Kitobni o'qish: «Басни, сказки, стихи»

Б а с н и

* * *

Был чистый бор и птицы щебетали,

Бил родничок, цветы благоухали.

Там – муравей, здесь – труженица-пчелка,

Там – мотылек – все не без толка.

Все ладно-складно, чин по чину.

Да вот случилась вдруг причина:

Пришла свинья – и всюду рыть

Во всю свою свинячью прыть.

Пришел козел все ощипал,

Тут поломал, там ободрал.

Воды попив из родничка,

Все сели сделать пустячка,

Затем, довольные собой,

Умчались весело домой.

Ворона мимо пролетала,

Увидев это, заорала:

«Какой позор, какой пассаж,

На что похожий бор стал наш!».

И тут же быстро улетела,

Убрать позор не захотела.

А кто ж расчистит эту грязь,

Коль все проходят сторонясь?!

Давай засучим рукава,

Все разгребем на раз и два,

Да вход закажем тем «друзьям» –

Воронам, свиньям и козлам!

* * *

Болонка, Такса и Лисица

Решили в свете утвердиться,

Да рты разинули на львов,

Чтоб жить фривольно, без трудов.

Болонка, шерсть клочками взбив,

Визжала, про себя забыв.

То забежит вперед залает,

То львов по следу догоняет,

Умильно машет им хвостом

И пьяно млеет за столом.

Лисица похитрей была,

Умнее дело повела:

Уж так скромна, уж так тиха

И не подумаешь греха.

А Такса, сидя в конуре,

Львов поджидала при дворе.

Да что скрывать – на все услуги

Готовы эти три подруги.

Да в том беда, что вместо львов

Поймали шелудивых псов.

Из сил уж выбились бедняги,

А к ним бегут одни дворняги

Трезор –

принес с собой ликер,

Полкан –

принес с собой бальзам,

А Тузик, пьяненький слегка,

Принес бутылку коньяка.

К закуске подали лосось,

А с львами дело сорвалось.

Мораль. Коль цену б вы имели, -

К вам львы бы сами подоспели!

Волк и лиса

Лисица рыжая намедни

Разжилась курочкой к обедне.

А волк, пронюхав про живинку,

Приплелся к ней на дармовщинку.

Не тут-то было! – От ворот

Ему плутовка поворот.

Лисице начал волк пенять:

«Уж больно ты хитра, сестрица,

Куда ни глянь и что ни взять –

Везде соврать ты мастерица.

А как уж сладко ты поешь,

Когда нужда тебе пристала,

Враз вокруг пальца обведешь –

И след простыл, как ни бывало!».

«Ах, кум, – лиса ему в ответ, -

И ты не бел, мой ясный свет.

Не стоит мне читать мораль,

Когда ты сам отпетый враль!

Тебе ли, кум, меня стыдить,

Когда, вчера, сожрав ягненка,

Ты по нему стал слезы лить,

Скосив глаза на поросенка.

А тот визжал с тобою в лад,

И нынче тоже был сожрат.

Не кличь на головы нам беды,

Коль мы с тобой не травоеды.

Прими, приятель мой совет,

Коль хочешь сытым быть в обед!»,

И – зырк на резвого телка,

Что промычал издалека.

Мораль. Не быть тому добром,

Когда сошлися плут с плутом!

ГУСАК

Как ты, гусак, спесив и важен,

Дворовый гусь, а чванством – сноб!

Кто слаб, с тем, словно лев, отважен,

А кто силен – тому холоп!

Шипишь, гогочешь без умолку,

Да проку в этом нет и толку,

Мораль проста: сей суд верша,

Удел его к столу лапша!

Кукушка-советница

На птичий двор донесся слух,

Принес его один Петух,

Что, мол, вот тут, невдалеке

В уютном маленьком леске

На зависть всем своим соседям –

Лисицам, зайцам и медведям –

Нашлась великого ума

Одна премудрая кума,

Что учит всех, как жить да быть

И как детей своих растить.

И что курушкам бы подстать

Пойти ума там призанять,

Поскольку нынче как-никак

Трещит по швам куриный брак,

И отбивается от лап

Все поколение цыплят.

А он, Петух, отец семейства,

Не терпит этого злодейства

И просит завтра на опушку

Прийти послушать всех кукушку.

Пришел на завтра сам Петух,

Привел с собой хохлаток двух

С ватагой их озорников,

Горластых, наглых драчунов.

Пришли Гусыня с Гусаком,

Индюшка с мужем Индюком

И терпеливо стали ждать,

Что будут здесь им куковать.

Кукушка, севши на суку,

Пропела первое: «Ку-ку!». –

И ну давай им всем строчить,

Как по науке надо жить.

«Поймите, нынче за границей

Не так живут давно уж птицы!

А здесь я вижу домострой,

Какой позор, какой отстой!

