Kitobni o'qish: «Путь сокола»

Сказ первый.

Незваные гости.

Эх, где мои детские годы? Кажется, только недавно я сидела зимними вечерами у печки. Бабушка Любомира рассказывала былины про славных воинов и про дальние края. Утром меня дедушка Ми́лок брал с собой на рыбалку, после которой мы вместе с бабушкой ходили по лесу. Она учила находить полезные травы, а потом готовить из них целебные отвары и мази. Дедушка, в свою очередь, учил охотиться и понимать лес, уметь разговаривать с ним и с его духами.

Таким образом, к осемнадцати годам я хорошо разбиралась в травах и женских премудростях. Благодаря силе, которой наградил меня батюшка Род, спокойно могла ловить рыбу, охотиться, и для этого освоила владение луком и топориком. Мы жили в одинокой избушке, на холме, недалеко от реки.

Мои родители погибли, и их струг вынесло на берег, где жила пожилая пара, которая меня и вырастила. И вот я лежу на том месте, где придала их огню, сжимая в руке дедушкин подарок-громовый топор Перуна. Он носил его не снимая, сказывая, что это знак моего рода. Мне сейчас так одиноко и грустно, что хочется волком выть, прося всех существующих богов вернуть родных и любимых.

Я посмотрела в небо и увидела сокола, которого нашла когда-то раненым в лесу и выходила. Теперь мы с ним не расстаемся, но он так же остаётся свободным и прилетает тогда, когда сочтёт нужным. Пес по кличке Белый сначала ревновал меня, а потом сам полюбил резвиться вместе с птицей, пытаясь цапнуть.

Cобрав все скорбные мысли в кучу и засунув глубоко в сознание, попрощалась с родными и отправилась в избу.

Выйдя из леса, приостановилась: встрепенулся и улетел сокол, сидевший у меня на руке, насторожился Белый. Сразу проверила топор на поясе и вытащила из налуча охотничий лук .Сердце лихорадочно застучало, и мне пришлось сделать над собой усилие, чтобы хотя бы замедлить его бешеную скачку.

Задумалась, какие стрелы лучше использовать: томары* или те, что с листовидными наконечниками? Если гости в доспехах, значит, можно попробовать оглушить, тогда всё-таки тамары. Вынув из колчана нужную стрелу, наложила на тетиву.

Подходя к дому, увидела у берега струг и, поняв, что гости прибыли по реке, стала приближаться перебежками. Мой небольшой рост позволял укрыться почти за всем, что росло вокруг. Белый, поняв меня без слов, убежал на берег. От леса – побежала к двум березкам, потом на полусогнутых за пушистый куст, а дальше в малинник. По мере приближения начала отчётливо различать гостей: это были воины, причем десятка полтора, шестеро из которых – лучники. Двое воинов без шеломов, и один из них явно имеет высокий статус, судя по висящей на поясе булаве.

Посмотрев на небо, заметила, что мой разведчик спокойно кружит над домом. Значит, они пришли с миром. Но всё же позволила себе встать в полный рост и взять того, что с булавой, на прицел.

С расстояния не больше двадцати шагов меня всё-таки заметили, и воевода, отняв правую руку от рукояти меча, поднял её с раскрытой ладонью. В тот же миг лучники чуть расслабили руки, не потеряв готовности быстро выстрелить по первому слову старшего. Поняв, что против них всего один лучник, он медленно опустил руку, и лучники опустили луки, в то время как стоящий рядом с ним воин с косами так и не убрал руки́ от ножен.

Я внимательно оглядела гостей: воевода высокий и крепкий, тёмные волосы лежали чуть ниже плеч и стянуты на лбу ремешком. Черная рубаха до колен с красной вышивкой схвачена на запястьях металлическими наручами*. Сверху пластинчатые доспехи с кольчужными вставками опоясывал кожаный пояс с правым боковым ремнем, на котором висел меч. Красный плащ держали серебряные пряжки, на ногах были серые сапоги, а темная борода едва закрывала шею.

