Kitobni o'qish: «Марфа Моревна и Темный Властелин»

Глава 1. Не буди лихо, пока оно тихо

Вычислить путь звезды

И развести сады,

И укротить тайфун -

Все может магия.

Есть у меня диплом,

Только вот дело в том,

Что всемогущий маг

Лишь на бумаге я.

«Волшебник-недоучка». Из к/ф «Отважный Ширак»

Следующие сутки провела я в комнате мужа моего, не выходя оттуда практически. Скрутило меня внезапно, как раз Виктор отвечать родителям собирался, когда приступ напал на меня. Тихон, друид наш, учил всегда, что любая боль от страха бывает.

– Трусишка, – проворчал муж мой, когда, проводив меня до своей спальни, к родным снова собирался, – не съедят они тебя. Ты – моя жена, вступила в наш род, в конце концов, ждешь от меня ребенка, а они давно внуков хотели.

Молчала я, только живот придерживала. Болел он, показывая страх мой. С ребенком все в порядке было, его защита богини жизни оберегала. А вот я… Лежала я пластом в постели, разглядывала потолок, набело побеленный, и покои Виктора, дорогой мебелью обставленные, коврами завешанные, боялась представить себе, как дальнейшая наша с ним жизнь сложится, если останемся здесь…

Отворилась неслышно дверь, впуская служанку молоденькую в серой форме, девку-чернавку, присланную, видно, любую мою волю исполнять. А у меня и воля-то лишь одна: сбежать отсюда поскорей куда подальше, да не одна, а с мужем моим. Вот только не уйдет Виктор из родного дома. А значит, нужно мне было привыкать к жизни здесь. Да вот как привыкнуть-то? Ох, жизнь моя тяжкая…

Отпустила я девку, сама в постели лежу, думу свою горькую думаю. Краем глаза увидела внезапно шевеление в углу. Да быть того не может. Во дворце самого Темного Императора?.. Они же нечисть всю повывели давненько. Но нет, не показалось мне то шевеление.

– Покажись, хозяин-батюшка, не обижу, – привычно позвала я.

Предстал передо мной человечек мелкий, шерстью с ног до головы заросший. Стоит, чуть ли не шатается. Видать, давно домовому дани не преподносили.

– Приветствую, хозяйка молодая, – гудит тихо, сил не имея, – хороший в тебе дух, правильный.

Конечно, правильный, как ему другим-то быть, с такими родными. Отпустила я домового, чернавку кликнула, молоко с печеньем принести велела. Потом, едва девка из комнаты вышла, наклонилась я, на ковер ворсистый угощение домовому поставила:

– Прими, батюшка, не серчай на нас, глупых.

Миг – и исчезло подношение с глаз долой.

Разогнулась я и поняла, что нет боли моей больше: за заботами о местной нечисти исчезла она, как туман по утру.

Устав лежать, села я на постели, огляделась: комната, большая, светлая, обставленная богаче, чем в прошлом доме Виктора. Сразу видно: наследник империи здесь живет. Цветастые ковры на полу и стенах от холода защищают, кресла и стулья, из пород редких древесных созданные, хвастаются камнями драгоценными в спинках и ножках, цветы на подоконниках в горшочках растут и от дурного глаза оберегают…

Стук в дверь раздался, отвлеклась я от разглядывания, позвала:

– Войдите.

Вошла в комнату женщина статная, высокая, в годах уже. Одета нарядно, в платье желтое, закрытое, длиной до щиколотки, на ногах туфли цвета янтаря. Сама она в янтаре вся: и бусы, и кольца, и серьги – все с камнем этим. Смотрит холодно, недоверчиво, а губы сами уже в приветливой улыбке раздвигаются. Обманчивая улыбка та. Да, видно, по-другому мать Виктора уже и не может. Подошла, встала напротив, разглядывает, как зверушку неведомую.

– Здравствуй, Марфа, рада видеть тебя в нашей стране.

Лжет и не скрывает. Не рада ничуть. Могла бы – давно меня из дворца своего выкинула бы. Да судя по страху в глубине глаз, рассказал ей Виктор, что мы – истинная пара, за жизнь сына своего любимого боится, потому и не кликнула еще стражников.

– Благодарю, – улыбнулась я открыто. Уж не мне, внучке богов жизни и смерти, обычной смертной страшиться. Даже если она – мать мужа моего. Надо себе твердить почаще об этом…

– Как внука назовете?

– Девочка будет. Марья.

Бабушка сразу пол определила, едва на живот взглянула. Ты, говорит, Марфа, наследника в другой раз родишь. Пока наследницу ждите.

