Kitobni o'qish: «50 великих музеев»

© Ионина Н. А., авторский текст, составление, 2008

© ООО «Издательство «Вече», 2008

© ООО «Издательство «Вече», электронная версия, 2017

Помпеи – город-музей

В Неаполе все экскурсии обычно начинаются с верхней площадки города, откуда открывается известная всему миру панорама: безмятежно голубая подкова залива и сам Неаполь, полумесяцем раскинувшийся у воды… И конечно, Везувий, который оказывается совсем не высокой горой со срезанной вершиной. Многим туристам порой даже не верится, что он был источником столь страшных и невероятных бедствий.

Дорога от Неаполя на Помпеи довольна широкая, но она бывает постоянно забита идущими навстречу друг другу машинами. Пейзаж радует душу яркими красками и разлитым вокруг покоем: белые домики, утопающие в садах и виноградниках, кругом множество деревьев и цветов. Все зеленеет, цветет и благоухает…

Уже в баснословной древности история и поэтические вымыслы прославляли этот рай Италии. На береговых уступах Неаполитанского залива сирены прельщали своим пением Одиссея и его спутников; в Кумы, прославившиеся пребыванием здесь Сивиллы, прилетел с Крита Дедал, родоначальник всех ремесел в Италии; здесь же закончились странствия Энея, основателя троянской колонии – прародительницы Рима.

Благодатная южная природа сторицей воздает за самый легкий труд человека. Поэтому существование жителей посреди довольства, не купленного изнурительным трудом, под чудным голубым небом, на самом живописном берегу Тирренского моря было беззаботным.

И такую праздничную и радостную жизнь на 17 столетий спеленал в своей лаве Везувий. Он с незапамятных времен угрожал смертью жителям близлежащих городов и опустошением стране, расположенной у его подошвы.

До августа 79 г. жители Помпеи считали себя в совершенной безопасности и думали, что их вулкан давно уже успокоился, еще в древности истощил свой горючий запас и превратился в обыкновенную гору. И потому при виде заклубившегося дыма на забытом кратере всеобщее удивление превосходило даже ужас, возбуждаемый подземными толчками и глухими ударами.

Но сила извержения Везувия была такова, что вулканический пепел из него долетал до Египта и даже Сирии. Большинство жителей еще накануне извержения покинули город, но все равно в зданиях и на улицах погибло около 2 000 человек. Если бы катастрофа произошла ночью, жертв было бы значительно больше. Схватив детей и стариков, отвязав домашних животных, люди спасались бегством, стараясь как можно дальше уйти от опасности. Но спастись удалось не всем…

…Прошли годы. На почве, нанесенной ветром, зазеленели луга, зацвели сады. Постепенно забылось даже название города. Впервые он был обнаружен совершенно случайно в XVI в. итальянским архитектором и строителем Доменико Фонтана. Когда начали проводить водопровод от реки Сарно к маленькому городку Торре-Аннунциата, то наткнулись на множество подземных сооружений и какие-то странные находки. Тогда строители даже не догадывались, что же, собственно, они нашли. Сам Д. Фонтана не понял, что он открыл древний город. Даже найденную надпись «Помпея» истолковали как название виллы Помпея…

Однако вскоре известия о найденных сокровищах, монетах, золотых изделиях и скульптурах стали волновать умы многих кладоискателей, которые ринулись в окрестности Неаполя. В поисках драгоценностей они уничтожали древние сооружения, бесценные фрески и мозаику.

В один из мартовских дней 1748 г. с 12 закованными в цепи каторжниками здесь появился испанец Алькубиерре, инспектор водопроводов. Ему было официально поручено начать раскопки, и вскоре его «рабочие» обнаружили надпись: «Город помпейцев». Так начались целенаправленные изыскания в древнем городе Помпеи.

Руководители раскопок на протяжении многих десятилетий сменяли друг друга, сам археологический процесс то замирал, то возобновлялся. Истинно научный подход к раскопкам проявил лишь знаменитый археолог Джузеппе Фиорелли, который возглавил работы в 1868 г. Если раньше раскапывали отдельные здания, то он начал широкомасштабные работы с целых улиц и кварталов, и уже через 14 лет открылась панорама древнего города. Так было положено начало своеобразному Музею, и теперь многочисленные туристы могут побродить по его площадям и улицам под открытым небом.