И так же, как сто лет назад,

Своих выводите цыплят,

Какой средневековый плен,

И все у вас без перемен!

А я, признаться, уж давно

Пробила в мир свое окно:

Живу царицею везде

В прекрасно убранном гнезде,

Без надоедливых мужей,

Не трачу нервы на детей.

Подкину яйца чужакам

И напложу их тут и там,

Уча при этом свой приплод

Роскошно жить за чей-то счет.

Мужей меняю, как перчатки,

Ну, а сама живу в достатке!».

От этих слов, сказавши: «Ух!», -

Весь птичий двор разинул клюв.

«Да как же так!..» -

Сказал Гусак.

«Какой-то глюк!» -

Сказал Индюк.

«Уж я ль не глух?!» -

Орал Петух. –

Отнять детей

У матерей!..

В чужом гнезде их всех растить,

И кем же им при этом быть?

Кто, право, вырастет за так –

Петух, Индюк или Гусак?

А ты хоть статна и видна,

А все, голубушка, одна!

Какой елей

Нам здесь ни лей,

А мы все те ж простые птицы,

И дурь из вашей заграницы

Нам ни к чему, и мы горой

За наш любимый домострой!».

Мораль. Чужих не слушай бредней,

Особо тех, что вкривь да вкось.

И не живи чужой обедней,

Чтоб с тем, кем быть, не статься врозь!

МЕДВЕДЬ И МУРАВЕЙ

Пришли на суд к царю зверей

Медведь и кроха Муравей.

Лев несказанно удивился:

«Что им делить? Ужель ей-ей,

В чем провинился муравей?».

«Вот, рассуди, – сказал Медведь,

И ну, давай свое реветь, -

Я у себя в лесу, – кричит, -

Хозяин, все вокруг молчит,

Когда я по лесу иду,

У всех зверей я на виду.

А этот вредный Муравей

Воздвиг в лесу с родней своей

Огромный дом и там живет,

И богатеет, и растет.

Мне ж ни почета, ни услуг,

Совсем зажрался этот друг!

Тогда решил я, Ваша Честь,

Его во всем везде учесть.

Все разобрал, разворошил,

Лесною данью обложил.

А он в ответ вцепился в нос

И укусил меня взасос.

Теперь с распухшею ноздрей

Стою сейчас перед судьей».

Залебезил, пустил слезу

С висящей каплей на носу.

Дослушав речи до конца,

Лев рявкнул: «На кол наглеца!

Сгною в кутузке подлеца!

Ты что же тут такой-сякой,

Здесь перед нами, как герой,

Сидишь и ухом не ведешь,

А сам за чей же счет живешь?

Коль хочешь с нами вместе жить,

Придется подати платить.

А нет – тогда и с глаз долой,

Со скарбом и со всей семьей!».

«Ах, Ваша Честь, есть встречный иск, -

Раздался муравьиный писк. –

Что было нажито трудом –

И скарб, и теплый добрый дом,

Медвежьей лапой разметен,

И я до нитки разорен!

С чего мне дань платить ему,

Когда свою я спину гну?

Тружусь с рассвета до заката,

Вот потому богата хата.

Моя не выдержит хребтина,

Коль взгромоздится Медвежина!

Теперь сажай меня на кол,

Но только гол я, как сокол!».

Взревел от ярости Медведь –

И ну с землей его тереть.

Тут муравей совсем потух

И испустил последний дух.

Мораль. Когда стрижешь натуру,

Оставь ты ей хотя бы шкуру.

ЛИСИЦА И ПЕТУХ

Лисица, рыжая плутовка,

Дурачит всех довольно ловко.

Себя и хвалит, и журит,

То нежно хвостиком помашет,

То комплимент кому-то скажет,

Ну, словно реченька журчит.

«Как я добра, как я прилежна,

Другой такой вам не сыскать.

Я дружелюбна, безмятежна,

Со мною просто благодать!

Я и скромна, и благородна,

А как собою хороша,

Чиста ко всем моя душа

И совесть от грехов свободна.

И поделиться я готова

Всем, что имею, право слово.

И в дружбе я всегда верна,

И образована, умна».

Сосед Петух, развесив уши,

Сел на забор ее послушать.

Его завидела Лисица

И слаще меда залилась:

«Уж я хозяйка, мастерица, -

Заулыбалась, умиляясь. –

А ты, как Марс, красив и грозен,

Мой ненаглядный Петушок,

Ты горд, воинственен, серьезен,

И шпоры есть, и гребешок –

Ну, чем не маршал? Разве куры

Оценят эдакой фигуры?».

У Петуха от лести – шок.

Он приосанился, вспушился,

Захлопал крыльями, взъярился,

Свалил свой гребень на бочок

И стал надутый, как индюк.

Косит Лисице томным взглядом

И по забору ходит рядом

Под свой урчащий перезвук.