Рядом с ним стоял воин с русыми волосами, которые спереди заплетены в косы и завязаны на затылке. Он выглядел моложе лет этак на десять, и его лицо имело еле заметный загар. Судя по небольшой бороде, бреется он крайне редко. Усы, так же как и у его старшего товарища, не скрывали губ, которые скривились в усмешке. Одет он достаточно необычно, по моему мнению. Поверх серой рубахи с красной вышивкой надета кольчуга из очень больших и толстых колец, схваченная кожаным поясом, на котором висел меч. Металлические наручи сочетались цветом с пряжками, которые держали черный плащ. Свободные штаны были заправлены в тёмные укороченные сапоги. Он смотрел немного ехидно, и мне почему-то стало смешно. Подойдя поближе, стараясь придать голосу стали, спросила:

– Кто такие? Что надо?

– Здрав будь, добрый молодец! Мы пришли с мир… – ответил воевода и тут же запнулся, поняв, что перед ним девушка. Мне показалось это странным, вроде одета как все: черная рубаха до колен с красной вышивкой, чехол с запа́хом* и кожаный пояс, за которым висел топорик, серые порты и сапоги. Единственное, что могло его запутать, так это запа́х чехла не на правый борт, как носят женщины, а на левый, да мужская рубаха, в которой я хожу в лес. Мне стало смешно, и я, сняв дедушкину «валянку»*,выпустила русую косу толщиной с кулак и длиной ниже пояса. Вот тут уже не только воевода, но и витязи из дружины посмотрели на меня как на диковинку. Видано ли дело, чтобы девка в мужской рубахе бегала? Когда ко мне подбежал Белый, а на руку в соколиной варежке сел сокол, гости, похоже, совсем забыли, зачем пришли.

– И вы здравы будьте, славные воины. Проходите в избу.

Воевода вошёл первым после меня и произнес: «Мир вашему дому», после чего отстегнул меч и, положив на лавку рядом с собой, пригласил второго, который сделал тоже самое. «Знать, действительно не со злом, если здоровается с домовым», – подумала я, и, повесив лук на стену, принялась угощать гостей чем бог послал. Помимо того, что я была хорошей охотницей, так ещё и хозяйкой была отменной, всегда держала припасы на случай гостей. Ещё бабушка учила быть гостеприимной и относиться к гостям согласно обычаю, даже если ты хозяйка в доме.

Помню, как старики долго мне пытались объяснить, а я всё не могла взять в толк, почему должна ждать приглашения, если являюсь хозяйкой. В силу характера я не хотела ждать в своём доме приглашения к столу от незваного гостя, пусть даже он и выше статусом, но обычаи надо чтить. Поэтому пришлось засунуть гордость подальше и, поставив нехитрые угощения, отойти, но воевода остановил меня и пригласил за стол. Судя по тому, что ни воевода, ни его брат не притронулись к угощению, я решила первый кусок съесть сама, подумав, «ну не голодной же мне ходить». А заодно показать, что не отравлено.

– Как звать-величать и откуда вы? – спросила я, присаживаясь напротив гостей и отрезая приличный ломтик недавно пойманного рябчика.

– Меня зовут Ратибой, а это мой брат – Мстислав. Мы осматривает окрестности в поисках тех, кому нужна помощь, и, судя по всему, здесь она лишней не будет.

– Меня Во… Владимирой, – ответила я, вспомнив наказ бабушки, которая строго-настрого запретила называть посторонним своё настоящее имя.

– Интересное прозвище, почему именно Владимира? – поинтересовался воевода.

– Миром владею! – без лишней скромности ответила я пожав плечом.

– А у нас разрешения не хочешь спросить? – усмехнулся его брат.

– Миры бывают разные, и ни один из них вам неподвластен. К тому же Ратибой и Мстислав тоже не очень простые прозвища.

– Со мной всё просто, я в молодости был лучшим ратником в княжеской дружине, поэтому и прозвали ратным бойцом, – ответил воевода, которому, судя по ухмылке, мой ответ понравился.