Для нас Помпеи – это огромный Музей, в котором можно с разных сторон изучить историю погибшего города. В нем представлена картина жизни целого народа, который будто бы еще совсем недавно здесь шумел и суетился, волнуемый тысячами различных желаний.

Центром города, средоточием общественной жизни был форум. Он был для жителей Помпеи святилищем, средоточием всех их побуждений, выгод, надежд и привычек. Это была та стихия, без которой не мог жить ни один помпеянец.

Помпейский форум представлял собой правильную 4-угольную площадь, вымощенную плитами и со всех сторон окруженную портиками (или колоннадой). Над ней, как предполагают археологи и ученые, был другой ярус колонн, разрушенный землетрясением.

Вдоль одной продольной стороны и одной поперечной до сих пор стоят пьедесталы статуй, некогда воздвигнутых жителями Помпеи в честь людей, трудившихся для их общего блага. Другую поперечную сторону форума занимал храм Юпитера, названный так потому, что в нем археологи нашли огромную голову этого бога. Здесь совершались пышные религиозные церемонии, и до сих пор в разных углах храма сохранились изваянные боги и богини. В глубине здания располагались три покоя, отгороженные решеткой: это было место хранения общественной казны.

При раскопках археологи увидели, что остатки храма Юпитера были очень многочисленны и хорошо сохранились временем. Например, у ступенек нашли останки двух римских часовых, один из которых во время землетрясения был раздавлен и страшно изуродован упавшей на него колонной.

Довольно хорошо сохранился и храм Аполлона, у входа в который стоит великолепно сохранившаяся скульптура, изображающая бегущего бога. В его протянутой руке когда-то были лук и стрелы, которыми он поразил детей Ниобеи, обидевшей его мать Латону. Совершенная скульптура на фоне руин производит почти мистическое впечатление, а сам Аполлон воспринимается вестником иного мира и свидетелем страшной катастрофы.

При раскопках Помпеи археологи нашли игральную доску, на уголке которой оставшийся неизвестным помпеянец записал свое представление о счастье: «Охотиться, мыться в бане и играть в кости – вот это жизнь!» Действительно, бани играли исключительную роль в повседневной жизни древних. В них не просто мылись, здесь отдыхали душой и телом. Еще 2000 лет назад в банях сложился особый ритуал.

Первая комната, куда заходил посетитель с улицы, была своего рода прихожей, где располагался банщик (он же сторож). Заплатив ему при входе кодрант, посетители переходили в предбанник, в котором и раздевались. На стенах этого предбанника до настоящего времени остались хорошо заметные следы от вешалок для платья и видны места для шкафов. На полу были найдены меч с костяной рукоятью и кружка, в которую и собирались деньги за вход. Сам пол этого помещения был выложен мозаикой, а стены его были украшены лепным фризом из грифонов, дельфинов и цветочных гирлянд.

Потолок предбанника был устроен сводом, на котором тоже были лепные украшения, но ко времени раскопок в большинстве своем они были уже отпавшими. Над дверями в коридор изображена бородатая голова (или маска), окруженная тритонами и дельфинами. А волосы, которые составляют бороду этой маски, похожи на потоки воды, разливающиеся в разные стороны.

За предбанником следует фригидарий (холодная баня в форме овальной залы), посреди которого в каменный пол была вделана круглая мраморная ванна со ступеньками внутри. Они служили одновременно и сиденьем, и своего рода лестницей для схода на любую глубину. Проточная вода втекала в ванну в одну трубу, а вытекала через другую. В четырех концах фригидария были устроены большие ниши, где посетители могли отдохнуть.

Из холодной бани был проход в две смежные комнаты: первая из них тепидарий (или средний покой), где было не очень жарко и где могли прохлаждаться выходившие из третьей комнаты утомленные и распаренные помпеянцы. Тепидарий нагревался углями, которые раскаляли на большой и красивой бронзовой жаровне. В этой же комнате рабы и вольноотпущенники соскребали с тел свободных патрициев пот и другие нечистоты металлическими (или костяными) ножами, а потом натирали их благовонным маслом.

