Kitobni o'qish: «Три Горыныча и храбрый богатырь плюс сказки и не сказки бонусом»

Начало

Когда-то очень давно, настолько давно, что даже рукописи и летописи давно истлели, камни, на которых пытались что-то выбить о тех временах, осыпались, или ушли в Землю, жили, поживали на Земле три Горыныча.

Нет, на самом деле их поживало намного больше. Но на отдельно взятой территории больше трех не поживало.

Не умещались. Габариты, понимаете ли.

Так вот, рассказ пока пойдет только о трех. А дальше кто его знает?

Жили они хорошо, дружно. И отличались друг от друга прямо кардинально!

Один был романтиком. Мы его так и станем звать – Романтик.

Он плакал от счастья, застав на заре росы на травинках, мог долго, долго, не шевелясь наблюдать, как переливаются эти волшебные, радужные драгоценные капельки. Как они отражают солнечные лучи, перекликаясь с ними о радостном, утреннем пробуждении.

Он мог часами валятся на спине, раскинув в стороны лапы и крылья, наблюдая за бегом облаков, и здороваясь с облачными собачками, барашками и Ангелами.

Он слагал обо всем стихи и баллады.

От чего от него бегали не только его братья, но и все окрестные жители. Потому что, мечтал он, может и прекрасно, а вот исполнять собственные произведения…мда…подвывание как-то ни разу их не украшало!

Второй был хозяйственный, станем называть его Хозяином. Он следил, чтобы кладовые всегда были полны, чтобы поля ухожены, стада выпасены, дом отремонтирован, и половики с коврами выбиты.

И обо всем таком прочем тоже. Писать о нём долго не стану. Где вы видели подробное описание домашних хозяев? Вот то, то и оно. Я всё собираюсь написать оду домашней хозяюшке…Но то полы надо мыть, то посуду, то пироги печь…некогда, понимаете ли.

Так что, второй был Хозяин. А что это значит, мы все с вами понимаем и так.

А вот третий…ООООООООООООО!!! Третий был технически мыслящий Горыныч.

Увидел, например, как средний брат его, картошку коготками в землю вкапывает, да ими же потом окучивает и выкапывает, и придумал ему лопату с тяпкой.

А потом подумал, подумал и мотоблок придумал.

Да он ещё и не такое мог бы придумать, если бы попросили.

Вот, к примеру, зайдешь к ним в пещеру, а тебе голосок нежный и говорит:

–Здравствуй, гость незваный, и зачем тебя сюда занесло?! Не пора ли обратно?!

Или поласковей…не упомню. Писала же, давно это было.

И вот жили они, значит, поживали, хорошо, дружно. Урожаи собирали. Стихи с поэмами и песнями писали. Изобретения изобретали.

Ну, и само собой, были у них сокровища.

Они ж драконам старшие братья. Недаром трехголовые!

Это потом наших Горынычей сплагиатили, и одну голову оставили. А вот куда порядочному Горынычу одна голова? А?! Да он в неё не то, что подумать, даже наесться ей не сможет!

Пока она для его тушки порцию жует, он уже весь по новой проголодается. Плагиатили бы по умному…а то ишь… Может потому от нас драконы с Горынычами сбежали, что мы даже плагиат плагиатим не по умному? А?!

Ой, ладно, это дело совсем для другого разговора.

Так вот, сокровищ у них было огромное множество. Они ж все подземелья как свои четыре пятки знали. Вот и копили. Зачем? А они не рассказали. В секрете оный факт хранили. И зачем, и сколько.

И жили они в мире и согласии со всем окружающим их миром.

Помогали соседям, чем могли.

Стихи там, на Новый год или день рождения написать, со всей душой и восторженностью.

Поля общественные перепахать, всегда, пожалуйста.

Мельницу спроектировать, или бревнышек на строительство натаскать, им это одним левый когтем, раз плюнуть.

Дружно, короче, с людьми жили. За что был им везде почет и уважение. Какая хозяйка пироги в своей печи печет, уж обязательно троечку пирогов размером с хороший стол для троицы забацает.