«Ах, как хорош, – Лиса запела, -

Аж любо-дорого глядеть,

Тебе б сюда ко мне слететь,

Тогда б совсем другое дело.

Тогда бы мы с тобой на пару

Задали б перцу всем и жару!

Уж больно мы с тобой под стать,

Ну, нам ли вместе не бывать?».

От этих слов у Петуха

Случилось головокруженье,

В мозгах – дурман и потемненье,

Тут далеко ли до греха?

Забыл про жен, про то, что папа,

Слетел к Лисе – и сразу в лапы!

И что скажу на то теперь? -

От Петуха лишь пух да перья!

Мораль. Сидел бы на суку,

Пел до сих пор: «Ку-ка-ре-ку!».

СЛОН И ОСЕЛ

Трудяга Слон построил дом,

И все добротно было в нем:

Все на века, без воровства,

Без кумовства и плутовства.

Одна беда, что над слоном

Начальник был Осел-Ослом.

Уперся он ослиным лбом

В слоновий дом

И ну, кнутом

Давай охаживать Слона.

А в чем слоновья здесь вина?

Построен крепко дом Слона,

Нигде прореха не видна.

Все учтено, соблюдено,

Все, как единое одно.

Комфортно в этом доме жить

И денег не на что просить:

Ни на ремонт, ни на покраску.

Ни на еще какую сказку.

Вот так слоновняя напасть, -

Откуда же Ослу украсть?

Тут наш Осел подсуетился

И со Слоном пораспростился.

Набрал других, как сам таков,

Что и без рук , и без мозгов

Теперь по сорок раз в году

Кладут себе в карманы мзду.

Мораль итак ясна без слов:

Ах, если б не было Ослов!

БАРАН И ОВЦА

Баран с Овцою двадцать лет прожил,

Прижил детишек с ней и скарба кучу.

И вдруг ему внезапный случай подфартил

Без видимых причин

Вдруг выпал пышный чин,

А к чину и еще того покруче.

Баран грудь колесом: « Что я за молодец!

По мне ль теперь Овца, дебелая толстуха.

Она не молода, передо мной старуха».

И положить он с ней решил конец.

Глаз положил Баран на молодуху,

И ну таскать Овцу за ухо.

«Ты мне теперь не ровня, – говорит, -

Нужна мне, – говорит, – жена другая,

И ты теперь свободна, дорогая,

И путь ко мне тебе закрыт!».

Овца заблеяла с испугу:

«А как же дети, как мне быть?».

Напрасно, эдакого друга

Уже ничем не прошибить.

Баран Овечку молодую свел под венец,

Был горд собою,

Зажил, как бравый молодец,

Теперь с красавицей женою

И в ус не дул, пока из Главка

Его не выгнали в отставку.

Лишился чина, льгот, почета,

«Друзей», каким не было счета,

И все пошло совсем не так,

Все стало наперекосяк.

Ушли балы, приемы, речи,

И отощал вдруг кошелек.

Платить за роскошь стало нечем,

А то Овечке невдомек.

Она привыкла к шику, блеску,

А тут летит все к черту, с треском!

Недолго думала Овечка –

Другому отдала сердечко.

Тут захворал Баран-старик,

Запил и головой поник.

И надо ж было подлецу

Вдруг вспомнить старую Овцу.

Приободрился, сел побрился,

Купил букет, принарядился -

И шмыг к Овце. Там, дескать, дети,

Они роднее всех на свете,

А он им все-таки отец.

Имеет право, наконец!

Раздухарился сей болван,

Пришел, – а там другой Баран!

Его Овца оттуда в шею:

«Иди дорогою своею!

А нам с тобой не по пути,

Куда бы нынче не идти!».

Мораль. Смешон такой Баран,

Его никто не ждет.

А среди вас такой чурбан

Случайно не живет.

КОЗЕЛ-РЕФОРМАТОР

Пришел козел кадровиком

В приличный дом,

Где все кругом

Чин-чинарем.

Решил козел реформу сделать,

Все по-другому переделать.

Спесив козел, да нет ума,

И началась тут кутерьма.

Метут строители-бобры

Повсюду грязные дворы.

Петух назначен Соловьем

И ну. орать на целый дом!

Поставлен Волк пасти овец,

И тем овцам пришел конец.

Сапожник-кот

Собак дерет.

Осел – учитель в школе,

Мучитель поневоле.

Свинья заделалась врачом

И лечит грязью и дерьмом.

У кур директором Лиса,

И мор там просто «чудеса».

С дурной башки – одно лишь зло,

Все сикось-накось повело.

И вскоре все случилось –

Хозяйство развалилось.

Мораль. Не ставьте без мозгов

В кадровики таких козлов!

ТАЛАНТЫ И ПОКЛОННИКИ

В консерваторию Медведь

Пришел – и ну, реветь!

Нет у него ни голоса, ни слуха,

Что называется, слон наступил на ухо.