– А я мстить люблю! Нельзя передать словами то ощущение, когда тебе перешли дорогу и ты жаждешь отомстить. Днями и ночами прокручивая в голове всё, что сделаешь с обидчиком, упиваешься одной целью о мщении. И вот когда находишь его, предвкушаешь славную, скорейшую и, возможно жестокую, расправу. Сведя все счёты, ты испытываешь облегчение, а если ещё и получишь при этом славу… тогда вдвойне приятно, – мечтательно ответил Мстислав, с лица которого не сходила блаженная улыбка, говорившая о том, что он получает удовольствие от одной мысли про мщение.

– Он ещё тот любитель повоевать, – сказал с улыбкой воевода и заметив мой настороженный и не доверчивый взгляд, похлопал брата по плечу.

– Ты здесь одна живёшь и не боишься? Вдруг мы бы оказались разбойниками, а кроме как стряпать и шить, наверное, не умеешь ничего, – ехидно спросил Мстислав.

Но Ратибой быстро осадил его взглядом и продолжил:

– Ты уж не серчай на него, хозяюшка. Действительно, почему ты одна?

– Я сирота, и сочувствие мне не нужно, как и помощь, – ответила я и подумала: «А стоит ли тебе вообще что-то рассказывать, воевода?»

– Эх, времена нынче неспокойные, а значит, ты сама за себя вряд ли сможешь постоять. Я предлагаю поехать с нами. Мы тебе будем защитниками, а ты нам помощницей.

– Ну да, лишние руки нам не помешают.

– Холопкой быть вам не желаю! – резко сказала я, собираясь встать из-за стола, но Ратибой показал брату кулак и ответил:

– Прошу его простить, он не всегда следит за словами.

– Надеюсь, за собой он следит лучше, – ответила я, и воевода улыбнулся. Мстислав хотел возразить, но повторный кулак старшего остановил его. Надо сказать, что я не обиделась на ехидство, меня это даже позабавило.

– Ну, что скажешь, девица?

И вот тут мой боевой настрой начал угасать.

Несмотря на то, что считаю себя не хуже любого мужчины, я всё-таки девушка, и, видно, женское чутье начало вытеснять мужское. Вспомнила, как мне снилось, что поеду путешествовать, встречу своего суженого и сразу его узнаю.

«А вдруг, – подумалось мне, – это и есть то, что мне снилось? Ведь во сне всё начиналось почти так же, только я одна поплыла искать приключений на свою буйну голову». Сразу вспомнились бабушкины рассказы о сильных воинах. А ведь я ещё тогда решила, что мой муж обязательно будет воином и примет меня такой, какая есть. Эх, где же ты мой сокол летаешь и про меня, наверное, не ведаешь?

Ой, что-то я размечталась, у меня же гости ждут ответа.

– Благодарю за предложение, но не могу его принять. Мне до зимы надо успеть всё закончить, да и дом сам себя не приведёт в порядок, – ответила и стала наблюдать за лицом Ратибоя.

Он сидел задумавшись, и я уже начала переживать, не сильно ли грубо ответила. Матушка-природа наградила меня силой и умом, а про красоту и красноречие как-то запамятовала.

– Что же, дело хозяйское. У тебя доски и гвозди найдутся? Нам бы струг подлатать.

– Интересно, она хоть знает, как выглядят доски с гвоздями? – спросил шёпотом Мстислав, но я услышала и ответила:

– В отличие от тебя я умею не только косы плести и мечом махать.

Мы встали из-за стола, и я показала, где хранятся доски и гвозди.

Ещё дед учил, что во всём должен быть порядок, поэтому у меня доски лежали по порядку от мала до велика и гвозди в плетёном дедушкиной кузовке, рядом были и топор, и молот, тут же стояли смола и глина.

Брат воеводы очень удивился, когда без труда нашел всё, что нужно.

Гости отправились к лодке. Я пошла с ними, и за мной увязался Белый, уже изрядно привыкший к гостям. Увидев парус, поняла, что эти люди пришли как раз с той страны, про которую мне рассказывала бабушка. У них на парусе было солнце о двенадцати лучах – знак Великодворского княжества.

Закончив ремонт, гости поклонились, поблагодарили за хлеб-соль и сели в струг. «Перун вас храни!» – сказала я на прощание, а потом стояла и смотрела, как удаляется парус, который почему-то показался мне знакомым.