Третья комната называлась кальдарием (или потовой баней), потому что она сильно нагревалась и была самой жаркой. В ней мылись горячей водой и, можно сказать, парились, хотя в ней не было веников и полков, как в русских банях. Но кальдарий был всегда наполнен парами от кипящей воды, которая сильной струей била из середины квадратного мраморного бассейна.

Устройство кальдария очень любопытно. Это помещение имело двойные стены и двойной пол, а пустота между двумя оболочками всегда была наполнена горячим воздухом от печи, располагавшейся по соседству. Несмотря на постоянные пары, наполнявшие кальдарий, до настоящего времени хорошо сохранились изображения купающихся нимф и дуги, украшавшие сводчатый потолок.

На окраине Помпеи располагался амфитеатр, естественным фоном для которого служил Везувий и полоса вечнозеленых пиний (итальянских сосен). Амфитеатр был такой огромный, что смотреть представления в нем мог одновременно весь город.

Ученые раскопали и восстановили не только амфитеатр, но и гладиаторские казармы, сохранившие на своих стенах не только своеобразную летопись тоски и дикого невежества, но одновременно высокого духа и сердечной боли. Вот некоторые из таких надписей: «Аристид думает, что он любим, но девушка его терпеть не может», «Крескент – господин ночных девушек».

Не менее бурно проходила в Помпеях и общественная жизнь, например выборы. Об этом тоже рассказывают многочисленные надписи – но уже на стенах домов и общественных зданий. Вся полнота власти в городе была сосредоточена в руках двух дуумвиров, которых выбирали один раз в пять лет. Существовали партии, между которыми шла неистовая борьба, в ход шли подкупы, запугивание и т. д. «Тре-бий, проснись и выбирай!» – до сих пор гласит один из призывов. А на соседней стене разместился целый список имен кандидатов, в котором неизвестный автор предупреждает: «Чтоб ты заболел, если из зависти уничтожишь все мной написанное!»

Насколько сильна была у помпеянцев страсть к общественной жизни, настолько же было сильно в них желание оградить жизнь личную. Это ощутимо уже в архитектуре частных домов, которые выходили на улицы глухой стеной.

Дома состоятельных горожан имели много комнат, разделялись на женскую и мужскую половины, имели сад и внутренний дворик. Дома разделялись на две половины – переднюю (публичную) и заднюю, где размещался сам хозяин со своим семейством и прислугой. В Центральном зале хозяин принимал гостей, а в остальные комнаты они не допускались.

Центром дома был атриум – четырехугольный зал, со всех сторон окруженный фасадами: вокруг него располагались другие помещения дома – спальни, кухня, столовая, кладовая. В потолке атриума, в его середине, оставлялся световой колодец – отверстие, которое служило единственным окном для дневного освещения. Вместе с тем через него в дом проникала вода, которая собиралась в специальное углубление – имплювий. Из него она по особым трубам распределялась в разные части дома для хозяйственных нужд – кухню, бани и т. д.

Все дома в Помпеях были двухэтажные, хотя археологам изредка попадались и трехэтажные здания. Верхние этажи сдавались внаем за небольшую плату, и забирались туда по высоким лестницам.

Хозяйская половина располагалась внутри жилища. Здесь тоже середину занимал двор, но уже открытый – перистиль. Комнаты выходили в сад, но в них всегда царил полумрак. Размеры садика зачастую не позволяли в нем гулять, но зато древние помпеянцы в нем блаженствовали в жаркую летнюю пору, особенно нестерпимую на юге. В укромном уединении перистилей, вдали от уличного шума, среди благоухающих цветов они дышали воздухом, который поминутно освежался влажными брызгами водометов.

Были в домах алтарь и очаг, в специальной нише стояли бюсты предков. Когда умирал глава семейства, делали его посмертную маску и затем заказывали бюст, требуя непременно физического сходства. К семейным реликвиям относились с благоговейным почтением и хранили их долгие годы.