Со всеми…да не со всеми.

Так всегда бывает, в любом царстве, есть какое-нибудь одно червивое яблочко.

Так и здесь. Было там одно село, ленивое до крайности. До того все леные были, что ни в сказке сказать, ни пером описать! Скотина ревет, не доена, не кормлена, поревет, поревет, да разбежится на вольные травы. Так и появилось много диких всяких видов. А не наоборот!

Поля запущены. А они только жалуются на судьбу, да травой лебедой питаются. Лежа на холодных печах. Топить-то лень!

И завидуют. Ох, завидуют!

Тому что у соседей коровы ладные да гладкие, что поросята боками ни в одну калитку не пролезут, что картошку телегами да возами сажают, а потом раз в десять выкапывают.

А больше всего завидовали дружбе с Горынычами. Те с ними не дружили. Какая дружба с теми, кто палец о палец не ударит, а только о судьбе горькой жалуется?!

Но ещё больше завидовало это село сокровищам! И сплетни пускало, что, мол, награбленные они.

А люди вокруг хорошо живут, потому что, Горынычам поклоняются, а те им злата, серебра, да алмазов с бриллиантами тачками, пачками отсыпают.

От зависти-то, чего только не выдумают!

И выдумали- таки.

От лени да зависти иногда такие идеи в башки приходят, что потом всем миром не разгребешь!

Решили они позвать богатыря из дальних земель. Почему из дальних? Так из ближних бы им никто не поверил. Про них все правду знали.

Сказано, сделано. Заслали самого такого, который смог себя с печи спихнуть на поиски в дальние земли.

Тот и пошел. Так это, нога за ногу.

Дошел до дальних земель, вызнал, где храбрый богатырь живет, да пошел ему плакаться.

Мол, живут в их краях три вредоносных чудовища:

Все поля потравили (пастух голову активно лечил, всё неразбежавшееся до этого стада, расползлось, да потоптало)!

Девиц воруют (силком замуж за старика выдали, да и скрыли от общественности).

Храм пожгли (поп изрядно причастился, слишком изрядно, да свечи потушить забыл).

Есстесно, о том, что в скобках написано, богатырю озвучено не было.

А богатырь был не только храбрый, могучий и сильный, но ещё и сильно наивный, верил слезливым россказням. И не только слезливым. Ему вон его дружок про его же невесту невесть чего наплел, он её и бросил! А дружок на ней женился. От чего богатырь впал в человеконенавистничество, и женонеприятие.

И вот как раз в таком состояние его и застал жалобщик.

Богатырь недолго думая, хотя чего уж там, долго думать, да и думать вообще, он не горазд был, подхватил меч, натянул все доспехи, которые натянулись, и поспешил Горынычей воевать.

Одного Горыныча.

Забыла уточнить, ему про одного рассказывали.

Так подумали, что на троих он может и забоится воевать отправляться, а вот на одного запросто.

А там одного победит, куда деваться, и остальных заборет!

А все сокровища тем жителям, того самого завистливого села и достанутся.

Не всем словам верь!

Идет богатырь по Земле- матушке, передвигается. К цели. Чудищ победить. Люд спасти. Славу себе огрести. Её же очень даже огрести можно. Главное, как унести потом?!

А вокруг…ах, красота какая!

Солнышко пламенеет. Небеса в просинь синеют. Травы морской волной зеленеют.

Лепота!

Леса дальние теньком манят. Птицы щебечут. Ветерок песенки навевает. Чудо чудное!

А жалобщик, он в проводники набился, дорогу чтоб показать, рядом семенит, на жизнь жесткую жаловаться продолжает.

И лапти ему жмут. И пособий не дают. И соседи злыдни злобные. И вообще, не жизнь, а жестянка погнутая у него! И так жалобно всё описывает, так жалобно…

Богатырь от его слов, помним, он же наивный, злостью праведной наливается, черным черно в сердце его становится.