– Послушай, брат, – задумчиво спросил Ратибой, когда берег скрылся из виду, – Вот что скажешь про девушку?

– Эх, хороша девка, в обиду себя не даст и на язык остра. Только ведь не подпустит такая к себе неразумного, а разумный сам водиться не захочет. А что, зацепила? – усмехнулся Мстислав.

– Не неси чепухи, ты же знаешь, что я женат. Просто она нас, здоровых мужей, не испугалась, тем более с оружием. И сдаётся мне, что мы ещё про неё вспомним.

Знал бы он, чего мне пришлось пережить пока с ними речи водила…

Ратия.

Закончилась осень, река потихоньку стала покрываться наледью. Лес скинул полностью свою одежду, готовясь надеть шубу, и только ели стояли как ни в чём не бывало. Я продолжила делать запасы на зиму, а вечерами за шитьём сидела и мечтала, что непременно встречу своего воина, где бы он ни был.

После той встречи мне приснился странный сон, будто я совсем маленькая плыву на струге с тем самым парусом, с которым мне бабушка не велела расставаться, когда хожу по реке. Меня на руках держит мужчина, у которого точно такой же громовый топор висит на шее.

Всю зиму мне было неспокойно. Вроде и запасы есть, и дом подлатан, и травы заготовлены, а всё равно что-то тревожно было. Я решила сходить поговорить с родными людьми, попросить совета, а может, и ответа на мой сон.

Придя, как и полагается, положила гостинцы не только бабушке с дедушкой, но и родителям, которые были тут же. Ведь не положено, чтобы умершие были голодными, пока ты с ними разговариваешь.

Рассказала про встречу с великодворцами, про сон и про то, что мне показался знакомым их парус. Легла рядом, и мне показалось, что я услышала голос бабушки, который сказал, что всё происходит так, как и должно быть и, когда придет время, я все узнаю. Потом появился дедушка и, погладив меня по голове, сетовал, что не застал этого момента, но обещал всегда быть рядом, ведь у меня оберег.

До самой весны я раздумывала и гадала, куда мне лучше поехать сначала. И решила, что, как растает река, поплыву туда, куда ушел струг воеводы.

Только сошёл последний ледок, я простилась с дедушкой и бабушкой, собрала запасы в дорогу, положила травы, заранее измельчённые, взяла топор и лук с запасом стрел. Поклонилась дому, и, сев в рыбацкую лодку, переделанную вместе с дедушкой в парусную, поплыла в неизвестность. На носу лодки уселся сокол, а Белый пристроился около ног. Все вещи я оставила в доме, потому что знаю, никто не залезет, а когда-нибудь обязательно вернусь сюда, но уже с суженым.

Мне вспомнилось, что в разговоре дружины упоминалось, что их крепость в двух днях пути по течению. Я решила плыть туда, где наша Проса впадает в Великую. На ночевку остановилась возле небольшой рощи на берегу. Сон быстро взял своё из-за усталости, потому почти сразу заснула. Утром пустилась дальше, и вскоре показался частокол, куда и направила свою «малышку».

Когда подплыла ближе, увидела, как на берегу суетятся люди и показывают на меня. Оставалось только гадать, что ждёт меня в этой незнакомой крепости.

Ратибой сидел в дружинной избе и беседовал с Мстиславом, когда к ним прибежал дозорный и сказал:

– На реке лодка, парус незнакомый, правит сюда.

– Какой парус может быть у лодки? – удивился Мстислав.

– Именно лодка, под красным парусом, на парусе чёрный сокол. Я таких не видел никогда, – ответил дозорный, и Мстислав посмотрел на брата, который почему-то напрягся. И они пошли на пристань.

Я причалила к берегу, и, когда лодка коснулась дна, выпрыгнула из неё. Поздоровавшись, спросила одного дозорного, как называется крепость и где можно путнику отдохнуть с дороги. Дозорный смерил меня пристальным взглядом, наверное, подумал, что за странный юноша пожаловал: парус незнакомый, за плечами лук и стрелы, на поясе топорик, из лодки выпрыгнул пес, а на руку в варежке сел сокол.

