Kitobni o'qish: «Блог Бабы Яги – 2. Темная сторона»

Shrift:

Пролог

В моей квартире больше нет занавесок.

Я перестала наслаждаться темнотой, зашторивать так плотно, чтобы ни единого луча света не пробивалось в комнату. Темнота теперь мой постоянный спутник, заклятая подруга – и хочешь избавиться, и не можешь. Я смотрю на небо, на светящиеся окна соседнего дома, на тонкий серп молодого месяца. В углу, где раньше стояли старая ступа и метла, висит гирлянда, разноцветными огоньками создавая уют.

Я смотрю на свет, пытаясь впитать в себя побольше. Знаю, что это не то, и все же.

Коты спят. Изумруд – тихо под диваном, а Бальтазар… Бальтазар снова говорит во сне. Я прислушиваюсь, пытаюсь понять. Кажется, что ответ на поверхности, но ускользает. Глаза кота полуприкрыты, видно сизую пленку третьего века, уши дергаются, лапы и хвост тоже. Подтягиваю его из изножья к себе под бок, тихонько глажу блестящую короткую шерсть, мимолетно вспоминаю, как смешно она выглядела в завитушках. Он замирает, дыхание выравнивается.

Как долго это будет длиться? Мы оба словно застряли в кошмаре. Иногда и он будит меня – в моменты, когда в глубинах сна вновь налетает вихрь, и я окружена магическим светом, и выворачивает кости от силы, что проникает в меня сквозь каждую пору.

Супчик охотится, я слышу хлопанье его крыльев через открытую дверь в Убежище. Одиночество давит. Хочется поговорить, обсудить, поплакать. Заполнить пробелы в памяти. Слишком много провалов: я помню отрывки боя, фрагменты своей трансформации, но не все. Как будто сигнал бедствия прерывается – разрывы между словами, суть не ясна.

«Это Янина Воронцова с корабля „Лукоморье“, я терплю бедствие, помогите! Эт… Янина… Лукоморье… бедствие». Кто во вселенной поймает мой сигнал, кто его расшифрует? Казимир ушел, Ядвиги нет, с Тохой говорить не хочется.

Слишком остро.

Он не откажет в разговоре, но я вижу, что ему тоже надо поговорить не с участником событий. Шальная мысль в третьем часу ночи слегка оживляет общее уныние. Я крадусь к входной двери и тихонько отворяю.

– Летописец, ты здесь? – шепчу в пространство.

Ответа нет. В тусклом свете только велосипеды соседей в общем коридоре.

– Покажись, поговорить надо.

Молчит. Жаль. Наверное, ушел, не все же время караулит. Дверь почти закрылась, и вдруг:

– Здесь.

Он проявился. Смотрит настороженно, переминается.

– Заходи, чаю попьем. Ты пьешь чай?

– Пью. – Недоумение не скрыть, все на пятачке написано. Ах да, ведь пили у Казимира в гостях, забыла.

Осторожно пробирается мимо меня в приоткрытую дверь. Молча ставлю чайник, наливаю большие кружки, достаю морковный торт из любимой пекарни. Замечали, насколько вкуснее все становится ночью?

Коты не проснулись, только ушами дернули.

– Что хочешь обсудить, Яга?

– Битву. Ты ведь все записал?

– Все! – гордо улыбается мелкий свин.

– Я многое не помню. Помоги закрыть пробелы, если это не против правил.

– Данного пункта в своде правил нет, – пожимает плечами летописец. – Думаю, можно. Разговор будет долгий, а у тебя завтра экзамен.

– Ерунда, я готова, – отмахиваюсь и ставлю перед ним блюдце с куском торта. – Все равно не спится.

– Тогда можешь спрашивать.

И мы говорили. Так странно: летописец, этот противный канцелярист-соглядатай, изменился, и я изменилась. Почему бы нам не начать сначала, учитывая общую память на двоих?

* * *

– Яна, как дела? – спрашивает староста. – Ты стала пропускать занятия. Все хорошо?

Слава – нормальный парень, немного заучка, но это неплохо, я сама люблю учиться.

– Прекрасно!

Утром я замазала круги под глазами и из панды превратилась в подобие человека. Только увлеклась немного и теперь не рискую улыбаться: вдруг штукатурка на лице потрескается?

