, Сирена с десятого этажа со своим парнем Вадиком.

– Может, и Сирена, – легко согласилась старушка, – мы с ними друг другу не представились. Я торопилась к вам, а молодые люди, как мне кажется, забыли обо мне сразу, как только я вышла из лифта. Ты лучше скажи мне, где Лидочка?

– Она уже спит в своей комнате. Я дала ей все лекарства, в том числе и снотворное. А уколы перед своим уходом сделала сиделка Елена Павловна. Она дипломированная медсестра.

– И влетает тебе эта сиделка небось в копеечку? – подозрительно спросила Караваева.

– Да, её услуги стоят недёшево, зато я не волнуюсь, как там мама, и спокойно работаю, – ответила Ксения и через секунду добавила: – Относительно спокойно.

– Теперь за Лидой присматривать буду я! – решительно заявила Фаина Никаноровна.

– Бабушка, ты не сердись, – осторожно проговорила Ксения, – но я пока не буду увольнять Елену Павловну.

Караваева смерила внучку оценивающим взглядом с головы до ног и нехотя проговорила:

– Ну, что ж, пусть пока останется. А я завтра посмотрю, что это за такая дипломированная медсестра.

На том и порешили, к облегчению Ксении.

– А пока ты бы, внученька, напоила бабушку с дороги чайком, – ворчливым голосом проговорила старушка.

– Ой, прости меня, бабушка! – спохватилась Ксения. – Совсем из головы вылетело.

– Оно и понятно, девичья память, – улыбнувшись, старушка ласково похлопала девушку по плечу, – и достань из сумки гостинцы.

– Гостинцы?

– Ну да, я вареньице захватила из своей малины и вишни.

– Бабушка! У нас же всё есть!

– Всё, да не всё! – решительно проговорила Караваева. – Доставай что есть в сумке и ставь на стол.

Ксения принесла на кухню тяжеленную сумку, которую Фаина Никаноровна оставила прямо у двери в прихожей.

– Неподъёмная, – отметила девушка. – И как только ты её несла?!

– Обыкновенно, – отозвалась старушка и добавила насмешливо: – Это вы городские неженки да белоручки, как я посмотрю, а мы, сельчане, с детских лет к труду приучены.

– Бабушка, ну какая же ты сельчанка, – невесело рассмеялась Ксения и стала разгружать сумку.

– Какая-никакая, а сад у меня свой и огород, и десяток курочек. Вот Машку пришлось отдать Лёлькиной племяннице.

Ксения знала, что Машка – это дойная корова с добрым нравом. Караваева в ней души не чаяла, как, надо думать, и Машка в ней. Последние два года ухаживать за коровой Фаине Никаноровне помогала разбитная соседка Ольга, которую все звали Лёлей. А её муж Иван заготавливал корм и для своих животных, и для Машки.

– Бабушка! Как же ты без Машки-то?! – всплеснула руками Ксения.

– А никак. Хожу, её навещаю каждый день, – ответила Караваева.

– Навещаешь?

– Ну да, Лёлькина племянница живёт на соседней улице, прямо первый дом с угла. Они меня и молоком постоянно снабжают. Я же им Машку так отдала.

– Бесплатно?

– Почему бесплатно, – рассудительно ответила старушка, – взяла с них расписку, что они будут за Машкой хорошо ухаживать, обращаться с ней по-человечески и дадут умереть ей своей смертью, а не съедят её на старости лет.

– Ты хочешь сказать, что они дали тебе такую расписку? – не поверила Ксения.

– Конечно, дали, – ответила старушка. – Лёлька и сосед Генка свидетелями были, расписку заверил юрист. Всё честь по чести. Хотя я и так знала, что Лёлькина племянница Майя и муж её Сан Саныч – люди порядочные и хозяйство у них справное. Но с распиской мне всё-таки за Машку спокойнее, – заключила Фаина Никаноровна.

За неспешными разговорами две женщины накрыли на стол, потом выпили чай, перемыли посуду и стали собираться спать.

Только тут Караваева и спросила:

– Ксюша, а врачи что тебе говорят?

– Ничего хорошего, – вздохнула Ксения.

– Может, деньги нужны? – осторожно проговорила Фаина Никаноровна. – Так у меня отложено на всякий случай.

– Деньги нужны, – подтвердила девушка, – но только нам с тобой столько не собрать.

– Что же это лекарства такие дорогие? – забеспокоилась старушка.