Тут подошёл воевода с братом и очень удивился, узнав меня. Но больше всего, как мне показалось, их заинтересовал мой парус.

Как ни в чем не бывало, отвесила земной поклон, сказав:

– Здрав будь, воевода, и ты, брат его. Видно, настал мой черёд у вас гостить.

– И ты здрав будь, путник, – серьёзно ответил Ратибой склонив на миг голову. Его брат лишь слегка кивнул, еле сдерживая улыбку. – Куда путь держишь?

– Куда путь держу, про то сама не ведаю. Дозволь отдохнуть у тебя в крепости.

 Ой, что творилось у меня в душе, не передать словами. Страх одолел такой, что я думала: провалюсь сквозь землю. Что же будет дальше? В тот же миг мой разум стал собранным и ясным, дабы не поддаваться чувствам.

Ратибой спокойно велел следовать за ним. Я шла, озираясь по сторонам, ведь до этого не была в больших поселениях и не знала, чего ожидать.

Крепость Ратия оказалась довольно большой, судя по деревянному частоколу, которому не видно было конца. На забрале и у ворот стояли стражники, которые досматривали всех. Войдя внутрь, увидела торговые лавки, в которых продавали всё, что хочешь, и избы, где жили простые люди.

Засмотревшись на изобилие товаров, я не заметила, как мы подошли к ещё одному частоколу, где около калитки стояли только часовые. Мой верный пес, как и сокол, вёл себя спокойно, а значит, и мне надо успокоиться. Воевода пригласил меня в дружинную избу, где я увидела женщину. Как потом выяснилось, это была его жена.

– Ну здравствуй, Владимира! – сказал с улыбкой воевода. – Так значит ты решила отправиться в путешествие?

– Да, решила свет посмотреть и, если получится, узнать что-то про свой род, – ответила я и подумала: «Может, зря доверилась постороннему человеку?». Но потом решила: раз его заинтересовал мой парус, то чем Чур не шутит, может, что-то да подскажет.

– А что ты про себя знаешь? Расскажи, вдруг поможем чем? – улыбнулась женщина, и мне почему-то захотелось выложить всё, но осторожность взяла своё.

– Мои родители погибли, спускаясь на струге вниз по Просе. Бабушка сказывала, что в один из дней дед поплыл вверх по Просе, где на отмели ставил сети, и увидел струг, который, сев на мель, легонько завалился набок. Подплыв, он стал кликать людей, но на струге было тихо. Не дождавшись ответа, дед пошел домой за веревкой. На отмели было глинистое дно и глубина по колено, поэтому деду пришлось вспоминать молодость и лезть по веревке. На палубе были тела воинов. Среди шести великодворских оказалось трое незнакомых. Вся палуба напоминала поле битвы: ломаное оружие, расколотые щиты, стрелы, дыры от топоров. Сразу было понятно, что на струг напали. С незнакомцев дед снял все доспехи и, скинув тела в реку, стал осматривать дальше. Один воин лежал на люке, поэтому дед первым делом полез туда. Спустившись, он увидел мертвую девушку, которая прижимала к себе младенца. Не долго думая, взял ребенка, и оказалось, что он живой, только без сил. Аккуратно завернув его в найденную тряпку, отнес его в избу и пошел обратно на струг.

 Вернулся дед поздно ночью и сказал, что девушка, скорее всего, была ранена и умерла самой последней, поэтому ребенок остался жив. Помимо девушки с ребенком в трюме были сундуки. Один оказался пустым, и дед сложил туда всё, что снял с незнакомцев, а также оружие; и скинул все сундуки на отмель, потом выволок их на берег и перетаскал их содержимое в сарай. Воина, что лежал на люке, и девушку положил рядом. Около них разместил воинов и поджёг струг.  Парус был на этом струге. Бабушка его подлатала, уменьшила, и теперь это мой оберег на воде. С тех пор они меня растили. И вот два лета назад их не стало. Дедушка оберег отдал, – ответила я и показала топор Перуна.