Ныне в Помпеях насчитывается около 30 улиц и переулков, расчищенных на значительной части своей длины: это улицы Консульская, Фортуны, Театральная, Купеческая, Кривой переулок и др. Названия их придуманы по памятникам или замечательным зданиям, которые ведут к каждой из улиц. Например, улица Гробниц названа так по множеству гробниц, которыми она была заставлена с обеих сторон. Здесь некогда селились в загородных домах богатые и знатные патриции, здесь же некоторым из них за особенные заслуги местное правительство определяло участок для почетного погребения.

Таким образом, жилища живых и мертвых были сопредельны у древних – не умиравших, так сказать, а только переселявшихся из одного дома в другой. Может быть, от этой сопредельности и появилось в древнем мире верование, будто тени умерших бродят вокруг своих прежних домов и не перестают разделять с родственниками и друзьями их мысли, чувства, слезы и радости. Во мраке ненастной ночи они восседали на домашних жертвенниках и алтарях, принимая обеты и жертвоприношения своих потомков. Даже у современных туристов в безмолвном запустении этой улицы мысли сами собой настраиваются на вопросы бесконечные, как история, и таинственные, как сама судьба.

Много еще памятников древнего города раскопали археологи, хотя в самих Помпеях остается все меньше и меньше интересного. Еще несколько десятилетий назад на его развалины стала неудержимо наступать трава. Она лезет из стен древних вилл, из-под огромных плит на дорогах и приспособлений для колесниц. Рушатся потолки, зачастую обваливаются и сами стены… Бесценные памятники старины открыты всем ветрам, начертанные на камне древние надписи скоро уже не удастся разобрать. Пока вскрыто только три пятых части погребенного под лавой города. Итальянские ученые даже спорят о том, стоит ли начинать новые раскопки, если не удается сохранить уже существующее.

Национальный музей в Неаполе

Один путешественник, более 100 лет тому назад посетивший Италию, потом записал в своем дневнике, что осмотреть Неаполь можно всего за несколько минут. В какой-то мере его слова справедливы и сейчас. Одним взглядом можно окинуть весь город, широким амфитеатром сбегающий к морю, и чудесную панораму Неаполитанского залива, и прекрасное здание Неаполитанского музея, которое хранит в своих залах много бесценных произведений искусства.

В руинах Помпеи, например, были найдены поразительные по своей красоте и силе росписи, фрески и мозаики. Сюжеты их чаще всего были мифологические, они часто повторялись и в своих повторениях давали новую жизнь эллинским произведениям.

В 1832 г. был восстановлен Дом Фавна, названный так в честь бронзовой статуи весело танцующего фавна, стоящей в бассейне. Теперь этот бронзовый фавн украшает Неаполитанский музей. Великое множество глиняных амфор, найденных при отрытии этого дома, заставило археологов предположить, что это жилище какого-нибудь горшечника. Но по мере проникновения в нижние слои стали попадаться другие находки, одна интереснее другой, говорящие о богатстве хозяина. И тогда ученые заключили, что это дом виноторговца, разбогатевшего до такой степени, когда уже не отказывают себе в изысканных удобствах жизни.

Между двумя колоннами, отделяющими гостиную от перистиля, на каменном помосте археологи нашли удивительно прекрасную мозаику, причем довольно хорошо сохранившуюся. Она изображает Нил с разными животными, которые обитают в нем и по его берегам. Тут и змеи, и гиппопотам, и крокодил, и два сражающихся между собой ибиса, и плавающие утки и лягушки, и разные виды водяных растений.

А в пол триклиния была вделана знаменитая на весь мир мозаика из разноцветных кусочков камня. Теперь это лучшее украшение Неаполитанского музея, которое до сих пор является предметом восхищения и удивления. Долгие годы мозаика эта была еще и предметом просвещенного спора ученых всего мира. Мозаика представляет собой четырехугольник, на котором разместились 26 человеческих фигур и 15 лошадей. По колориту и технике исполнения она просто неподражаема, а по композиции может выдержать сравнение даже с работами Джулио Романо и Рафаэля.