Видно, не по нраву свекрови моей эта новость пришлась – тень по лицу пробежала. И хотела императрица спросить что-то еще, да только дальше нашу беседу прервали: Виктор в спальню зашел.

– Матушка, вот ты где. Познакомились уже? Отлично. Марфа, милая, как ты? Тебе волноваться нельзя, помнишь?

Мать его глазами блеснула недовольно, но намек поняла, откланялась, из спальни вышла. Я вздохнула облегченно.

– Трусиха, – хмыкнул муж, на кровать садясь, – Марфа, ну, не съела же она тебя.

– Пока – нет…

– Новости последние слышала? – улыбнулся Виктор по-доброму, обнимая за плечи меня. – Джордж завтра приезжает. И твои сестры решили любимую сестренку поддержать, тоже сюда собираются. Марфа! Ну что опять не так?

Похолодела я вся мигом, от макушки до ног. Джордж, сестры. Ой, мамочки.

– Виктор, они тебе тут все разнесут. Глашка не любит, когда в ее таланте сомневаются. А Вася обожает лесть. Они достанут твоего начальника охраны и…

– И ничего не произойдет, – перебил меня муж любимый, по голове погладил, успокаивая. – Марфа, здесь слишком долго жили скука и безделье. Это сонное болото давно пора встряхнуть.

Представила я себе это «встряхнуть», поежилась: хорошо, на ребенка защиту бабушка поставила заранее. Иначе… Ой, нет, даже думать об этом страшно.

– Виктор, – перевела разговор я, – совесть у вас есть, у жителей дворца? Вы почему охранника своего не кормите? Он тут все поддерживает в порядке, а вы…

– Охранника? – удивился муж. – Ты о чем, Марфа?

– О ком. О домовом вашем. Видел бы ты его: худой, измученный, недоедает.

– Ох, Марфа… – начал было муж, – тебе о ребенке думать надо, а ты…

– В порядке ребенок, – отмахнулась я. – Или ты богине жизни не доверяешь? Она о правнуке позаботится. А вот ваш домовой…

Мученический вздох, будто я, пыточных дел мастер, иголки под ногти загоняю мужу любимому.

– Будет ему еда, что скажешь, то служанки и будут ставить. Кухня подойдет? Матушка туда не заглядывает никогда.

– Подойдет, – кивнула я важно. – Молоко свежее, парное, хлеб мягкий, печенье сладкое. И не жадничайте! Он вас…

– Помню. Защищает. Марфа, давай тему сменим?

Насупилась я, недовольно на Виктора взглянула. Не понимает от всей важности… Прильнул он нежно к губам моим, растворилась я в поцелуе том, забыла, о чем сказать хотела. Хорошо-то как…

Глава 2. Друг познается в беде

Мы помчимся в заоблачную даль

Мимо гаснущих звезд на небосклоне.

К нам неслышно опустится звезда

И ромашкой останется в ладони.

«Облака». Из м/ф "Трям! Здравствуйте!"

А завтра с утра раннего начальник охраны мужа во дворце появился. Ох, жизнь моя горькая… Так и не избавился он от «подарков» моих. И рожки, и копытца, и хвост – все при нем. Встретили мы его с мужем вдвоем, прямо на пороге. Посмотрел на меня Джордж оценивающе, на платье мое шикарное, изумрудами усыпанное, на живот, плоский еще, ухмыльнулся, копытом цокнул:

– Хорошо выглядите, Марфа.

Сам статен, силен, в костюмчике выглаженном цвета черного. Вроде и доволен жизнью, а в глубине глаз злость затаилась. Знаю я, на кого та злость. Не способен никто от «подарков» моих Джорджа избавить…

Хотела я ответить, за доброе слово поблагодарить, как вдруг на улице шум послышался. Переглянулись мы втроем удивленно, за двери входные поспешили. Смотрим: стоят во дворе сестры мои драгоценные, все вокруг оглядывают внимательно. Увидели нас, заулыбались нехорошо. Джордж аж сбледнул с лица.

– А вот и твои сестры пожаловали, – преувеличенно громко обратился Виктор ко мне.

Вздрогнул Джордж, посмотрел затравленно на нас обоих, потом – на сестре моих любимых, шумно слюну сглотнул.

– Марфа, твои проделки? – сестра моя старшая, Глашка, вместо приветствия, Джорджа осмотрела, прищурилась нехорошо. Он побледнел аж, но остался стоять, сбежать не пытался, – кто ж векторы так выстраивает? Ты же все перепутала.

– И тебе здравствовать, Глаша, – улыбнулась я мило, по-доброму, – рада видеть вас обеих.

«Не ожидала только, что так скоро объявитесь», – добавила я про себя.