Лицо воеводы вдруг стало напряжённым, и он переглянулся с супругой. От их взглядов я почему-то налилась краской, и мне захотелось просто убежать, спрятаться. «А вдруг, – испугалась я, – мой род что-то его роду сделал плохое, и сейчас мне придется за это отвечать?». От этих мыслей меня вжало в скамью. Всё думала, куда себя деть, а воевода показал брату на дверь, и они вышли. Немного успокоившись, я отрезала несколько кусочков мяса и пошла угостить Белого, который лежал на крыльце и сокола, сидевшего на крыше избы. Все то время, что я ожидала возвращения воеводы, его жена смотрела на меня с сожалением, и от этого кусок не лез в горло. Вскоре братья вернулись, и Ратибой сказал:

– Если хочешь, оставайся пока у нас отроком, бою поучишься. Жить будешь наверху в горнице, Сандалор тебе все объяснит.

– Санда… кто?  – собралась было переспросить, но посчитав это не уместным, поблагодарила за предложение и пошла в лодку за вещами.

День подходил к закату, когда ко мне зашёл, постучавшись, пожилой воин. Он был крепкого телосложения несмотря на свой возраст, и по лицу было понятно, что прошёл не одну битву и многое пережил. Его одежда состояла из простой рубахи с воротом на завязках и портов с сапогами. Он сел напротив и стал задумчиво меня рассматривать. Густые усы и борода почти скрывали губы, поэтому было сложно понять его чувства, но вот глаза… у меня сложилось ощущение, что он может говорить одними глазами, не раскрывая при этом рта, и его все поймут. Не смотря на небольшие морщины, которые скрывали шрамы, он выглядел моложе, чем я представляла. Хотя я рассчитывала увидеть старика лет под семьдесят, на деле ему еще и шестидесяти не было.

– Ну рассказывай девица, как тебя угораздило-то в мужских портах начать бегать? – и, наткнувшись на дерзкий оценивающий взгляд, усмехнулся в усы.

– Воевода мне поведал твою историю, и я могу тебе помочь. Но пока что буду твоим наставником, тебе нужно многому научиться.

– Скажи, Сандалор – это прозвище или звание?

– Это имя, несмышлёное ты дитя, я готт! – строго, но как-то по-доброму ответил он, что мне стало немного стыдно.

– Да? а с виду приличный человек… Что означает это имя?

– Оно переводится как «истинный волк»

– Ну насчет истинного волка я бы поспорила, скорее матёрый медведь.

Наставник улыбнулся и потрепал по макушке как малое дитя.

Тем временем воевода с братом и женой сидел у себя. Мстислав всё никак не мог взять в толк, что так смутило и одновременно насторожило его старшего брата.

– Что случилось-то? – наконец спросил он.

– Помнишь, когда мы отплыли обратно, я сказал, что в ней есть что-то знакомое? Теперь, когда увидел этот парус и оберег, у меня появились догадки. Но надо всё равно за ней понаблюдать, поэтому и оставил её в отроках.

– Уж не думаешь ли ты, мой названный брат, что она имеет какое-то отношение к твоему роду? – удивился Мстислав. И по выражению лица брата он понял, что в чём-то прав.

– Я пока ни в чём не уверен. Но было что-то знакомое в её движениях, когда она держала нас на прицеле, – задумчиво ответил Ратибой.

Ещё никто тогда не знал, что та встреча около одинокой избы – это начало новой нити, которую начинает плести богиня Судьба. А пока я постигала воинское искусство наравне с другими отроками.

Становление

Отдохнуть с дороги толком не смогла, мой наставник объяснял, какие здесь правила и что можно делать, а что нет.

 Поутру, услышав рог, сразу же надела порты и выбежала во двор, забыв, что на мне одна рубашка. Если бы была парнем, это бы не бросилось в глаза, но всё-таки я девушка. Только у двери я сообразила, что надо было надеть сверху хотя бы чехол, и пришлось вернуться. После чего быстро пошла на поле, где наставник продолжил обучать меня. Очень радовало, что не дают поблажек, и наравне со всеми прыгала в реку и бегала около костра. Если бы не коса – ну точно парень.