Профессор Чиж сошел с ума,

Когда Медведь

Вдруг начал петь.

Такая всюду кутерьма

Тут поднялась вокруг,

Что всех сразил испуг.

Хормейстер Дрозд на этой встрече

Лишился речи.

У концертмейстера Совы

Мигрень случилась головы.

Чуть не инфаркт у Соловья

От эдаких рулад,

От музыкального вранья

Все ноты дыбом в ряд!

Бледнеет Кенар-дирижер

И палочкою бьет,

А наш Медведь, как пьяный хор,

Орет, орет, орет…

«Как нам его остановить?» -

Кудахтает Петух. –

Пусть он поет, уж так и быть,

Но про себя, не вслух!».

«Послушай, Мишенька, – к нему

Он льстиво подкатил, -

Тебе быть с нами ни к чему,

Ты не сюда приплыл.

Нет у тебя, уж ты прости,

Ни голоса, ни слуха.

Тебе сам Слон, брат, наступил на ухо,

Уж ты ищи свои пути».

«Так что ж с того, -

Сказал Медведь, -

Довольно даже одного,

Что я могу реветь!

В лесу хозяин я большой,

И вхож я в высший круг.

А при позиции такой

Я всем желанный друг.

Где я не вытяну чуток,

Там мой дотянет кошелек.

А за деньгу везде свою

Я и без голоса спою!».

Мораль. Пустышка не изъян,

Коль у тебя большой карман!

ВОРОНА И КОТ

Повадилась ворона у кота

Таскать из миски угощенье

Без всякой совести зазренья,

И наступила Ваське маята.

Чуть отвернется, а карга уж тут.

Хвать у него – и на березу,

И вот дразнить, ну, как заноза:

«Ты, Васька, дуралей, хотя и плут!».

Кот на дыбы, когтями ей грозит,

Да где ему достать воровку!

Та сразу в крик – ищи плутовку –

И след простыл. А кот ни с чем сидит.

Она ж его позорить по дворам,

Мол, кот дурак и ей не нужен,

Что он на голову недужен,

Что лежебока он и хам!

Так часто в жизни достается

Тем, за чей счет другим живется!

ПЧЕЛА И МУХА

Лишь встанет солнышко и дунет ветерок,

Пчела уже с цветочка на цветок

Летает и жужжит,

И в дом опять спешит,

И устали не знает.

Так целый день она летает,

Чтоб медом запастись и детушек взрастить,

А лютою зимою сытой быть.

И рады труженице этой

Повсюду все травинки и цветы.

И трудится пчела от самого рассвета

Без роздыха до черной темноты.

Везде ей ото всех почет и уваженье,

Любовь и ласка, и поклон земной

За щедрый добрый труд, за вечное терпенье

И за ее великий непокой.

К ней завистью и желчью истекая,

С помойки муха подлетела вдруг

И молвила: «О. пчелка дорогая,

Я твой всегдашний преданнейший друг!

Но ты скажи одно мне откровенно,

И я жужжу везде довольно бойко,

Но лишьтебе все лавры, несомненно,

А мне одни шлепки и мухобойка!».

«В таких друзьях я не нуждаюсь,

Ведь я, как ты, не прохлаждаюсь.

Лети-ка прочь отсюда сразу,

Я мед несу, а ты заразу!

За труд я получаю, не задаром,

И разделяет нас одно само,

Что я сажусь на цвет с нектаром,

А ты на разное дерьмо!».

Так и средь нас порой бывает:

Один в поту, и лень ему, что смерть,

Он все за труд свой получает.

А некий лишь ворон считает

От скуки только докучает,

А тоже хочет все с лихвой иметь.

ПУГАЛО

На огороде пугало стояло

С ведром на голове, в дырявом пиджаке.

Дроздов и воробьев, ворон оно пугало,

Держа метлу в своей обломанной руке.

Сей франт, не видя сроду нови, был горд

Ну, где вам увидать такого молодца!

Аристократ высокой пробы, ну, прямо лорд,

Английский сэр из Букингэмского дворца!

Под ветром он шумел и раздувался

И на одной ноге скрипел и скрежетал,

Напыжился, задрал свой нос и так зазнался,

Что замечать вокруг себя все перестал.

«Я не чета вам, у меня порода, -

Всем птицам он кричал, гремя пустым ведром. –

Я здесь вам всем начальник огорода,

И все, что здесь растет, то все мое кругом!».

А птицы все клевали и клевали,

Что толку от него, ведь он простой долдон.

Весь огород и сад вчистую ободрали,

И только смех да гвалт летел со всех сторон.

«Эх, дурень, – не сдержалась тут сорока, -

Покуда ты трещал и дулся пузырем,

Все прозевал, глупец, одна с тобой морока,

И пусто под твоим напяленным ведром!».

Мораль. Бывает чей-то блеск

Лишь шелуха и громкий треск.