Мозаика эта изображает сражение в самом разгаре. Группы сражающихся и распределенный между ними свет составлены очень искусно, подробности костюмов и отделка всех предметов соблюдены с величайшей точностью. Все это выполнено очень достоверно, и об этом ученые не спорили.

Но когда возникал вопрос: «Какое это сражение и между какими народами?» – тогда и начинались бесконечные толкования, предположения и споры. Одни исследователи предполагали, что это Платейская битва, другие усматривали в мозаике галлов, разбитых под Дельфами… Третьи историки видели в ней Александра Македонского при Гранике, четвертые – Цезаря, поражающего галлов, пятые – сражение персидского царя Дария с Александром Македонским…

Сейчас уже точно установлено, что на четырехугольной поверхности изображено поражение персидского царя Дария при Иссе. На разных планах представлены пешие и конные всадники, сам Александр Македонский верхом на прекрасном скакуне пронзает пикой спешившегося сатрапа, возле которого лежит на земле суковатая палка. Среди боя, равно ожесточенного с обеих сторон, прекрасно видны лица 26 воинов, исполненные выразительности, различной по характеру каждого.

Прекрасный в своем неистовстве Александр Великий, без шлема, с рассыпавшимися по плечам волосами, сжимая меч, мчится на горячем коне к врагу. Дарий, с трагически расширенными глазами от сознания своего поражения, протягивает руку к павшему всаднику – своему защитнику. Возничий гонит коней колесницы в последней попытке спасти своего повелителя…

В Неаполитанском музее выставлены и фрески виллы Мистерий, частично сохранившиеся до наших дней. Это одна из самых древних вилл в Кампания, она была сооружена еще в III в. до н. э. Название вилле дал зал Дионисийских мистерий с росписями на египетские мотивы и дионисийские темы.

Тот, кто посещал такие мистерии, под страхом смерти должен был сохранять в тайне все, что слышал и видел. Когда современникам великого Эсхила показалось, что драматург в одной из своих пьес приподнял немного завесу над тайной, то он чуть было не лишился жизни.

Дионисийский культ, распространенный в Этрурии и Кампании, в Риме был запрещен специальным указом сената. Римляне резко выступали против некоторых греческих традиций, в частности, неприемлемым оказался обычай приносить человеческие жертвы и устраивать жестокие ритуалы. Но все запреты были напрасны – ведь посвящения в таинства, приобщение к богу бессмертия обещали блаженство в мире ином.

Роспись виллы, может быть, была заказана хозяйкой дома, поклонницей (или даже жрицей) Диониса. Она, видимо, пренебрегла жестоким указом сената и приказала в настенной росписи воплотить тщательно скрываемую тайну.

Около двери в спальню изображен ее портрет, а по другую сторону двери, на продольной стене, и начинается знаменитая роспись, в которой насчитывается 25 персонажей. Первый эпизод посвящен чтению свитка с правилами ритуала. Священный свиток держит перед собой обнаженный мальчик, за чтением следят сидящая матрона, положившая руку ему на плечо, и вошедшая женщина в покрывале.

Следующая сцена – приготовление к жертвоприношению. Девушка в венке из миртовых листьев с полным блюдом плодов направляется к жрице, которая с помощью служанок совершает обряд очищения. В другой группе земной мир сменяется миром мистическим, атмосферой самого таинства. Внутри комнаты как будто полыхает огонь, бросая тревожные отсветы на всех участников действа: стены расписаны густой красной краской. Дионис безмятежно возлежит со своей супругой Ариадной, словно не замечая обнаженной женщины, которую сечет огромным кнутом крылатая богиня.

Старый, отяжелевший Силен, воспитатель Диониса, в окружении сатиров поет под аккомпанемент лиры эпиталаму богу и его супруге. Рядом юный Пан сидит на скале со своей подругой – грациозной паниской, кормящей грудью козленка.

И вдруг в эту идиллическую картину врывается образ девушки, объятой смятением и страхом. Услышав предсказание своей судьбы, она в ужасе отстраняется от Силена левой рукой. В то же время зрителю, находящемуся в зале, кажется, что девушка напугана зрелищем бичевания.

Заканчивается роспись торцовой стены изображением крылатой богини с бичом в руке. Состояние девушки, упавшей на колени перед жрицей, передано в ее лице с закрытыми в смертельной муке глазами.