– Работы было много, – добавляю я. – Ну, знаешь, детские утренники, Баба Яга. Контракт же.

– Ага. Тебе ведь все завидуют. Даже я! – он поправляет очки, я поправляю свои – с обычными стеклами. Зрение благодаря моим силам теперь идеальное, но есть привычка: в очках мне комфортнее. Знаю я о зависти, она ощущается как кубик льда между лопаток.

– Не стоит, работа бывает тяжелая.

Слава скептически выгибает бровь и ухмыляется: мол, не заливай.

– Настолько тяжелая, что даже машина появилась.

– Кредит, как у всех.

Разговор начинает утомлять, я отворачиваюсь, староста уходит на свое место. Аудитория ждет. Билет за билетом вытянули, готовимся.

Вопрос несложный для меня, отложила, жду своей очереди. Надеюсь не нести тарабарщину на латыни, как в прошлый раз. Получилось иначе, но тоже плохо – я забыла почти все со второго предложения. В голове – крики армий, о которых некому рассказать, голоса в магическом солнце, рык Горыныча. Едва выжала из себя ответ на тройку, попросилась на пересдачу.

Автомат с кофе и шоколадками оказался очень кстати: я закусываю неудачу, пинками прогоняю неприятные воспоминания. Кофе горчит, почти как эхо событий, хотя у меня ощущение второсортного кино с обилием крови в каждом эпизоде. Посмотрела на ночь, теперь отделаться не могу. Вроде бы со мной было, а кажется, что приснилось. Одногруппники веселой гурьбой проходят мимо: парами, тройками и компаниями побольше, – бросают на меня косые взгляды. Пропасть между нами – пропасть между мной и обычным миром. Они пойдут в кафе, отмечать успешную сдачу, кого-то из них устроит и тройка, но не меня. Злость накрывает неожиданно, до сжатых кулаков. Взрывается лампочка, одногруппники с опаской смотрят вверх и торопятся уйти с этажа.

Правильно. Оставьте меня.

Ловлю себя на темной стороне, закрываю глаза, выдыхаю. Нужно заземлиться, научиться жить в этом мире, с этими ничего не подозревающими людьми. С родственниками. «Держи баланс, рыжуля!» – звучит в голове рокочущий голос Казимира.

Я ухожу вслед за всеми, но меня догоняет задержавшийся староста.

– Да, Яна… Ты же отличница, совсем некогда стало готовиться? – Слава навязчиво идет следом по лестнице. Захотелось поставить ему подножку. Очень вовремя зазвонил телефон, чем спас его от неминуемо свернутой шеи:

– Извини, мне кот звонит.

Слава вытаращил глаза, но мне некогда любоваться. Дома снова хаос. И надо держать баланс.

* * *

Изумруд сидит под диваном и шипит, чтобы дали ему умереть, изверги. Мы в тысячный раз уверяем, что не будет ему такой блажи. Это совсем не веселая сказка о травмах, потерях и стадиях горя. Изя агрессивный и унылый, но против Бальтазара больше не идет: несколько раз за это время получил по морде.

Перед ним миска с мясом, миска с рыбой, вода. Не ест. Худой, как скелет, кости торчат. Баст приходила на прошлой неделе, достучалась до него, немного поел. Сегодня тоже зову. Либо он себя покалечит, либо мы не выдержим. Я не знаю, что с ним делать. Тяжело. Странно смотреть на белую шерсть, некогда бывшую черной. Приласкать не могу – не дается, называет вражиной, говорит, что я во всем виновата. В клинику не отведешь – заберут на опыты: где это видано – поседевший целиком кот! Нет объяснения для людей.

Вечером приехал Тоха, привез кошку и какие-то успокоительные таблетки. Я не могу сварить зелье: Изя заподозрит неладное, забьется в угол и зашьет себе рот. Бастет хороша в психологии, просто профессор. Я слушаю их разговоры и прячу раскрошенную таблетку в ароматный корм.

Не отказалась бы сама с ней поговорить.

– Ну че, как экзамен? – спрашивает Тоха, аккуратно лузгая семечки над тарелкой.

– Бывало лучше.

– Облажалась?