МЕДВЕДЬ-ВОКАЛИСТ

Лесной медведь

Решил запеть

И, ну на целый лес реветь!

То забасит,

То зарычит,

А то и вовсе захрипит.

Собрался тут лесной народ

Узнать, с чего он так орет.

А Мишка наш

Зашел уж в раж

И припустился пуще в блажь!

Встал под дубы

Он на дыбы:

Вот, мол, каков хозяин ваш!

А никому и невдомек,

Что это пения урок.

Свиреп медвежий страшный рык,

Когтисты лапы, острый клык,

И сам стоит гора горой

Перед своей лесной толпой.

«Уж не попал ли он в капкан?» -

Прохрюкал Ёжику Кабан.

«Наверно, сильно осерчал», -

Догадку Заяц продрожал.

«А может, брюхо подвело,

Вот Мишу в рык и повело», -

Поджавши хвост проклацал Волк

И на косого щелк да щелк.

«Ох, недогадливый народ,

Ведь это Мишенька поет, -

С ухмылкой молвила Лиса,

Потупив хитрые глаза. –

Уж вы такие знатоки,

А слухом, видно, не тонки!

Лесная серая нерадь,

Где вам искусство разбирать!?».

«А ты нас, рыжая, не трожь! –

Кольнул в нее иглами Еж. –

Тебя послушать, так ей-ей,

Поет он, словно Соловей!

Не верь ее словам, Медведь,

И перестань тотчас реветь!

Ведь от твоих таких рулад

Лишь только уши заболят!

Ты, ровно, тронулся умом,

Зачем ты лезешь в певчий дом?

Знай, для того, чтоб песни петь,

Хотя бы нужно слух иметь!

И ты, хоть пасть свою порви,

А не годишься в соловьи!

Какой, скажи, с тебя артист?

А ну, давай его на свист!».

Какой конфуз! – И поделом!

Не суйся всюду напролом!

И, как бы ни был ты высок,

На все таланты не игрок!

Мораль проста, читатель мой:

Повсюду нужно быть собой.

И, чтоб конфузов не иметь,

Любому делу разуметь!

ОСЕЛ НА ЮБИЛЕЕ

Могучий Лев, сам царь зверей,

Решил отметить юбилей.

Созвал гостей со всех сторон.

Пришли Пантера, Тигр и Слон,

Медведь и Волк, Жираф и Вол,

Лисица с Белкой и Осел.

Ломился стол от угощенья,

От пуза ел лесной народ,

Льву воспевая восхваленья

Как благодарность от щедрот.

Приятно тосты говорили,

Отметив Льву и ум, и власть,

Поклоном Львицу не забыли.

Но тут нагрянула напасть…

Осел, изрядно захмелев,

Вдруг возомнил, что тоже Лев.

Сидит с обидою, в сердцах

И с пьяной пеной на губах.

Взял слово, начал говорить

И, ну, хозяина хулить!

Мол, слишком он уж вознесен,

Не так умен, не так силен,

И вовсе он не властелин,

И не такой уж семьянин,

И с молодою львицей

Давно уже резвится,

И дальше носа своего,

Увы, не видит ничего,

Что вот таких, как он, осел,

Чинами выше обошел.

И все, что дали пить и есть –

Все наворованное здесь.

А лицемерные друзья,

И Лев не лучше, чем свинья.

Что, между прочим, он, осел,

Не помня зла, к нему пришел

И под конец, рыгнув, изрек,

Что к ним он больше не ходок!

Мораль понятна и без слов:

Не надо брать в друзья ослов!

   СЕМЕЙНАЯ БАСНЯ

Семейство жабы, аскарида

И присосавшейся к ним гниды

Уселись на водопровод –

И нет у них других забот.

Втроем взялись за «тяжкий труд»

И целый день лишь воду льют.

Сидят бедняги на трубе,

А от самих не ме, ни  бе.

Зато повсюду и везде

Поют они хвалу себе.

Мораль. Вот эдакой семейке

Не сесть бы мимо их скамейки.

ЖЕРЕБЕЦ НА ВЫГОНЕ

Чтоб жить вольнее и богаче,

Прибился жеребец к  старухе-кляче

И ублажал ее собой самим.

Тянул деньжонки понемногу,

За то и кланялся он богу,

Да вдруг случился  казус с ним:

Толь износился, толи чья потравка,

А вышла вдруг ему отставка.

Уж он и так пред ней, и так,

Но не выходит все никак.

Знать надоел, она взбрыкнула

И так его под пах лягнула,

Что со всего разбега  лбом

Поцеловался он с столбом.

И  обалдев от перепугу,

Искать стал новую  подругу,

Да чтоб потолще кошелек,

Тогда бы пользу он извлек.

И вновь бедняга просчитался,

На шалопутную  нарвался.

И только шерсти грязный клок

С ослицы драной вырвать смог.