– Нет, бабушка, врачи говорят, что вылечить маму могут только за границей.

– Сколько живу, столько и слышу, – возмутилась Караваева, – «заграница нам поможет». А сами мы, значит, ничего не могём?

Ксения в ответ только тяжело вздохнула.

– И сколько же надо денег? – спросила Караваева.

Ксения назвала сумму, и старушка присвистнула, как мамаша маленькой разбойницы из «Снежной королевы». Девушка даже испугалась, как бы мама не проснулась от бабушкиного свиста. Но снотворное оказалось крепким, и Лидия Константиновна продолжала спать, не подозревая о приезде своей тётушки.

– Ладно, утро вечера мудренее, – сказала тем временем Фаина Никаноровна, – давай ложиться спать, а то тебе утром на работу, а мне нужно будет думу думать.

Ксения не придала значения словам старушки, постелила ей на диване в гостиной и ушла сама спать в комнату к матери.

Когда на следующее утро девушка проснулась по звонку будильника, в доме пахло свежезаваренным кофе, на сковороде скворчала яичница, а в небольшой кастрюле варилась рисовая каша на молоке для больной матери Ксении.

– Бабушка, когда же ты встала, – воскликнула девушка, – столько дел уже успела переделать!

– Я встаю с пением петуха, – важно ответила бабушка.

– Так петух твой в посёлке остался, – улыбнулась Ксения.

– Ну и что же, что остался, у нас с Петей телепатическая связь.

– Разве что, – невольно улыбнулась девушка, – а то я уж подумала, что он тебе по сотовому телефону позвонил.

Умывшись, Ксения выпила чашку кофе и стала накладывать кашу в тарелку.

– Я пойду маму покормлю.

– Я сама Лидочку покормлю, – остановила её Караваева, – а ты пока позавтракай. Яичница готова. Ешь, а то остынет и станет невкусной.

– Спасибо, бабушка.

– Не за что, деточка, – ласково ответила Фаина Никаноровна и погладила Ксению по голове так же, как в далёком детстве.

У девушки выступили на глазах слёзы, и она быстро отвернулась к окну, чтобы скрыть их от бабушки. Когда Караваева ушла в комнату к племяннице, Ксения положила себе на тарелку яичницы и, хотя ей казалось, что у неё нет аппетита, распробовав бабушкину стряпню, съела всё с удовольствием и даже взяла немного добавки. Выпила ещё одну чашку кофе и стала собираться на работу. Бабушка к этому времени пришла из спальни племянницы с пустой тарелкой. Ксения отметила это с радостью, так как обычно мама ела очень плохо, и если удавалось уговорить её съесть хотя бы несколько ложек, Ксения считала завтрак удавшимся.

Тут как раз и Елена Павловна пришла. Ксения сразу же познакомила женщин:

– Бабуля, это наш ангел-хранитель Елена Павловна Сотникова. А это моя бабушка Фаина Никаноровна Караваева. Надеюсь, что вы поладите.

Заканчивая свои приготовления к выходу из дома, Ксения краем глаза наблюдала за тем, как женщины сначала тщательно присматривались друг к другу, а потом заулыбались. По-видимому, остались довольны первым впечатлением. Ксения облегчённо вздохнула и направилась к двери. Днём она пару раз звонила домой, и Елена Павловна всякий раз отвечала ей, что у них всё хорошо. Когда же Ксения вечером прибежала домой, сиделки уже не было.

– А где же Елена Павловна? – разволновалась девушка.

– Она все необходимые процедуры сделала, и я отпустила её домой, – ответила бабушка и добавила: – Надо же человеку отдых давать. Леночка ещё в самом соку, и у неё должна быть своя личная жизнь, не всё же время ей рядом с больными просиживать.

Отметив то, что бабушка назвала сиделку Леночкой, Ксения успокоилась. А о том, что у Елены Павловны может быть какая-то своя личная жизнь, она прежде и не думала. «Какова бабушка! – порадовалась Ксения. – Всё на лету схватывает».

Караваева и с ужином расстаралась. Наварила вкусно пахнущего борща с пампушками, зажарила в духовке курицу, приготовила большую кастрюлю компота из сухофруктов и, конечно, в первую очередь сделала маленькие порции диетических блюд для больной племянницы.