 В свободное время осматривала окрестности, и оказалось, что Ратия действительно большая. У самой крепости только одни ворота с калиткой и подъёмный мост с задней стороны. С севера и юга в частоколе, что вокруг посада, находились сухопутные торговые ворота, а с запада – речные. Выйдя за ворота, увидела небольшое поле, которое окружало всю крепость, а за ним лес. В посаде, в конце недели, устраивали вечерни. Девушки приходили нарядные и с рукоделием, надеясь привлечь жениха. Я приходила как обычно – с заготовками для стрел и, сидя в сторонке, спокойно занималась. Мне не для кого было рядиться, а рукоделия и в горнице хватало, поэтому делала наконечники для стрел и перья.

 Первое время на меня все посадские смотрели с удивлением, а девушки с осторожностью, но, когда поняли, что я не собираюсь отбивать женихов, успокоились. У старейшины были две дочери и три сына, старшая уже два года как была замужем, а среднюю, Душку, он надеялся выдать за Мстислава, ведь она первая красавица в деревне. Как ни вертелась она около него, ни пела и ни плясала, он оставался холоден.

 Когда дело дошло до тренировки с оружием, на моё обучение пришёл посмотреть сам воевода, и чем дольше он смотрел, тем более неловко мне становилось. Всё чаще стала замечать его на своих тренировках и не знала, радоваться или нет.

 Живя и обучаясь плечом к плечу с отроками, я всё больше убеждалась, что никуда, скорее всего, отсюда не поеду. Здесь обрела братьев, Сандалор стал за отца родного, и даже воевода с его женой и братом, несмотря на странность в отношении ко мне, всё равно приняли тепло. Надо упомянуть, что я смогла наладить общение с женой воеводы – Славяной, – и она была рада помощнице.

Год пролетел незаметно.

Когда наступил день посвящения, я очень боялась, ведь принимать будут не только наши наставники, но и сам воевода с братом. Те, кто получат вместе с поясами наручи, станут витязями при воеводе, кто получит одни пояса – дружинниками.

Я думала, что спустя год привыкну и перестану бояться Ратибоя, но этого не случилось. Как была я для него «малой девкой», так и осталась. Можно даже сказать, что это стало моим прозвищем, когда воевода про меня говорил или обращался ко мне. Правда, без слова «девка», но всё же. Со временем привыкла, тем более, что он и обращался ко мне нечасто, больше наблюдал.

Когда мы сидели за столом, нас по очереди вызывал к себе воевода и задавал вопросы, проверяя смекалку. За это я не боялась, ведь, как уже говорила, умом обделена не была. Но испытание пошло не по плану, так как к воеводе присоединился, непонятно зачем, его брат. Хотя, как только Мстислав начал задавать вопросы с подвохом, я сразу смекнула, зачем он это делает, и, усмехнувшись, отвечала так же. За моей спиной даже стали слышны смешки. А вот за второе испытание мы с побратимами что-то переживали, ведь не каждый день встаешь в поединок против наставника.

Забыла сказать, что тех, кто не прошел хоть одно испытание, оставляли ещё на год, а этого никому из нас, а тем более мне, не хотелось. Когда осталась одна, стало как-то неуютно: а вдруг провалю или – того хуже – меня поднимут на смех? Хотя – кому поднимать? Всё время рядом был наставник, который успокаивал, и я вышла с высоко поднятой головой.

Во втором испытании мы должны были находиться в паре с наставниками, которые знали наши слабые стороны и давили на них. Таким образом проверялась наша готовность выдержать давление на чувства и мысли без потери боевых навыков.

Наверное, со стороны мы выглядели под стать друг другу, потому что лица моих побратимов повеселели. Мы взялись за плечи и, несмотря на то, что я была меньше ростом, первая стала выталкивать его, стараясь не попадаться на резкие и обидные слова. Он был сильнее, поэтому не стал выталкивать, а просто сдерживал. «Интересно, как долго она продержится?», – спросил шепотом Мстислав у брата. «Она не из тех, кто просто отступает», – ответил тот. «Может быть, может быть, но она точно из тех, кто не признаёт своих ошибок, даже если не права,» – добавил Мстислав.