Вы это, друзья, помните, от таких жалобщиков заразиться легче легкого! Потом очищаться замучаетесь. Подалее от них, подалее!

Богатырь слушает, а сам уже приемы ближнего боя в голове прокручивает.

Вот он так по морде, да по второй! Да кулаком в третью! Да пинком под хвост. А потом ещё раз. Да много, много раз так!

А меч ему на что? Так богатырь наш ещё и честный был. Раз Горыныч с ним с голыми лапами, так он его себе представил, значит, и он без меча обойдется.

Идут они идут. У богатыря от жужжания жалобщика уже в ушах жужжание навязло. А деваться некуда. Дорогу-то богатырь не знает.

Но любые дороги когда-нибудь заканчиваются.

Вот и они дошли до развилки. На ней жалобщик указал в сторону прямой дороги, сказав, что дальше уж богатырь сам всё найдет, ему, страдальцу туда ходу нет. Боится очень.

А сам, он, жалобщик, свернул на соседнюю кривую дорожку. И только его званьем звали. Такую прыть проявил, смываясь, что, наверное, никогда в жизни такого не было. Скорости, в смысле.

И вот пошел богатырь дальше один.

Идет. Оглядывается. Да как-то в недоумение приходит.

Поля кругом ухоженные. Никакой нигде потравы не видать.

Стада тучные.

Крестьяне встречаются приветливые.

Засомневался он слегка. Но зашел-то уже очень далеко, надо дело довести до конца.

А где мне Горыныча найти?

В особенно стопорный ступор повергла богатыря стайка симпатичнейших девушек, выбежавших ему навстречу. Без охраны. Казалось бы, если дев крадут, да ещё злобный Горыныч, охранять такие прекрасные цветы должны усиленно и усердно.

А тут они сами по себе, свободно. И никого рядом! Даже собаку не приставили! Как так-то?! Что за безответственность?!

Богатырь прямо раздулся от собственных мыслей. Уж он бы, да таких красавиц, и днём, и ночью охранял. Ночью особенно. Ибо темны дела ночные и непредсказуемы. Вот что вы сразу?! Он же только о правильной охране сейчас подумал. А совсем даже не о том!

Но потом решился, и спросил:

– Здравы будьте, красавицы, а где бы мне Горыныча найти?

Красавицы остановились, хором поздоровались, и хором же спросили:

– Горыныча? А какого из них?

– Ка-ка-ка-как какого?! – начал заикаться богатырь.

– Ну, какого из трех? Романтик сейчас на ромашках гадает, издадут его очередной сборник стихов или нет. Вон, там, на поле. Техник новое колесо для мельницы ладит. Хозяин по-хозяйски поля обходит, проверяет всё.

Так вам какого?

Богатырь сел, где стоял. Из трех….крутенько….

А тем временем в завистливом селе довольно потирали ручки, и прикидывали, на что потратят сокровища, которые, конечно же, достанутся им, когда Горынычей победят.

Восемьдесят процентов местный глава себе отсчитал. За сообразительность. Двадцати на остальных хватит!

Остальные, узнав про такие хитрые подсчеты, дружно начали чесать в своих головах, куда и лень делась, и обсуждать, а так ли нужен им такое голова, и нужна голова голове?

За этими рассуждениями мы их и оставим. Пока. И вернемся к нашему богатырю.

«Из трех….мда,…кажется, я попал…» Бежали мысли в черепушке богатыря, медленно так, расслабленно.

Надо отдать ему должное, ни одной мысли, типа, дать деру, не проскользнуло. Назревала решимость сложить свою неразумную голову, на поле битвы. Во имя добра.

Девы смотрели на богатыря, перешептываясь:

– А симпатичненький какой…

– А чего это он так задумался?

– Чего это он сидит столбом.

Впрочем, некоторые девы, видимо особо предприимчивые, начали прихорашиваться, платья, юбки оправлять, непокорные локоны слегка взбивать. Чтоб романтичней выглядеть.

И стрелять глазками в уже почти подстреленного новостью богатыря.