– Угу, пересдам. Только надо подстраховаться.

– Воспоминания мешают?

Я киваю и вижу, что ему тоже мешают, но Баст как-то по возвращении сказала, что Антон – парень крепкий, видавший виды, так что ему проще. Он переживет в себе и дальше пойдет. Потому его жизнь и не сломала еще: пофигизм вкупе с крепкой психикой.

Изумруд молча слушает Бастет, отвернулся. Сбежал бы, да все заперто. Мне не слышно, о чем речь, только вижу, как он уши повесил. Но она упорная: он снова ест. Нехотя слизал половину, с лекарством. Лишь бы помогло.

– Дай ему валерьянки, как отпустит, есть захочет, – недовольным тоном посоветовал Бальтазар. – И мне тоже дай, что-то аппетита нет.

Номер не прошел, Бальтазар остался с носом, пьяница.

* * *

Давно не говорила с родителями, отделывалась сообщениями и фото, ничего не значащими эпизодами с учебы и выдуманными историями о работе. Пришло время позвонить, а то, не ровен час, приедут. Я очень хочу их увидеть, но не могу. Не знаю, выдержу ли пытливый взгляд отца. Он мало говорит, но многое видит, от него не скрыться.

– Как в походе было?

В трубке раздаются звуки чаепития: папа привычно звякает ложкой по краям кружки, размешивая сахар, мама хрустит крекером. Слова почти срываются с языка, колют иглами до онемения. Столько всего рассказать…

– Хорошо, мам, много нового узнала о себе.

Глава 1
Замки из песка

Закат сегодня просто потрясающий. Оттенки лилового, малинового и золотого перемешиваются между собой, образуя новые цвета, и словно стекают с холста великого художника по имени Небо в синюю гладь воды. Из номера открывается шикарный вид на берег и пальмы, о которых я так мечтала. Легкий ветер играет моими волосами, колышет занавески в настежь распахнутых балконных дверях, шуршит листьями, уносит дневной зной. Небольшие волны с тихим плеском накатывают на берег, нежно гладят песок, вот-вот доберутся до хрупких замков-однодневок, подмоют их основания и чуть позже затопят совсем. Не беда, завтра их построят снова, и крепкие башенки вновь гордо возвысятся над берегом, чтобы вечером пасть. С минуты на минуту опустится бархатная карибская ночь, и я долго буду смотреть на звезды, стараясь не думать о плохом, рассматривая отпуск как старт в новую жизнь и наслаждаясь коктейлем.

– Милый, я пришла! – раздался голос под балконом.

Я на секунду закатила глаза, вышла наружу, перегнулась через перила и глянула со второго этажа вниз. Вечерняя гостья не ко мне, как вы догадались. Кошка как кошка, ничего магического. У моего друга их тут целый гарем.

– Привет, – говорю ей.

– Добрый вечер, Яга. А Бальтазар выйдет? – осторожно уточняет дымчатая красотка.

– Нет, он уроки не сделал, – с серьезным видом отвечаю я, стараясь сдержать смех. Вы бы видели ее морду! Такой напряженной работы мысли я давно ни в чьих глазах не наблюдала.

– Ягуся, не издевайся. – Кот вышел из номера. – Буду поздно, не жди.

Он подмигнул мне, спрыгнул вниз, и парочка скрылась из виду. М-да, герой-любовник вернулся. Только сейчас я на всякий случай варю ему зелье: вдруг перерождение обнулило достижения прошлой жизни? У меня есть все основания для таких подозрений – он перестал асинхронно моргать. Вместо этого иногда бормочет во сне. Час от часу не легче! Не кот – ходячая аномалия.

– Он будет не поздно, а рано. Утром. И весь день будет спать.

Изумруд сел рядом со мной.

– Что он говорит? Я не понимаю по-кошачьи. – Летописец появился за небольшим столиком на балконе, откинулся в плетеном кресле и навострил уши.

Почти все в сборе, только Супчик еще спит.

Привет, друзья! Мы в райском уголке, сейчас конец июля, через несколько дней у меня день рождения, и, кажется, я должна многое вам рассказать.

* * *

Время после битвы тянулось медленно. Порой казалось, что меня затягивает в зыбучие пески обыденности, где я пытаюсь не уйти с головой в рутину. По правде говоря, важных дел было много, и это оказалось спасением.