Ксению после сытного ужина стало клонить в сон. Но бабушка уснуть ей не дала. Пропела «Ты не спи, не спи, красавица моя» и поставила перед ней большую чашку крепкого кофе. Велела:

– Пей! У нас с тобой намечается серьёзный разговор.

– Серьёзный разговор? – удивлённо переспросила девушка.

– Да, внученька.

Ксения выпила кофе и приготовилась слушать.

– Сначала я хочу сообщить тебе, Ксюша, что деньги на отправку твоей матери за границу я нашла.

– Откуда, бабушка? – глаза Ксении округлились от удивления.

– Ни я, ни мать никогда не говорили тебе, что у твоей матери есть родная сестра.

– Сестра? – не поверила Ксения. – Ничего не понимаю…

– Тут и понимать нечего, – сердито отрезала бабушка, – жизненные обстоятельства сложились так, что сёстры не виделись много лет.

– Но почему?!

– Неважно! – отрезала Караваева.

И Ксения замолчала. Посмотрев на обиженное лицо внучки, Фаина Никаноровна продолжила более мягким тоном:

– Ксюша, ты уже большая девочка и должна понимать, что порой жизнь складывается совсем не так, как нам хотелось бы. В данном случае события развернулись так, что сёстры вынуждены были расстаться. Я обещала без крайней необходимости не тревожить Аду.

– Аду?

– Да, Ада Руднева – сестра твоей матери. Но теперь необходимость появилась, и я обратилась к Аде с просьбой. Она согласилась помочь и перевести деньги на счёт клиники в Германии.

– Она, эта Ада, богата? – осторожно поинтересовалась Ксения.

– По моим представлениям, очень богата, – подтвердила бабушка.

– Она живёт в Израиле?

– Почему сразу в Израиле? – удивилась Фаина Никаноровна.

– Ну, я подумала, – растерялась девушка.

– Нет, она живёт здесь.

– Где здесь? – не поняла Ксения.

– В «Тихой гавани».

– В «Тихой гавани», – машинально повторила девушка, – это название мне ничего не говорит.

– Стыдно, должно быть, не знать историю родного края, – невесело пошутила Караваева и серьёзно разъяснила: – Ада живёт в элитном коттеджном посёлке для новых русских.

– Для тех самых, про которых ты говорила, что они повылазили, как грибы-поганки после кислотного дождя? – усмехнулась Ксения.

– Они самые, – согласилась бабушка, – но не в этом суть.

– А в чём?

– В том, что твоя мама вылечится, – отрезала бабушка.

– А каким бизнесом занимается Ада Руднева? – проявила любопытство Ксения.

– Никаким!

– То есть?

– Что то есть? – непонятно почему начала сердиться бабушка.

– Откуда же у неё деньги?

– От мужа!

– А где сам муж?

– Застрелили его в лихие девяностые прошлого века. У тебя ещё есть вопросы?

Ксения не могла понять, почему бабушка рассердилась, но решила на всякий случай больше о тёте не расспрашивать.

– Нет, бабушка, вопросов у меня больше нет.

– Вот и хорошо, – с облегчением перевела дыхание Караваева и даже попыталась пошутить: – У матросов нет вопросов, у советов нет ответов.

Ада Руднева сдержала своё слово, и Лидия Моравская была отправлена на лечение. Было решено, что сопровождать её будет Елена Павловна. По непонятной Ксении причине тётка, давая деньги, выдвинула условие, что дочь её сестры приедет к ней и будет жить с тёткой, пока её выздоровевшая мать не вернётся из-за границы. Караваева посоветовала Ксении принять это условие, так как иного выхода она не видит. И Ксения была вынуждена согласиться с бабушкой. Деньги взять им было больше негде. Парень Ксении Данила предлагал оформить на себя кредит, но он был бы слишком огромным. Ксения тоже могла взять деньги в банке. Честно говоря, она подумывала об этом. Но получить сумму, которая была нужна, представлялось маловероятным. Так что тётю Аду бабушка отыскала как никогда вовремя. Конечно, Ксению огорчало то, что из-за переезда к тётке ей придётся уволиться, ведь такая работа, как у неё, на дороге не валяется. Но она очень надеялась, что после выздоровления мамы ей удастся найти новую работу с не меньшей зарплатой и такими же перспективами карьерного роста. Да и теперешний начальник не исключал того, что пойдёт Ксении навстречу и при благоприятном раскладе примет её обратно. Оставалось только решить вопрос с Данилой, который был с её планами не согласен…

Глава 2

Посмотрев ещё раз на себя в зеркало, Ксения осталась довольна увиденным. В прихожей она накинула светлый плащ и поспешила оставить, казалось, звенящую от пустоты квартиру. После отъезда матери и Елены Павловны бабушка сразу же вернулась к себе, ссылаясь на оставленное без присмотра хозяйство. На самом же деле, как думала Ксения, она просто хотела, чтобы у внучки не осталось другого выхода, как отправиться поскорее в «Тихую гавань», тем более что Ада Руднева настаивала на немедленном приезде племянницы.