А и кто это к нам пожаловал

Девицы-красавицы щебетали, глазками стреляли. Богатырь сидел в весьма задумчивой позе.

Из стоящего неподалеку дома, выглянул кряжистый мужичок. Такой…что ему тот богатырь, захоти он, на один зубок.

Но добродушное выражение лица дядечки сразу говорило, что он привык миром все решать. А сейчас его вытянуло из двора простое любопытство.

– И что это вы тут стрекочите, сороки?

Усмехаясь по-доброму, спросил он девушек.

– Да, вот дядюшка кузнец, залетный богатырь Горыныча ищет, а какого из трех и сам не знает.

Хором, со смехом ответили девушки.

– А зачем тебе Горыныч понадобился? – спросил дядечка богатыря.

Тот и начал рассказывать, как пришел к нему жалобный жалобщик, начал на жизнь горькую жестянку жаловаться, да плакаться. Да попросил избавить их, селян горемычных от потрав, да дев похитителей.

Долго рассказывал.

А тем временем в ленивом селе нарастало нетерпение.

Те мудрецы до чего досчитались, дорассчитывались, что уже возомнили себя богачами, прям нуворишами.

И вдруг кто-то кинул палку в костер:

– А ну, как, богатырь уже всех победил, сокровища нашел, да всё себе забрал?!

Куда и их вечная лень делась! Оно ж на чужое всегда рот разевать проще, чем своё, заработать, скопить, сохранить.

Как они толпой подорвались! Вы бы только видели! Бегом побежали! А голова впереди всех.

Бежит, да в голове своей крутит, что прибежит первым, да хоть горсточку побольше себе и урвет.

Остальные сзади бегут, сопят, от него отставать боятся. А вдруг им меньше достанется?!

А тем временем, там, где богатырь находился, раздавался громовой, на всю округу хохот.

Потому что, дядечка, выслушав всё, начал хохо…нет, ржать он начал. Во всю свою могучую кузнецовую глотку, привычную молот перекрикивать.

Девы подхватили колокольчиками.

Народ, живущий там, услышал, начал вокруг собираться, во всём разбираться, да к ржанию присоединяться.

– И где ж, ты, добрый молодец, потравы видел?! Ай, девы, девы, кто ж вас похищает-то?!

Богатырь уже не сидел на земле. Встал. И стоял красный, как бурак! Мялся. Смущался от собственной наивности.

Захлопали могучие крылья. И рядом с уже изрядной толпой приземлился Романтик.

Всё выслушал, всплеснул восторженно крыльями, какой сюжет! Какая трагикомедия может получиться!

И громким ревом призвал братьев.

Скоро уже катались от смеха все. И люди, и драконы. И богатырь. С юмором парень оказался.

Смеялся, смеялся, а потом как хлопнет себя по бокам, да как зальется слезами:

– Ах, я дурень невероятный! Поверил про девушку свою! Так мне может, и про неё наплели семь верст до небес и всё лесом!

И давай реветь!

А его все утешать начали.

Потом опять смеяться.

Потом кто-то вспомнил, как тоже вранью поверил, и рыдать начал.

Рыдали и ржали все вместе. По кругу. И по переменке.

Вот так, в пылу смеха и прочих эмоций, они и стояли, а кто уже и лежал, посреди своего красивого, ухоженного села.

И драконы рядом.

Там специальная площадка была, чтобы друзья дорогие, своими габаритами помещались.

И тут на них вылетела толпа, с глазами горящими, планами широчайшими.

Глаза, горящие, по сторонам рыскают. Туши Горынычей побежденных высматривают.

Энтузиазм полностью вытеснил их былую лень!

– Ну, ну! И кто это к нам пожаловал?!

Добрым, таким добрым, что любой захотел бы закопаться на месте, спросил кузнец.

А у вас горох вырос?

Толпа, влетевшая в толпу, смотрелась на общем ухоженном фоне, каким-то грязновато пыльным, обдерганным по краям половичком на чисто вымытом полу.