Во-первых, я выпросила у летописца записи, поскольку в моей голове все происходящее уложилось отрывочно, а собирать полотно воспоминаний заново я не хотела. Летописец отнекивался, прикрывался правилами, но горячий чай с тортом, вкусный ужин и ласковое обращение творят чудеса. Я его подкупила, и он сдался. Так что обо всем произошедшем вы можете прочесть в моем блоге от его лица. С того рокового момента смерти Бальтазара и до конца битвы.

Летопись событий я перечитывала как книгу, словно все это происходило не со мной. Кто-то другой страдал, не понимал, кричал, плакал и… убивал. Мой разум запер на замок эмоции и ощущения. Страх, ярость, горечь – все закрыто в огромном сейфе, и код от него мне неизвестен. Это хорошо. Можно наврать себе с три короба и дать немного восстановиться, прежде чем признать истину. Я – Баба Яга. Я – страх и ужас Лукоморья, со мной нельзя не считаться. Это власть, а власть опасна. Стараюсь не думать об этом. Природные механизмы психологической самозащиты сработали отлично, благодаря им мне удалось не сломаться после, когда все закончилось и адреналин ушел, когда пришла горечь потерь. Две сущности внутри меня – воительница и дарительница – сохраняют баланс. Я берегу последний дар Ядвиги и обнимаю его руками моего внутреннего «я» – это мой якорь.

Во-вторых, мы привели Изумруда в приемлемый вид. Спустя две недели голодовки он пришел в себя, насколько это возможно, но не скрывал желания уйти от всей нашей компании. «Глядя на вас, я постоянно думаю о Ядвиге», – шипел он. Пока мы сошлись на том, что со временем подыщем ему новый дом, если ничего не изменится. Честно говоря, я не привыкла к неприязни со стороны животных, всегда отлично с ними ладила, а тут… Весь мой опыт работы в приютах оказался бесполезен: я не имела дела с горюющими по хозяевам животными. Малодушно жду, когда проблема как-нибудь решится сама.

В-третьих, Тоха. Я волновалась за него: не каждый день тебя заживо сжигает Горыныч! Но друг с головой ушел в работу, не проявлял признаков депрессии и отмахивался от моих расспросов:

– Ян, да в порядке я! Мои части и раньше умирали. Кошки ели, под колесами гибли, Клава вон палец оттяпала. Ну да, все сразу не дохли. Не кипишуй, короче, все норм.

Тоха занял место Казимира. Квартира, бизнес на Апрашке, изготовление метел. Спросите, как? Благодаря своей феноменальной памяти. Бумаги, которые Каз ему перед битвой показывал, непростые были, содержали секреты мастера. Информация сейчас у Тохи в голове, и он сам занимается изготовлением летательных средств. Я опробовала несколько перед отъездом – отличные метлы. Рассказывал мне тут:

– Прикинь, мне кольцо волшебное прислали. Повернул на пальце – и оказываешься в Лукоморье. Письмо ворона принесла, типа я теперь штатный сотрудник, прикрепленный к отделу магических наработок. Бастет говорит, чтобы нос особо не задирал – вернется Казимир, и меня разжалуют, наверное.

А как-то спросил у меня про русалку. Я сначала не поняла, оказалось, про нашу знакомую Селину.

– Как найти ее, знаешь?

– Зачем тебе?

– Ну, это… понравилась.

Вот дела! Я сказала, конечно, мне не жалко. Потом через Баст узнала, что он каждую ночь на ту скалу летает, но пока не встретил острозубую красавицу. Даже не знаю, волноваться мне за его безопасность или нет. Так-то нам о них ничего не известно. Вдруг закусит им или на дно утащит? Не уверена, что наш пернатый маг выживет на дне.

Несколько раз в неделю я навещаю Лукоморье. Изольда встает на свое место среди частокола с черепами. Ее боевые шрамы и подпалины отлично гармонируют с окружением. Оставшиеся лешие привели в порядок место битвы и расширили мой забор с трофеями – выглядит пугающе, и всем ясно, чья территория.

Черномору прислали новобранцев. Каждый вечер он тренирует отряд на побережье. Грустит, конечно, но жить дальше надо.