Зато собою стал гордиться,

Решил с соседкой поделиться,

Как он имеет опыт жить:

Заржал, копыта сдвинул важно

И приступился к ней отважно.

Но эта гладкая кобыла

Его копытом так хватила,

Искра из глаз – и был таков,

Но без хвоста и без зубов!

Мораль. Такой вот жеребец,

Кто сам себе ни в чем не верен,

Всего лишь мелочный подлец,

А кое в чем давно уж мерин!

С К А З К И

ЛЕСНАЯ СКАЗКА

У меня на даче сказка –

Домик-крошечка стоит,

В два окошечка глядит.

Наверху сидит кукушка,

Озорная хохотушка

И, качаясь на суку,

Нам кричит: «Ку-ку-ку-ку!».

Уж по травке прошуршит,

Зайка резво пробежит.

Вдруг откуда-то – топ-топ! –

Еж семью свою ведет.

Мама, строгая ежиха,

Вся колючая для лиха,

Два ежонка-колобка,

Как иголки из клубка.

Только тронешь их рукой –

Шар колючий и живой.

Ежик сердится, фырчит.

Больно, братец, ты сердит!

Вдруг откуда-то вспорхнула,

Лепестками крыл взмахнула

Шоколадка-лапочка,

Красатуля-бабочка.

И с цветочка на цветок –

Пить душистый сладкий сок.

Тут же труженица пчелка

Над цветами не без толка

Суетится и жужжит,

Над полянкою кружит,

Чтоб с цветов собрать нектар

Солнца ласкового дар.

Будет долгою зимой

В улье сыт пчелиный рой.

Ну, а чуть подальше –

Муравьи на марше!

Тот травинку, тот сучок,

Тот песчинку, тот цветок –

Все к себе до кучи,

Чтоб жилось получше.

Ох, и дружная семья

У лесного муравья!

Глядь, кто это под листом,

Что за новый терем-дом?

Под дождем из-под земли

Теремочки проросли.

Этот вот вчера возник –

Подосинный боровик!

В красной шапке молодец,

Крепкий, хрусткий удалец!

А вблизи сидят подружки,

Словно кумушки, свинушки.

Там – козлята, там – волнушки,

Там – цыганочки-чернушки.

И веселые ребята –

Черноглазые маслята.

Так и просятся в засол

Под картошечку на стол!

Белый гриб, как генерал,

Всю семью свою созвал.

То-то толстый, то-то важный,

То-то чинный и вальяжный!

Из-под травки косится

Да в корзину просится:

«Я и вкусен и пригож,

И на что угодно гож!».

Под сосной – лисички,

Желтые сестрички.

Рядом рыжики сидят

И с усмешкою глядят.

Хороши мальчишки –

Рыжие плутишки!

Кто устроил там потешки,

Растянулся в хоровод?

То девчонки-сыроежки

Манят в лес густой народ.

Эти хрупкие девчушки –

Озорницы-хохотушки,

Ты уж с ними будь нежней,

Нет девчонок веселей!

Что там сверху вдруг упало,

Покатилось, зашуршало

И запуталось в траве,

Как репейник в голове?

Это белочка-малышка

Уронила наземь шишку.

Вся она, как пух, легка,

Любопытна и робка!

Тут грибок висит на ветке,

Там орешек припасен –

У рачительной соседки

Сытный стол и теплый дом.

Ай-да, белочка-хозяйка –

Скопидом и припасайка!

А откуда этот звук?

Кто стучится там: «Тук-тук!». –

Бьется дятел головой

По коре по дубовой,

Как сапожник молотком,

Чтобы слышали кругом.

А весной среди ветвей

Разольется соловей.

То присвистнет, то прищелкнет,

То на краткий миг замолкнет,

То рулады выдает –

Сразу все в лесу замрет.

И внимают дивной трели

Все другие менестрели.

Там коленце, там пассаж –

Упоительный вираж!

Незаметная фигура,

Но зато колоратура!

И у этого таланта –

Настоящее bеlle canto!

Ну, а кто там почернел,

В землю врос, позеленел?

Это старый, дряхлый пень

На закат отбросил тень.

Стал он болен, гнил и сух,

Потерял под старость слух.

Знай себе сидит, кряхтит,

То чихнет, то проскрипит.

А как только дождь пройдет,

То пенек весь прорастет –

И опята-пострелята,

Облепив его гурьбой,

Как любимые внучата,

Обоймут пенек родной.

И пойдет у деда

Теплая беседа!

Будет счастлив дедушка,

Старенький соседушка!

Пахнет солнышком и летом,

Пахнет пряною травой,

Пахнет сладким нежным цветом

И водою ключевой.

Пахнет дождиком, смолою,

Пахнет воздух голубой

Легкой дымкой полевой –

Всюду нежность, всюду ласка,

Словно ходит кругом сказка.