Надо сказать, что Сандалор хорошо знал, куда надо бить, чтобы вывести меня из спокойствия. Он не старался применить какое-то движение, а нашёл упор и не позволял сдвинуть себя к краю. Я почувствовала, что на четвёртом или пятом выражении меня уже начали переполнять злость и обида. Хотелось закричать: «Да как ты смеешь?!», наговорить кучу не очень приличных фраз и, послав всех лесом, самой пойти куда глаза глядят. «Нет, я не могу вот так сдаться! Нельзя показывать слабость, я должна успокоиться!», – говорила во мне самоуверенность. Время шло, и мои силы были на исходе. Боковым зрением я уже видела, как воевода готовится поднять руку, чтобы остановить поединок.

Но, собравшись с последними силами, воспользовалась своим небольшим ростом, чтобы немного прогнуться назад. Сандалор, потеряв равновесие, начал наклоняться. Он смог удержаться, и я, воспользовавшись заминкой, выпихнула его ногу за черту. Воевода поднял руку, и мы еле разжали занемевшие пальцы.

Нас встретили одобрительными криками, и даже воевода, кажется, был доволен.

После этого нам дали отдых, чтобы подготовиться к последнему испытанию, которое будут принимать воевода с братом. Меня как всегда оставили напоследок, и поэтому успела лучше отработать движения. Вся эта суматоха немного освежила голову, и я перестала задумываться о том, что ждёт меня дальше.

Надо ли говорить, что все отроки прошли испытание? Когда очередь дошла до меня, я думала, что прямо тут и попрощаюсь со своей душой. Надела кольчугу, взяла боевой меч и щит. Не забыла и про защиту колен, локтей и пальцев, чем заслужила одобрительный взгляд наставника. Мстислав как обычно не удержал от язвительной фразы, когда я проходила мимо них: «Решила надеть всю имеющуюся броню? Смотри, как бы она не перевесила тебя!». Мои мысли были совершенно о другом, поэтому я молча вышла на поляну. Напрасно думала, что дадут подготовиться, как остальным.

Только я подошла, как Ратибой, а следом и Мстислав в легких кольчугах и шеломах, сразу же пошли в атаку, которую, наверное, только от испуга и отбила. Удары стали наноситься с разных сторон, и голова пошла кругом. Когда уже была на грани отступления, во мне что-то раскрылось. Почувствовала прилив сил, руки превратились в крылья, а меч в стальные перья.

Наверное, я начала сходить с ума, но в какое-то мгновенье, как гром среди ясного неба, прозвучал строгий приказ наставника «Остановись, дитя!»

В тот же момент я замерла, из трясущихся рук выпал меч, ватные ноги подкосились и, посмотрев мутными глазами вокруг, заметила, что зацепила и Мстислава, и Ратибоя.

Потом в голове загудело, и я упала. Очнулась в своей горнице, и поняла, что лежу на лавке, хоть обычно сплю на полу, а вокруг меня суетятся Славяна с Сандалором. На мой вопрос «Что случилось?» наставник лишь ответил, что, как поправлюсь, тогда и расскажет.

К вечеру я уже могла сидеть и разговаривать, и первыми, кто не смог избежать моих расспросов, оказались побратимы. По мере того, как они рассказывали, мне становилось всё больше не по себе.

«Получается, что, если бы наставник меня не остановил, я могла бы хорошо пройтись по воеводе с братом? Надо запомнить… на будущее», – подумала я и стала собираться к ужину.

Побратимы рассказали, что я была подобна птице и что даже воевода удивился.

За ужином я сидела как всегда с отроками и часто ловила на себе задумчивый взгляд Мстислава. Ратибой как-то отстранёно смотрел в пустоту, и я начала переживать, что очень неудачно ударила.

На следующее утро, как обычно, выскочила во двор, но вместо обычной разминки нас ожидало посвящение. Мы все очень переживали, а я больше всех, ведь неизвестно, в каком настроении воевода после вчерашнего.