Думаю навестить богатырей и князя, сказать спасибо лично, да все откладываю, как и кое-что еще – я до сих пор не открыла сундук с наследством от Ядвиги. Частично из-за Изи, частично я трушу, да. Мне кажется, открою сундук – и все станет реальнее. Наверное, я еще на стадии отрицания некоторых вещей, хотя умом все понимаю. Придет время и сундук открыть, и горе принять, но не сейчас. Мне надо набраться сил, чтобы пережить утраты. Про Казимира я тоже стараюсь не думать. Кто бы знал, что буду скучать по этому его протяжному «рыжу-у-уля».

И напоследок: с жизнью своей человеческой я расставаться не хочу. Сессию сдала, родителей навестила, с их домовым мы познакомились (эту историю я расскажу в следующий раз), один раз даже поработала аниматором. Очевидно, ООО «Лукоморье» считает, будто все идет своим чередом. Я им подыгрываю. А тем временем…

* * *

Летописец по имени Тихон ожидал ответа. Имя он себе выбрал сам: нарушать правила – так по полной. Он больше не сидит за дверью, не спит на коврике и ест с нами за одним столом. И никто об этом не знает. Пусть только сунутся ко мне с претензией, ага!

– Тихон, ничего важного он не сказал, расслабься.

Ну а что: через ад мы прошли вместе – он все время на передовой, храбро делал свою работу, рисковал жизнью, просто стоя рядом со мной. Да и в его записях видно, как он изменился со времени первой встречи. Считаю, что уважение и расположение он заслужил. Я, кстати, честно ему сказала, что мне не повредит помощь в поисках хозяев Лукоморья и он может быть полезен. Словом, интересно складываются отношения. Бальтазар его, правда, не любит, но это не ново.

– Не придумала, куда спрятать ключ старого Кощея? – спросил Тихон, уплетая шоколад. Сладкоежка, каких поискать.

– Нет еще. – Я потрогала два Ключа на цепочке и вздохнула: – Моя головная боль. Пока он цел, значит, Казимир, где бы он сейчас ни был, не нашел и не добил владельца.

– Ядвига рассказывала, что Кощеев можно разрубить и сжечь. Были прецеденты, – сказал Изя.

– Не знаю, глядя на Андрея, не скажешь, что его огонь берет. С другой стороны, я не знаю, разрубали ли его на кусочки.

Я перевела слова кота для летописца. Как, оказывается, привыкаешь, когда коты по-человечески говорят…

В общем, дел много в Лукоморье. Горыныч и его потомство, смерть старого Кощея, неисследованная пустошь и начальство, к которому много претензий.

Летописец привычно достал блокнот, записать что-то для отчета, и…

– Исчадие опять сгрыз самописец! – схватился за уши Тихон. Это у него такое своеобразное выражение паники и досады, как у людей – заламывать руки. – Я ему усы подстригу, гаду! Уже четвертый! Мне сложно объяснять, что с ними случается. А-а-а!

Закат догорел и погас, уступив место высокому черному небу с россыпью ярких веснушек-звезд. Люди гуляли, танцевали на пляже, а мне никуда не хотелось, я наслаждалась своим «почти одиночеством». Изя фыркнул и растянулся под столом, Супчик проснулся, слегка погладил меня крылом по щеке и улетел на охоту, Тихон продолжал сокрушаться.

Отдых обещает быть прекрасным.

Глава 2
Пушистый сводник

Насмотревшись чудесных фотографий в стиле «работать удаленно легко», где счастливые люди сидят с ноутбуком на пляже, я отправилась писать заметки на природе. Устроилась на шезлонге под зонтиком, взяла коктейль, Бальтазар упал в тени рядом, высунув язык. Черному коту на пляже несладко приходится, но я его за хвост не тянула – сам пошел.

– Может, ну их, записки твои? – спросил кот. – Давай лучше в Лукоморье наведаемся, вдруг Морока встретим?

– Понравился, смотрю? – отозвалась я, пытаясь хоть что-то разглядеть на экране. Засвечивало сильно, как ни повернись.