Солнце прячется за лес,

Гаснет светлый край небес.

Сверху ухнула сова,

Сторожиха-голова,

Заступила на дозор –

Не пройдет по лесу вор!

Зорко смотрят очи:

«Всем – спокойной ночи!».

Д О М О В О Й

Домовик-родовик за печкой живет, дом стережет. Своих всех знает, дом привечает. Соням спать не дает, лежебок в бока бьет.

Того, кто грустит, Домовой веселит. Кто вор на добро, того палкой в ребро. Тех, кто нос задирает, о полок ударяет: не хвались сам собой пред людскою молвой. По заслугам – похвалят, за пустое – охают.

Домовой любит щи, пироги да борщи. Коль хозяйка хорошая, Домовой с ней дружит да верно ей служит.

Коль с хозяевами в ссоре – им целое горе. То об пол стучит, то на кухне шкворчит, то воду прольет, то чего унесет. Не сыскать, не найти, к нему нету пути.

А ты с Домовым помирись, к нему лицом повернись. Скажи: «Угощайся тем, что и сам я ем. Дом привечай, но не озорничай!».

Домовой не злой, на ласку простой. Все сделает сам, все расставит по местам. Ты его похвали, добрым словом угомони. Уж он будет рад услужить во сто крат.

Ты на Домового не серчай, ты его привечай. Он и с детишками поладит и животину огладит. Ему почёт – и тебе в зачёт.

Домовой по дому пляшет, а никому себя не кажет. Везде поспевает, на всё его хватает. А уж хохотуха, язви его муха! Веселиться станет – всех на уши поставит. Инда так разойдётся, аж дом пошатнётся.

После устанет и за печку станет. Кто его видал, никогда не забывал. Говорят, что он смешливый, и глаз у него игривый, собою дородный и дюже уж сдобный. Одним глазом моргнёт, а другим подмигнёт, ручками всплеснёт – хохотать начнёт.

Домовик-родовик к своему месту привык. С хаты съезжай, а его не оставляй. К себе примани, за собой позови. Сунь в печку валенок или сапог, чтоб забраться он смог. Да скажи ласково: «Вот тебе сани, поезжай-ка с нами, на ново место, на ново счастье!».

А как прибудешь, так Домового и добудешь. И будет он с тобой как друг дорогой.

Вот на этот раз и весь мой сказ!

ОГОРОДНАЯ СКАЗКА

Жил-был царь Горох да его жена царица Чечевица, да сынок царевич Боб Синий Лоб. Надумал царь сына женить. Велел Думу собрать и ответ держать. Пришли: воевода Арбуз, полосатый толстопуз, боярыня Тыква с Тыквятами, малыми ребятами, модница Капуста, чтоб ей было пусто, Кабачки-дурачки, Перцы-стручки, стрельцы Огурцы-удальцы, Укроп да Петрушка, да Свёкла-старушка, Редька и Редис, Тимьян и Анис, да Лук и Чеснок, а последним Хрен еле ноги приволок.

Царь Горох говорит:

– Давайте судить-рядить, надобно сына женить. Нужна невеста, да чтоб была к месту: и сыну под стать, и было бы что за нею взять.

Воевода Арбуз распалился, чуб у него завился, говорит царю:

Мыслю, царь-государь, что сыну Вашему царевичу Бобу не подсунешь ерунду. Да вот, есть морковь, девица-краса, зелена коса, сама-то хороша, да только нет ни гроша. А так уж мастерица, может, и сгодится?.

– Нет, – царь отвечает. – Сама хороша, да без гроша. А я денежки люблю, грошик к грошику коплю. Зачем мне голь перекатная?

Тыква-толстуха выпятила брюхо:

– Позволь, царь Горох, совет дать, невесту назвать.

– Говори, – царь отвечает. А сам сидит всё примечает.

Тыква Тыквят растолкала, шлепков им надавала, вышла вперёд, открыла рот:

– Есть невеста, мягкая, как из сдобного теста. Любушка-картошка, русская матрёшка, поклон ей от всего мира, особо для гарнира. И с Бобом дружит и никогда не тужит.

Задумался царь Горох: и выбор не плох, и невеста-душа всем хороша. Да для Боба слишком дородна и многоплодна.

– Нет, – царь говорит, – погодим, другую поглядим.

Вышла капуста, раскрыла уста. Юбки у неё шуршат, кружева торчат. Одёжки раскрылила, всех загородила.

– Царь-государь, возьми в снохи пшеницу-молодицу: и стройна, и умна, и золотая коса до пояса, ну, чем Бобу не пара?

– Ну, что ж, – царь отвечает. – И впрямь, пшеница-молодица хоть куда, да только игрива и спесива. С такой женой потеряешь покой. А Бобу нужно, чтоб жена дом держала, его привечала, чтоб была умна, а в миру скромна. Да вела б себя строго, а во всяком деле была ему подмогой.