Вспомнила сестра о приличиях, покраснела, Васька стоит, в кулачок смех сцеживает.

Зашли мы впятером во дворец, слуги вещи сестринские занесли. Направились мы с Глашкой и Васькой наверх, туда, где комнаты им заранее подготовили. А Виктор с Джорджем внизу остались, успокаивать Джорджа после встречи с нами тремя.

– Да, шикарные хоромы, – зашла Глашка в спальню, поставила от прослушки купол, огляделась. – Сразу видно – императорская семья в них живет. – И уже мне. – Как тебя приняли? Не ярились родители его?

– Не знаю, у меня живот заболел, я… Глашка! Васька!

Заржали мои сестры любимые, прямо как кони батюшкины, да громко так, оглушить не побоялись.

– Живот заболел, ох… Марфа… Прямо на встрече прихватило… Ох… Марфа!

Марфа я, знаю. С рождения. И злить меня не надо. Подумаешь, пыльцу волшебную напустила, и стали «кони» эти цвета рыжего, все: волосы, кожа, одежда. Смоется это. Потом.

– Злюка ты, Марфа, – надула губы Васька, – мы к тебе по-доброму, а ты…

– А она мужику рога и хвост с копытами приделала, не побоялась, – злобно проворчала Глашка, – на это у нее ума и храбрости хватило. Небось, теперь и снять не может, да, Марфа?

Покраснела я, глаза в пол опустила.

– Он меня довел, – сообщила слезливо.

– Так тебя все доводят, а ты – сама невинность, фыркнула Глашка, свой сарафан, пыльцой окрашенный, разглядывая, – как прикажешь в таком наряде твои разлюбезным новым родичам показываться? Они, кстати, в курсе, кто ты?

– Не знаю, – вздохнула я, – не думаю, что Виктор им все рассказал.

– Правильно, здоровее будут, – хихикнула Васька и тоже на свою одежду покосилась. – Глаш, а Глаш, сними это, а?

– После Марфы? – уточнила сестрица старшая ворчливо. – Тоже хочешь, как тот мужик, рогами на солнце сверкать?

Снова покраснела я.

Завтрак прошел без нас, да и не жалела о нем я – до полудня хоть не ешь совсем, все, что в рот положил, назад выходит сразу. А вот как только обед настал, собрались за столом мы вместе все: родители Виктора, мы с ним, сестры мои, от пыльцы очистившиеся, Джордж, с опаской на нас поглядывавший. Внесли слуги блюда разные да сытные, расставили на столе прочном, скатертью белоснежной покрытом. Мы с сестрами в сарафанах красных, на рубахи надетых, нарядных, со знаками защитными, на них вышитыми, щеголяем, Виктор с Джорджем и свекром – в костюмах черных, свекровь – в платье длинном, синем, закрытом. Сидим, едим неспешно. Зная привычку Джорджа трапезе мешать, старалась я как можно быстрей голод свой утолить. Но нет, на этот раз не Джордж, свекровь вмешалась.

– Большая семья у тебя, Марфа, – сказала, словно змея прошипела, и на сестер моих с намеком уставилась. – Видимо, живете скромно, раз вы в сарафанах к столу вышли.

Закашлялся Джордж, захрипел. Не в то горло ему каша пшенная, рассыпчатая, попала да и встала там комом.

Виктор рот открыл бы, мать свою перебить, но отец его головой качнул сурово и тоже на нас троих уставился.

– О да, ваше императорское величество, живем мы более чем скромно, – опередила меня Глашка, глазами раздраженно сверкнув. – Ходим в сарафанах, спим на лавках, на столе только скоромную пищу и видим. Зато тут наконец-то отъедимся, отоспимся, да, может, в платья, как люди богатые, переоденемся. – И уже Виктору, ушами пылающему. – Ты бы, родственник, родителям своим родословную невесты поведал, чтобы и они не позорились, и ее за чернавку не держали.

– Виктор? – повернулся к мужу моему император, брови вопросительно выгнул.

– Марфа на сносях, ей волноваться нельзя…

– А то она тут камня на камне не оставит, – закончила за мужа моего Васька, тоже словами свекрови обиженная.

Вздохнул Виктор тяжело, поднялся, ко мне подошел, из-за стола вывел. На середину комнаты вдвоем мы вышли. Снова живот у меня болеть начал. Но повторно уж не сбежишь, в комнате от злых свекров не спрячешься.

– Моя жена из Тридевятого царства. Ее родители – Аглая Ягг и Константин Ягг.

Молчание. Долгое молчание. Молчат свекор со свекровью, неверяще на меня смотрят.

– Внучка богов жизни и смерти? – уточнил, наконец, император.

Кивнула я в ответ.