– А тебе как будто нет? Мы бы с ним дел наворотили…

Мне конь тоже понравился. Я мало что замечала в то нелегкое время, но эффектное появление Кощея на огромном скакуне пропустить было сложно. Однако мечтательный тон кота заставил меня напрячься.

– Кощей тебе еще Гуччи не простил, угомонись. Мне не хочется драться с ним за твою шкуру. Давай не надо, а?

Бальтазар вздохнул и умолк. Легкий ветерок принес песок и щедро припорошил клавиатуру, сбоку подкрался какой-то русскоговорящий малыш и очень мило попросил «кучи мутики», система охлаждения не справлялась, и я поняла: работать на пляже не представляется возможным. В довершение всего нас атаковали дети разных возрастов с понятным желанием «погладить кисю», что вынудило Бальтазара спрятаться под шезлонгом и оттуда жалобно мяучить:

– Ягуся, очень тебяу прошу, давай лучше вечером выйдем, когда их не будет!

План красиво сидеть на пляже и вести блог с треском провалился, стучать по клавишам буду только в номере.

* * *

Я обещала рассказать про домового у родителей.

В гости на выходные отправились мы с Бальтазаром, Изя остался дома под присмотром Гомера, Супчик в Убежище прекрасно обходился без нас. Поехали на машине, по пути останавливались в красивых местах и городках. Не скажу, что путешествие на дальнее расстояние меня сильно утомило, но раньше я так долго за рулем не сидела. Интересный опыт.

Родители коту не сильно обрадовались, но он вел себя очень достойно, чем вызывал недоумение.

– Где, говоришь, ты его взяла? В приюте? – Папа внимательно смотрел на прикидывающегося сфинксом кота.

– Нет, пап, я ведь говорила: от прежних хозяев квартиры достался. Хороший кот, мы с ним дружим, будь поласковей.

– Да я не против, конечно, только странный он какой-то, как будто дрессированный. Спокойный и смотрит как будто все понимает. Кажется, и в беседе хочет участвовать, но не может по-человечески говорить. – Отец подозрительно покосился на моего компаньона, но тут же тряхнул головой, отгоняя бредовые мысли, и сменил тему.

Ох, знал бы ты, папа, как близок к истине! Но в твоем мире такого, конечно же, не может быть.

Вечером Бальтазар на кошачьем бурчал о людях, которым не угодить.

– Может, мне здесь обои подрать, раз я странный? – кот раздраженно дернул ухом и свернулся клубком.

Домового я почувствовала раньше, чем увидела, – наверное, новые силы сказываются. Он появился ближе к ночи, когда родители уже спали. Прошел сквозь входную дверь, что-то напевая себе под нос. Такой же, как Гомер, только одет в однотонные бежевые обои. Действительно, фабрика клонов. Интересно посмотреть на создателя, кому в голову пришло штамповать вспомогательных существ под копирку. Загадка на загадке в этой корпорации. Бальтазар как-то рассказывал о дефиците настоящих домовых и о том, что духи дома, такие, как Гомер, выполняют и их функции тоже. Но это как китайская подделка: с виду то, а на самом деле работает хуже оригинала.

Мы вежливо поздоровались с домовым.

– ЛСР Х202, – представился дух.

Кот прикрыл лапой глаза и покачал головой. Согласна: номера вместо имен очень утомляют. Я хотела с ним поговорить о возможности взять себе имя и выделиться из общей массы, но домовой в итоге оказался такой противный, что я промолчала. Кот тоже.

– Мама ваша, уважаемая Яга, совершенно никудышный садовод. Если бы не я, здесь все растения и дальше погибали бы, – заявило мне это чудо.

Так мы узнали множество фактов о моей семье. Например, со слов домового, все хозяйство только на нем и держится. Он, бедняга, и убирается, и цветы поливает, и вещи складывает, а жильцы – неряхи, каких поискать. По мере повествования его ценность росла как на дрожжах. Бальтазар начал хихикать, я старалась держать лицо, но уголки губ предательски ползли вверх.

– Вас это забавляет? – У ЛСР Х202 даже волосы взъерошились от возмущения.

– Нет, – говорю, – что вы. Это у меня нервный тик.

Дух кивнул и продолжил распинаться. Юмора не понимает вообще. Смотрю, у кота глаза навыкате – задержал дыхание, чтобы не смеяться.