Замолкла капуста, юбки подобрала, в угол встала. А Кабачки-дурачки над Капустой потешаются, Перцы-стручки ехидно ухмыляются.

Царь Горох корону на бок спихнул, посохом тряхнул.

– Что смеётесь-задаётесь? Теперь вы в ответе, кто у вас на примете.

Кабачки струхнули, Перцы чихнули, встали в ряд и молчат.

Царь ногою топнул, в ладошки хлопнул:

– Сей момент говорите, невесту назовите!

Кабачки-дурачки да Перцы-стручки царю в пояс поклонились, на колени опустились.

– Да есть у нас подружка, Репка-хохотушка. Сама веселуха для поднятия духа!

Царь Горох осердился, весь обшелушился.

– Эко, дурачьё огородное, никуда не годное! Заставь таких совет дать, потом куда же его девать? Пошли с глаз долой!.

Кабачки с Перцами разбежались, под лавки расховались.

Вперёд вышли стрельцы Огурцы, удалые молодцы, усы кручёные, шапки золочёные.

– Царь-государь, мы люди служивые, бывалые. Что тебе сказать, нечего на нас пенять, каждый сам по себе сук рубит.

Укроп да Петрушка, да Свёкла-старушка, Редька и Редис, Тимьян и Анис кивают, царю потрафляют. Лук и Чеснок друг на друга пялятся, все улыбаются. А Огурцы дальше речь ведут:

– Уж коли хочешь совет услыхать, вели старому Хрену слово держать.

Старый Хрен прикосолапил к царю, в пояс поклонился, крякнул да вдруг и брякнул:

– Царь ты наш батюшка, и что за охота глядеть невест без счёта. Долго выбирать – женатому не бывать. Бери сватов, хлеб-соль да засватывай фасоль Она и роду-племени вашего и с огорода нашего.

Царь раздухарился, враз замолотился:

– Боба призвать, сватов снаряжать, а старого Хрена на почётное место сажать!.

Долго канитель не тянули. Свадьбу сыграли, Боба обвенчали.

Свадьба шумной была. Царь Горох уплясался, весь по полу рассыпался. Царица Чечевица чечётку била, чуть себя не размолотила. Воевода Арбуз с Тыквой от танцев употели, даже похудели. А прочий огородный народ так пел-плясал, что всех ворон распугал. И был пир горой три дня и три ночи для своих и для прочих.

И я там был, мёд-пиво пил, по усам текло, а в рот не попало.

П Ч Ё Л К А

Пчелка-матушка, труженица великая, мед собирает, цветки опыляет, чтоб урожай был богаче, чтобы поля были краше. Еще только солнышко взойдет, роса на травку упадет, она уже в трудах, жужжит на полянках и лугах. Сколь цветочков облетит, пока мед накопит.

Возвращается тяжелая, меду полная. А в улье на взятки готовы уж сотки. Пчелки мед отдадут – и в обратный путь. И так весь день летать им не лень. Себе припасут и людям нанесут: от хворобы, от тоски, от горькой судьбы. На медовый спас уж на зиму запас.

Мед на вкус любой, как янтарь, золотой. Пахнет травами, листами, росянистыми цветами, пахнет липой и гречихой, и лесной рекой-шумихой, силу солнышка хранит, оттого и хворь бежит.

Пчелке за старание от людей признание. Неспроста иных за труд люди пчелками зовут.

Есть у пчел царица – матка-мастерица. Она в улье всем управляет: кого на работу снаряжает, кого улей охранять, кого детушек качать. В улье будто все кипит, шевелится и жужжит.

Няньки еле успевают, пеленают и качают, медом детушек поят да быстрей расти велят, чтоб по дому помогали, тоже меду припасали.

Ну, а толстых лежебок пчелы вытолкают в бок. Трутни в улье не нужны, здесь работать все должны. Тяжело дается мед, чтоб кормить ленивый рот. Трутни упираются, за других цепляются. Пчелиная царица начинает злиться, хвостиком трясет, воинов зовет.

Пчелиное войско трутней-лежебок в шею да в леток, крылья им отгрызут и на землю спихнут, чтобы в улей не летали и мед не воровали. И то сказать, наели на дармовщину эдакую толщину.

Справятся с трутнями – новая работа до седьмого пота. Нужно соты закрывать, на зиму припасать, чтоб пчелиная семья не тужила, чтобы меду ей до лета хватило. Зимой-то холодно, а с медом тепло и всем весело.

Пчелки зимой не летают, а все равно отдыха не знают. Дом свой обогревают, царице служат, живут, не тужат.

Пчелка солнышку родня да вестница дня. Пчелкин яд и тот нам в добро на наше нутро.

Прими от нас пчелка поклон с четырех сторон, спасибо тебе, кормилица, добрая хранительница!

На медовый спас мед станешь есть – отдай пчелке честь!