Kitobni o'qish: «Страшилки у костра»

Чёрт в окошке.

Так пугать не надо.

Я провела детство в тех краях, где ещё живы были традиции, связанные с Рождеством. И это были не только гадания и колядования, но и так называемое "баловство", – когда толпы ребят "замораживали" двери иногда даже директора школы, заваливали окна снегом и пугали прохожих, нарядившись в чертей. Облачение сие было простым по тем временам: тулуп выворачивали наизнанку и получали обычно чёрную. а иногда с белыми пятнами мохнатую шкуру. Старая дедовская ушанка и вымазанное сажей лицо в потёмках казались как раз личиной нечистой силы.

Зачинщиком большинства проказ был мой троюродный брат. И бегал он быстрее, так что частенько после общих происков на мягкое место, по нему получала именно я. Однако, иногда нас провоцировали и сами взрослые. Когда мы начинали слишком шумно играть в небольшой избе, моя бабушка частенько говорила нам, что бы шли на улицу "да, например, попугали по старинке, как мы раньше делали".

Почти в центре деревни, в которой я гостила у бабушки, жила одна вредная старушонка. Около её дома была чудесная ровная площадка, а скраю был некрутой съезд на дорогу, и зимой можно бы было славно там кататься на санках. Но бабуська всегда прогоняла нас со своей территории – и летом, и зимой. Мы решили с братцем проучить старушку – попугать по старинке накануне Рождества. Как стемнело, мы с кузеном подкрались к кухонному окошку. Шторки были незадёрнуты, горела лампочка в абажуре и было видно. как бабка копошится у печи. Братец поскрёб наличник окошка и заглянул в окно. Лицо его было вымазано сажей так, что блестели белки глаз. Уши мохнатой шапки-ушанки смотрелись как родные, и весьма забавно торчали по сторонам. Вывернутый шкурой вверх чёрный тулуп, который был велик кузену. топорщился невообразимыми складками. И всё это великолепие увидела взглянувшая в окно бедная старушка… Она в миг побелела как мел и грохнулась в обморок, где стояла. Мы онемели. Рассчитано было на визги и метание по дому. Изба была заперта изнутри, окна запечатаны зимними рамами. Бабка недвижимо лежала на полу кухни, а мы пытались в паническом страхе за собственное благополучие, придумать себе оправдание. На наше счастье, старушка очухалась. Она медленно, с трудом встала с пола, и с опаской поглядывая в окошко, задёрнула шторы. Мы сидели зауглом дома напротив. Крадучись в тени домов мы побежали домой.

Чтобы было с нами, если бы старушка померла от такой шутки? Рано или поздно нас всё равно бы вычислили и наказали. Поэтому, прежде чем пугать людей дедовским способом, хорошенько подумайте о последствиях.

Соседи могут быть опасны….

Первый пожар в моём детстве случился в доме моих знакомых, знатных цветоводов, у которых оказалась соседка-поджигатель.

Все мы, живя в социуме, имеем соседей. Рано или поздно нам приходится сталкиваемся с проявлением их амбиций. Не дай Бог иметь соседей-захватчиков. которым вечно мало их территории. Но хуже иметь за стенкой человека, морально неустойчивого или доказано-ненормального. Любой ваш взгляд в их сторону может вызвать подозрения и домыслы. Человек может вас ненавидеть не за что – он выдумал причину своим больным воображением. Так случилось с двумя престарелыми сёстрами, моим знакомыми детства. Они жили в трёхквартирном доме, где средняя квартира принадлежала одинокой и очень мнительной бабуське. Она вечно ходила недовольная. что-то бурча под нос. Но на вид выглядела безобидной, с домашними делами справлялась сама и в квартире у неё было чисто. Цветочницы накануне события рассказывали, что соседка в тот день вела себя страннее обычного: в её квартире частенько как-будто что-то падало. На всякую открывающуюся дверь бабуська высовывала из своей двери всклоченную голову. Говорили даже, что накануне старушка открыто говорила в спину: "Да шастаете все здесь – подожгу." Никто не обратил внимание на перемену в поведении обычно просто ворчливой бабуськи. Ночью соседи поджигательницы довольно поздно почувствовали запах газа. Всё быстро заволокло дымом. Цветочницы еле успели выскочить в ночных рубашках на январский мороз, как в другой квартире взорвался газовый баллон. Пламя взметнулось до небес, его было видно на обоих концах деревни. Нас, детей, не пустили к пожарищу, но мы слышали, как страшно трещали проваливавшиеся внутрь горящие брёвна и как завывало пламя. Безумную старушку искали вокруг горящего дома, но пришли к выводу, что она сгорела. К утру, ещё потемну, отец моей одноклассницы поехал в командировку на своём камазе, и увидел поджигательницу, бодро идущую по ночной дороге в направлении районного посёлка.

Чтобы не спугнуть старушенцию, он развернулся в деревню, и, захватив пару приятелей, быстро поехал окружной дорогой, чтобы перехватить бабку. Схватить её не составило труда. Но пострадали две семьи, у которых сгорело всё и сама старушка осталась ни с чем. Правда, кров ей обеспечила психбольница.

Вывод: если поведение соседа вам не нравится и он стал проявлять к вам агрессию и угрожать, примите хоть какие-то меры. Иначе может произойти что угодно.

Как мои учителя двадцать лет поздравляли и прощались с учениками на костях.

Трибуна на могиле.

Районная школа, в которой я училась в старших классах, оставила в моих воспоминаниях весьма неприятный осадок. Больше из-за учителей, смотревших на учеников из деревень свысока. Хотя внешне она выглядела вполне презентабельно – белокаменные стены двухэтажного здания были всегда чисто выбелены, ко входу подходили через внушительную липовую аллею по асфальтированной широкой дорожке. С восточной части фасада возвышалась каменная трибуна, как в лучших традициях коммунизма. С неё десятки лет было сказано сотни приветственных и прощальных речей.