«И зачем ей это нужно? – думала девушка. – Жила себе столько лет спокойно, не подавая о себе никаких вестей, и не нужны ей были ни сестра, ни племянница. И вдруг приспичило». Однако, как известно, долг платежом красен, и, несмотря на внутреннее сопротивление, ехать придётся.

Осталось только убедить в необходимости этой поездки Данилу. Ксения пыталась сделать это по телефону, но Данила принял её решение в штыки и настаивал на личной встрече, иначе грозился нагрянуть к ней домой.

Ксения рассудила, что в людном месте Данила не будет выражать своё несогласие слишком бурно, и назначила ему свидание в «Старой мельнице». В этой милой уютной кофейне с приглушённым освещением было не принято разговаривать на повышенных тонах.

Когда Ксения прибыла к кофейне, часы на музейной башне напротив показывали, что до назначенного срока ещё пять минут. Но Данила, конечно, уже поджидал её у входа. На стоянке она заметила его «Ниссан» шоколадного цвета.

«Мама была права, – невольно подумалось Ксении, – когда говорила, что Данила Кириллович Чижов – хорошая партия для меня».

Данила был умён, симпатичен, не так чтобы богат, но и не беден. На квартиру-студию и автомобиль он себе уже заработал. Летом звал Ксению отдыхать в Испанию, но отказ её принял спокойно, понимая, что она не может оставить больную мать даже на такую хорошую сиделку, как Елена Павловна. Да и какой отдых, если сердце будет не на месте из-за постоянного беспокойства о матери. Хотя Лидия Константиновна настаивала, чтобы дочь согласилась и поехала отдохнуть хотя бы на неделю. Но Ксению переубедить было невозможно.

Данила, заметив девушку, устремился ей навстречу.

– Привет, Ксюша, я тебя уже заждался!

– Знаешь, Даня, – проговорила она серьёзно, – мне кажется, что я тебя разбаловала.

– И чем же, позвольте узнать, сударыня? – шутливо осведомился он.

– Ну, как же! Все девушки и женщины на встречу опаздывают не то что на полчаса…

– А и на целые сутки, – поддел он её.

– Предположим, не на сутки, но! – Она подняла указательный палец вверх, а потом кивнула в сторону башни с часами. – Я всегда прихожу раньше!

– Согласен, но с небольшой поправкой!

– И какой же?

– Ты приходишь тютелька в тютельку.

Ксения покачала головой и собралась продолжить, но Чижов подхватил её под руку и потащил ко входу в кофейню.

– Что вы себе позволяете, Данила Кириллович, – прошипела она на ходу.

Но Чижов только рассмеялся в ответ. Они заняли столик у стены. Данила знал, что Ксения любит любоваться нарисованными на стенах языками пламени, которые как бы покачиваются благодаря специальной подсветке, скрытой от глаз посетителей. Подошедший официант зажёг свечу на их столике и предложил меню. Но Данила знал наизусть, что именно любит Ксения, поэтому сразу, кроме кофе, заказал её любимое печенье и пирожные.

Поглядев на принесённые вскоре чашки, вазочки и тарелочки, Ксения тихо вздохнула – вообще-то девушкам нельзя поглощать столько сладкого.

– Ничего, – с улыбкой утешил её Данила, – ты же не каждый день. И потом при твоей фигуре тебе не мешало бы набрать килограмма два.

– Много ты понимаешь в женских фигурах, – хмыкнула она.

– Да уж поболее твоего, – невольно вырвалось у Данилы. Он сразу прикусил язык, но уже было поздно.

– А вот с этого места поподробнее, – проговорила Ксения, одаривая его подозрительным взглядом.

– Ну, что ты, Ксюша, в самом деле! – воскликнул он вполголоса. – Я всего лишь хотел сказать, что мужчине виднее.

– Ты мне зубы-то не заговаривай.