Боль и страдание в сцене бичевания сменяются радостью обнаженной вакханки, кружащейся в вихре танца с кроталами (кастаньетами), поднятыми над головой. Эти два контрастных образа выражают мысль о возрождении жизни и представляют собой кульминацию дионисии-ских мистерий. Завершается роспись всего зала сценой одевания невесты.

Для передачи иллюзии движения древние мастера великолепно использовали мотивы развевающихся тканей. Пурпурный плащ девушки похож на надутый ветром парус, а желтое покрывало вакханки, отлетающее дугой от ее тела, усиливает впечатление вращения. Пурпурно-лиловые драпировки эффектно оттеняют золотистые тона обнаженного тела. Очищенные от каменного покрова через два тысячелетия росписи засияли в своей первозданной красе, как будто бы их выполнили только вчера.

Вилла Папирусов в Геркулануме (соседнем с Помпеями городе) была обнаружена совершенно случайно в середине XIX в. Но открытие ее послужило не научным поискам и исследованиям, а стало добычей художественных ценностей для короля Карла III Бурбона. Искатели сокровищ проникли в парадные покои виллы, библиотеку, перистили, сад с нимфами и фонтанами. Повсюду они сдирали со стен росписи, из полов выламывали мозаики, из сада и перистилей уносили статуи. После варварского опустошения вилла была заброшена, в прорытые шахты и галереи просочился ядовитый газ, а потом они вообще были завалены камнем.

После такого нашествия вилла на целое столетие погрузилась в сон, и напоминанием о ней служат только сокровища, которые выставлены в Неаполитанском музее. Кроме того, в архивах сохранились планы и отчеты, составленные в XVIII в. шведским инженером Карлом Вебером, под руководством которого впоследствии возобновились раскопки. По стилю росписей ученые установили, что вилла была заложена во II в. до н. э., потом она много раз перестраивалась и меняла свой декор. В одном из перистилей археологи нашли шесть бронзовых скульптур, которые теперь являются гордостью музея. Среди них – «Геркуланумские танцовщицы», «Отдыхающий Гермес», «Пьяный фавн», «Спящий сатир», «Борцы» и многие другие. Среди развалин виллы найдены и статуи животных, исполненные с превосходным знанием натуры.

В XVII в. здесь были найдены редчайшая библиотека и коллекция папирусов, которая и дала название вилле. Свитки папирусов были аккуратно уложены на деревянных полках в маленькой комнате, они представляют собой философские и литературные творения прославленных античных авторов. Большинство из них – труды знаменитого греческого философа Филодема.

От раскаленного пепла свитки почернели и обуглились, но полностью не сгорели. У искателей сокровищ они не вызвали никакого интереса, так как они приняли их за брикеты угля. Когда эти бесценные папирусы попали в руки ученым, то им было весьма затруднительно читать поблекшие тексты. И все-таки исследователям удалось восстановить фрагмент из трактата Филодема о музыке.

К величайшим сокровищам Неаполитанского музея относится и роспись из Геркуланума «Медея перед убийством своих детей». На ряде помпеянских картин волшебница Медея изображается с двумя своими детьми, которых она собирается убить из мести к изменившему ей мужу Ясону. На геркуланумской росписи она изображена одна. Дети ее (по предположениям ученых) должны были находиться слева, куда и направлен полный трагизма взгляд широко раскрытых глаз Медеи. Рот ее полуоткрыт, словно она приглашает своих детей подойти к ней…

Чтобы нанести им смертельный удар, Медея держит спрятанным в складках своей одежды огромный меч. Нервно сжала пальцы рук пылающая яростью к мужу Медея, как бы отбрасывая от себя последние колебания перед свершением страшной мести.

По силе экспрессии, по прекрасной и реалистически переданной светотени эта картина является одной из лучших, среди всех найденных. Оригинал картины приписывают Тимомаху – греческому мастеру I в. до н. э. По-видимому, сначала на его картине были изображены и два ребенка, но сейчас их можно увидеть только на одной из гемм, где Медея изображена в аналогичной позе.