– Вы незаменимы, – согласилась я с домовым. – Без вас тут была бы не квартира, а хлев. Пожалуйста, продолжайте трудиться, мама так счастлива, что у нее цветы растут.

* * *

Перед отъездом я решила повидаться с подружками – считай, несколько лет не виделись с тех пор, как я переехала. Свободны оказались две, и мы встретились в кафе. Поскольку с животными внутрь не пускают, устроились за столиком снаружи. Я заказала коту молока.

– Ты с котом приехала? – удивилась Катя. Бальтазар подмигнул ей и погрузил морду в блюдце.

Вера просто покачала головой. Мы болтали о том о сем, но как-то натянуто – сказывалась долгая разлука. Катя работала чуть ли не круглыми сутками, чтобы выделиться в коллективе и расти по карьерной лестнице, а Вера вышла замуж и угнездилась. Дома у нее остался малыш, и периодически разговор съезжал на эту тему.

– А вы когда? – раза три за час спросила она. Катя привычно отшучивалась, я улыбалась и меняла тему.

В конце подружки посоветовали мне найти парня, а то я совсем странной становлюсь.

– Всю жизнь с этими котами возишься, смотри, шутка про сорок кошек может стать правдой! В следующий раз приезжай со своей парой.

Я, конечно, согласилась, и мы распрощались. Думаю, навсегда. Близких подруг у меня и раньше не было, с этими от случая к случаю проводили время. Сейчас между мной и остальным миром образовалась пропасть, что не перейти по мосту, не переплыть, не перелететь – такая она огромная и такие мы разные. Тянуть в свою жизнь кусочки прошлого, просто чтобы были, как хрусталь в серванте, я не хочу. Парня найти, ага! Ядвига меня предупреждала: «Завести семью с человеком не сможешь: мелькнет вспышкой и исчезнет, как звезда за горизонтом, а ты одна останешься с грузом на душе». Первый мне понравившийся погиб через несколько дней после знакомства, я даже самой себе признаться в этом не успела. Лешка… Я стараюсь не вспоминать. Казимир не человек, Тоха – мой друг, Кощей – ходячее пособие по психиатрии. Сорок кошек – вот мое вероятное будущее. Не то чтобы я сильно переживала по этому поводу…

– Ну что, хозяуйка, засядем на сайтах знакомств? Яу помогу кандидатов проверять, а то ты… – Кот с подозрением посмотрел на меня. – Ты когда на свидание ходила последний раз?

– Давно. – Честно говоря, не могу сказать точно, забыла уже. Странно, что всем есть до этого дело.

– Конечно, только туфли выбирать умеешь, а они, между прочим, давно требуют отдельного шкафа.

– И что?

– Как что? Нам нужна жилплощадь побольше. Яу сам буду тебе парня искать. Поверь мне, красотка, яу знаю, кто нам подойдет.

– Не будь таким расчетливым! И кому это – «нам»? Мне же с ним общаться.

– А яу куда, а суповой набор, Изя, в конце концов? Ты навыбираешь, как же. Будет обижать бедных котиков втихаря. Нет уж, я сам.

Посмотрела на умывающегося на переднем сиденье Бальтазара и улыбнулась: этого бедного котика обидишь, как же. Голову оторвет и скажет, что так и было. Стало жаль гипотетического парня.

* * *

Жить в отеле с животными, вообще-то, нельзя. Первые несколько дней я прятала своих в Убежище, а потом горничные начали что-то подозревать. Шерсть сыплется явно не с меня – у меня рыжая, а они с недоумением находили белую и черную, цокали языками, заглядывали в поисках животных в самые укромные уголки комнаты. Я с ужасом представила целый месяц подобной мороки и велела горничным не приходить без приглашения. Для убедительности дала денег – они заулыбались, пожали плечами и больше не беспокоили. Убираю сама.

– Так гораздо лучше, хватит наводить ужас на окружающих, – высказался кот, когда я спрятала черные вещи и вернулась к обычному гардеробу и обычному макияжу. – В платье ты похожа на нормальную девушку, и наши шансы найти тебе парня возрастут. К слову, яу присмотрел тебе кандидата позавчера, когда на свидание ходил. Считай это своим подарком на день рождения.