– А по-моему, зубы мне заговариваешь ты, – проговорил Данила, став предельно серьёзным. Ксения даже сказала бы хмурым.

– Ты о чём? – попыталась она вернуть разговор в прежнее русло. Но у неё ничего не получилось.

– Я не хочу, чтобы ты уезжала! – заявил он громче, чем следовало бы.

– Конечно, ты хочешь, чтобы меня считали неблагодарной свиньёй?! – воскликнула, в свою очередь, Ксения, начиная сердиться.

– Кто считал? Твоя богатая тётка?

– В первую очередь она. Но я и сама стала бы считать себя таковой, если бы нарушила данное тёте Аде слово.

Он молча уставился в свою чашку с кофе.

– Пойми же, Данила! – снова заговорила Ксения. – Если мама выздоровеет, то спасением её жизни мы будем обязаны Рудневой. И потом, – она протянула руку через стол и дотронулась до его руки, – это же совсем ненадолго.

– Ничего себе ненадолго, – не согласился он, – ты же сама сказала, что на два месяца.

– Дурачок! Что такое два месяца по сравнению с тем, что вот, например, моя мама ждала папу из армии два года.

– Когда это было! – отмахнулся он.

– Неважно когда. Ждать всегда нелегко. Но не зря говорят, что разлука только укрепляет настоящую любовь.

– Предлагаешь проверить наши чувства? – усмехнулся он.

– А почему нет, – отозвалась Ксения.

– Ксюха, ты иногда бываешь такой наивной, – досадливо поморщился парень.

– А что предлагаешь ты? – спросила она делано-равнодушным тоном.

– Объясни своей тётке, что у тебя прекрасная, хорошо оплачиваемая работа, и терять её тебе не с руки! Подумай сама, ну поживёшь ты у тётки два месяца, вернёшься назад, а твоё место уже тю-тю!

– Григорий Александрович обещал взять меня обратно, – тихо проговорила она.

– И ты веришь обещаниям предпринимателей? – с недоверчивой ухмылкой спросил он.

– Предприниматель предпринимателю рознь! – резко ответила девушка. – И если ты всех судишь по своему боссу Власенкову, то ошибаешься! Григорий Александрович не проныра какой-нибудь, а человек слова.

– Ладно, ладно, – примирительно проговорил Данила, – я погорячился. – И, не удержавшись, добавил: – Будем считать, что вокруг головы твоего босса светится нимб святости.

Ксения пропустила ядовитые слова жениха мимо ушей и, поманив официанта, заказала себе ещё чашку кофе.

– И когда ты уезжаешь? – спросил Данила.

– Завтра.

– Я провожу тебя.

– Не надо. – И чтобы смягчить свой отказ, добавила: – Долгие проводы – лишние слёзы.

– Ну, предположим, ты, расставаясь со мной, вряд ли прольёшь хотя бы слезинку.

– Откуда тебе знать, – грустно пошутила Ксения, – может быть, я обрыдаюсь.

– Ксюш, – он дотронулся до её руки, – вот ты небось думаешь, что я махровый эгоист. А это далеко не так. Просто, понимаешь… – Он внезапно замолчал.

– Данила, договаривай, что ты хотел сказать, – попросила она ласково.

– Я сам не знаю, как высказать это. Просто у меня на душе как-то неспокойно.

– Ну ты даёшь! На дворе двадцать первый век, а ты, взрослый образованный мужчина, пытаешься не пустить меня к тётке, основываясь на каких-то непонятных предчувствиях! – рассмеялась девушка. Но в её смехе не было веселья.

– Мне кажется, что ты сама то же самое чувствуешь, просто не хочешь в этом признаться себе! – мягко укорил он.

– Ладно, Данила, проехали. Мой отъезд – вопрос решённый.

– Я хотя бы звонить тебе могу? – спросил он.

– А почему нет? – улыбнулась она. – Ты даже письма можешь мне писать.

– Электронные?

– Лучше бумажные, – ответила она, стараясь сохранить серьёзное выражение лица.

– Бумажные? – изумился он.

– Конечно! Представляешь, как это романтично! – вдохновилась Ксения. – Я буду перечитывать их по нескольку раз, вкладывать между страницами засушенные цветы. А потом перевяжу их ленточкой и буду хранить в шкатулке с драгоценностями.

– С какими драгоценностями? – не понял он.