Глаза, рыская в поиске поверженных Горынычей, в ужасе останавливались на фигуре подбоченившегося богатыря.

Поверженные…ой, мамочки родненькие, как же иногда реальность отличается от ожиданий!

Те, кого ожидали увидеть поверженными, Горынычи то есть, сидели вокруг площади, ехидно глядя на вбежавших.

– И кто это к нам пожаловал? – повторил кузнец, – и главное, зачем?

– Так это мы, соседи ваши, – пропищал на выдохе голова ленивой деревни, – мы тут, того, это решили узнать….а!! Вот! А горох у вас вырос?

– Что прям всем селом залюбопытствовал?

– Да ты понимаешь…– заюлил голова, – так супчику горохового захотелось, уж так, что прям невмочь! Вот решили, до вас дойти, горошку попросить.

Народ уже начинал набирать обороты для следующего круга смеха. Но пока ждал продолжения.

–И что, – это одна из дев спросила, – вы такое простое, как горох не осилили? Уж проще этого ещё поискать надо!

Вломившаяся толпа совсем потерялась.

Но тут богатырю надоел этот цирк, и он выступил вперед.

– А где тот, кого вы ко мне посылали?

Ленивцы дружно вытолкали прятавшего жалобщика из-за своих спин.

– Ты что мне плел? А? А ну, отвечай!

Но тот молчал, как воды в рот набрал.

Богатырь повернулся к Горынычам:

– И что мы с вралями делать станем?

Хозяин почесал в затылке. Романтик посмотрел на небо. Техник…о, у Техника был такой взгляд, что замышлявшие зло, поежились.

– А что делать, что делать? У них всё зло от безделья! А безделье от лени! А лень одним путем лечится!

Люди добрые, – обратился Техник к жителям села, которое долгие годы жило с ними в мире и согласии, – готовы ли вы помочь страдающим этим страшным недугом?

Лентяи, услышав слово «помочь», взбодрились. Помощь, это хорошо! Читалось на всех неумытых лицах.

– Смотря как, – раздался разумный голос из толпы дружного села.

– А вот это мы с вами сейчас и обсудим!

Итак, хочу выдвинуть предложение и вынести его на голосование.

Техник посмотрел на ленивую толпу:

– Вы не голосуете! Вы принимаете наше решение безоговорочно, не то, мы сейчас вас без всяких голосований в пещеру загоним, да заставим шахту разрабатывать.

Так сказать за нанесение урона нашей чести, моральный ущерб, и попытку внести разногласия в наше мирное существование.

Ещё и уничтожить нас хотели. То, что у вас это не получилось, не ваша вина!

Так что, стоим, молчим, слушаем!

Но сейчас, учитывая то, что по вине этих товарищей, которые нам вообще-то никак пока не товарищи, товарищ богатырь проделал долгий и тяжелый путь, просим вас, уважаемые селяне, оказать ему почет и отвести на отдых.

Суд удаляется на совещание!

А этих, – Техник сделал кивок в сторону толпы лентяев, и подозвал к себе добрых молодцов из доброго села, – охранять! А то, как бы они не дождавшись своего счастья от нашей помощи, не разбежались!

Надо им помочь от лени исцелиться.

Надо?

И все, кто жил в дружном селе, дружно ответили:

– НАДО!

– Суд удаляется на совещание. Богатырь на обед. А вам ждать!

И Горынычи встав на крыло, куда-то улетели.

Злыдней окружили добры молодцы. Не сбежать, не уползти.

А вторым кругом встали остальные добрые селяне.

Но глаза у них почему-то сейчас были совсем не добрые.

Почему бы это?

А богатыря увела в избу родительскую обедом кормить, как ни странно, самая скромная девица.

Она в него глазками не стреляла. Ей некогда было. Она знала, что к тому дело подойдет, и пока шли бары растабары успела уже и хлеба в печь поставить, опара с ночи готова, и щи ядреные из русской печи достать. Что остыли хоть маленечко. Знала, для чего!