Ах вот оно как?! Вспомнил, значит, о своем обещании. Исчадие-сводник, обхохочешься.

– Это когда ты домой пришел, воняя всеми мыслимыми и немыслимыми морепродуктами? – уточнил Изя.

– Если завидуешь – так и скажи, – муркнул Бальтазар. – Ну да, вонял, и что с того? Эта серенькая киса показала мне замечательное место за рестораном, где можно отведать разные деликатесы.

– Помойку, – ухмыльнулся белый. – Называй вещи своими именами.

– Это было экстремальное свидание! – разгорячился мой кот. – Знаешь, сколько морд пришлось разогнать, чтобы спокойно поесть?! Мусорный бак ресторана – злачное место.

– Мог бы сказать мне о своих желаниях, пошли бы на рынок к местным и купили, что хочешь, – удивилась я. Хотя кошачья порода такова: пусть трижды сытый и волшебный, а в мусорку залезть – это у всех генетически заложено, похоже.

– Довольно сложно записывать ваши разговоры, когда я одного кота понимаю, а второго – нет, – посетовал Тихон, посмотрел на блокнот, вздохнул и ничего не написал.

* * *

Бальтазар, похоже, забыл, что собирался искать мне кавалера на сайтах, а не в реальности. Ну скажите на милость, какой потенциал у отношений, если мы на курорте, пусть и на месяц? Я ведь вернусь обратно, у меня учеба и важная работа.

– Курортные романы не для меня, – твердо сказала я, едва мы вышли из отеля. Точнее, вышла я, а кот с балкона спустился, чтобы не привлекать внимание.

– Межвидовые связи не для тебя, курортные романы не для тебя, что вообще для тебяу? – насупился кот. – Я же не мужа тебе ищу, а приятную компанию. Так с людьми разговаривать разучишься. Вон как Поповича отшила, думал, пришибешь на месте.

– Он был не вовремя и слишком настырный.

Компаньон что-то бурчал про скверный характер и «зато вы окрасом одинаковые». Как будто это важно в отношениях.

Бальтазар привел меня в тату-салон.

– Тебе нужны татуировки на ушах? – Я не верила тому, что слышу.

– Да, – твердо ответил кот.

– Ты в своем уме? Какой мастер согласится на такое? Это жестокое обращение с животными.

– Этот согласится. – Кот прошмыгнул в дверь салона. Не оставалось ничего другого, как последовать за ним.

Звякнул колокольчик над дверью, оповещая о нашем прибытии. В небольшом салоне пусто, освещение тусклое. Маленький угловой диван с потертой обивкой, столик с эскизами в папках, на стенах фотографии и рисунки. Дверь в другое помещение чуть приоткрыта, оттуда льется свет, приглушенная музыка и доносится запах дезинфицирующих средств. Мастер вышел к нам. Среднего роста и сложения, сам образец своего искусства – весь в татуировках. Кожа смуглая, но не от загара, а от природы. Внешность латиноамериканская, грубоватая. Такого легко представить в кино, в роли члена преступной группировки. Короткий ежик волос, глаза черные на черном, и это не линзы-склеры. Понятно, почему Бальтазар сказал, что этот согласится: он не был обычным человеком. Мрачная половина души шевельнулась, откликаясь на нечто родственное. Колдун, причем темный.

Мужчина внимательно оглядел нас, удивленно изогнул бровь, а потом вдруг улыбнулся:

– Баба Яга, насколько я помню, – поприветствовал он меня по-английски. – Я Маркус.

– Мы знакомы?

Не помню таких знакомств.

– Виделись на Бельтайне, мельком, нас не представили. Ты изменилась. Прошло всего несколько месяцев, а ты больше не светлая. – Он смотрел все так же внимательно, будто протягивая между нами ниточку родства.

Но и не темная, я – серединка на половинку. Поэтому не надо тянуть ко мне свои ментальные щупальца.

– Случается. – Колдун получил нейтральную улыбку в ответ.

– А я Исчадие, – представился кот. – И мне нужны татуировки.

Маркуса говорящий кот нисколько не удивил, он подвинулся в сторону, жестом приглашая нас зайти. Маленький кабинет, атмосферно, чисто, ничего лишнего: кресло, стол, оборудование.