– Ну, я надеюсь, – она кокетливо склонила голову набок, – что за нашу долгую совместную жизнь ты подаришь мне немало драгоценностей?

– Конечно, конечно, – поспешил согласиться он. – Но только я не понял, зачем хранить вместе с драгоценностями письма?

– Потому, что они будут для меня ценнее всех драгоценностей, вместе взятых.

– Шутишь?

– Нисколечко, – ответила она. И он не понял, смеётся она или говорит серьёзно. – А потом, – продолжила Ксения, – я покажу их своим внукам.

– А они растопят ими камин, – ляпнул Данила.

– Я вижу, в тебе нет и капли романтики, – она укоризненно покачала головой.

– Ладно, я беру свои слова назад. И обещаю написать тебе парочку бумажных писем.

– Почему так мало? – притворно огорчилась она.

– А сколько надо?

– Чтобы получилась пачка. Я же тебе сказала, что собираюсь перевязать их ленточкой!

– А что, два письма нельзя перевязать? – хмыкнул Данила.

– Можно! Но пара – это не пачка.

– Уговорила, напишу больше.

– Данила, я люблю тебя, – тихо сказала девушка.

– А уж как я люблю тебя! – пылко отозвался парень.

Они расстались на автостоянке возле «Старой мельницы», и каждый из них поехал в своём направлении, унося с собой свои тревоги и сомнения.

Чижов твёрдо решил набраться терпения и ждать Ксению. Он подумал, что ожидание пролетит незаметно, если он, на радость своему шефу, полностью погрузится в работу.

Ксения тоже считала, что два месяца не срок и их вполне можно пережить вдали от своего дома. В поездке было немало плюсов – она наконец-то познакомится со своей тётей, о существовании которой все эти годы даже не подозревала. Кроме того, если посчастливится пожить в посёлке для богатых людей, она сможет изучить их жизнь не по романам, а непосредственно изнутри. И потом бабушка рассказывала, что рядом с «Тихой гаванью» находится чуть ли не реликтовый лес. А она, Ксения, сто лет не выезжала из города и уже забыла, какие запахи и звуки таит в себе настоящий лес. А ведь когда-то они с родителями почти каждые выходные уезжали за город. Летом отдыхали за Волгой, ездили на Сок, Кандурчу, папа ловил рыбу, а они с мамой собирали грибы и ягоды. «Как давно это было, – с горечью вздохнула девушка и тут же подбодрила себя: – Вот я и наверстаю упущенные возможности». Минус был только один. Ксения и впрямь боялась, что на прежнее место работы её не возьмут. Даже её распрекрасный шеф Григорий Александрович Тихомиров не может ждать вечно. Хоть бы скорее поправилась мама! Тогда, дай бог, их жизнь войдёт в прежнюю колею.

Ксения была рада, что при выяснении отношений они с Данилой оба обошлись малой кровью. Она не сомневалась, что он поймёт её и согласится подождать эти два месяца. Но всё же она боялась, что он может заартачиться. Иногда, как она хорошо помнила, Данила мог упереться, как говорила мама, рогом и упрямо настаивать на своём. Но на этот раз он пошёл ей навстречу…

Вернувшись домой, Ксения собрала необходимые вещи, сложила их в небольшой чемодан на колёсиках. Сходила к соседке и отдала ей ключи от почтового ящика и квартиры, попросив пожилую женщину поливать цветы и доставать всю приходящую корреспонденцию, квитанции и всё прочее. Этого «прочего», надо сказать, скапливалось в ящике больше всего: бесплатные газеты, рекламные листовки…

Тут Ксении вспомнилось Чудо-юдо Беззаконное из сказки «Варвара краса, длинная коса», в которой и упоминалось выражение «и прочее, прочее…». Сказка, как говорила сама Ксения, была из древнейших времён, то есть из детства даже не мамы её, а бабушки, которой уже пятнадцать лет как не было в живых. Но сказка была потрясающей! Как и большинство фильмов для детей, снятых в те далёкие времена. И Ксении было жаль, что не всем деткам заботливые родители дают заглянуть в тот удивительный волшебный мир, где не было спецэффектов, но были искренняя вера в чудеса, большое мастерство и любовь к своему делу артистов, режиссёров, художников и всех тех, кто внёс свой вклад в создание этих сказок. Ксения не сомневалась в том, что они с Данилой обязательно познакомят с этим чудом своих детей. Девушка была уверена, что детки у них с Данилой Чижовым будут общие.